Крайт

По серьезному виду МакГонагалл сразу стало понятно, что сегодня у них новая тема, к тому же очень сложная. Гарри она была уже знакома, однако даже у него превращение одного живого существа в другое вызывало естественные трудности. Если превращение живого в неживое требовало изменить физическую форму существа и блокировать его волю, то превращение живого в живое вынуждало провести два изменения одновременно. Новое существо должно обладать не только внешностью, но и повадками своего вида. У него должен измениться тип мышления — его существо. Сегодня четверокурсникам предстояло превратить ежа в ласточку, что добавляло дополнительную сложность, потому что эти животные принадлежали к разным классам. Встретившись взглядом с МакГонагалл, Гарри понял, что сегодня она будет строга, как никогда. Пришлось быстро занять место за последней партой, где можно было свободно практиковаться. Леон и Тони расположились на соседнем ряду — обычно Гарри объяснял им принцип действия заклинания после занятий, поэтому на уроке они осваивали его вдвоем, своими силами. Так как заклинание подразумевало превращение ежа в ласточку и обратно, у них было по одному ежу на парту. Гарри в который раз порадовался тому, что решил сесть один — не пришлось ни с кем делиться, что существенно облегчало практику. Обычно ему не терпелось испытать новое заклинание — однокурсники всегда уступали, но Гарри всё равно чувствовал себя неловко, когда просил попробовать первым, словно несдержанный первокурсник. – Запомните движение палочкой, – сказала МакГонагалл, вычерчивая округлую петлю в воздухе. – Заклинание должно звучать твердо и четко, на выдохе. Иктум, – произнесла преподавательница, и еж в мгновение ока превратился в ласточку. Обратное превращение преподаватель показала уже невербально. – Повторите несколько раз, чтобы получше запомнить, и приступайте. Класс тут же наполнился приятным однородным шумом — со всех его концов зазвучали заклинания. Гарри скептически посмотрел на своего ежа, что лениво копошился в коробке, пытаясь устроить себе гнездо из сена. Зверек казался ему каким-то уставшим — возможно, его использовали для практики не первый год. Обычно МакГонагалл пристально следила, чтобы никто не обижал животных, и в глубине души Гарри считал это естественным и правильным. Несколько раз очертив палочкой нужную фигуру, Стайлс убедился в том, что результат удовлетворительный. Его рука двигалась сама, легко и свободно — он давно натренировал себя, и теперь жесты запоминались сами собой, буквально с первого раза. Тем не менее, Гарри понимал, что ему ещё есть чему учиться, поэтому никогда не пренебрегал лишними уроками. Собравшись с мыслями, Гарри направил палочку на зверька и четко произнес заклинание. – Иктум. Практика невербальной и беспалочковой магии сделали свое дело — ёж моментально превратился в ласточку. Птица взмахнула крыльями и устроилась на краю коробки, рассматривая его глазками-бусинками. Гарри невольно улыбнулся. – Десять очков Слизерину, – громко произнесла МакГонагалл, привлекая внимание всего класса. Однокурсники покосились в его сторону со смесью удивления и недоверия, точно произошедшее было невозможным. Гарри невозмутимо выпрямил спину и посмотрел на преподавательницу с немым вопросом в глазах. – Если у Вас получилось так быстро, превратите ласточку обратно в ежа невербально, мистер Стайлс. У Вас должно получиться. После этого подробно опишите то, что Вы сделали. Ласточка смотрела на Гарри настороженно, с легким недоверием, готовясь вот-вот взлететь. Стайлс скорчил гримасу. Птицы касались ему немного резкими и суетными, подозрительными и недоверчивыми. Озма очень от них отличалась. Феликс нередко говорил, что в природе совы ведут себя иначе. У почтовых сов была развита эмпатия и чувство направления. – По-моему он, когда падал, зацепил головой пару бладжеров, – услышал Гарри откуда-то слева. Машинально повернув голову, Гарри увидел смеющегося Найла. Хоран сидел вместе со своим другом Эдди, и они, очевидно, вели оживленную беседу. Их еж бестолково сидел на крышке стола и копался носом в сене, выискивая заначку. Том, сидевший перед Найлом и Эдди, повернулся к друзьям всем корпусом, начисто забыв про практику, и увлеченно слушал. – Эрик был в ярости, когда это услышал, – продолжил Найл. Он не замечал, как на него смотрели однокурсники и однокурсницы — говорил только с друзьями, но Гарри видел — они ловят каждое слово и каждое движение восходящей звезды квиддича. – По-моему он даже стукнул Картера древком метлы. Звук был очень глухой. Он засмеялся, и его друзья немедленно подхватили этот веселый, заливистый смех. Наверняка они так же любили Эрика и Картера, как слизеринцы — Феликса и Роба. Гарри и сам обожал слушать истории про выпускников, правда, предпочитал в это время находиться в гостиной, а не на уроке. – Вижу, Вам очень весело, мистер Хоран, – сказала профессор МакГонагалл, разрезая строгим сухим голосом звонкий смех. – Покажите, как Вы превращаете ежа в ласточку. Найл испуганно притих, впрочем, как и все в классе. Теперь не только хаффлпаффцы, но и слизеринцы наблюдали за ним, чтобы узнать, чем всё закончится. Исход в любом случае был бы неутешительным — МакГонагалл никому не позволяла бездельничать на своем уроке, однако был шанс не нарваться на штрафные очки. Взмахнув палочкой, Хоран еле слышно произнес заклинание. Ничего не случилось. Еж так и продолжил копошиться в сене, очевидно, пытаясь отыскать жуков. Гарри невольно фыркнул. Трансфигурация была таким предметом, на котором не отвлекались даже ученики вроде Билла Уизли, а уж тем, у кого возникали трудности с заклинаниями, следовало концентрироваться лучше. – Похоже, и Вы в прекрасном настроении, мистер Стайлс, – спокойно произнесла МакГонагалл, переведя взгляд на Слизеринца. Гарри удивленно выпрямился. – Побудьте хорошим товарищем и научите мистера Хорана заклинанию. По рядам прошел тихий смех. – Что? – спросил Гарри, глядя на преподавательницу с непониманием. – Я? – У Вас со слухом проблемы, мистер Стайлс? Вы, – серьезно сказала профессор МакГонагалл и немедленно повернулась к застывшему в изумлении хаффлпаффцу. – А Вы, мистер Хоран, тоже оглохли? Берите вещи и пересаживайтесь к мистеру Стайлсу. Очевидно, ей не терпелось разбить веселую хаффлпаффскую компанию, что мешала заниматься и себе, и другим ученикам. Эдди сочувственно покосился на Найла и пожал плечами: не считая занятий у профессора Снейпа, уроки МакГонагалл — последнее место, где можно безнаказанно чесать языком. – Вот не повезло, – прокомментировал Том. – Как будто я умираю от счастья, – произнес Гарри, чтобы он слышал. Стараясь не сердить преподавательницу ещё сильнее, Найл смущенно взял свои вещи и пересел на последнюю парту к Гарри. Вид у него был понурый, точно его в жертву собирались принести. Стайлс сразу постарался отсечь неприятные мысли: расстроен Найл, потому что его посадили к нему, или он так отреагировал бы на любого слизеринца, больно одинаково. – Извини, – произнес Хоран тихо. – Я думал, всё закончится вычетом очков. – Сам виноват. Надо было делать её задание, а я зачем-то начал смотреть по сторонам, – покачал головой Гарри, однако от волнения у него разве что руки не тряслись. Пришлось дать себе мысленную пощечину и деланно приосаниться. Слизеринец он или кто? Пальцы сами поправили серебристо-зеленый галстук. Стайлс напустил на себя невозмутимость и посмотрел на Хорана из под полуприкрытых век. – Ладно, – деловито произнес он. – Очевидно, от тебя не избавиться, пока ты не сумеешь справиться с заданием. Покажи, как накладываешь заклинание. – Хорошо, – без особого энтузиазма ответил Найл и, описав палочкой окружность, произнес заклинание: – Иктум. Разумеется, ничего не произошло. Найл удрученно сложил палочку и покачал головой. Вид у него был униженный. Такого ужаса Стайлс не видел никогда в жизни, даже когда помогал Маркусу готовиться к экзаменам. Несколько секунд он смотрел на Хорана с непониманием, внутренне ожидая, что хаффлпаффец скажет, будто пошутил, и наложит заклинание, как следует. Но Найл сидел с лицом человека, выброшенного на берег. – Ты что, издеваешься? – спросил Гарри. – Нет, – удивленно проговорил Найл. – Ты рукой описываешь совершенно не ту фигуру. Дай пергамент. Найл послушно вытащил из сумки пергамент. Он так же протянул Гарри перо, но Стайлс вытащил свое, подаренное Феликсом. Пользоваться им на занятиях было вовсе не обязательно, но так Гарри чувствовал себя уверенней, словно староста продолжал за ним присматривать. – Вот какое движение делаешь ты, – сказал Гарри, рисуя окружность. – А вот это, – Стайлс начертил крупную петлю с крошечным хвостиком, – показывает МакГонагалл. Когда доводишь руку доверху сделай небольшую засечку. – Но я же буквально делаю то же самое... – Это принципиально разные фигуры. Возьми палочку, – велел Гарри. Найл покорно взял в руки свою волшебную палочку. – Попытайся начертить петлю в воздухе таким образом, чтобы выступающие части были примерно по два дюйма. Делай. Найл принялся смиренно водить рукой. Сперва получалось немного топорно. Он явно смущался и — что удивило Гарри больше всего — будто немного побаивался свою волшебную палочку. Если для Стайлса она была продолжением руки, то Хоран явно не так уверенно работал со своим инструментом. Тем не менее, он терпеливо рисовал в воздухе фигуру, снова и снова, никак не пререкаясь со своим новым «учителем». Наконец, результат Гарри понравился, и хаффлпаффец получил удовлетворенный кивок. Стайлс удостоверился, что Найл не только запомнил движение, но и воспроизводит его, не задумываясь. Это было очень важно, потому что ничто не должно сбивать волшебника с мысли. – С дикцией у тебя тоже не всё ладно, – сказал Гарри, невозмутимо делая вид, будто он не замечает, как покраснел его «ученик». – Попрактикуйся произносить заклинание. – Иктум, – произнес Найл. – Я совершенно не слышу, что ты там бубнишь себе под нос, – проговорил Гарри, скрестив руки. – Громче. Даже Алиса, застенчивая от природы, никогда не произносила заклинание так тихо, а уж Блейз сразу обрадовал его хорошо поставленным голосом. Гарри даже гордость взяла за своих учеников, и он решил про себя, что стоит почаще их хвалить. Обычно раздачей похвалы и сдобных котелков занимались Леон и Тони. – Другие ученики услышат, – боязливо проговорил Найл, оглянувшись по сторонам. – Может, это им помешает... – У нас практика, – отрезал Гарри и снова посмотрел на Найла с выражением крайне занятого человека. – Произноси давай, не хочу возиться с тобой до ночи. Найл выдохнул, очевидно, немного смущаясь, но всё-таки начал практиковаться. Среди слизеринцев была распространена практика перед зеркалом, и Хоран как чистокровный волшебник не мог о ней не знать. Возможно, он пренебрегал самыми простыми знаниями, но это было глупо. Невозможно говорить предложениями, не зная слов. Когда услышанное показалось Гарри приличным, Стайлс подвинул Найлу ласточку и взмахнул палочкой, превращая её обратно в ежа. В глубине души он боялся, что у него ничего не выйдет, но, по всей видимости, концентрация сделала свое дело, и заклинание сработало. Вышло красиво, и Гарри надеялся, что на его лице не отразилось облегчение. Он хотел, чтобы Найл думал, будто для него это естественно. – Ничего себе, – сказал Найл с восхищением. Гарри снисходительно улыбнулся. – У меня так никогда не получится. – Поменьше «никогда» и побольше практики, – ответил Гарри, убирая палочку в рукав. – Вперед. – Иктум, – произнес Найл четко, очерчивая в воздухе петлю. Еж тут же стал ласточкой. Птица взмахнула крыльями и села на край коробки. Хоран чуть не выронил палочку из рук. – ОГО! Получилось! Получилось! Гарри развел руками. Случившееся не было для него таким уж удивительным событием, потому что Найл точно следовал его инструкциям. Под его руководством Алиса и Блейз быстро осваивали заклинания. Они были способными и прилежными детьми, но вовсе не одаренными. – Пять очков Хаффлпаффу, – довольным голосом поощрила профессор МакГонагалл. – И Слизерину, разумеется, тоже. – Ну, хоть что-то, – проворчал Гарри. Ворчал он для вида. МакГонагалл, сама того не подозревая, продемонстрировала всему классу, какой Гарри талантливый волшебник. Если под его руководством ученик, ранее не блиставший на Трансфигурации, сумел освоить такое сложное заклинание, значит, Гарри Стайлс что-то да смыслит в магии. – Мои первые очки по Трансфигурации, – произнес Найл ошеломленно и перевел благодарный взгляд на слизеринца. – Спасибо тебе, Гарри! Я и не думал, что когда-нибудь смогу справиться с таким сложным заклинанием! Да ещё так быстро... Его похвала была вдвойне приятна. Пусть Гарри пытался сосредоточиться на том, какие лестные слухи теперь о нем пойдут, он не мог отвести взгляд от ярких голубых глаз, рассматривающих его сейчас с благоговением и признательностью. – Ты просто всё время отвлекаешься, – сдержанно заметил Гарри. – С магическим потоком, очевидно, у тебя всё в порядке. Внимательно следи за преподавателем, в точности повторяй движение и работай над дикцией, и всё получится. – В этом есть смысл, – улыбнулся Найл, подхватывая свои вещи. – Но всё равно большое тебе спасибо! Ну, еще увидимся... – Куда Вы собрались, мистер Хоран? – спросила МакГонагалл, возникая рядом с ними. Найл удивленно покосился на свою ласточку и перевел взгляд на профессора. – Думаю, Вам будет полезно посидеть с мистером Стайлсом до конца месяца. Может, чему и научитесь. Гарри невольно открыл рот. Ему стоило больших трудов держать лицо рядом с Найлом, и хотя сидеть с ним оказалось так приятно, Стайлс прекрасно понимал, что вопрос времени, когда из него вырвется что-то, что Хоран сочтет отвратительным. У него и так была не самая лучшая репутация. Не говоря уже о том, что Найл срывал ему возможность продолжать практику. – Но, профессор, у меня очень много дел... – Какие, позвольте спросить, у Вас дела на моем уроке, мистер Стайлс? – уточнила преподаватель по Трансфигурации. Гарри смущенно потупил глаза. – Считайте это частью Вашей практики. О, ещё пять очков Слизерину! – довольно заметила МакГонагалл. – Прекрасная ласточка, мисс Гринграсс. Заскрипев зубами, Гарри откинулся назад на стуле. Как теперь себя вести? Раньше Стайлс изредка поглядывал в сторону Хорана, когда у него была свободная минутка, но не пялиться же в открытую! Можно попробовать наладить общение, раз уж выдалась такая возможность. Показать себя. Проявить. Но их взаимоотношения будут зависеть от обстановки между факультетами, а в последнее время было не спокойно. Слишком много факторов, которые следовало учесть, а у Гарри было так мало данных. – Прости, – произнес Найл виновато. Он уже заметил, что за несколько секунд Гарри несколько раз поменялся в лице. – Все мои планы рушатся! И всё из-за... Гарри прикусил язык. Да что с ним такое в последнее время? Ему таких трудов стоило научиться держать себя в руках, а теперь он даже ещё более вспыльчивый, чем раньше. Потливость, проблемы с кожей, неприличные сны... Он вытянулся, стал нескладным, и его мордашка уже не настолько милая. – Мне тоже не хочется с тобой сидеть, – серьезно сказал Найл. – Я привык работать с Эдди. – Результаты этой работы просто впечатляют, – протянул Гарри, взглянув на Найла с раздражением. – Ладно, ничего не поделаешь. В конечном итоге, мы оба останемся при своем — ты выучишь несколько заклинаний, я получу свою практику. Учти, барсук, если ты помешаешь моим планам, я собственноручно сделаю из тебя чучело и повешу его над входом в гостиную. – Ты не такой злой, каким хочешь казаться, – сказал Найл миролюбиво. – Спасибо, что помог с заклинанием. Гарри сделал оскорбленное лицо и отвернулся, чтобы описать заклинание, как ему велела МакГонагалл. Это не заняло много времени, Стайлс отлично разбирался в теории, но после занятий он чувствовал себя дряхлой развалиной. Его подтачивала унизительная мысль: «Как он выглядит со стороны?». Теперь Найл мог хорошо его видеть и ненароком рассмотреть все мелкие изьяны. Раньше Стайлс находил себя привлекательным, а сейчас, когда его тело начало выкидывать разные выкрутасы, прибавилось волнений. – Разве это не самый счастливый день в твоей жизни? Ты, наверное, готов славить Мерлина за то, что мы с Гойлом сегодня решили сесть вместе? – пропел Леон, нагоняя его в коридоре. Рука друга ободряюще легла на плечо. С другой стороны к нему подошел Тони. Заклинание у него не вышло, но он не выглядел расстроенным. – Выше нос, Гарри! По-моему ты произвел впечатление! – Какое впечатление? – отмахнулся Гарри. – Все и так знают, что для меня колдовать, как дышать. Лучше бы я казался приятным парнем, – обреченно произнес он. – Но у меня ничего не выходит. Ты видел, как отреагировал этот Кросби? Словно я заразный. Тони сочувственно толкнул Гарри плечом. – Да кого волнует мнение Кросби? – спросил он. – Оно волнует... Сам-знаешь-кого, – выпалил Гарри, кивнув в сторону удаляющихся хаффлпаффцев. – Ведь они лучшие друзья! – Темный Лорд и этот мелкий говнюк? – невинно поинтересовался Леон. Сдерживая смех, Гарри отвесил Леону слабый подзатыльник. Розье уже хотел разразиться гневной тирадой, но заметил, как Гойл разворачивает жвачку «Друбблс», и его внимание моментально переключилось. К вечеру Гарри немного успокоился. Посовещавшись с друзьями, он пришел к выводу, что месяц — это не настолько много, чтобы поддаваться панике, но всё же вполне достаточно, чтобы попытаться произвести впечатление. В случае необходимости Стайлс вполне мог быть обаятельным джентльменом, и он всегда тщательно следил за своим внешним видом. У Гарри по-прежнему оставалось время, чтобы осваивать новые заклинания, не отставать по программе, давать уроки и заниматься дополнительно. Мысль о графике немного его приземлила. Однокурсники увлеченно делали домашнее задание, сидя у камина. Гарри обещал проверить эссе Леона и Тони, поэтому не спешил покидать гостиную и полулежал в кресле, рассматривая каменных змей, образующих узор на стене. Зеленый свет висящих ламп действовал умиротворяюще. Чья-то кошка еле слышно шуршала забытым на полу пергаментом. Видя, что Гарри по-прежнему немного расстроен, Индиго и Джастин, не слишком озабоченные занятиями, вовлекли его в карточную игру. Карты им оставил Роб, поэтому на них были изображены привлекательные ведьмы. Они насмешливо поглядывали на проигравших и томно хвалили победителя. Гарри не мог сдержать смех, наблюдая за тем, как злится Джастин, когда колдунья, изображенная на одной из карт, назвала его орясиной. В очередной раз проиграв довольному Индиго, Гарри заметил, что на него уже некоторое время смотрит Сара. До этого она увлеченно наблюдала за тем, как Шантель учит первокурсниц держать осанку, но всё равно нет-нет, да поглядывала в сторону Гарри. У неё явно было какое-то дело, однако девушка не прерывала игру. Лишь когда Индиго и Джастин отправились в кухню за сэндвичами, Стеббинс подсела поближе и, конечно, моментально огорошила Стайлса своей просьбой. – Категорически нет, – сказал Гарри, скептически разглядывая сияющую Сару. – Зачем ты вообще сказала, что можешь привести меня на Магловедение? – Это был вопрос престижа, – серьезно ответила Сара. – Профессор Сикандер сказал, что ему нужен маглорожденный ученик, который мог бы наглядно показать, как работает стиральная машина. Он обратился к студентам Хаффлпаффа и Рэйвенкло, они естественно сказали, что приведут однокурсников, ведь у них на факультете маглорожденных не меньше половины, – Стеббинс закатила глаза. – Я не выдержала и устроила некрасивую сцену. Однокурсники моментально оторвались от своих пергаментов. Никто из слизеринцев не мог представить себе Сару, которая бы повысила голос или поставила себя в неловкое положение. Должно быть, произошедшее на Магловедении сильно её ранило. – Как же так, единственный раз в жизни Сара Стеббинс не в центре внимания, – ухмыльнулся Ричард. – Да, меня это задело, – по слогам произнесла Сара, невозмутимо расправив плечи. – Я одна-единственная со Слизерина, уж мог бы просто обратиться к студентам, а не выделять барсуков и ворон. Так что я сказала Сикандеру, что на моем факультете тоже есть маглорожденный. И что он получше некоторых знает, как пользоваться стиральной машиной, – добавила она таким тоном, словно лично превратила бы в жабу того, кто попробовал бы усомниться. – Кстати, ты умеешь? – уточнила девушка с легким беспокойством. Очевидно, в тот момент, когда Сара пыталась поставить Сикандера на место, её не слишком волновало, смыслит ли Гарри хоть что-то в обращении с магловской техникой. – Умею, – ответил Гарри, закинув руку на спинку кресла. – Но я не собираюсь корчить из себя посмешище перед двумя факультетами сразу. Это унизительно. – Унизительно будет пообещать привести однокурсника и не привести. Пожалуйста, Гарри! – воскликнула девушка. – От этого зависит моя репутация, ведь я уже дала слово и к тому же в красках тебя расхвалила, – Сара глубоко вздохнула, заправляя прядь волос за ухо. – Каждый раз одно и тоже. Сикандер хороший преподаватель, один из моих любимых, но иногда на занятиях он позволяет себе... знаете, этот сочувственный взгляд, – с отвращением произнесла слизеринка. – Словно я попала на факультет по ошибке, и здесь сплошь негодяи, с которыми я — бедная-несчастная святая Сара — вынуждена общаться. Гарри, прошу тебя! – вновь обратилась к нему Стеббинс. – У меня есть галеоны и много. Если уж Сара выключила обаяние и обратилась к своему сейфу, значит, дела совсем плохи. Должно быть, то, что она услышала на уроке, было для неё настоящей пощечиной. Гарри понимающе вздохнул. На него иногда смотрели так же из-за его статуса. И, пусть это было три с половиной года назад, он отлично помнил взгляд Дамблдора, когда он предложил ему перевестись на другой курс. – Ладно, договорились. Только без глупостей, – предупредил он, уже представляя, что Сара выставит его фокусником. – Когда занятие? – Через две недели, – просияла Сара и аккуратно хлопнула в ладоши. – У тебя есть возможность освежить в голове знания! – Ага. Пойду почитаю инструкцию к стиральной машине, вдруг белье плохо отстирается, и я выставлю себя в дурном свете, – фыркнул Гарри. Сара свесилась с дивана, чтобы толкнуть его в плечо. – Кстати, а как Сикандер запустит стиральную машину? – Магией. Артур Уизли как-то ему помог. Леон красноречиво закатил глаза. Весь его вид говорил, что новые родственники просто убивают его. Вероятно, ему стоило больших усилий не острить постоянно на эту тему, ведь никто на факультете не знал, куда именно сбежал его старший брат и с кем. Сам он уже закончил со своим эссе и был очень занят написанием письма. Стайлс никогда не видел лучшего друга таким сосредоточенным, но очень проникся тем, как ответственно Леон относится к переписке с родными. – Твоя мама стала чаще тебе писать? – поинтересовался Гарри. – Раньше она справлялась о моих делах у Феликса, чтобы не слишком меня смущать, – ответил Леон, обмакивая перо в чернила. – Но это письмо не для мамы, а для дамы моего сердца, – важно добавил он. Кто-то из шестикурсников закашлялся, явно сдерживая смех. – А... мм... кто дама твоего сердца? – спросил Тони удивленно. – Самая прекрасная женщина, которую только видел свет. Профессор Синистра, – мечтательно произнес Леон, подпирая щеку кулаком. Энн радостно открыла рот и переглянулась с Сарой, на лице которой смешались удивление и легкий восторг. Выглянула из-за своего учебника Алиса. Она проводила с Леоном много времени, но, похоже, тоже ничего не знала. – Но она ведь наш преподаватель, – неуверенно заметил Гарри. – Это не помеха нашей любви, – отмахнулся Леон, расправляя пергамент, на котором уже плясали старательно выведенные буквы. – Я опишу ей свои чувства в этом письме, и её холодное, словно астероид, сердце воспылает точно звезда, и она станет моей спутницей жизни. Гарри закрыл рот рукой, медленно выдохнул через нос. – Леон, профессор Синистра — красивейшая женщина с таким талантом к магии, какой есть не у каждого. Помимо того, что она лучший эксперт в области астрономии во всей Магической Британии, у неё также есть сертификат о квалификации международного образца, который позволяет ей путешествовать по всему миру, чтобы вести научные исследования. Кроме неё такой есть только у Снейпа за выдающиеся успехи в области зельеварения, Спраут — за высочайший вклад в развитие травологии, у Кеттлберна — за выведение новой породы Гиппогрифа, и Дамблдора — тут и объяснять не надо. Ты, правда, думаешь, что тебе есть чем впечатлить такую волшебницу? – спросил Ричард, скептически изгибая бровь. – Да она даже перо побрезгует расписывать на твоем невразумительном послании. Несколько секунд Леон растерянно смотрел на Ричарда, после чего резким движением смял пергамент в ком, стукнул себя по лбу и растекся по дивану растаявшим мороженым. Вид у него был ошеломленным. Шестикурсники уже не сдерживались — откровенно смеялись, обмениваясь понимающими взглядами. – Как я мог быть столь глуп? – возмущенно произнес Леон, щекоча свой подбородок пером. – Как мне могло в голову прийти, что профессор Синистра... Но откуда ты столько знаешь про наших преподавателей? – Нам же придется выбирать себе кураторов перед ТРИТОНами и СОВами, – ответил Ричард, вновь раскрывая учебник, чтобы выписать из него цитату. – Лучше позаботиться заранее. Леон обреченно застонал. – Не волнуйся так, Леон, – утешительно произнесла Сара. У нее было хорошее настроение после того, как Гарри согласился прийти на Магловедение, поэтому она решила уделить немного внимания однокурснику. – Найдется волшебница, которая тебя полюбит. Отложив перо, Леон воодушевленно посмотрел на однокурсницу. – Ты права, Сара, – убежденно проговорил он, придвигаясь ближе. – Возможно, моя любовь совсем рядом, сидит на этом диване, и... – Немедленно отодвинься от меня, – серьезно сказала Сара, размещая между ними подушку. – Ладно, я не привередлив, – ответил Леон и с невозмутимым видом повернулся к Гарри. – Опять придется возиться с тобой. – Не хочу тебя обижать, но мне нравятся мужчины, – произнес Гарри абсолютно равнодушным тоном. По гостиной прошла волна непринужденного смеха. К их веселью присоединись даже первокурсники. День сегодня у всех был тяжелый, и маленьким слизеринцам стало значительно легче, когда старшекурсники позволили поучаствовать во взрослых разговорах, хотя бы в качестве слушателей. Леон приложил руку к груди, словно ему нанесли серьезную рану. – Вам смешно, а мне разбили сердце в третий раз за вечер. Фортуна, моя девочка, вот кто меня любит, – заурчал Леон, сажая кошку на колени.