Наследник эпохи

— Расскажи ещё что-нибудь! — попросил Эйбрам, как только дедушка закончил одну из многочисленных историй о своей жизни. Слушая их, Эйбрам погружался в неведомый мир, представляя себя рядом с дедушкой в его дворце; в пустыне, верхом на верблюде; на узких улицах, посреди невысоких домов, возведённых будто из песка, как на картинках дедушкиных книг. — О чём? — дедушка улыбнулся. Он с охотой делился новыми историями, не идущими в сравнение со скучной школьной литературой. — О войне, — интерес усиливался, стоило только припомнить ранее услышанные отрывки о внезапном нападении одной части страны на другую. Эйбрам глянул в окно на привычные небоскрёбы и вслушался в шум сигналящих машин, ощутив тоску. Жизнь воинов и придворных казалась куда интереснее, чем его собственная. Дедушка мотнул головой. — Давай лучше я расскажу тебе о мирном времени, когда Апокабана ещё не распалась на две части. — А почему твоя страна распалась? — Эйбрам расстроился, получив отказ, но знал, что если дедушка не хочет о чём-то говорить — настаивать бесполезно. — Наша, — поправил дедушка. — Помни, где ты родился. Эйбрам не забывал, но папу раздражали любые упоминания об Апокабане, вплоть до того, что он запрещал открывать дедушке дверь. Но вечерами дома было скучно одному, а папа возвращался поздно и сразу заваливался спать. Дедушка был как праздник, озарявший серые дни. — Так вот. Среди омег появились те, кто не хотел жить по правилам, и они начали протест. Их предводитель требовал абсурдных прав о свободе, и правящий в то время амир заключил нарушителей в темницу, откуда они неведомым образом смогли выбраться. У них появились единомышленники, в ряды которых вошли и беты, требующие от альф равного отношения. Но всё должно быть на своих местах, — дедушка улыбнулся. — Природа сама определила истинные предназначения. — Какие? — поинтересовался Эйбрам. — В школе нам говорят, что каждый сам выбирает себе занятие. — Вы живёте иначе, — дедушка нахмурился. — Омеги работают наравне с альфами, но к чему ведёт это вольнодумство? К многочисленным связям до брака, изменам, разводам. — Но учитель говорит по-другому. — Учителя обманывают вас. — А ты заберёшь меня в Апокабану? — Эйбрам в надежде посмотрел на дедушку. Дедушка опустил грустный взгляд. Он собрался что-то сказать, но его прервал звук поворачивающегося ключа в замке входной двери. Эйбрам подскочил от страха — он ведь обещал папе, что больше никогда не будет общаться с дедушкой. — Эйбрам? Несколько мгновений, и папа оказался в комнате. Встретившись с его возмущённым взглядом, Эйбрам почувствовал, как сердце ушло в пятки. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо уставившись на дедушку, спросил он. — Арьен! Как ты разговариваешь с отцом? — возмутился дедушка. — Мы не в Апокабане. Убирайся отсюда. Папа отошёл от двери, пропуская дедушку к выходу. Эйбрам сорвался с места и побежал за ним, но был тут же остановлен. — Я говорил тебе не пускать его! — судя по виду, папа был возмущён, но Эйбрама не волновал нарушенный запрет. — Я скучал по дедушке! Гневный взгляд папы усилил скопившееся негодование, и Эйбрам, вырвавшись из его рук, устремился к дедушке. — Когда ты снова приедешь? — запыхавшись, спросил он. — Не знаю, — в глазах дедушки читалось сожаление. — Но когда тебе исполнится двадцать один, ты сможешь сам ко мне приезжать. — Это нескоро! Послышались шаги папы, и дедушка заторопился. — Время быстро пролетит, — произнёс он, скрываясь за входной дверью.

***

— Быстро, — чуть слышно проговорил Эйбрам, пристёгиваясь ремнём безопасности. В присланном за ним частном самолёте было совсем неуютно, ведь три последних года он провёл в казарме с сослуживцами. Непривычная тишина напрягала, но желание навестить дедушку не покидало до сих пор. В здании аэропорта его уже ждали двое альф, удивившие своей необычной одеждой, напоминающей просторные халаты. Сновавшие вокруг люди тоже носили похожие балахоны, только одежда охраны отличалась значками на груди. Поймав на себе подозрительные взгляды окружающих, Эйбрам поспешил за предоставленным ему сопровождением. Открывающийся за окном машины город поражал своими древними постройками — в родном Дай-Кале многоэтажные сооружения заполонили собой все улицы. Разве что в пригородах встречались небольшие дома, но они сильно разнились со зданиями песочного цвета, стоящими вплотную друг к другу. Водитель остановился возле ограждённого забором двухэтажного дома, выделяющегося своими внушительными габаритами на фоне других. Встречающие на пороге альфы смерили его строгим взглядом, и Эйбрам смекнул, что граждан его страны по-прежнему считают врагами. Хоть он был таким же черноволосым и смуглым, как все апокабанцы, одежда выдавала, откуда он приехал. Обстановка привлекала красочной отделкой — в Дай-Кале не особо старались над стилем: красили стены комнат в нейтральные цвета и покупали простую мебель. В яркой, освещаемой за счёт многочисленных окон комнате, на широкой кровати, поверх горы подушек лежал тщедушный старик, лишь отдалённо напоминающий некогда бодрого и моложавого альфу. — Эйб? — хриплым голосом спросил дедушка, заставляя вздрогнуть. Казалось, будто с их последней встречи перед обязательной службой в армии прошло не три года, а целых десять лет. — Дедушка… Он только упомянул, что приболел, но не говорил, как в действительности тяжело его состояние. — Возмужал, — дедушка улыбнулся, и в груди Эйбрама заскулил мерзкий холод волнения. Бледность дедушки пугала. — Что с тобой? — хотелось выяснить все подробности болезни дедушки, но тот лишь мотнул головой. — Уже поздно, Эйб. Заметив недоумённые взгляды охраны и альфы в белом халате, стоявшего возле окна, Эйбрам опомнился, что говорили они с дедушкой на его родном языке, запрещённом здесь. — Мне осталась пара месяцев, — в глазах дедушки не было сожаления, лишь вынужденное смирение. Внезапно возникшая горечь, застрявшая комом в горле, не давала произнести ни слова. Не такой виделась долгожданная встреча. — И я хочу, чтобы ты провёл их со мной. Эйбрам кивнул, сжав руку дедушки.