Что-то о серьёзных отношениях...

На работу я ухожу очень рано, чтобы не пересечься с Джастином. Уже неделю мне приходилось просыпаться на час раньше и выбегать из квартиры. Сегодня я очень быстро собиралась, потому что знала о том, что у Бибера утренняя тренировка, а столкнуться с ним будет довольно неловко. После того, как мы вернулись с Суперкубка, на который меня отправили по работе, всё стало странным. *Он целует меня с языком, влажно и глубоко. Я не противлюсь, лишь позволяю нашим языкам сталкиваться. Мне нравятся его губы на вкус, наверное из-за апельсина, который он ел до моего прихода. Я кусаю его нижнюю губу и немного оттягиваю, он улыбается, плотнее прижимаясь к моему телу. Его прикосновения словно говорят, что он давно желал этого момента. То, как он придерживает своими сильными ладонями меня за шею, как двигает головой, чтобы носы не мешались, и то, как уверен он был, просто сносило мне крышу. Я начинала тяжело дышать, потому что мне становилось мало поцелуев. Я хотела его* *полторы недели назад* — Нет! — вскипала я, бросая папку с документами на свой рабочий стол. — Какие комментарии тут могут быть? Мой главный редактор устало засовывает руки в карманы своих брюк и наклоняет голову в сторону. — Ладно, но поездка на Суперкубок это отличная возможность для тебя, — говорит мужчина, вытаскивая мобильный, который начал звенеть. Он смотрит на экран секунду, вытягивает указательный палец, как бы говоря, чтобы я подождала и наш разговор ещё не окончен, после чего отвечает на звонок. Я устало выдыхаю и плюхаюсь на стул, хватаясь за мышку, которой начинаю резко двигать и клацать на нужную мне папку. Предположения о том, что всё перевернётся с ног на голову после этих слухов о моих «отношениях» с Бибером, оказались правдивыми. Нам в журнал звонят репортёры, чтобы взять комментарий по поводу происходящего. Папарацци начали караулить меня около офиса и Джастина ещё больше у стадиона. За прошлые четыре дня мы максимально старались не пересекаться на людях, особенно не светить местом жительства, а именно тем, что оно у нас общее. Мэри не могла перестать смеяться. Она так хохотала по телефону, что даже несколько раз хрюкнула. Мне же не было смешно. Вообще. Это сильно влияло на мою жизнь и работу. К примеру, мне предложили поехать на Суперкубок, чтобы вести прямую трансляцию от телеканала NBC. Мистер Джекинс теперь не отстаёт от меня, просто заставляя согласиться на данное предложение. А я была бы даже рада, но если бы меня позвали за то, какой я профессионал, а не то, что якобы встречаюсь с баскетболистом НБА. За эти четыре дня Джастин ничего не сказал по этому поводу. Он лишь хмыкнул и пожал плечами. Ему не впервые приписывают с кем-то отношения, последний раз это была модель из «Victoria’s secret», а до этого молодая актриса из Бродвея, а ещё ранее считали, что он гей. Джекинс отошёл метров на десять от моего рабочего места, продолжая с кем-то на повышенных тонах разговаривать по своему мобильному. Я же решила проверить почту. Мне отправили фотографии с моей проявленной плёнки, и я довольно улыбнулась. Точнее, все четыре мои плёнки. Здесь были и домашние фотографии, и те, что я сделала во время фотосессии с Нтиликином. Но эти фотографии не сравнятся с кадром, где Джастин стоит на моей кухне в футболке вдвое больше его самого, с эмблемой «Метс», руки его по бокам, а взгляд задумчивый и направленный в сторону микроволновой печи, где готовился попкорн. — Ну вот, а говоришь, что всё это слухи, — голос позади меня заставил меня вздрогнуть. Джекинс уже не разговаривал по телефону, а с интересом смотрел на фотографию на экране моего компьютера. Я скорее закрыла вкладку. — Слушай, Джоди, — мужчина делает несколько шагов назад и складывает руки на груди. — Я не хочу лезть к тебе с этими отношениями, но подумай над Суперкубком. Думаешь такая возможность выпадает каждый день? Каким бы ты не был отличным специалистом, на таких мероприятиях нужны люди, которые у всех на слуху. А тебе выпал джекпот. Закатываю глаза и перевожу взгляд в сторону. Не хотелось с ним соглашаться, но он прав. Я уважала Джекинса, потому что за эти два с половиной года, что я работаю здесь, он никогда не сомневался во мне как в спортивном журналисте из-за моей гендерной принадлежности. Ещё во время университетских годов, когда преподаватели слышали, что я заинтересована в спорте, они усмехались и не верили в мои возможности. После университета я не сразу попала в «Спортс Иллюстрейтед», год я пережила в жалком подобии газеты, где спортивными новостями занимался Боб Сарски — мужчина сорока с чем-то лет, одевающийся только в джинсы и толстовки на молнии. Он отпускал сексистские шутки в мою сторону, давал мне какие-то глупые задания и никогда не позволял писать большие репортажи. Я чувствовала себя ничтожно и верила, что это всё, чего я могу добиться. Мэри была той, кто убедила меня уволиться. Она дала мне понять, что я достойна намного лучшего. И со дня, как только я начала работать с Джекинсом, я безгранично благодарна за это своей сестре. Моё мнение уважали, с ним считались и не насмехались. Мне не делали похабные комплименты, до меня не дотрагивались без надобности. — Хорошо, — соглашаюсь я, снова смотря на своего босса. — Но только потому, что вы просите. — Отлично! — мужчина радостно хлопает в ладоши и с широкой улыбкой уходит. По приезде домой я рассказала Джастину о своей поездке. Я не хотела, чтобы он думал, что я пользуюсь своим новым положением, использую его известность, пусть всё так и выглядело. Чего скрывать, так и есть: я пользуюсь своим новым положением. Мы сидели за барной стойкой, друг напротив друга, и ели индийскую еду, которую Джастин купил по пути домой. Мой сосед выглядел немного уставшим. Последнее время синяки под глазами становились всё темнее, а кожа бледнее. Словно он мало спал. Его спортивная сумка после тренировки всё ещё стояла на пороге, а сам он так и не переоделся в домашнюю одежду. Его состояние объяснимо тем, что ему с адвокатами приходится много чего делать, чтобы восстановить документы и прочее. А ещё он не уверен, что сможет получить страховку за свои сгоревшие вещи. Там что-то было не так с документами. — Я решила согласиться на Суперкубок, — говорю я вполголоса, откладывая вилку в сторону. Бибер расплывается в улыбке. — Супер, я же говорил, что это отличное предложение. Жить с Джастином очень легко. Он из тех парней, которые не разбрасывают свои вещи, моют за собой посуду и помогают с домашними делами. Мэри говорила, что будучи подростком он был очень неряшливым, но тренировки и строгие тренеры во время поездок на соревнования выбили из него всё это. Теперь он отличный сосед. Мы живём вместе неделю, так что, возможно, пока рано судить. Но пока мы живем довольно спокойно. После работы мы обычно сидим на диване, ужинаем и смотрим фильмы, включая рандомные каналы. Мне это не особо нравится, но Джастин говорит, что смотреть всё время «Друзей» — это не совсем здоровая тема. Всего пару раз парень выходил в ночные клубы и возвращался только на следующий день. Я ему благодарна, что он не водит девушек в квартиру. Пока я к этому не особо готова. Наш сосед Мэттью иногда заглядывает к нам в гости, точнее я зову его, когда мы встречаемся после работы около входа в дом. Они с Джастином хорошо ладят, болтают чаще друг с другом, хотя я не чувствовала себя третьей лишней. Мне просто нравилась их компания и разговоры о Мемфисе, о расспросах Бибера о том, каково быть полицейским и что можно или нельзя им делать при исполнении. Но как настоящий полицейский, Мэтт особо не треплется о себе. Всё, что мы про него пока знаем, так это то, что он родом из Хаммонда, штат Индиана. Так что он с западной части страны, как и мы. Также Мэтт очень хорош в играх на PlayStation, который купил Джастин буквально на днях, и они с нашим соседом весь вечер играли. Мы знаем, что Плэтт не любит кантри-музыку и нашего президента. Пару раз он выплюнул себе под нос слово «мудак», когда мы смотрели новости и там говорили о Трампе. Он хорошо политически осведомлён и мог поддержать разговор со мной, так как я в этом разбиралась. То есть мне приходится. Глуп тот, кто считает, что политика не касается спорта. От политики зависит всё, так что я была просто вынуждена знать все политические лица и новости. — Тебе не кажется, будто я пользуюсь тобой? — спрашиваю я Джастина, вытирая бумажной салфеткой уголки своих губ. — Вряд ли бы мне предложили провести прямой эфир, если бы не эти слухи. Джастин театрально закатывает глаза и тянется к стакану с газировкой. Он активно жуёт и делает глоток, чтобы не говорить с набитым ртом. — Слушай, Хадсон, перестань думать, что ты чего-то недостойна и кого-то используешь, — фыркнул парень, разводя руками. — Для всего есть причины, понимаешь? Может эти слухи о нас с тобой были именно для того, чтобы ты смогла поехать на Суперкубок? Я больше ничего не хочу слышать об этом. Я была ему благодарна. Я не стала с ним спорить, лишь искренне поблагодарила. После ужина я сидела у себя в комнате на кровати и редактировала интервью с Франком. Там были незначительные финальные поправки, чтобы отправить баскетболисту на одобрение, а потом уже главному редактору. Ты знаешь, что интервью выйдет отличным, потому что перечитывая одно и то же в миллионный раз, тебе не надоедает. Да и сам Франк сказал, что ему понравилось работать со мной. Наверное, это влияние Бибера, но всё равно приятно было это слышать. Белая потёртая дверь в мою комнату была наполовину открыта, но Джастин всё равно постучался, толкая её вперёд, чтобы иметь полный обзор на мою комнату. — Хей, заходи, — киваю я на его немой вопрос. Он улыбается, садится на край кровати у подножья и осматривает мою комнату на наличие чего-то нового, видимо. — Ты хотел о чём-то поговорить? — спрашиваю я, убирая ноутбук со своих бёдер. — Что-то в этом роде, — он поджимает губы, пару раз кивая. — Слушай, я бы тоже хотел поехать на Суперкубок. Я всегда хотел попасть на него. Помнишь, мы даже не так давно с тобой спорили, стоит ли ехать? Я киваю, стараясь улыбнуться. Понимаю, почему он пришёл сказать мне об этом. Он не спрашивал разрешения, но было видно, что ему нужна моя поддержка. Мы оба понимали, что отправившись вместе на Суперкубок, лишь дадим слухам о наших «отношениях» распространиться. И почему я должна отговаривать его, если он хочет поехать? — Будет здорово, — улыбаюсь я. — Я смогу провести по своим пропускам тебя к полю. Джастин довольно улыбнулся и протянул руку, чтобы я отбила пять. Когда моя ладонь коснулась его, он аккуратно обхватил большим пальцем и немного сжал, словно благодаря. — Я знаю, что ты расстраиваешься из-за этих слухов, но нам не надо ничего доказывать людям. Мы с тобой друзья, верно, Хадсон? Я киваю, чувствуя какую-то лёгкость от его слов. Бибер отпускает мою руку, ещё раз кидает мне свою приветливую улыбку, говорит, что не будет отвлекать от работы и выходит из спальни, прикрыв за собой дверь. *Я хотела его. Отрываясь от поцелуя, делаю шаг назад. Дыхание сбитое, взгляд замылен, я начинала плохо соображать. Я быстро хватаю края своей футболки и стягиваю её через голову, откидывая на пол. На мне не было бюстгальтера, так что молодому мужчине тут же открылся обзор на мою грудь почти что второго размера и соски, затвердевшие то ли от прохлады, то ли от возбуждения. Он испускает тяжелый вздох, смотря на мою грудную клетку, а потом медленно поднимает взгляд на моё лицо и будто спрашивает «что мы творим?». И прежде, чем всё это прервётся, я обхватываю его шею и снова тяну к себе за поцелуем. Парень застонал, обхватывая меня обеими руками, отчего я немного прогибаюсь назад. Моя вагина начинает уже больно пульсировать, поэтому стоило немного ускориться. Левая рука с его шеи медленно опускается к его домашним фланелевым штанам. Дёргаю за резинку, намекая о том, чтобы он скорее избавился от них. — Ох, — глухо рычит он, немного царапая мою кожу на спине. Мы падаем на диван, точнее я нас туда сталкиваю. Откидываю волосы в правую сторону, сажусь на его бёдра, а потом помогаю снять с него футболку.* — Джастин! — кричу я в трубку, после завершения прямого эфира. — Ты где? Я была у поля, у выхода, через который ушли футболисты. На мне висит уже надоевший бейджик, в руках микрофон, который надо ещё вернуть представителям телеканала. Я была эмоционально вымотана. Последние пару часов всё, что я делала — орала в микрофон сначала в специальной будке для комментаторов, а потом на камеру, беря интервью у спортсменов. — Я до сих пор в ложе, — в ответ громко произносит Бибер на конце провода. — Где встретимся? Я поднимаю глаза на ложе, что находилось около верхних трибун и вижу силуэт у стекла. Скорее всего, это Джастин. Тяжело вздохнув, я тру переносицу. — Давай в отеле, — говорю я. — Не хочу, чтобы нас увидели вместе покидающих стадион. — Да брось, Джодс, — слышу, как он фыркает. — Пошли в ресторан, поедим нормальной еды и отметим твой дебют во время прямой трансляции. Серьёзно, Хадсон, мне совершенно не понравилась еда в отеле. Ко мне подбегает Викки — одна из продюсеров NBC. Её улыбка широко светится, у неё столько энергии, а мне хотелось улечься на газоне и больше не двигаться. — Погоди секунду, — прошу я Бибера, а потом улыбаюсь Викки и немного вытягиваю голову, мол есть ли какой-то у девушки ко мне вопрос. — Ты отлично справилась! — говорит она. — Боссы довольны. — Спасибо, — киваю я и передаю микрофон. — Если по рабочим моментам больше ничего, то я наверное поеду, да? — Да-да, конечно, — закивала девушка с огненно-рыжими волосами. — Увидимся в отеле. Я ей киваю, а она убегает. — Алло? — проверяю, на связи ли Джастин. — Я тут. — Джастин, прости, но я устала. Я просто хочу принять горячую ванну и валяться на кровати. Я уже представляю, как приеду в свой красивый номер, наберу ванну с пеной и морской солью, закажу шампанское с клубникой и буду валяться потом на кровати в белоснежном халате с полотенцем на голове, смотреть фильмы на телевизоре и отдыхать. — Нет-нет-нет, Хадсон. Нет! Слышишь меня? Я тебе запрещаю. Ты и в Нью-Йорке можешь поваляться на своей кровати, точнее дома ты обычно на диване лежишь. Я закатила глаза и тяжело выдохнула. Он, конечно, прав, что ванну принять, на кровати полежать и прочее я могу и дома. Но я уже настроилась, мне не хотелось никуда, кроме отеля. — Бибер, ты не представляешь, как я заебалась, — проматерилась я, при этом всё ещё говоря громко, потому что на весь стадион играла громко музыка, да и люди, что покидали свои места, были довольно шумными. — Представляю, — слышу я голос позади себя и оборачиваюсь. Джастин подходит ко мне, попутно убирая мобильный от своего лица, на котором была нарисована решительность. Он берет меня за руку и тянет за собой. — Я не позволю тебе проебать эту поездку, — серьезно произносит он. Прохныкав, я просто позволила ему вести себя. И сначала, из-за своей усталости я не заметила, что люди на нас смотрят, а особенно на то, что мы держимся за руки. Вижу даже как несколько репортёров начали перешёптываться. Не хотела делать неприятно Джастину, но я резко выдернула руку, поцарапав своими кольцами его ладонь. — Ау! Джоди! — остановился он и обернулся, придерживая свою руку. Джастин смотрит на меня вопросительно, мол что это на меня нашло, а я чувствую себя максимально неловко и виновато опускаю взгляд. — Прости, я не специально, — бубню я как пятилетний ребёнок. Бибер оглядывается, понимает в чём дело и немного откидывает голову назад, тяжело выдыхая. Лицо его становится каким-то разочарованным и уставшим. — Ладно, пошли, провожу тебя до машины и можешь спокойно ехать в отель. Не буду тебя заставлять. Он разворачивается и направляется вперёд, а я остаюсь на месте, чувствуя себя почему-то виноватой. Да, я понимаю, что эти слухи немного принимаю близко к сердцу, но... Честно говоря, я даже не знаю причину. Да, это внимание достаёт, но если подумать хорошо, не так всё плохо. Может где-то в глубине души я всё ещё лелеяла надежду о том, что Филипп вернётся, а эти «отношения» не дают ему это сделать? Не знаю. Я решаю догнать Джастина. Он прав, нам нужно оторваться. *Его футболка летит на пол. Я кладу руки на его ключицы и медленно провожу вниз, касаясь грудной клетки и его пресса, а потом снова тянусь, чтобы поцеловать его губы. Наши губы резко сталкиваются, чувствую, как зубы ударяются, как внутренняя сторона верхней губы поцарапалась и теперь немного кровоточит, а мы продолжаем целоваться. Это заставляет меня улыбаться, ныряя пальцами в его волосы, а он садится, крепко держа свои ладони на моей голой спине. Мы так прижаты друг к другу, что я чувствую его всего через одежду. Меня начинает потряхивать, я не сдерживаюсь и издаю громкий стон. Мужчина рычит, целует звонко мою шею, а после резко меняет нас местами. Теперь он оказался надо мной. — Презервативы, — глухо произносит он, целуя где-то в районе солнечного сплетения. И он исчезает в своей спальне. А я лежу на диване, вся возбуждённая и медленно осознающая, что вообще происходит... Это так неправильно, но так хочется. У меня было два выхода: пустить всё на самотёк или схватить футболку и уйти к себе. Я же могу передумать, верно? Я знаю, он поймёт меня. Но он появляется раньше, чем я успею передумать. Он уже в одних обтягивающих трусах от Calvin Klein, которые отлично поддерживали его задницу. И ох, эта подкаченная пятая точка точно не даст мне уйти. Парень подходит ко мне не так быстро, как уходил, в глазах играет сомнение. — Ты уверена? — спрашивает он, немного выгнув бровь. — А ты? — спрашиваю я, вставая на диван ногами, чтобы оказаться выше него. Прежде, чем он что-то скажет, я запрыгиваю на него, окольцовывая ногами его талию. Мы оба улыбаемся, отчего мне становится намного легче. — Поцелуй меня, — просит он, смотря мне в глаза. Я облизываю свои губы, а после тянусь к его. Целую его медленно, но всем горящим во мне желанием. — Ох, я сейчас не дойду до следующей фазы, — хрипит он, первым отрываясь от поцелуя. — Идём в мою спальню? — Нет, — мотаю головой. — Хочу остаться в гостиной. Он кивает и мы снова падаем на диван. Мы стаскиваем оставшуюся одежду, он надевает презерватив и мы снова начинаем целоваться.* Музыка оглушительно играет на весь клуб. Мне душно и хочется пить, но я продолжаю танцевать в толпе незнакомцев. Никто не собирается меня лапать или прижиматься, я чувствую себя свободно и защищенно. Мысленно благодарю Бибера, оставшегося около барной стойки, что он настоял на ночном клубе. В толпе можно потеряться, нас не заметят. Мне это нравилось. Мне уже давно не двадцать один и мои тусовочные студенческие годы позади, а я выплясываю под какую-то электронную дрянь, которую в жизни не слушала. Я уже была достаточно пьяной, чтобы отпустить все свои тревоги и просто наслаждаться этой ночью. Через несколько песен, когда жажда меня совсем измучила, я возвращаюсь к барной стойке, где Джастин целовался с какой-то девушкой. Я улыбнулась и не стала подходить к нему, пусть мои вещи и были там. Встав где-то через три человека от Бибера, я подозвала бармена и попросила воды. Пока ждала свою воду, ко мне подошёл знакомиться довольно симпатичный мужчина, но я сказала, что здесь с парнем, поэтому он быстро отошёл. Если бы я была сейчас в Нью-Йорке, то я бы обязательно с кем-нибудь пофлиртовала, но у меня на это просто не было сил. Я хотела просто пить и танцевать. Мне наконец подают воду, которую я залпом выпиваю и прошу сделать мне какой-нибудь алкогольный прохладительный коктейль. Бармен подмигивает и отходит, чтобы принять ещё один заказ. Я оборачиваюсь на Джастина, который уже сидел один и пил со своего стакана что-то похожее на виски. Решаю, что можно вернуться к нему и к своим вещам. — А где твоя спутница? — спрашиваю я, кладя руку ему на плечо. — Свалила, — хмыкает он. — Я ей сказал, что на самом деле я не Джастин Бибер, а Расти Смарвел. Я засмеялась и помотала головой. — Кто такой Расти Смарвел? — О, я сам не знаю, — улыбается молодой мужчина, подмигивает и допивает напиток. — Натанцевалась? Я довольно киваю и прикрываю глаза, немного покачиваясь в такт музыке. — Ещё по коктейлю и в отель? — спрашивает Бибер, на что я киваю. — Себе я уже заказала, если что. Мы уходим лишь минут через сорок-пятьдесят, не помню точно, но задержались мы знатно. Сначала мы долго ждали наши напитки, а потом я простояла километровую очередь в женский туалет. Из бара я выхожу верхом на спине Джастина. Мы громко смеёмся просто без причины. Джастин немного скачет, а я на всю улицу кричу «и-го-го!». Немного поскакав и посидев на тротуаре, разговаривая о великих спортсменах этого мира, мы наконец ловим такси и едем в отель. Было четыре часа утра, мы изрядно пьяные и чертовски голодные, скачем в номер Джастина по коридору отеля. Я не чувствовала ног, поэтому он снова разрешил залезть на его спину. Если Бибер говорил днём, что его не устраивает еда отеля, то сейчас он с наслаждением ел пасту с грибами и причмокивал от того, как ему было вкусно. Мы сидели прямо на полу, пили кофе и ели блюда, которые друг с другом совсем не сочетались. Я скинула с себя одежду и сидела в белом халате, который одолжил мне Бибер. А одежду мне пришлось снять, потому что как только мы вошли в номер, я открыла мини-бар, схватила банку газировки и вся облилась. — Как же вкусно, — мычит Джастин, начиная есть из моей тарелки запечённую рыбу. — Бибер, это лучшая командировка, — признаюсь я и отхлёбываю кофе, прикрывая глаза от того, как же приятно организму становится от вкусной еды и хорошего горячего напитка. — Спасибо тебе. Джастин немного подвыпившими и удивлёнными глазами смотрит на меня, медленно хлопая ресницами. Он выглядел довольно мило и забавно. — За что? — спрашивает он, выковыривая ягоды, которыми украсили панкейки. — Что приехал со мной и пошёл со мной тусить. Ты просто суперский друг и сосед! Он довольно улыбается и протягивает стакан с водой. — За лучших соседей! — предлагает он торжественно тост. Я смеюсь, чокаюсь своей небольшой чашкой с почти выпитым кофе и поддерживаю: — За лучших соседей!

***

С похмельем и головной болью мы вернулись в Нью-Йорк. Оба были молчаливы, лишь передавали друг другу таблетки от головной боли или тошноты. В самолёте Джастин спал, а я общалась с Викки, обсуждая прошедший кубок и рейтинг прямого эфира. В такси мы тоже с Джастином не особо болтали, потому что при прилёте его стошнило и теперь он сидел, прислонившись к немного открытому окну и старался снова не опустошить свой желудок. Я тоже чувствовала себя плохо, но мне приходилось решать какие-то рабочие моменты. Переписываться с отделом кадров канала NBC, потому что именно они оплатили перелёт и номер отеля, и пока я числилась как временная сотрудница. Нужно было завтра к ним заехать, сдать билеты, чеки и расписаться в каких-то документах. Зайдя в квартиру, Джастин сразу сказал, что пойдёт спать. Я его понимала, но спать ложиться не торопилась. Сначала я хотела принять душ, а потом распаковать вещи. Сделав это всё, я тоже завалилась в свою кровать. Проснулась я в десятом часу ночи. Джастин что-то делал в гостиной, судя по шуму доносящимся оттуда. Я вышла из своей комнаты, в надежде попить воды. Баскетболист возился около телевизора, трогая провода. — Что случилось? — спрашиваю я сонным голосом. — Кабельное не показывает, — кряхтит он, ударяясь головой об полку. — Ай, блять! Я устало выдыхаю и подхожу к нему. — Там провод вылетает, надо поменять его, вечно забываю. Сейчас сделаю, — бубню я и лезу за телевизор, чтобы немного покрутить провод. На экране появляется картинка, и Бибер радостно хлопает в ладони. — Там бои без правил должны быть, — говорит он, плюхаясь на диван и хватая апельсин с журнального столика. — Будешь смотреть? Я мотаю головой. — Ты зачем цитрусы ешь? — спрашиваю я, собирая волосы в высокий но неаккуратный хвост. — У тебя желудок и так стресс после алкоголя испытывает, а ты ещё и апельсином всё решил прожечь. Он лишь махнул на меня рукой, начиная его чистить, что у него плохо получается из-за нехватки сил. Так что он сидел и вяло ковырял кожуру у фрукта. В нашу дверь тихо постучали, и я пошла открывать. На пороге стоял Мэттью. — Привет, — я широко ему улыбнулась. — Заходи, Джастин начал смотреть бои без правил. — Привет, — кивает он, слабо улыбнувшись. — Не хочу мешать вам. Я просто занёс вашу почту, наверно почтальон перепутал ящики. Он протягивает мне пару конвертов. — Спасибо, — благодарю, забирая конверты. — И ты нам совершенно не мешаешь. С чего ты взял, что будешь нам мешать? Несколько секунд сосед как-то странно молчит и пожимает плечами, смотря куда-то в сторону, а не на меня. — Не люблю особо быть лишним и навязывать свою компанию парам, понимаешь? Теперь я несколько секунд молчала, вопросительно на него смотря. А потом до меня доходят его слова и начинаю смеяться. — Мы с Джастином не пара, — я сама не ожидала, как громко я засмеялась и произнесла это. — Мы, конечно, живём вместе и отлично ладим, но это не делает нас парой. Мэттью поджал губы и улыбнулся. — Так ты заходишь? — продолжая улыбаться, спрашиваю я. Он мотает головой и делает шаг назад. — Я просто принёс письма. Может в следующий раз? — тихо произносит он, смотря мне в глаза. — Да, конечно, — киваю, прикусив несильно нижнюю губу. — Не хочешь поздороваться с Джастином? Я сильнее раскрываю дверь, чтобы был больший обзор на квартиру. — Мы уже сегодня виделись, — говорит Плэтт, но всё же кивает Биберу, сидящему на диване. Сосед уходит к себе, пожелав добрых снов, а я закрываю дверь, чувствуя себя немного странно. Такое чувство, будто что я рада, что Мэттью точно знает, что я не встречаюсь с Бибером. — Знаешь, пока мы не стали супер-пупер друзьями, нам стоит обсудить наш с тобой поцелуй, — произносит Джастин, едва я успеваю закрыть дверь. Я резко оборачиваюсь и с широко распахнутыми глазами смотрю на него. — Чего? — произношу я громко и слишком высоким тоном. Джастин закатывает глаза, кладёт так и неочищенный апельсин на столик и встаёт с дивана, делая несколько шагов в мою сторону. — Так ты не помнишь? — хмыкает он. — Мы поцеловались почти месяц назад. Когда Мэри танцевала в клубе, а мы сидели на улице и ты мне рассказала о Филиппе. А потом мы целовались в твоей комнате... С каждым произнесённым словом я сильнее удивлялась. Я ничего из этого не помнила. Совершенно. Я продолжала стоять на месте как статуя, смотреть на Джастина, боясь даже моргнуть. Чувство стыда пожирало меня, не только потому что я не помнила, а вообще допустила произошедшее. — Я... я... — это всё, что я могла произнести. В ступор меня ещё ввело то, что Джастин решил сказать мне об этом именно в данный момент. Зачем и почему? Может он хочет от меня отношений? Или сыграла ревность перед Мэттью? Или я накручиваю себя и он просто хотел поговорить, чтобы между нами не было недомолвок? — Я пойду к себе, завтра рано вставать на работу, — протараторила я и убежала в комнату как последняя трусиха, оставив конверты на барной стойке. — Серьёзно, Хадсон? — последнее, что я услышала перед тем, как закрыть дверь. Он не пошёл за мной, не стал стучаться и давить на меня, чтобы мы всё же поговорили, за что я ему благодарна. Мне нужно было подумать. Я испугалась, правда пока сама не знаю чего. Поэтому я лежала на кровати и просто думала, стараясь вспомнить хоть долю секунды того, как мы целовались.