Слышу все твои мысли То, что нам близко, всё кувырком Как проще сказать Не растерять, не разорвать Мы здесь на века, словно река Словно слова молитвы Всё, кроме любви Вся наша жизнь так далеко Я, я не один Но без тебя просто никто Как пусто в душе Без миражей, без волшебства Мы здесь лишь на миг, пусть он звучит Словно слова молитвы Би-2 — Молитва
Спать в тёплых объятьях, наверное, мечта почти что каждого человека. Как тебя крепко прижимают к себе сзади, сжимают несильно плечо, а другой рукой талию, ещё опаляют кожу тёплым дыханием где-то у шеи и щекочут прядями волос, посапывая. Так Хосок сейчас обнимает***
Хосок упирается рукой в стену и растирает лицо, стоя под прохладной водой и надеясь, что это поможет. Всё же не стоило так нажираться вчера. Теперь голова трещит по швам. Нужно взять себя в руки, наконец, и перестать поддаваться этим когтям, затягивающим его в омут, в котором место только алкоголю, скорби и саморазрушению. Хосок не из тех, кто позволит себе в этом всём погрязнуть. В конце концов, на него же надеются ребята из клуба, да и не зря Воншик на него надежды возложил, поэтому Хосок не может его подвести, и дать себя сломать. Пора вновь возвращаться в строй. Конечно, не сразу отходняк его покинет, но первые шаги как никогда важны. Хосок выключает воду и выходит из душа, ступая на холодный кафель. По коже пробегаются мурашки, поскорей бы уже на тёплый пол. Он вытирается и обматывает полотенце вокруг талии, об одежде он как-то забыл. Поэтому приходится возвратиться в комнату. Тэхёна там нет, однако его встревоженный голос доносится из гостиной. Хосок, по правде говоря, не любитель подслушивать, но тут он случайный свидетель, которому понадобилась одежда. — Но я уже отдал ту сумму, о которой мы договаривались. Хосок замирает с джинсами в руках, чисто по инерции напрягая слух. Ему совершенно не нравится то, что он слышит. — Говорю же, у меня сейчас нет таких денег. Вы же знаете, что то было всё, что я заработал с салона, — Тэхён понижает голос, видимо, вспоминает, что он в чужом доме. — Я знаю, что это произошло по вине брата. Но у меня правда нет таких денег сейчас, если вы подождёте… Хосок слышит какие-то обрывки, и тяжело понять, в чём вообще проблема. Тэхён кому-то денег должен? — Да, хорошо… Я постараюсь. Похоже, на этом он кладёт трубку, ибо после слышатся шаги. Хосок только свои боксёры успевает надеть, когда Тэхён возвращается и несколько испуганно и удивлённо поднимает взгляд на него. — Ты уже тут? Давно? Хосок поднимает голову на измученное лицо Тэхёна. Глаза тот почти сразу отводит, явно пытаясь скрыть тревожность. Что-то явно происходит в его жизни, что-то, что Хосоку не доступно. — Только вышел из ванны, джинсы забыл, — спокойно произносит он и наблюдает за тем, как Тэхён молча кивает и усаживается на край кровати, затихая. — Всё в порядке? Контрольный вопрос, который Хосок решается задать. Только вот на него даже не смотрят, Тэхён глядит куда-то в сторону и отвечает вяло: — Да, всё нормально, — как будто пару секунд назад не вёл тот подозрительный разговор. Видимо, нет у него желания посвящать в свою проблему, а лезть самому Хосоку не очень-то хочется. Нагло требовать объяснений, когда они ещё в непонятно каких отношениях. Тот вечер не означает, что все личные тайны должны тут же раскрыться. Они всё ещё далеки от доверия друг другу, как бы больно от этого ни было. И задача Хосока постараться показать Тэхёну, что ему можно верить, и что он может помочь, если нужно. Он же точно, как дикий зверёк, который не принимает помощи, ещё и одиночка. Привык со всем сам справляться, а если к этому упёртость прибавить, так вообще комбо. К нему нужно идти не спеша, иначе спугнёшь и тогда пиши пропало. Тут не как в игре, где можно сохраниться, чтобы потом вернуться и попробовать снова. Жаль, конечно. Всё тогда было бы гораздо проще. — Что насчёт тебя? — хоть Тэхён и не подаёт виду, но всё же беспокоится о Хосоке, у него же лучший друг умер, да и вчера он был не в лучшем состоянии. — Время лечит, — вздыхает Хосок, не найдя ничего более, что мог бы ответить. Сейчас нужно прийти в форму. По крайней мере, постараться. — На складе же всё сгорело подчистую, да? Это наверняка дохера стоит, — Тэхён качает головой, видимо, пытается войти в положение Хосока и охватить всю ситуацию, которая нехило так его взбудоражила. — Всё верно, но у нас осталось кое-что в запасе. Продадим это китайцам, чтоб хоть как-то сейчас продержаться. Ёнмин как раз сегодня с ними должен встретиться. Почему спрашиваешь, правда? Ты никогда раньше не интересовался этим. Как же нейтральная сторона и прочее? — лукавая улыбка проскальзывает на лице Хосока. Ему льстит, что Тэхён так выражает свою тревожность за него, хоть и не признает этого. — Чистое любопытство, — оправдывается он, — я ж не знаю, как у вас там всё устроено и как ведёте свои дела. Поэтому и спросил, только и всего. Хосок усмехается слегка и качает головой. Тэхён и правда не особо хочет быть замешан в подобных нелегальных делах, его вполне можно понять. Он давно говорил об этом. Поэтому-то напрочь отказывался иметь хоть какую-то связь с каким бы то ни было клубом, ведь многие из них частенько вербуют тату-салоны, и мастера за весомую сумму готовы наплевать на политику конфиденциальности и выложить всё подчистую о клиентах. Тэхён не хочет никакого отношения с этим иметь. Он лишь делает татуировки, потому что ему это нравится, и не ищет подобной выгоды. Хоть и деньги были бы кстати, таким способом он точно не намерен их добывать. Между тем Хосок надевает джинсы и уже начинает застёгивать ремень, как замечает на себе пристальный взгляд. — Самое первое тату, которое я тебе сделал, — Тэхён расплывается в довольной улыбке, намекая на того самого ворона, чьи когти скрываются теперь под тканью джинсов. — Хочу посмотреть. Хосок не может противостоять этому бархатному голосу Тэхёна, который тянется, подобно какой-то чарующей мелодии, приятно ласкающей слух. Он подходит ближе и томно выдыхает, когда пальцы Тэхёна касаются его кожи, затем и вовсе блуждают по прессу, очерчивая выраженные линии и подбираясь к груди. — Кажется, на тебе свободного места не осталось, всё в моих татуировках, — усмехается Тэхён, а сам не может скрыть наслаждения, которое получает от этого. Хосок весь забит его рисунками, а мастер отчётливо помнит, как обводил каждый из них. Как вёл иглой по скелетам, вырисовывая их черепа, по надписям и особенно по этой змее, которая своим проворным языком тянется к шее. Но больше всего ему запомнилось тату ворона внизу живота. Самое первое. Именно к нему он тянется и оглаживает его клюв, большими пальцами проводя по крыльям. В животе Хосока всё стягивает в тугой узел, и внизу становится теплее от этих прикосновений и лёгкого давления подушечками пальцев. Он отчётливо помнит, что именно они свели его с ума. — Красиво получился, не считаешь? — Тэхён заворожено рассматривает тату, бросает мимолётный взгляд на Хосока, расплываясь в лукавой улыбке, затем припадает губами к татуировке, целуя. — Тэхён, — Хосок сдавленно мычит и закусывает губу, а тот обхватывает талию руками и притягивает к себе ближе. Его горячий язык проходится по коже, прямо по брюшку ворона, и от этого просто охрененные ощущения, сносящие крышу. Тэхён, чертяга, знает слабое место Хосока. Одной рукой он вновь начинает поглаживать тело байкера. Такое красивое и подкаченное, что хочется вновь и вновь его касаться и ощущать эти напрягающиеся разом мышцы, которые будоражат и до жути заводят. Тэхёну вообще нравиться чувствовать сильное тело Хосока, особенно на себе, когда он втрахивает его в кровать, с остервенением вбиваясь в него со сдавленными стонами. У них уже давно не было полноценного секса. Уже как несколько недель. И, кажется, Тэхён чувствует себя изголодавшимся диким зверем, который со страстным желанием продолжает проходится мокрым языком по коже Хосока, приспускает его джинсы, чтобы лизнуть и когти ворона, а следом потянуться к ремню. Но его вдруг останавливают. Хосок запускает пальцы в волосы Тэхёна и отстраняет от себя. Тот поднимает на него удивлённый взгляд, совершенно не понимая, как от такого можно отказаться. — Не сейчас, малыш, — ласково шепчет Хосок и слегка улыбается. — Меня ждут в клубе, а тебе пора в салон. Уже как полдень, ты в курсе? Видеть обиженное лицо Тэхёна — это лишний повод умилиться с него, особенно как он губы поджимает и недовольно отводит взгляд. Но лишь его милым назовёшь, так велика вероятность получить прямо в пах, особенно когда он буквально у него перед лицом. Поэтому рисковать Хосок не решается. — Не злись, у нас ещё наверняка будет возможность, — успокаивающе он ерошит волосы Тэхёна, затем садится перед ним на корточки и берёт его руки в свои. — Послушай, насчёт того, что я говорил вчера… — Я всё понимаю, ты был пьян и не хотел оставаться один. Поэтому не переживай о том, что сказал, — Тэхён качает головой, однако в глаза не смотрит. У Хосока вдруг в горле пересыхает, неужели его слова приняли за какую-то шутку или просто ересь по пьяне? Какого хрена? — Я, конечно, был пьян, но ни капли не жалею о сказанном. Понимаю, что тогда это было неожиданно. Однако, готов признать, если бы не напился, никогда бы не решился сказать то, что давно уже хотел. Да посмотри же на меня! Тэхён вздрагивает и всё же переводит взгляд на Хосока, встречаясь с его рассерженными глазами, которые смотрят в упор. — Я никак не отказываюсь от своих слов и хочу, чтобы ты был рядом со мной, — он притягивает руки своего любимого мастера к себе и целует их, пытаясь донести до него свои чувства. — Ты не должен обманывать себя, Хосок, — вновь Тэхён строит свою неприступную стену, стараясь отгородиться и найти всему оправдание. — Я лишь оказался рядом, когда тебе было плохо, только и всего, не стоит придавать этому такое большое значение... — Как же ты не понимаешь, — Хосок готов чуть ли не выть от отчаяния. Как же сложно пробиться сквозь этот кокон Тэхёна и внушить ему одну простую мысль: «Я хочу быть с тобой». — Если бы эти чувства возникли вчера, я бы и сам решил, что это наваждения, но, чёрт возьми, это продолжается уже пару-тройку месяцев. — У нас же был только секс. Думаю, ты запутался, Хосок, — Тэхён кладёт руку ему на щёку и успокаивающе поглаживает её, будто есть за что. — Ничего подобного! — цокает он языком, уже изнемогая от негодования. Как же это, блять, сложно. — Что мне нужно сказать, чтобы ты, наконец, поверил, что ты мне не безразличен? Дело не в сексе, а во всём тебе, Тэхён. Считай меня долбанным романтиком, но, твою же мать, я хочу вот так просыпаться, и чтоб ты был в моих объятьях. Не хочу больше трахаться в салоне, вообще не хочу больше этих чёртовых отношений простых секс-друзей. Хочу стать к тебе ближе, узнать тебя и помогать, если то нужно. Быть с тобой, понимаешь? Ты мне, блять, нравишься, когда же до тебя это дойдёт? Нужно видеть, как ошарашенно сейчас выглядит Тэхён, моргает чуть ли не каждую секунду и рот приоткрывает, не зная, что и сказать на всё это. Хосок вывалил на него всё, что в нём уже давно копилось, и самого Тэхёна как волной накрыло от такого потока. Он-то думал подождать, пока шторм поутихнет, а тут целый ураган разразился, в который его затянуло. Молчание же всё продолжается, Тэхён явно не может собраться с мыслями. Хосок несильно сжимает его руки, а тот сглатывает, всё бегая взглядом по решительному лицу Чона, в котором ни капли сомнения или хоть малейшей неуверенности. Не стесняясь он высказал всё сразу. Похоже, по-другому было никак. Раз Тэхён всему оправдания ищет, ничего другого не остаётся, как говорить в лоб, чтоб он, в конце концов, уже понял. — Я… — начинает он, но замолкает, пытаясь слова подобрать. — Я не прошу тебя отвечать сейчас. Просто подумай над всем этим, — Хосок поглаживает руки Тэхёна большими пальцами и вновь целует их нежно. — Лишь хотел, чтобы ты знал. И, Тэхён, — тот вопросительно смотрит, склоняя голову. — Если тебе вдруг нужна помощь, я готов её оказать, хорошо? — А, да, — он кивает, правда, чисто по инерции, у него до сих пор всё в голове не укладывается, кажется, ему и правда нужно всё обдумать. — Мне в салон… надо, — несколько заторможенная речь только это подтверждать, у Тэхёна аж язык заплетается. — Я тебя подброшу. Вновь механический кивок, он даже не возражает и не вредничает. Также молча они и завтракают лапшой, а после блинчиками, которые Хосоку принесла подружка Джея, видимо, задобрить решила ради своего бойфренда. Между тем Тэхён находит на просторах кухни банку мёда и чуть ли не всю её выливает на блины, уплетая за обе щёки так, словно, ест какую-то божественную пищу. Конечно, он же живёт на одних полуфабрикатах. Надо бы его на днях сводить в какое-нибудь заведение. Вскоре Хосок подвозит Тэхёна к его тату-салону и высаживает, не спуская глаз с его растерянного лица. — Тэхён, — зовёт он его, а тот вздрагивает и оборачивается. Хосок слезает с мотоцикла и подходит к своему потерянному тигрёнку, который смотрит на него недоумеваючи, ожидая, что ему что-то скажут. Ответом же ему служит лишь слабая, но такая ласковая и ободряющая улыбка, что на душе вдруг теплеет. — Ну чего ещё? — кажется, прежний Тэхён прорывается сквозь туманную пелену в сознании. Хосок наклоняет голову и припадает к губам мастера своими, целуя не страстно, как обычно, а весьма нежно, вкладывая свои искренние чувства в один лёгкий поцелуй. — Буду ждать твоего ответа, — он считает важным ещё раз напомнить об этом, чтобы Тэхён не смог вновь уйти от этого. — Идиот, — шипит он и прикладывает руку к губам Хосока, отстраняя его. — Мы же на улице. Совсем голову потерял? И тебе пора уже, телефон твой трезвонит нескончаемо, так что поторапливайся давай, кыш-кыш. Он махает рукой, будто какому-то коту или собаке, прогоняя. Тэхён не Тэхён, если не повредничает. Наверное, это один из его способов скрыть бушующий торнадо в его голове. Расплываясь в лукавой улыбке, Хосок ерошит и без того растрёпанные волосы мастера. Получив в ответ испепеляющий взгляд, усаживается на мотоцикл. Не забывает и подмигнуть, чтобы увидеть эти мило поджатые губы Тэхёна. Прелесть, да и только. В животе только вот всё предательски скручивает. Хосок не может скрыть своих опасений, что его всё же решат отшить. Тэхёну вроде как не нужны отношения, так что всё вполне может закончиться на этом. Совершенно не хочется думать об этом, конечно. Хосок старается вести себя, словно бы вовсе не переживает, но на деле все эти навязчивые мысли терзают его душу и заполняют голову. Поэтому когда он приезжает в клуб, то ему не сразу удаётся сориентироваться. Сунхёк вроде бы говорит, что с ним хочет кое-кто поговорить и кивает в сторону барной стойки. Там на стуле восседает парень в кожанке. На ней же красуется эмблема огромного трёхглавого пса, который скалится, обнажая свои острые клыки. Под ним умещается знакомая надпись: «Цербер». Правда, Хосок совершенно не знает этого парня, он не видел его среди членов клуба ни на одной из их встреч. Может, он их секретарь или хакер и по большей части в клубе отсиживается? Кто знает. — Хосок? — парень склоняет голову и щурится, глядя на лидера Черепов. — Да, верно, — тянет он и подходит ближе, с подозрением вскидывая бровь. — А ты… ? — У меня есть один разговор, мы могли бы уединиться? — парень осматривается, думая, похоже, найти совещательную комнату. — Хорошо, — кивает Хосок и указывает на нужную дверь. — Сюда. Несколько ленивой походкой парень идёт в кабинет, а там усаживает на стул, дожидаясь, пока Хосок сядет во главе стола. — Так о чём речь? — Как ты уже давно знаешь, Минхёка больше нет в живых. Да и в целом наш клуб понёс немалые потери. В живых осталась только пара-тройка наших новичков, да секретарь и, как видишь, я. И то только за счёт того, что не присутствовал во время той сделки, — поясняет парень, переплетая свои пальцы с массивными кольцами и наклоняясь к столу. — Как тебя звать? — похоже, этот Цербер любит к делу сразу переходить, поэтому не удосужился даже имени своего сообщить. — Юнги, — кивает он, поднимая взгляд на Хосока. — Юнги, значит, — тон голоса внезапно становится тяжелее. — Тогда скажи мне, Юнги, что это вообще, блять, было на встрече? Они или он, хрен его знает, целились в вас. А мы попали под эту раздачу. Пристрелили Чеёна, нашего хакера, и, мать твою, Воншика! — Хосок уже на рык переходит и с силой ударяет кулаком по столу. — Он погиб в этом гребаном пожаре. Юнги вздрагивает от неожиданной вибрации после удара и поджимает губы. — Я знаю. — Нихера ты не знаешь! — продолжает нападать Хосок, его вновь распирает от злости, и в груди всё закипает. — И что? Вы выяснили, кто это был? — Вероятно, Жнецы, — Юнги качает головой. — У нас с ними давние тёрки, и те постоянно нам на пятки наступают. Им не нравится, что наш клуб открыл филиал там, где они считают их законное место. Хотя это совершенно не так. Они лишь хотят распространить своё влияние в западной части города, а мы этому, оказывается, мешаем. От этого постоянные стычки, — Юнги тяжко вздыхает и массирует переносицу от напряжения. — И что теперь? Вы собираетесь отплатить им той же монетой? — Чёрта с два, мы в меньшинстве. Эти Жнецы хотели убрать нас, теперь им это, похоже, удалось. Наш президент мёртв, многие из наших полегли. Да и у нас нет более кандидатов на должность лидера. — Что насчёт тебя? — мимолётом спрашивает Хосок. — Да какой из меня глава? — чуть ли не воет Юнги. — В основном на мне лежит техническая часть. Грубо говоря, я занимаюсь хакерством. Работа эта кропотливая и скрупулёзная, поэтому отнимает кучу времени. Мне не составляет труда взломать какую-то систему, раздобыть информацию, но вот вести людей — это навряд ли. Я даже на этих сделках особо не присутствую, а сижу в клубе, о чём вообще может речь идти? — И что вы намереваетесь делать? — Я думал о том, чтобы распустить клуб. Конечно, никто не в восторге от такого предложения. Но я просто не вижу иного выхода, иначе же нас перестреляют, как крыс. Мы и так стоим на краю пропасти. Жнецы это прекрасно понимают. Может, поэтому выжидают, ловя кайф от того, как нас от страха передёргивает. Вся эта ситуация крайне не радует, поэтому-то куда безопаснее сдаться и надеяться, что каждый из нас останется цел и сможет убраться из города. Я думал именно над этим всё это время, пока не вспомнил о вашем клубе. — О нашем? — Хосок озадаченно склоняет голову, внимательно слушая Юнги, которому явно тяжело это всё говорить. — Да. У нас вроде как сложились неплохие отношения, вы не раз продавали нам оружие, чем очень выручали. Знаю, что в той перестрелке есть доля нашей вины. Хотя мы и понятия не имели, что Жнецы нападут именно в этот момент. Они, вероятно, знали, что, благодаря вам, наш клуб процветает. Поэтому не только пристрелили Минхёка, но и подорвали склад, лишив нас, единственной возможности хоть как-то встать потом на ноги. Отрезали нам все пути, и теперь наблюдают, как мы мечемся, подобно переполошившемся крысам. А когда вдоволь налюбуются, начнут отстреливать одного за другим. Так что… Юнги решительно, но не без доли отчаяния в глазах смотрит на Хосока. — Я пришёл сюда, чтобы попросить тебя взять нас в свой клуб. Знаю, что это похоже на трусливую попытку спрятаться под чужое крыло, однако так жизни оставшихся из нас удастся сохранить. Хосок скользит взглядом по мрачному лицу Юнги, с какой мольбой он смотрит на него, питая надежду. Последнюю, которая осталась у него. Хоть и говорит, что лидер из него никакой, однако именно он пришёл просить за всех и переживает за жизнь каждого из своих. Знает же, что Черепа с тех пор затаили обиду, однако всё равно пришёл просить. Хотя тут и выхода особо нет, как видно. Либо так, либо жизнь в страхе от того, что их скоро отправят на тот свет. Хосок отводит взгляд и стучит указательным пальцем по локтю, обдумывая. Их хакер был застрелен тогда, поэтому навыки Юнги весьма бы пригодились, да и пополнение в рядах выгодно. — Ты же понимаешь, что вам придётся оставить свой клуб, снять эмблемы, свести татуировки на ваших спинах. Все ли с этим согласны? — Да, я обсуждал это, и они готовы пойти на такое. — Ради сохранения жизни, — бормочет себе под нос Хосок, и Юнги поднимает на него недоумённый взгляд. — Нужно созвать совещание и проголосовать, но я тебя услышал. Посмотрим, что скажут остальные. Юнги коротко кивает, и они оба покидают кабинет. — Я сообщу о решении, когда оно будет известно, — произносит Хосок, когда они выходят на улицу. Юнги ничего не остаётся, как ждать и надеяться, что большинство будут за это предложение. Но не успевает он подойти к своему байку, как до ушей доходит раздражающий звук сирены. Хосок тоже настораживается и щурится, когда видит полицейскую машину, подъезжающую к их клубу. Похоже, остальные тоже чуют неладное и выходят к своему лидеру. Красно-синие огни начинают мелькать перед глазами, и всё тело разом напрягается. Из машины выходят четыре копа. Однако только Хосок думает, что это всё, как выезжает джип. В груди всё неприятно сжимается, когда он видит людей в пуленепробиваемых жилетах. Дело дрянь однозначно. — Чон Хосок? — окликает его один из полицейский и подходит ближе. — Верно, а вы...? Мужчина достаёт из верхнего кармана своей униформы значок, любезно демонстрируя его. — Начальник полиции, Ким Донхён, — отчеканивает он, и Хосок с подозрением щурится. — А что случилось с Бан Сонджуном? Именно он обычно наведывался к ним. Неужели сменили? — Ушёл в отставку, — поясняет Донхён. У клуба с теперь уже бывшим начальником полиции Сонджуном сложились неплохие отношения. Он никогда не копал под них и не точил когти. Наверное, и правда возраст уже не позволял с энтузиазмом и горящими глазами гнаться за каждой преступной бандой, лелея мечту о справедливом мире, где нет места алчности и насилию. Возможно, в юном возрасте он наивно об этом думал, но во времена, когда «Братство Черепа» стало расцветать, сам поддался искушению, принимая взятки от Дживона, а следом и Хосока. Всё же лекарства от боли в суставах стоят недёшево, как и все исследования в клинике. Затем у него начались проблемы с сердцем. Как-то он рассказывал о приступе прямо во время задержания какой-то мелкой банды. А там и частые колющие боли стали преследовать. Возможно, ситуация обострилась, и он решил уйти с работы. Все уже, конечно, привыкли к нему и знали, чего ожидать. Что совершенно нельзя сказать о внезапно объявившимся начальнике, который сразу же заявляется с целой оравой. Ничего хорошего это точно не сулит. — В чём, собственно, дело? — спрашивает Хосок настороженно. — Наверняка же вы в курсе о недавнем взрыве? Знаю, что с вас сняли подозрения, хотя и совершенно неоправданно, — Донхён пристально смотрит на главу клуба, и Хосок замечает в его глазах тень презрения. — Деньги решают любые вопросы, я не прав? — он вскидывает бровь с подозрением. — Но, похоже, в этот раз удача повернулась к вам спиной. Донхён достаёт из кармана небольшой прозрачный пакет, в котором красуется белая визитка автосалона с эмблемой клуба, а сверху размашистая надпись: «Братство Черепа». — Нашли у того здания, когда потушили, это же ваш салон, верно? Хосок улавливает лёгкую ухмылку на его губах, и всё тело напрягается. Донхён даёт сигнал полицейским в пуленепробиваемых жилетах, и те направляются клубу. В животе всё скручивает в тугой узел, но Хосок старается держать лицо и не обольщать Донхёна страхом в глазах. — А ордер? — спрашивает он, надеясь ввести в замешательство. — Конечно, — спокойно отвечает начальник и просит своего помощника принести документ из машины. Как только Хосок видит печать, понимает, что они не уйдут отсюда, пока не обыщут клуб. — Ладно, можете на сегодня быть нашими гостями, — лукавая улыбка вырисовывается на его лице, он-то знает, что они там ничего не найдут. Как ему сообщили, Ёнмин утром погрузил в грузовик оставшееся оружие, которое сегодня должен продать китайцам. Поэтому ничего «съестного» эти полицейские псы там не найдут. Пусть Донхён сколько угодно размахивает своим павлиньим хвостом, но на сегодня улова не будет. Так и происходит. Ищейки рыскают по автосалону, осматривают каждый уголок клуба, даже в подвал суют свой нос — толку ноль. Поэтому Хосок может быть спокоен на этот счёт. Его скорее напрягает иная ситуация: новый начальник отдела. На вид ему лет тридцать, а у уголком глаз проступают еле заметные морщинки. Если в Сонмине давно поутихло пламя борьбы за справедливость, то во взгляде Донхёна оно неистово бушует, опаляя кожу Хосока. Он видит с каким пренебрежением он смотрит на него, словно тигр на гиену, и это весьма настораживает. Похоже, Донхён не даст им спокойно жить, и этот визит первый звоночек. — Чисто! — доносится голос из клуба, который явно не радует начальника. Он-то надеялся подловить, наконец, эту шайку бандитов. — Что ж, — тянет Хосок, расплываясь в довольной улыбке, которая заставляет Донхёна скривиться, — видимо, вы закончили. Может, мы можем чай или кофе предложить? — Не сильно радуйся, Хосок. Я знаю, чем вы тут промышляете. Слишком долго вам всё сходило с рук. Вы сущая отрава этого города, и он станет только чище, когда такие клубы, которые лицемерно выдают себя за хороших парней, исчезнут. Уж поверь мне, многие станут спать спокойнее после этого, — Донхён скрещивает руки на груди, не спуская пристального взгляда с лидера Черепов, словно пытается прожечь в нём дыру. — Рано или поздно я выведу вас на чистую воду, поэтому не стоит расслабляться раньше времени. С этой торжественной речью Донхён усаживает в машину и покидает клуб вместе с остальными полицейскими. — Юнги! — окликает его Хосок. Тот всё это время стоял поодаль, наблюдая. Теперь же, словно доберман Чона, навостряет уши. — Ты же у нас по части хакерства, как я понял? — начинает Хосок и подходит к Юнги ближе. — Сможешь выяснить про этого нового начальника? — Про него-то? Вполне, — кивает он. — Отлично, тогда это будет твоим шансов завоевать доверие. Рассчитываю на тебя. У Юнги в груди приятно теплеет от осознания того, что на него вновь полагаются со времён Минхёка. Если это и правда расположит его к Хосоку и клубу, то он готов помочь, а заодно доказать свою полезность и решительный настрой. — Похоже, этот Донхён зубы на нас точит, — с явным недовольством в голосе произносит Джей, когда подходит к своему лидеру. — Чёрт может быть не так опасен, как его малюют, — вздыхает Хосок. — Возможно, он лишь покрасоваться хотел и заявить о себе, так сказать, на своём новом посту, а потом сойдёт на нет. Он пожимает плечами, действительно на это надеясь. Не хватало им ещё и с этой проблемой разбираться. — Хосок! — зовёт его Сунхёк и подбегает с каким-то растерянным и даже испуганным взглядом. — Мне только что звонил Ёнмин. — Да? Он уже едет обратно? — Да хрен там, — выплёвывает Сунхёк. — Его задержали грёбаные копы, и он сейчас в изоляторе. Ему разрешили сделать звонок… — Что ты, мать твою, несёшь? Никто знать не мог об этой встрече. Она ж аж на отшибе города, — Хосок не верит своим ушам, как копы могли про это пронюхать? — Если бы я, блять, знал. Короче, херово дело, с ним же целый грузовик оружия. Хосок закусывает губу. Одна проблема за другой, аж голова начинает гудеть и болью отдаваться. То обыск, то это задержание, просто джекпот какой-то сегодня. — Чёрт подери, — выплёвывает Хосок и направляется к своему байку, усаживается на него и тут же даёт газу, выезжая на дорогу. Картина совершенно не радует. Ёнмина могут за решётку посадить года так на три за контрабанду, к тому же это были их последние запасы. Как потом договариваться с китайцами? Они ни за что в жизни не захотят ждать, у них всё точно по срокам. Единственная надежда, так это Церберы, у которых в запасе, возможно, что-то да осталось. Юнги не упоминал об этом, но стоит потом расспросить. Хосок довольно быстро добирается до изолятора, однако его категорически отказываются пускать. Даже их подкупной коп Сунмин отказывается действовать. Устраивать скандал — это проблем потом не оберёшься, поэтому приходится стиснуть зубы и покинуть изолятор, устроившись на своём мотоцикле. Это не может быть простым совпадением. Хосок прокручивает в голове, кто знал о поставке. Они обговаривали это на собрании, только Джея там не было, как и других новичков. Так что всё осталось за стенами кабинета. Совершенно, конечно, не хочется думать, что кто-то из них, своих, мог сдать. Ни Сунхёк, ни Чимин, который явился на собрание впервые после той аварии, ни… Хосок замирает. Навязчивая мысль вдруг подкрадывается к нему. Он говорил о встрече Тэхёну. Хотя и упомянул лишь вскользь. Ничего о времени или месте. Однако он точно не стал бы сдавать копам. Не Тэхён. Кто угодно, но не он. Ему не нужно подобное, да и он никогда не интересовался делами Хосока. Если же докладывал обо всём, то давно бы начал о чём-то таком речь. Тем не менее, за все их встречи они не заикнулись о своих делах. Почему, правда, он сегодня спросил? Да бред какой-то, однозначно. У них просто отношения сейчас нестабильные, Тэхён, может, так своё беспокойство выражал. Хосок не наивен, однако ж думать на любимого человека, который ни единого подозрения не вызывал все эти шесть месяцев, это глупо. Уж такому, как Тэхён, ни к чему столько из кожи вон лезть, чтобы завоевать доверие. Ради подобного напрягаться не станет, и так у него график загружен и своих проблем хватает. Поэтому Хосок отгоняет эту мысль и возвращается в клуб. Там он усаживается в пустом кабинете во главе стола и тяжко вздыхает, разминая плечи. Надо обязательно выяснить, действительно ли среди них завелась крыса. Думать на тех, кого знаешь не год и не два, категорично не хочется. Поверить, что кто-то из них улыбается тебе, а на самом деле гнусно врёт в лицо и ещё смачно плюёт в него, желания нет. Голова уже начинает гудеть от навалившихся проблем за раз. Поэтому стук в дверь отдаётся острой болью. — Что надо? — огрызается Хосок. — Просил же меня не беспокоить! Он уже срывается на крик с хрипотцой, ибо нервы ни к чёрту, недалеко до того, что захочется кому-нибудь морду набить, чтоб пар выпустить. Так что лучше ему одному посидеть и обезопасить всех. — Это Юнги, я по поводу того копа, нового начальника, — отчеканивает он. Хосок колеблется между тем, чтобы утолить своё любопытство и тем, чтобы позволить себе хоть немного прийти в себя, и интерес всё же берёт верх, и он разрешает Юнги зайти. — Я не вовремя? Могу зайти позже, — предлагает он, завидев мрачное лицо Хосока, который сидит весь в напряжении. — Нет, давай сейчас. Что там у тебя? — кивает он на папку в руках Юнги. — Досье на этого копа, — он махает им и присаживается около Хосока, хотя и аура его сейчас весьма пугает. Будто сделаешь одно лишнее движение, и тебе нож в спину вонзят. Но Юнги старается держать лицо. Должен же он показать, что не из робких. Это обстоятельства не играют ему на руках, отчего он весь на взводе и переживает сильнее обычного. — Ким Донхён, сорок пять лет, вдовец, какое-то время был обычным полицейским и патрулировал северный округ, — начинает он, когда Хосок листает страницы. — Похоже, вознаградили его за долгую и преданную службу, — усмехается ядовито он. — А на вид не дашь больше тридцати, может, пластика? — Ничего такого. Это природное, видать, — пожимает плечами Юнги. — Сволочь, конечно, — бросает Хосок и листает дальше. Скользит взглядом по названию полицейской школы, по фотографии жены. Они с ней познакомились ещё в университете и поженились. Ничего особо примечательного, просто не за что зацепиться, чтобы хоть как-то подловить или хоть подкупить. — Может, его в школе били, поэтому он так взъелся на нас? — Были случаи, но он, видимо, из этих борцов за справедливость. Растит же мать природа таких, вот и один из ростков, — на лице Юнги вырисовывается слабая усмешка. — Скорее, сорняков. Таким спокойно не живётся, они как заноза в заднице, везде свой нос суют и не успокоятся, пока всё не перепробуют, чёрт бы их побрал. Повезло же нам с начальником, конечно. Так же всё хорошо шло, а теперь всё скатывается к чертям собачьим, наверняка он ещё не раз… Хосок вдруг замирает, когда переходит к следующей странице. Пару раз моргает и думает, что ему мерещится. Стресс в конец его добивает, вот и видится всякое. Он трёт глаза и приближает к себе бумагу, щурясь. Однако надпись в строке никуда не исчезает, а только чётче становится. Чёрными буквами в ней написано знакомое имя, от которого в груди всё предательски сжимается. Ким Тэхён Так гласит строка возле надписи «родственники». Тогда Хосок подумал, что у Донхёна лишь похожая фамилия, всё же это весьма распространённая. Теперь же просто не верит глаза. Какого хрена тут забыл Тэхён? — У него двое сыновей только остались. Тэхёну года двадцать четыре и работает он тату-мастером в салоне «Black Rose», — поясняет Юнги, даже не подозревая, что только что подкинул угольков в огонь. Хосок переводит взгляд на старую фотографию Тэхёна в уголке документа. На ней он без пирсинга, волосы ещё гладкие, не такие растрёпанные, как обычно, и словно только-только начинают виться. Как бы хотелось, чтобы всё это оказалось ошибкой. Что это вовсе не его фотография и не его имя на этом грёбаном листе. — Только они, по всей видимости, раздельно живут. Я как-то проезжал мимо того салона. Кто бы мог подумать, что этот тату-мастер сын копа. А, и ещё Чонгук, он сейчас коротает дни в тюрьме... Дальнейшее Хосок не слышит, у него словно вакуум в ушах, и все звуки разом утопают в бездне. Одно лишь имя врезается в голову и подсвечивается, подобно лампочке. «На складе же всё сгорело подчистую, да? Это наверняка дохера стоит», — слова звучат, как гонг, и ударяют прямо по извилинам мозга. Совершенно. Совершенно не хочется думать о таком. Что Тэхён не зря тогда спросил, что именно он и сообщил своему же отцу о том, что Ёнмин встречается с китайцами. Поэтому его и окружили. Не хочется верить, что всё с самого начала было подстроено. Может, Тэхён использовал его не только физически, но и располагал к себе, чтобы потом выуживать информацию одну за другой. Знал, что Хосок не из доверчивых, поэтому долго прокладывал дорогу, теперь же решил действовать. Может, вовсе не отношения его пугают, а совесть терзает, поэтому он пытается уйти от этого. Разве всё может быть так? Может ли? — Хосок? Всё хорошо? У тебя рука дрожит, — обеспокоенно спрашивает Юнги и тянется к ней, только всё же одёргивает себя, поджимая губы. Хосок переводит на него растерянный взгляд, полный отчаяния и горечи, которая съедает изнутри прямо в эти секунды. Юнги парализует, он и слова сказать не может, не понимая, что произошло. Всё же накрывает дрожащие пальцы Хосока и тревожно смотрит на него. — Мне надо отойти, — с судорожным вздохом произносит Хосок, наконец-то возвращаясь в реальность. Хотя бы частично. Он поднимается со стула и как будто под гипнозом направляется к двери, бумажки же кладёт на край стола. — Хосок, постой, что произошло? Хосок… Юнги зовёт его, но без толку, едва ли тот слышит. Хосок выходит на улицу и усаживается на свой мотоцикл, сжимая с силой руль. В груди всё горит алым пламенем, принося с собой жгучую боль, а в горле пересыхает от всех этих предположений. Ему нужно самому убедиться во всём и понадеяться, что всё это только надуманные мысли. Хосок вскоре выезжает на трассу. Ветер, который обычно успокаивает его, совершенно не может угомонить взбушевавшиеся нервы, и проблемы не уносит. Они все крепко вцепились в голову, как паразиты, и отказываются переставать терроризировать хоть на минуту. Только сильнее впиваются, напоминая о себе. Хосок паркует байк у салона и впопыхах заходит внутрь. На стойке, как и в его первый день, никого нет. Сейчас только пять вечера, Тэхён, наверное, делает кому-то тату. Но Хосок не желает ждать. Поэтому врывается прямо в кабинет, окидывая взглядом замершего мужчину, которому Тэхён вырисовывает рисунок на плече. Тот тоже недоумённо смотрит на Хосока, выключая тату-машинку. — Нам нужно поговорить, — стальной голос настораживает Тэхёна, а горящий взгляд и вовсе вызывает мурашки по коже. — У меня клиент, это не может подождать? — Нет, не может. Мне нужно поговорить прямо сейчас, — не унимается Хосок, цедя сквозь зубы. — Я закончу через час где-то, неужели так срочно? — Да! — кричит он и подходит к Тэхёну, хватая его за запястье. — Эй, парень, тебе ж сказали подождать, — начинает возникать мужчина. — Мы только начали, так что жди очереди за дверью. — Закрой свою пасть, — у Хосока и так голова разрывается. Он достаёт пистолет и надавливает дулом на висок клиента. — Или я сам заткну тебя, мразь. — Твою же мать, что ты творишь? — перепугано спрашивает Тэхён и кладёт руку на его. — Опять напился? Тебе надо завязывать с этим… — Молчи, я не пьян. А ты, — Хосок кивает в сторону двери. — Выметайся, пока я не передумал и дверь за собой закрой. Мужчина теряет дар речи, даже колеблется пару секунд. Страх сковывает его тело, но давление на висок вмиг заставляет подскочить с места и выбежать из кабинета. — Сказал же закрыть дверь, сукин же сын, — ворчит Хосок и сам закрывает её, убирая пистолет обратно во внутренний карман кожанки. — Какого чёрта, Хосок! Что вообще на тебя нашло? Врываешься ко мне в кабинет, пугаешь клиента своей пушкой! Ты хоть, блять, думаешь о том, что он может проболтаться? У меня и так с клиентами туго последнее время, а с твоей помощью их может не остаться. И какой, чёрт возьми, разговор всего этого стоит? — Тэхён сам на взводе теперь, прожигает Хосока своим дерзким взглядом, подобно тигру, который скалит зубы. Нет, он знает, что Хосок президент преступного клуба, и от него можно ожидать что-то безбашенное, но никогда прежде подобного не было. — Скажи мне, это правда? От тяжёлого голоса Хосока всё тело напрягается. Тэхён откладывает тату-машинку и смотрит в его глаза. Он видел этот взгляд вчера ночью, когда тот сорвался на него, но теперь тон ещё грубее. — Что правда? — Тэхён чувствует мелкую дрожь в своём голосе и сглатывает. Ему совершенно не нравится сгустившаяся атмосфера между ними. Куда подевался тот обходительный и заботливый Хосок, который смотрел влюблённо на него, а на прощание даже поцеловал. Что же произошло за это время? — Твой отец ведь Ким Донхён, верно? — Хосок вскидывает бровь, не спуская глаз с Тэхёна, который вздрагивает и смотрит на него потерянно. — Так да или нет? — сухо спрашивает он Чон в нетерпении. — Да, — Тэхён закусывает губу и отводит взгляд. — И ты молчал о том, что он грёбаный начальник копов? — Хосок срывается на рык уже в который раз. — Он стал начальником? — удивлённо спрашивает Тэхён. — Прекращай играть в дурачка. Он приезжал к нам сегодня с обыском, а ещё Ёнмина задержали. Чёрт, — Хосоку тяжело во всё это поверить, что они вообще о таком говорят. И почему всё так происходит? — Мне не хочется думать о таком, но твою же мать, я же говорил тебе о его встрече, ты ещё сам спросил. А теперь я узнаю, что у тебя отец коп, к тому же новый начальник. Я приехал сюда, надеясь, что всё это блядская ложь. Но ты в лицо мне говоришь, что всё это правда. Хосок запускает пальцы в волосы, хмурясь от невыносимой боли в висках. Ему конкретно хреново сейчас. Будто всё рушится, как карточный домик, вдребезги рассыпается, а он стоит среди обломков и может лишь злиться. — Скажи мне Тэхён, это всё с самого начала было ложью, да? Ты привязал меня к себе, смотрел мне прямо в глаза, а в итоге просто хотел использовать, когда я, наконец, решил тебе открыться? Обнажил тебе свою чёртову душу, а ты мне нож в спину вонзил. Я-то ещё думал, зачем ты вдруг меня тогда спросил? — горькая усмешка, когда ком к горлу подступает. — Поэтому ты пытался отгородиться, совесть мучала, да? — Подожди, Хосок, всё не… — Тэхён подрывается со своего стула и подходит к Хосоку. Берёт его за руку, но тот отмахивается. — А на что это всё по-твоему похоже? Ты считаешь я совсем идиот? Всё сходится как нельзя гладко. Привязал меня к себе, попользовался моим телом, а как я рассказал о своих чувствах, так ты удочку закинул. Разве я не прав, Тэхён? Разве я, мать твою, не прав? — Хосок хватает его за воротник и притягивает к себе, заглядывая в испуганные глаза. — Всё совершенно не так, послушай же, — Тэхён кладёт руку на щёку Хосока, предпринимая жалкие попытки хоть как-то успокоить. — Я никогда не думал сдавать твоих или тебя. Тогда спросил лишь потому, что беспокоился. Хосок, это правда. А с отцом мы давно не общаемся, как видишь, я не знал даже, что он стал начальником. Хосок убирает руку Тэхёна со своей щеки, а тот смотрит в эти глаза, полные боли и разрушенной надежды. Он думал тогда, что Чон заблуждается в своих чувствах, что секс ему мозги запудрил. Но эти глаза не врут, никто не смотрит с такой болью от разбитого сердца, как смотрит Хосок. Его губы дрожат, а глаза, похоже, щиплет. Он хмурится и отталкивает Тэхёна. В его груди всё разрывает на части и кровоточит, хоть кровью захлёбывайся. — Я, как идиот, поверил, что у нас есть шанс, думал, что тебе просто нужно время. Я ведь действительно любил тебя. Люблю… Чёрт. Тэхён теряет дар речи. Неожиданное признание западает в голову. Только вот обстоятельства всё омрачают. Но до Тэхёна точно бы не дошло, если бы ему в лоб не сказали об этом. Осознание приходит внезапно. Только, похоже, слишком поздно для этого. Хосок губы кусает, а руки дрожат от напряжения. Ему тяжело, чертовски тяжело и блядски плохо. Всё и так разваливается на его глазах, а это добивает окончательно, будто ломает до хруста костей. — Ты сволочь, знаешь об этом? Никогда бы не подумал, что ты способен на что-то такое, но ты оказался именно такой блядью. — Хосок, подожди, дай мне объяснить, я же правда… — Тэхён вновь пытается оправдать себя, тянет руку, от которой вновь отказываются. — Что правда, Тэхён? Даже в такой ситуации пытаешь мне обратно доказать? Прекрати обманывать хотя бы себя! Да и в конце концов, ты же хотел, чтобы я далеко не заходил. Надо было слушать. Зря я вообще помог тебе тогда, наговорил столько вещей, а что в итоге? — Хосок разворачивается, пока ему не стало ещё хуже, хотя куда уж хуже, и так всё, как в тёмном омуте из боли. — Постой, ты же не собираешься уходить, да? — Тэхёна охватывает страх. Боязнь потерять Хосока, он же и правда может больше не вернуться, и это заставляет наплевать на гордость и все сомнения. Поэтому хватается за его запястье и тянет на себя. — Всё кончено, Тэхён! — Хосок вырывает руку и одним лишь взглядом парализует Тэхёна, который рот приоткрывает, не в силах что-то сказать. — Ты же этого хотел, да? С лёгкостью найдёшь кого-нибудь другого для траха, тебе же он и нужен только. Никаких отношений. Верно? — он вскидывает бровь и выходит из салона, громко хлопая дверью. Тэхён спохватывается, когда он уже усаживается на мотоцикл и выезжает на дорогу. — Хосок! — кричит он ему вслед, наблюдая, как его мотоцикл удаляется от него, ровно также, как и он сам.