***
Пока Костенко, стоя на крыше высотки где-то в Соединенных штатах, представляется и несет что-то о том, зачем и как он приехал, Паша обдумывает варианты побега. Он знает, как просто избавиться от пяти надоевших подростков, пусть они уже и не в четверть века как заброшенном городке где-то на Украине. Генерал ФСБ, Паша уверен, легко замнет дело о пропавших без вести ребятах, свалившихся ему на голову. И, пусть этот «можете обращаться Сергей» прямо сейчас не выказывает особого желания немедленно разобраться с обидчиками, что испортили ему жизнь одним своим появлением, расслабляться в его присутствии Павел не намерен. Только не с ним. — Ты там чуть не бросился на меня… Есть основание бояться сотрудника госбезопасности? — и Паше хочется саркастически хмыкнуть и закатить глаза. Нет, думается ему, я не преступник, не террорист, не вражеский шпион, просто… «Есть основание бояться тебя», думает он, не замечая, что произносит это вслух. Настолько тихо, что ни один из друзей, стоящих близко, не слышит. А Костенко каким-то образом улавливает. Смотрит с подозрением и будто мысленно делает себе пометку вернуться к этому разговору, и этого Паше совсем не хочется. Генерал продолжает что-то говорить, что-то объяснять, но Паша слушает его вполуха, почти не понимая. Он пытается подавить в себе панику от того, что все снова идет не так. Что они снова в какой-то параллельной реальности, которая и принять-то их не готова. Что снова придется разбираться с проблемами, с которыми нормальные подростки не должны даже сталкиваться, не то что в них утопать. Мысли крутятся в голове с бешеной скоростью, мечутся от планов побега до устройства дальнейшей жизни. От этого почти болит голова и слишком хочется кричать. Какой он лидер, чтоб его, если не может даже домой всех привезти. Да он и не должен бы становиться предводителем шайки путешественников во времени, однако ребята надеются. Ребята ему доверяют, полностью полагаются. А он, пацан еще, а не вожак. — Договор, — Лёхины слова доносятся как сквозь вату, пробиваясь через замутненное мыслями сознание, — доставляете нас домой — рассказываем всю правду. — И Паша правда рад, что придумывать план на этот раз роль выпала не ему. Что хоть раз можно переложить со своих плеч груз принятия решений. Однако, ответственность все еще ярмом на шее. Тянет, давит, не дает спокойно вдохнуть. — Парень, ты хотя бы примерно представляешь, кого ты хочешь шантажировать? — и вот сейчас, кажется Паше, генерал достанет свое табельное, где по пуле на каждого из них. А на него и того побольше, чтоб точно не выжил, не помешал, не испортил. Вот сейчас, кажется Паше, кто-то из них мертвым телом полетит с высотки, а кто-то так и останется на этой крыше навечно. — Он же сказал… Это не шантаж, это договор, — прерывает он слова Костенко, что готов уже разразиться гневной тирадой. Включить уверенный тон, принять на себя роль лидера, как и весь удар. Это он уже проходил не один раз. Да он и готов еще тысячу раз сделать то же, лишь бы ребята в целости и сохранности, лишь бы в безопасности, лишь бы живые. — Ладно, разберемся, — слышит он и, наконец, немного выдыхает. Потому что в груди все еще не виднеются несколько огнестрельных. Потому что вот они — Настя, Лёха, Гоша, Аня… Еще дышащие и без кровоточащих небольших отверстий в жизненно важных частях тела. — Для начала вас нужно… помыть и переодеть. За счет конторы, — и, внимательно оглядывая себя и четверку своих верных товарищей, Паша понимает, что это предложение, пусть и поступившее от треклятого генерала, кажется вполне разумным.***
Тогда, в 1986 и днем позже, когда они были в том же городе тридцатью годами ранее, Павел не успел как следует рассмотреть далекую и загадочную Америку, о которой грезили многие подростки его мира. Сейчас же, следуя по широким улицам за генералом, он и не пытался наверстать упущенное, в отличие от ребят, что увлеченно разглядывали каждую вывеску, попадающуюся на их пути. Павел же не отводит внимательного взгляда от затылка Костенко, пытаясь понять, что тот задумал. Только бы не пропустить тот момент, когда из миролюбивого военного мужчина превратится в поехавшего психа, готового всадить обойму в почти-подростков, думалось Паше. Только бы успеть взять ситуацию в свои руки. Предотвратить катастрофу, пусть на этот раз и не разгоняющуюся до масштабов атомной электростанции, а вместе с ней и процветающего города… да и всей страны. Здание, совсем скоро появившееся перед глазами размышляющего парня, к его удивлению, действительно казалось всего лишь торговым центром. Сияющие вывески, кричащие плакаты, снующие туда-сюда люди с большими сумками и фирменными пакетами… Едва ли это место оказалось бы секретным штабом ФСБ в чужой стране. Паша взглянул на своих друзей, что сейчас с раскрытым ртом рассматривали это изобилие красочно представленной информации, и усмехнулся: конечно, в их мире все было четко, лаконично и как-то даже однообразно. Мысленный поток, грозившийся вновь утянуть парня в круговорот самобичевания, прервал твердый голос генерала: — О цене не думайте, контора это переживет. Только слишком наглеть не стоит, — слегка ухмыляясь, оповестил их генерал. Возможно, у этого Костенко и были добрые мотивы, но Паша ему не верил. Слишком живыми в памяти были поступки этого человека в другой реальности. И слишком мертвыми в этих же воспоминаниях оказались ребята, что с сейчас блестящими глазами разбежались по первому же магазину, в который их привели. Павел же с настороженным взглядом осмотрел каждый угол, который был доступен обзору, убеждаясь, что здесь их не ждет отряд бойцов, обученных виртуозно калечить и убивать. — Такое чувство, — раздалось где-то слишком рядом, отчего парень вздрогнул и едва не отскочил на пару метров, — что ты им не друг, а беспокойный родитель. — Внимательно вглядываясь в лицо, — Не доверяешь своему государству? — Просто не хочу сюрпризов, — вылавливая взглядом каждого из близких ему людей, быстро чеканит Павел, тут же растворяясь в толпе: лишь бы подальше от этого человека, от которого до сих пор мурашки по спине, и дыхание от страха сбивается. Сергей же лишь проводит его внимательным взглядом, отмечая, что дразнить этого мальчишку неожиданно весело. И, пожалуй, такое поведение не подобает генералу ФСБ, мысленно отмечает он. Совсем скоро все молодые люди скрываются в многочисленных примерочных, подшучивая и перекрикиваясь через картонную перегородку. Сергей как-то совершенно случайно оказывается у крайней, рассматривая яркие и в каком-то роде даже эпатажные тряпки, развешанные по многочисленным маникенам да вешалкам. Как его взгляд падает на бледную, голую спину долговязого парня в примерочной, Сергей не ответит даже под страхом пыток. Однако, это случается. И почему-то отводить взгляд генерал совершенно не спешит, рассматривая каждую царапину и каждый синяк, мысленно помечая себе отправить парня на осмотр к доктору. Что на него смотрят в ответ, Сергей понимает далеко не сразу. Просто как-то отстраненно отмечает, что перед глазами уже не юношеская спина, а застывшие словно в кататонических судорогах руки, запутавшиеся в какой-то футболке. На то, чтобы медленно поднять взгляд, требуется всего несколько секунд, которые кажутся вечностью. Вопреки ожиданиям, Павел смотрит не враждебно, а как-то испуганно. Губы плотно сжаты, глаза расширены, поза неестественная. Есть что-то знакомое в том, как Вершинин реагирует, однако, Сергей никак не может уловить эту мысль. Она, плавающая на поверхности, постоянно ускользает, не давая генералу сложить два и два, оформить все в логичный вывод… Паша сглатывает вдруг ставшую вязкой слюну, медленно прижимая к себе так и не надетый предмет гардероба. Прикрываясь, отстраняясь, как можно сильнее изолируясь от изучающего взгляда. «Интересно, — думает он, — один и тот же человек, но в разных реальностях, обладает одинаковым набором… пристрастий и вкусов»? О том, как он узнает ответ на этот вопрос, Паше, почему-то, думать не хочется. Он не сводит напряженного взгляда со своего когда-то врага, пытаясь понять ход его мыслей. — Я, как бы, не подсматривал, — прерывает молчание Сергей, поднимая вверх руки. Ему кажется необходимо важным дать понять настороженному мальчишке, что вышло это совершенно случайно. И он уже планирует выдать что-то еще, когда из соседних кабинок выходят другие четыре виновника его будущего бессонного месяца. Павел же быстро натягивает на себя футболку, прикрываясь сверху еще и какой-то модной курткой — лишь бы побольше слоев. Покидая торговый центр, Костенко как-то мельком думает, как хорошо, что парень был хотя бы в штанах.