***
Корнеил решил дождаться, пока спадёт дневной зной, и лишь потом идти в храм. Они с Сильвеном как-то раз проходили мимо и видели огромное здание с небесно-голубым куполом, казавшимся тонким и прозрачным, на солнце высокие белокаменные стены ослепляли. От величественности и мощи храма кружилась голова. Удивительно представить, насколько близки жрецы к мудрости богов, насколько сильны сами. Все говорили, что они подчинили себе огонь и воздух, знали подход к душам мёртвых и могли разговаривать с самими Творцами. «И я могу прикоснуться к этой мудрости! Узнать, возможно, то, что тщательно скрыто от посторонних глаз!» — с восторгом думал Корнеил, молясь, чтобы поскорее стало заходить солнце. Время стало тягучим, каждое мгновение тянулось целую вечность. День был совершенно безжалостен к нему! Молодые люди коротали время за разговором, и Корнеил внезапно взглянул на компаньона другими глазами. Сильвен давно виделся ему от природы умным и сообразительным, но теперь, кажется, в нём проявилось желание наверстать всё то, что он не успел узнать. Обоих их переполняли честолюбивые мечты о лучшем будущем, юношеская жажда неизведанного и прекрасного. Говорили о чём-то простом уже так свободно, будто знали друг друга много лет. Наконец солнце лениво, само изнемогая от жары, двинулось на запад по раскалённому небу. Пора. Корнеил засобирался, вещи были давно сложены, однако он не стал брать их все сразу с собой. Вдруг он не останется при храме, тогда вернётся назад. Юноша готов был в одиночку проделать путь до жрецов, однако Сильвен предложил свою компанию. — Вещи я ваши потом принесу, когда понадобятся, — с явной грустью в голосе сказал Форестир. Наверное, его расстраивала мысль остаться вновь совсем одному, но что поделать… не станет же он препятствовать. — Буду признателен, — с улыбкой ответил Корнеил, тут же испугавшись, что вышла эта фраза слишком сухо. Он не мог высказать, насколько благодарен был за пусть небольшую, но такую важную помощь. — Давайте действительно пойдём вместе. Предлагаю через торговые ряды. С необъяснимой тревогой они вышли на улицу, тщетно пытаясь отвлечься разговорами, до того незначительными, что оба даже не вдумывались в смысл фраз. Корнеилу по сравнению с тем, что вот-вот решится его судьба, всё казалось вокруг маленьким, одной пустой суетой. Они проходили мимо лотка со всякой всячиной: расписными кувшинами, вычурными амулетами, высокими перьями, украшениями и бутылочками из тонкого стекла. Это только то, за что сразу же цеплялся взгляд, а если бы постоять и покопаться там, столько всего нашлось бы! Полноватый продавец подхватил подол кафтана и тут же вышел к покупателю, будто нечаянно, но на самом деле с прямым умыслом показывая множество изящных подвесок на рукаве. Сильвен явно недоумевал, почему господин Дюкарель вдруг остановился здесь, однако терпеливо ждал и ни о чём не спрашивал. Корнеил и сам не знал, какая сила развернула его ко всему этому разнообразию товаров. Изящной работы вещи его отвлекли, заставив забыть о жрецах и о судьбе. Яркие краски, переливающиеся камни… среди них Корнеил искал, не зная что. Ничего не трогал, потому что ничто не подходило. Тут же ему в голову пришла мысль купить что-нибудь для Сильвена. Отблагодарить за помощь и извиниться, если обидел недоверием и грубостью. Наконец среди безделиц Корнеил приметил ножны для кинжала, расшитые мельчайшим красным бисером — тонкая работа. Вполне подошло бы для подарка. И к оружию, которым тот победил вирлизира, вполне подойдёт. Юноша обернулся на Сильвена, тот тоже рассматривал лавку торговца и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Корнеил задумался, вертя ножны в руках, а потом спросил: «За сколько отдадите?». Продавец покряхтел-пожался, готовясь назвать приличную сумму. Он уже давно оглядел молодого покупателя, прикидывая его достаток. Придётся отсыпать немало серебряных, подумал Корнеил. Но решил выторговать хоть немного, и в конце концов отсчитал десяток монет. Торговец раскланялся с довольной заискивающей улыбкой и уже стал зазывать очередного прохожего. — Примите, Сильвен, — сказал Корнеил, протягивая ему только что купленные ножны, когда они отошли ближе к домам от толпы. — Должно подойти к вашему оружию. Форестир изумлённо застыл, потеряв дар речи. Теперь молодой господин Дюкарель был уверен, что тот не ждал никогда подарков и особых благодарностей. Тем сильнее заслужил их. Это то немногое, что можно сделать для человека, спасшего им с сестрой жизнь. — У меня есть предчувствие, что свидимся с вами очень нескоро, — продолжил Корнеил, держа подарок на вытянутой ладони. — Спасибо вам за всё. Возьмите в знак дружбы. Пришлось практически вложить ножны ему в руки. Только тогда он будто очнулся, разглядывая их у себя в руках и держа как нечто невероятно ценное. Забыл поблагодарить, забыл, куда они до этого шли. Корнеила не покидало предположение: похоже было, что Сильвену никто не дарил ничего просто так. Господин Дюкарель неловко улыбнулся, глядя как приятель по-воровски быстро спрятал подарок за пазуху. Только теперь Сильвен опомнился и пробормотал что-то и поклонился, с ловкостью, будто чуть не клюнул носом землю. Вскоре губы его растянулись в тонкую ниточку улыбки — пришёл в себя. — Пойдёмте, нужно успеть до начала вечерней молитвы, — сказал Сильвен, готовый продолжить путь как ни в чём не бывало. Но по дороге в нём как будто прибавилось сил, что Корнеил с трудом поспевал за быстрым шагом. Проулки петляли, и путь незаметно для юношей сокращался. Приближался закат, с моря повеяло приятной свежестью. Здание храма громадой надвигалось, когда они поднимались по стоптанным скользким ступеням. Корнеил и Сильвен замолчали, во все глаза глядели по сторонам. Храм располагался на холме, открытый ветрам и солнцу, непохоже было, чтобы на его территории был хоть маленький сад. Кругом один лишь камень. Стены здания частично, примерно на уровне человеческого роста, покрывала небесно-голубая мозаика, сверкающая в лучах заката так, что слепило глаза. Если приглядеться слегка под углом, можно было рассмотреть выбитые на каменных плитах слова молитв. Наверх вело множество мелких ступенек, и Корнеил с тревогой оглядел это очередное препятствие. Почему-то представив, как его спускает с этой самой лестницы разгневанный священнослужитель. Похолодев, юноша застыл, занеся ногу. Сильвен стоял чуть поодаль и явно не собирался более следовать за ним. Корнеил вопросительно глянул на него, не ожидав, что придётся прощаться уже сейчас. — Что ж, наши пути расходятся, — объявил Сильвен, разведя руками. Он морщился, глядя на ослепительно блестящие стены, то и дело пряча глаза. — Я вам вещи принесу, если останетесь. Найду способ. — Спасибо вам ещё раз, — ответил Корнеил с лёгким поклоном. — Найдите себе место, которое будет вам по душе. Удачи вам. Ещё свидимся, уверен. Сильвен кивнул со словами «и вам», вырвавшимися как нервный выкрик. Корнеил недолго колебался и вернулся к Форестиру, протягивая руку на прощание. Как равному себе по крови. Они сцепили ненадолго ладони в рукопожатии. Каждому предстоял свой путь. Они разошлись, но почти одновременно обернулись, как будто забыли что-то сказать. Корнеил остановился на середине лестницы, которая, он чувствовал, вела к тайнам и мудрости. — Ну, бывайте! Свидимся! — крикнул Сильвен, чтобы слова долетели наверх, помахав рукой. Он надвинул шляпу на лоб и медленно побрёл в город. Каждый отправился своей дорогой, где им предстояло преодолевать опасности в одиночку.***
Внутри храма не ощущалось, что на улице парил зной и светило ослепительное солнце. Под этими сводами было холодно. Не слышалось ни шума моря, ни голосов. Вокруг ни одной живой души, может, разве что бродила заплутавшая мёртвая… Сначала в полутьме Корнеил с трудом видел что-то, но потом стал различать в небольшой зале чуть расширяющиеся кверху колонны, у стен — небольшие алтари с оставленными подношениями. Помещение освещали свечи и напольные светильники из мутного жёлтого стекла, а в глубине было особенно черно — виднелась дверь в другой зал. Тишина и полутьма напомнили Корнеилу вчерашнее испытание в штабе королевской гвардии, и захотелось развернуться и убежать отсюда. Юноша тут же пристыдил себя за такие мысли: «Как малое дитя. И при этом хочу ещё держать оружие в руках!». В воздухе стоял дым и пахло чем-то приторно-сладким. Корнеил подумал, что то, наверное, от благовоний у алтарей. Раскрытые на них молитвенники, разложенные рядом орехи и фрукты поднимали в душе необъяснимый страх. Наверное от того, что предназначено всё это для ушедших предков, и воображение рисовало, как они могли витать где-то поблизости. Почему не видно никого из жрецов? Собрав остатки храбрости, Корнеил двинулся дальше. Он не слышал даже своих шагов, от этой тишины и стелящегося дыма подташнивало. В глубине второй залы, оказавшейся совсем крошечной, маленькие огоньки парили в воздухе, при виде их у юноши кровь похолодела в жилах. Однако, к своему облегчению, понял, что то были свечи, которые держали в руках жрецы. Они расставляли их подле алтарей и, пока несли их в тёмных одеяниях, казались невидимыми. Двигались бесшумно, как тени, и только приблизившись, Корнеил услышал приглушённый голос, бормотавший молитвы. Они не обращали на него внимания, принимая за обычного прихожанина. Дюкарель искал глазами, у кого можно было бы спросить про Знающего Фолкета, но помыслить не мог, что с этими людьми, подобными бесплотным духам, дозволено заговорить. Из третьего зала на пол падала полоска света, и уже немного уверенней Корнеил шёл к ней. И ахнул от того, как внезапно стало светло по сравнению с полумраком предыдущих помещений. Мутно-голубой купол простирался высоко, к самому небу, слегка поблескивал и, казалось, в нём что-то перетекало и дышало. Кроме молитвенных столбов здесь не было ничего, только таинственный приглушённый свет, заполняющий всё пространство. Вдруг юноша краем глаза заметил: одна из фигур мягкой, но уверенной поступью приближалась к нему. Он оторопел и отпрыгнул назад, но потом узнал в служителе Храма того самого Фолкета. Как будто он был уверен, что Корнеил явится, и специально поджидал его. Они одновременно поклонились друг другу, и некоторое время жрец испытывающее разглядывал его с ног до головы. Взглядом хитрым и цепким, желающим пробраться в душу. — Всё-таки пришли, значит я не зря в вас не сомневался, — заметил Фолкет с довольной полуулыбкой. — Хотите служить Храму и Четырём Творцам, собирать по крупицам мудрость? — Хочу, — ответил Корнеил, но в голосе его не было непоколебимой уверенности и решимости. — Наверняка вам хотелось бы знать, почему я пригласил вас. — Вновь бесстрастный тон и спокойная улыбка того, кто может считать, что знает много больше других и не спешит делиться этим. — В вас есть искорка силы, не тела, но духа. Её можно разжечь ежедневным трудом, послушанием. — Я готов учиться. Знаю, будет нелегко, и вряд ли я смогу добиться больших успехов… — проговорил он, а через мгновение готов был от стыда провалиться. Что за глупость сказал, нужно быть хоть немного смелее. Сердце Корнеила забилось быстрее. Вот бы этот человек стал его наставником и научил всему! С другой стороны, ему с трудом верилось, что он обладает способностями, разве что действительно лишь крошечной искоркой. А ещё юноша никак не мог понять, откуда жрец взялся вчера в подземелье королевского штаба? Не похоже, что оказался там случайно, но и чтобы специально поджидал его, Корнеила Дюкареля, сына мелкого дворянина — исключено. — Сколько вам лет? — по-отечески ласково спросил служитель Творцов, но звучало так, будто он хотел спросить вовсе не это. Или вопросом хотел подвести к следующей мысли. — Семнадцать. — Если в таком возрасте уметь всё, разве будет столь же приятно постигать мудрость? — изрёк жрец несколько мечтательно, улыбаясь теперь шире. — Разве не было бы наказанием жить всезнающим? Корнеил свёл брови, переваривая услышанное, и всё сомневался. А если Фолкет специально обнадёживает его насчёт способностей, а на деле он ни на что не годен? Также юноша пытался разглядеть вокруг предметы роскоши, драгоценности и дорогие ткани роб жрецов. Давно ходили сплетни, что служители Храма вовсе не живут в воздержании и не уважают Творцов, но пока господин Дюкарель не видел этому подтверждения на их серьёзных, отрешённых лицах. — Мне нужно будет побеседовать с вами. Расскажу, как будете совершенствовать знания здесь, у нас, — распевно сказал Знающий Фолкет, пару раз склонившись в чуть заметном поклоне. Извиняясь и разводя руками, показывая беспомощность маленького человека перед долгом, пояснил: — Мне нужно закончить молитву, брат Виен проводит вас в другую комнату. Фолкет бесшумным шагом удалился, а Корнеил застыл в сгущающемся дыме, что заползал из соседних помещений. Всего пара мгновений, и ему стало казаться, что в тишине раздаётся чей-то шёпот, будто бездушные камни здесь разговаривали. И в этом слышалась шипящая угроза, нечто непознаваемое, пришедшее из другого мира. Но вскоре из-за угла так же степенно появился довольно высокий мужчина, на вид чуть старше тридцати, одетый в расшитую серебром фиолетовую робу с капюшоном. То и дело пряча в глаза в пол, он шёл сквозь дым, взмахивал широким рукавом — и пелена послушно отступала. Приблизившись к Корнеилу, жрец поприветствовал его неглубоким поклоном и безмолвно, лишь указав рукой, пригласил за собой. — Вы господин Виен? — недоверчиво уточнил Корнеил. Служитель Творцов вновь кивнул, даже теперь не проронив ни слова. Одурманенный этим спокойствием, юноша послушно и молча последовал за ним. По дороге, петляющей между тускло освещёнными комнатами и коридорами, он разглядывал незнакомца как диковинку. А удивляло в этом человеке всё, начиная от черт лица, которые невозможно было запомнить или описать. Упадёт свет из маленького оконца под потолком — заострялись скулы, черты делались резкими, и в них появлялось что-то злое. Польются лучи света сбоку — лицо смягчалось, рот казался немного большим, а нос принимал изогнутую форму. Будто этот человек мог по желанию вмиг менять свой облик. Тёмные волосы его доходили почти до поясницы, а передние пряди собраны были на затылке. Шёл жрец бесшумно, даже полы его длинной мантии не издавали ни единого шороха. Корнеил даже засомневался, что это вообще человек. Вскоре они миновали большую круглую залу со множеством книг на стеллажах, вплотную друг к другу расставленных по периметру. В центре на ковре брошены были высокие подушки, рядом стояли низкие столики с аккуратно разложенными письменными принадлежностями. — Господин Виен, это учебный зал? — осмелился спросить Корнеил, желая понять, как этот человек заговорит с ним. Умеет ли он вообще разговаривать. — Я не ожидал, что храм окажется настолько большим изнутри. Юноше показалось, что служитель устало закатил глаза. А затем снисходительно улыбнулся и даже остановился, изволив повернуться к юноше полубоком. — Верно, это зал, где занимаются послушники, и одна из библиотек. На поверхности показывается всегда лишь малая часть, — голос его прозвучал на удивление мягко и распевно. Корнеил ожидал, что это будет глухой грубоватый тембр, но ошибся. Виен добавил: — Раньше вы, наверное видели только первые помещения храмов, где прихожане оставляют подношения. Остальное скрыто от посторонних глаз. На этом жрец отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен, будто этот ещё даже не адепт истратил единственную попытку вопроса на нечто незначительное. Корнеилу оставалось следовать за ним по коридорам, лестницам и залам. Вскоре они остановились у двери в комнату, к которой вели вниз, будто проваливаясь под пол, несколько высоких ступенек. Виен пропустил юного господина внутрь, однако сам не переступил порога. — Фолкет скоро подойдёт, — почти торжественно объявил жрец. Он собирался идти, но в последний момент обернулся и непринужденно бросил: — Помните, что рождённый держать в руках меч не усидит за молитвенником. И наоборот. И удалился с загадочной полуулыбкой на губах, всё так же бесшумно, подобно привидению. Казалось, его сильно позабавило потерянное выражение лица Корнеила. Юноша остолбенев стоял посреди тесной комнатки, где не было почти ничего, кроме письменного стола, посеребренной курильницы благовоний, поставленной в углу на полу и огромного гобелена во всю стену, изображавшего двуликую Адену, что одним взглядом создала на заре времён огонь. Казалось, что языки пламени на полотне вот-вот оживут и в один миг поглотят и храм, и весь город. Раздавшиеся в коридоре шаги отвлекли Корнеила. Только теперь он принюхался и почувствовал, что здесь уже не пахло чем-то сладким, этот дым был терпким, дурманящим, с оттенками горечи и жжённой травы. Фолкет зашёл быстрым шагом, слегка запыхавшись и беспрестанно извиняясь за ожидание. — Вот что, Корнеил Дюкарель, — назидательным тоном начал Знающий, — должен предупредить тебя, что мудрость в храмах ищут годами, десятилетиями и не всегда могут добиться выдающихся навыков, понимаете? Корнеил мрачно кивнул. — И здесь не добиться славы, что будет греметь о вас по всему государству. Труд жрецов любит тишину и скромность, — для большей убедительности Фолкет поднял вверх указательный палец, будто ссылаясь на то, что не он сам выдумал такую традицию. — У нас недопустимо соперничество — все братья по вере и знанию. За богатствами мы не гонимся. Юноша слушал, хмурился — это всё было ясно изначально. Но наверняка здесь существует целая куча правил и запретов, которые надо бы запомнить. Поэтому он внимал жрецу. — Если готовы, останетесь у нас, будете вставать до восхода солнца и до заката постигать мудрость уроками и молитвами. У нас нельзя покидать храм без надобности. Всего здесь в достатке, а во внешнем мире совсем молодых адептов ждут только соблазны и опасности. Особенно если они станут необдуманно применять знания. После Фолкет подробно расспрашивал Корнеила о его семье, откуда он родом, учился ли где-то ещё. И вдруг спросил: «А кто из Четырёх Творцов самый могущественный?». Такой простой вопрос обескуражил юношу — это ведь знает с малых лет каждый. Или жрец ждёт на него другой ответ. — Я не могу кого-то из них выделить, — ответил Корнеил, стараясь, чтобы голос не выдал закравшихся в душу сомнений. — Сила этого мира в могуществе всех четырёх вместе взятых. Фолкет усмехнулся, отведя глаза в сторону. При малейшем движении лысая голова его ловила отблеск скудного света, это было для Корнеила дико и ново. Как и всё, что он увидел сегодня вокруг. Молодой господин с тревогой, которая мерзко ползала где-то у сердца, ждал реакции жреца. — Все отвечают одно и то же. Так вас учат, и это совершенно верно, — раздосадовано заметил Знающий Фолкет. — Но каждый, и вы в том числе, должен не выучить и постигнуть это умом, а убедиться сам. На этом беседа закончилась. Корнеилу казалось, он провёл здесь целую вечность. Что наверняка, если бы вышел на улицу сейчас, снаружи прошло уже лет сто, а здесь время замерло. Его повели в жилые помещения храма, вновь по узким коридорам и через пустые залы. Кто знает, о каких тайнах молчат эти стены. И как на самом деле живут жрецы.