Крайт

Хэллоуин Гарри ждал с особым нетерпением. Свой главный праздник волшебники всегда отмечали с особым размахом, и Стайлс с восторгом первокурсника наблюдал за тем, как коридоры постепенно преображаются. То тут, то там появлялись раздутые магией рыжие-рыжие тыквы с зелеными шляпками-хвостиками, длинные гирлянды спящих летучих мышей, что периодически вздрагивали крыльями, серебристые нити волшебной паутины, сладкие, точно сахар. Из гостиных всё чаще выныривали кошки и низзлы, важно выискивающие по углам угощения, а один мальчик с Гриффиндора уже в пятнадцатый раз потерял свою пронырливую жабу. Совместными усилиями у слизеринцев получилось прищучить неуемного Малфоя, и теперь разбалованный мальчишка шумел только за пределами гостиной или в спальне своего курса, не мешая важным старшекурсникам вести беседу тихим змеиным шепотом-шипением. К порядку мальчуган приучался медленно, с боем и обидами, постоянными попытками нажаловаться отцу, однако спуску ему не давали. Факультет ценил свое спокойствие, и, следуя традициям, берег своих младшекурсников. Гарри серьезно взялся за свой проект у МакГонагалл и теперь подолгу задерживался в кабинете Трансфигурации, чередуя практику и теорию — он вслух читал учебник, слушал лекции, конспектировал, писал эссе, а когда строгая преподавательница приходила к уверенности, что Стайлс точно понимает, что к чему, позволяла колдовать — сперва с палочкой, потом невербально и лишь затем без палочки. Невербальную и беспалочковую Гарри осваивал самостоятельно в гостиной факультета — пришлось потратить немало времени, чтобы превратить спичку в иголку, но юноша гордился собой. Профессор МакГонагалл взялась за него серьезно, но Стайлс и не думало отлынивать. Трансфигурация ему очень нравилась. Декан Слизерина, по всей видимости, посчитал такое вмешательство в жизнь ученика его факультета личным оскорблением, потому что он также вызвал к себе Стайлса и велел ему начать писать проект по Зельеварению. Зелье, которое декан предложил, было очень сложным — Гарри видел его в учебнике для шестого курса и даже не думал приступать к нему в этом году. Конечно, теперь он был допущен к дополнительным занятиям по Зельям, однако предложение профессора всё равно его обескуражило. – А можно? – осторожно переспросил польщенный до глубины души Гарри. – Это не слишком сложно, сэр? Мне ведь всего четырнадцать, и написание проекта по Трансфигурации занимает у меня восемь часов в неделю. – Мистер Стайлс, давайте Вы не будете лукавить со своим деканом, – Снейп обошел стол и решительно посмотрел на него глубокими черными глазами. Иногда Гарри становилось жутко, когда мастер зелий смотрел на него так. – У Вас исключительные способности. Тем более, лишними нагрузками Вы не обременены, хотя я неоднократно просил Вас обратить внимание на Вашу физическую активность. По взгляду Снейпа стало понятно, что он и сам не в восторге от всех этих полетов на метле, и всё-таки декан обязан был следить за физическим здоровьем своих учеников. Жизнь в подземельях сказывалась на Слизеринцах не самым положительным образом — воздух под озером был влажный, окон, как в гостиной Хаффлпаффа, не было. Тепло и сухость поддерживали магией, однако никакие чары не могли сравниться с настоящим свежим воздухом. – А я мог бы взять Чары дополнительно? – спросил Гарри, стараясь держать себя в руках. Кончики пальцев приятно пульсировали — его планы, наконец, претворялись в жизнь. Пришлось потратить больше трех лет, чтобы преподаватели разглядели его гений. Что такое талант без умения им распорядиться? Гарри хорошо знал, что он хочет — заявить о себе. По праву занять свое место в мире волшебников. Обеспечить себе безбедное существование. И, конечно, помочь друзьям — без Леона и Тони он уже не представлял свою жизнь. – Об этом Вам лучше поговорить с профессором Флитвиком, – кивнул Снейп, пристально рассматривая лицо своего ученика. – Но если я правильно понял Вашу задумку, Вам нужно будет проявить свои способности ещё в трех областях. – Травология и ЗОТИ, – помолчав, проговорил Гарри. – Думаю, буду брать ещё дополнительные задания по Целительству, если мне дадут на это позволение. Профессор Снейп красноречиво кивнул и пообещал поговорить с профессором Дамблдором и профессором МакГонагалл о его планах. Выходя из кабинета декана, Гарри понял, что насвистывает песенку себе под нос. Конечно, мастер зелий всегда вставал на его сторону, что бы ни случалось, однако ощущать заботу декана всегда было приятно. Преподаватели в Хогвартсе хоть и были, по большей части, не предвзяты, всё равно относились к слизеринцам настороженно. За исключением идейных профессоров вроде Флитвика. Когда Гарри вернулся к друзьям, Леон и Тони сразу же набросились на него с расспросами. Они были в полном восторге от происходящего, несмотря на то, что Розье считал, будто подобные нагрузки выпьют из Стайлса все соки. Он еще помнил, как больше года назад Гарри лежал в больничном крыле с переутомлением. – Брось, дружище, – протянул Гарри, вытягивая ноги на диване, и расслабленно выдохнул. – Всё, что мы будем изучать на этом курсе, я уже отработал. Трансфигурацией буду заниматься с МакГонагалл, Зельями — со Снейпом. Чары — не проблема, меня всему обучил Феликс, Флитвик будет пищать от восторга, глядя на мои успехи. Руны требуют лишь хорошей памяти, я взял их для количества, чтобы иметь в запасе побольше отличных рекомендаций. ЗОТИ ведет этот кретин Квиррел, их вообще можно не считать, – пренебрежительно заметил Стайлс. – Единственное, что меня тревожит — Травология, но я думаю, что Спраут не устоит перед моим обаянием, если условия будут подходящими, и я надавлю на нужные рычаги, – многозначительно добавил Гарри. Леон задумчиво хмыкнул. – По УЗМС мне нужны лишь хорошие оценки, запудрить Кеттлберну мозги ничего не стоит. По настоящему практиковаться придется лишь в Целительстве, но я уже всё продумал, – Гарри постучал указательным пальцем по виску. – Флинт разрешил мне помогать команде с мелкими травмами. Тони восхищенно присвистнул. Он очень старался, однако у него до сих пор не получалось строить планы на несколько ходов вперед. – А как же наши занятия? – робко спросила Алиса, выглядывая из-за книжки по чарам. Летом брат оставил ей целый список литературы и велел всё прочитать. Проследить за тем, как сестра усваивает знания, он попросил Гарри и, конечно, посулил за это мешочек золотых. От денег Стайлс отказываться не собирался — он хотел завести счет в банке, и ему нужен был первый взнос. – Вечер пятницы и утро субботы, – улыбнулся девочке Гарри. – Мистер Стайлс ничего не забывает. Алиса ответила ему широкой улыбкой. Вечером следующего дня, когда Стайлс пытался превратить мышь в табакерку, не используя палочку и не произнося ни слова, к нему подкрался тихий первокурсник по имени Блейз Забини — всегда одетый с иголочки, очень аккуратный и прилежный — и молча протянул письмо в крепко надушенном серебристом конверте. От аромата у Гарри закружилась голова, но не тяжело — напротив, Стайлс почувствовал себя готовым на подвиги, воинственным, одухотворенным. Запах был приятный, густой и очень волнующий — сидящие рядом Леон и Тони живо встрепенулись и подсели поближе, чтобы прочитать содержимое. Сорвав красивую печать с гербом Забини-холла, Гарри оставил надушенный конверт на коленях, а сам обратился к письму — красивые завитки складывались в сумасбродное послание о цветах, балах и кавалерах, но Стайлс быстро смекнул, что к чему, и через мгновение на бумаге проступил истинный смысл написанного. «Дорогой мистер Стайлс, Птички начирикали мне на ушко, что Вы стали патроном юной мисс Хигги и даете ей частные уроки. Как заметили многие, это сказывается на ней в положительном ключе. Не буду долго лукавить и ходить вокруг да около — знаю, что молодые люди этого не любят — поэтому напишу по существу. Мой Блейз — очень одаренный мальчик, не обделенный внешними данными, и всё-таки ему не хватает пылкости и напора. Я буду очень благодарна, если Вы поможете ему со связкой боевых заклинаний. Хочу увидеть в нем рвение, стремление, силу духа... все те качества, которые делают волшебника волшебником. Вы, конечно, понимаете, о чем я. Об оплате не беспокойтесь. Искренне Ваша, мадам Забини». Вместо подписи Гарри рассмотрел алый отпечаток губ. Не то чтобы Стайлс был экспертом по женским губам да и по губам в принципе, однако в животе стало щекотно, когда он провел рукой по пылкому контуру. Когда Гарри поднял глаза, Блейз уже протягивал ему мешочек золотых. У него были понимающие глаза, как будто мальчик знал куда больше, чем положено в его возрасте. Тони заметно приосанился. – Думаю, письмо надо... – Нет, – быстро воскликнул Гарри, складывая письмо во внутренний карман. Он прекрасно понял, что волшебница добавляет в чернила бедовый лосьон, однако ему всё равно не хотелось расставаться с таким интригующим посланием. Леон смерил друга насмешливым взглядом. – Да, мадам Забини потрясающая женщина, – мечтательно протянул он, подпирая щеку кулаком. – Кроме неё, никто из благородных леди не может себе позволить отпечаток губ вместо подписи. Бессовестно хороша, чистокровна... красивее женщины я не видел. Лицо юного Блейза стало неуловимо довольным. О черной вдове мадам Забини ходили легенды и все понимали, что не зря. Именитые волшебники не могли устоять перед её чарами, пусть и были наслышаны о том, как печально оканчивают свою жизнь её мужья. Старшекурсницы, сидящие на соседнем диване, выглядели ехидно-насмешливыми. – Ладно, Блейз, – произнес Гарри, зачем-то похлопывая себя по нагрудному карману. – Начнем с вечера четверга, а там посмотрим. Не будешь прилежным, твоя мама узнает об этом. Довольство моментально слетело с лица Блейза, и он послушно кивнул, выражая полнейшее желание обучаться. По всей видимости, пылкость мадам Забини проявлялась во всем, в наказаниях в том числе, так что на занятиях мальчик не баловался и внимательно слушал всё, что говорил мистер Стайлс. Его не интересовали веселые игры, которые устраивала Паркинсон, а также сладости, которыми всех угощал Малфой — он был чрезвычайно собран и сосредоточенно повторял всё, что показывал ему наставник. Ему не хватало огонька, и именно это, по всей видимости, мальчик и должен был перенять у Гарри. Удружил Тони — он предложил себя в качестве оппонента, на котором Гарри сперва показывал заклинания, а потом давал Блейзу возможность попрактиковаться. Будучи большим и уже достаточно грузным, Гойл представлял из себя внушительного соперника, и Забини приходилось лезть из кожи вон, чтобы справиться с ним. Щитовым чарам Тони обучался у Гарри и Феликса, поэтому пробиться сквозь его защитный купол было сложновато. Постепенно Блейз вспыхивал, и его глаза в такие моменты ошалело блестели. Однажды за завтраком Гарри услышал, как Блейз достаточно громко хвастается однокурсникам, что накануне ему почти удалось пробить защиту Гойла-старшего. – Ещё немного, – важно заметил Блейз, второпях дописывая письмо матушке. – И я смогу его одолеть. Это лишь вопрос времени. Гойл многозначительно посмеивался в кубок с тыквенным соком. Вчера Кина попросила его немного подыграть мальчишке, и Блейзу это действительно пошло на пользу. За свою помощь друг просил не так много — Гарри указывал ему на ошибки, когда Тони брался за создание новых чар, а также был первым слушателем Жабьего Хора. Но если Гарри сидел в импровизированном зрительном зале с видом музыкального критика и чинно кивал головой, то Леон без конца аплодировал и вопил «бис!» после каждой песни, радуя впечатлительного Флитвика. Розье так смущал девочек, выступающих вместе с Гойлом, что они то и дело прятали лица за полями шляп. Несмотря на все усилия, которые Гарри прилагал, чтобы впечатлить профессора Спраут и завоевать её расположение, в глубине души он не был уверен в том, что у него получится до конца склонить декана Хаффлпаффа на свою сторону, и его опасения оказались не напрасны. Она каким-то чудесным образом улавливала, что Гарри не достаточно искренен. Напрямую отказать она, конечно, не могла, и всё-таки слизеринец чувствовал легкое неодобрение с её стороны. Впрочем, она оказалась достаточно честна, чтобы объяснить ему свою точку зрения. – Вы блестящий ученик, мистер Стайлс, – сказала профессор Спраут, заправляя лопатку за пояс. – И по сравнению с тем, каким Вы были на первых двух курсах, сейчас я вижу исключительный прогресс. И всё-таки проектная работа по Травологии не дастся Вам столь же легко, как Чары или ЗОТИ. Я наслышана о Ваших успехах в невербальной магии, Вы необычайно талантливый волшебник, – волшебница ободряюще улыбнулась. Гарри глубоко вздохнул. Его планы рушились, и ему стало до такой степени обидно, что слезы навернулись на глаза. Он не хотел показывать слабину, но сейчас это было его единственное оружие, и Стайлс, отбросив гордость, громко шмыгнул носом. – Вы правы, – покорно произнес он, тяжело опустившись на табурет, как если бы его не держали ноги. – Всё это время я думал о растениях лишь как об ингредиентах для Зелий. Неправильный подход сгубил перспективы моего обучения. Так много времени я потратил совсем не на то, что следовало бы. Я понял, как интересно изучать растения сами по себе совсем недавно, когда мой друг Леон показал мне свою прекрасную оранжерею. Никогда не видел такого пышного розария, – Гарри на миг опустил глаза и печально улыбнулся, будто предаваясь воспоминаниям. – Леди Розье выращивает цапень. Я видел, как она добывает его плоды. Удивительно тонкая работа, – Гарри рассеянно улыбнулся внимательно глядящей на него преподавательнице. – Она ускользала от его щупалец так виртуозно, и при этом не использовала палочку. Позже я попытался повторить её трюк, но у меня ничего не получилось. Цапень отхлестал меня и вышвырнул на поляну. Тогда-то я и понял, как заблуждался, – с грустным удовлетворением произнес Стайлс. – Но, я думаю, для прилежания и учения всегда найдется время. Если Вы считаете меня слабым учеником для проекта по Вашему предмету, это вполне справедливо. Однако у меня есть к Вам просьба — я хочу посещать Ваши дополнительные занятия. Мне необходимо восполнить пробел. Всё время я пытался изучать Травологию по гербарию, избегал теплицы... но мне нужно оказаться с растениями лицом к лицу. Чувствовать их, углубляться в почву, наблюдать за их ростом. Осознать суть. Вы меня понимаете? – переспросил Гарри с надеждой в голосе. – Дело ведь не в том, к чему у меня есть склонность, а в том, чего я сам хочу. Сейчас для меня важнее всего быть в теплице, научиться понимать растения. Здесь я чувствую себя хорошо. Профессор Спраут смотрела на него с ошеломленным видом. Она словно видела Гарри в первый раз, что было не удивительно — Стайлс позволил слезам стечь по щекам, чтобы профессор увидела их, и лишь после этого торопливо вытер, как если бы происходящее страшно его смутило. Гарри понимал, что в это мгновение решалась его судьба, и разыгрывал последнюю карту, которая у него была — актерство. – Это возможно, – наконец, произнесла профессор Спраут и по-доброму потрепала Гарри по плечу. – Вы можете прийти на занятия, которые я провожу для второкурсников. Всё-таки у Вас была исключительная мандрагора. Гарри немедленно просиял и, отблагодарив профессора, торопливым шагом направился в гостиную своего факультета. Всё, что ему требовалось, это шанс. И он получил его, пусть и достаточно большой ценой. Вряд ли Спраут рассказала бы кому-то из своих учеников о случившемся, однако Гарри всё равно нервничал из-за того, что пошел на такой отчаянный шаг. – Точно не хочешь принимать участие в школьном спектакле? – с восхищением спросил Леон, когда Гарри за ужином пересказывал свои успехи. У леди Розье действительно был цапень, однако она была достаточно умна, чтобы не приближаться к нему. Обычно его плоды собирал садовник или Феликс, если ему хотелось впечатлить матушку своей ловкостью. Разумеется, Гарри, Леон и Тони даже не пытались приблизиться к опасному растению, и Стайлс уж точно не позволил бы кусту себя отхлестать. Историю Гарри выдумывал на ходу, поэтому у него были большие сомнения в том, прозвучала ли она правдоподобно. – Спраут мне не поверила, – покачал головой Гарри, задумчиво накалывая на вилку кусочек ростбифа. – Но она дала тебе шанс, – возразила Луиза, задумчиво косясь с сторону гриффиндорского стола. – Теперь-то придется попотеть, но тебя тяжелой работой не напугаешь. – Это физический труд, – помолчав, проговорил Гарри. – Я такое на дух не переношу. Снейп разве что не летал от счастья. Во-первых, блестящими перспективами Гарри теперь восхищалась вся учительская, во-вторых, Стайлс, наконец, занялся физической активностью, на чем декан давно настаивал. По вечерам после теплиц у него болели ноги, руки и спина, но он продолжал практиковаться в невербальной и беспалочковой магии по очереди, выпивая бодрящий настой. Два раза в неделю он виделся с МакГонагалл, два раза — со Снейпом. Флитвик назначал ему встречу раз в неделю. Целительством Стайлс занимался непосредственно на занятиях, иногда задерживаясь после уроков на полчаса или сорок минут. Что касается Квиррела, Гарри поставил себе цель лишь получить хорошую отметку. Бывший профессор Магловедения, который теперь к тому же носил нелепый тюрбан, его раздражал, поэтому Стайлс не задерживался на его уроках, иногда пропускал занятия, чтобы заниматься своими делами. За день до Хэллоуина, когда каждый ученик в Хогвартсе предвкушал праздничный банкет, Гарри пребывал на грани душевного равновесия, однако ему, наконец, доверили довольно хрупкое и вместе с тем очень ценное растение из теплицы, куда пускали только старшекурсников. На радостях Стайлс даже поделился новостью с друзьями — ему было необходимо разделить с кем-нибудь это событие. Копаясь в земле, Гарри утешал себя мыслью, что постепенно зарабатывает доверие Спраут. Он ценил одиночество, однако его тело по-прежнему продолжало затекать и жалобно ныть после работы. Нужно было не только копать грядки, но и заниматься гимнастикой — похоже, именно этого и добивался Снейп. – Так-так, – внезапно донесся до него знакомый голос. Змеиные инстинкты заставили Стайлса немедленно обернуться. Гарри увидел своего давнего «соперника» Роджера, в чьих глазах горел недобрый огонек. Сам Гарри не считал этого выскочку своим соперником, однако Роджер воспринимал всё слишком серьезно. Для него Гарри был практически личным врагом. Он был не один, с ним были еще два Гриффиндорца с его курса, Дьюк и Питер. Их Гарри вообще не воспринимал за людей, и очень зря, потому что это злило львят ещё больше. Очевидно, они пришли по его душу, потому что ребята держались с холодной уверенностью. – Наш маленький змей работает на грядках, – довольно протянул Роджер, медленно приближаясь, и брезгливо окинул взглядом мешки с землей и удобрениями. – Наконец, ты оказался там, где тебе и место. Гарри решительно выпрямился, держа в руках лопатку. Волна раздражения захлестнула его, но он постарался сдержать свой гнев. Его злоба была губительной, разрушающей, и сейчас Стайлс не мог позволить себе выпустить наружу внутреннего зверя. Пришлось отсчитать про себя до десяти. Посмотреть на врагов со змеиным пренебрежением. – Ты считаешь, есть что-то постыдное в том, чтобы заниматься Травологией? – спокойно спросил Гарри. Он уважал все магические науки, и Травологию считал особенно ценнной. Она давалась ему не просто, и Гарри пришлось пойти на хитрость, чтобы профессор Спраут подпустила его ближе, однако Стайлс относился с уважением к этой магической дисциплине. Пусть он немного слукавил, когда объяснял свои цели, однако Гарри искренне хотел познать мир растений, чтобы стать прекрасным зельеваром. По той же причине Стайлс до сих пор не отказался от УЗМС — они тоже давались ему через труд, потому что волшебные животные всегда были начеку, как и он сам. Лишь Прорицания вызывали у него пренебрежение и недоверие. Их он не считал настоящей магической дисциплиной. – Рыть землю, как эти тупые барсуки? – фыркнул Питер, явно считая, что это ниже его достоинства. – Да, для тебя всякая грязь в порядке вещей, я понимаю. – Вам долго расти придется, чтобы стать такими, как хаффлпаффцы, – произнес Стайлс, едва сдерживая гнев. – Никто из Вас троих не обладает склонностью к Целительству, как Диггори, не летает, как Хоран или Уитби, не предан, как Кросби и Ширан, не так умен и находчив, как Бьёрн. Вы даже не стоите того, чтобы упоминать их имена рядом с Вами, настолько это талантливые и упорные волшебники. Впрочем, этого Вы никогда не поймете. Убирайтесь по-хорошему, – произнес Гарри, поднимая руку. Нахваливать хаффлпаффцев при них самих он бы не стал — знал, что не оценят, не хотел показаться льстецом. Если на то пошло, большая часть тех людей, что Гарри назвал, открыто его недолюбливали. Стайлс не горевал по этому поводу. Они считали его скользким змеем не без основания, но уж такова была его природа. Оставалось смириться и бороться по мере своих сил. Выхода между тем не было. Гарри не поднял палочку, потому что знал — отшвырнет гриффиндорцев, и повредит хлипкие растения. Однако он должен был показать, что готов бороться. – Назвал только чистокровных, как это похоже на Вас, Слизеринцев, – фыркнул Роджер. – Чистая кровь тут не при чем, – спокойно ответил Гарри и невольно поморщился. – Я и сам маглорожденный. Его смерили пытливым взглядом, точно он был предателем, что переметнулся на сторону какого-то мифического врага. Гарри понимал, что в их головах. В представлении этих людей маглорожденному на Слизерине не было места. Для них он был даже большей занозой, чем для самих Слизеринцев. На факультете за талант и амбиции на чистоту его крови готовы были закрыть глаза. – Знаешь, думаю, профессор Спраут очень расстроится, если её хрупкое растение вдруг погибнет, – неожиданно сказал Дьюк, закатывая рукава. Гарри невольно заслонил растение собой. Он полчаса рыхлил вокруг него землю и уж точно не собирался позволять каким-то гриффиндуркам всё испортить. – Вы не посмеете, – произнес Гарри раздраженно. – Это растение очень ценное. Оно цветет раз в сто лет. Профессор Спраут очень им дорожит, она сама выводила эту... – Не делай вид, будто тебе есть какое-то дело до этой тетки, – презрительно оборвал его Роджер, подбираясь ближе к кусту. – Свою оценку ты и так получишь — Снейп тебе всё принесет на блюдечке. – «Профессор Снейп», – произнес холодный голос. Мальчики испуганно подпрыгнули и живо обернулись, реагируя на опасность — Гарри, проследив за их взглядом, заметил стоящих в дверях профессора Спраут и профессора Снейпа. Вид у Помоны был ошеломленный, точно ей дали оплеуху. Да и Северус выглядел взбешенным. – Опустим тот факт, что Ваше поведение было оскорбительным по отношению к двум преподавателям сразу, – проговорил профессор Снейп ледяным тоном, однако по глазам декана Гарри понимал, что он искренне наслаждается ситуацией. – Но Вы чуть не погубили необычайно редкий бабочковый куст, который — как успел заметить мистер Стайлс — цветет раз в столетие. Вам бы жизни не хватило, чтобы возместить подобный ущерб. Думаю, месяц отработок у мистер Филча послужит Вам хорошим уроком, – добавил декан Слизерина с презрением. – Я бы предложил работу в теплице, но, боюсь, Вы загубите все растения, к которым притронетесь. Вы согласны, профессор? Он обратился к декану Хаффлпаффа между делом, явно пытаясь привлечь внимание к ситуации, и Гарри был искренне благодарен ему за то, что Снейп так быстро решил сдать ему хорошие карты. – Д-да, – растерянно произнесла профессор Спраут, очевидно, всё ещё пытаясь разобраться в случившемся. Она глядела на прилежных гриффиндорцев неверящими глазами. – Позвольте я сама расскажу профессору Дамблдору о случившемся. Прошу, Северус, отведите мальчиков к его кабинету, и пусть ждут меня там. Я очень разочарована, – добавила волшебница, глядя на учеников. Больше ничего добавить женщина не смогла — очевидно, она была слишком потрясена случившимся. Унылые гриффиндорцы под руководством Снейпа нехотя поплелись к замку. Было заметно, что они крайне расстроены тем, что потеряли доверие профессора Спраут. Она была доброжелательной женщиной, однако после всего, что они наговорили, вряд ли мальчики получили бы полноценное прощение. Гарри, наконец, сумел опустить руку и снова взялся за лопатку. – Вы в порядке, мистер Стайлс? – наконец, очнулась Спраут. Гарри бегло окинул взглядом драгоценный куст. Бутоны всё ещё были крепко сжаты. Казалось, они вот-вот раскроются — тогда на свет показались бы прелестные бабочки, однако Стайлс знал, что время ещё не пришло. Бабочковый куст требовал внимания и заботы, загубить его было делом минуты. Гриффиндорцы могли сделать это ненароком, даже не ставя себе такую цель. – Я немного испугался, – честно признался Стайлс, медленно постучав лопаткой по раскрытой ладони. – Подумал, если начнется дуэль, растения пострадают. Не решился атаковать, – добавил Гарри задумчиво. – И кричать не хотел рядом с растениями, они же впадают в спячку. – Это правильный поступок, – произнесла Спраут, заметно приободрившись. – Знаете, мистер Хоран, мистер Ширан, мистер Кросби, мистер Уитби, мистер Диггори и мистер Бьёрн должны бы гордиться, что у них такой друг, как Вы. Во взгляде профессора была непоколебимость. Гарри понял, она слышала разговор целиком, и лишь сейчас в её голове выстроилась полная картинка. Очевидно, она была наслышана о войне между факультетами и о том, с каким пренебрежением обычно относились к её подопечным. – О, нет, я не... – Гарри невольно смутился. – Пятнадцать очков Слизерину, – твердо сказала профессор Спраут. – Пожалуй, Вы заслужили и больше, но я знаю, что Вы и на уроках себя проявите. И знаете, что? Думаю, Вы готовы к тому, чтобы писать проект. Вы прекрасно осознаете ценность растений, хорошо знаете, что растет в этой теплице. Я предлагаю Вам бабочковый куст для проекта. О том, что ему могут доверить бабочковый куст, Гарри не мог даже помыслить. Это было слишком редкое и — как успел заметить Снейп — чрезвычайно дорогое растение. Даже в поместье у Розье не было такого куста, а ведь они были богаты и ни в чем себе не отказывали. Конечно, всё дело было в том, что на территории Хогвартса располагался заповедник, но Гарри всё равно не стал бы доверять такой ценный куст непонятно кому. Впрочем, очевидно, его больше не считали «непонятно кем». – Но это слишком... это растение изучают только на шестом курсе, – попытался возразить Гарри. – Значит, пора Вам приложить столько же усердия, сколько Вы до этого времени прикладывали к другим предметам, – совсем повеселела профессор Спраут. – Не тушуйтесь, мистер Стайлс. Профессор Снейп может Вами гордиться. Из теплицы Гарри летел, как на крыльях. Профессор Спраут дала ему особый гербарий, который она составляла сама, чтобы Гарри мог изучить его перед тем, как приступит к проекту. На самом деле это была частично энтомологическая коллекция, потому профессор Спраут отдельно собрала и бабочек, которые появились во время цветения. В этой части ей помогал профессор Кеттлберн. – Я самый лучший, – произнес Гарри, столкнувшись в дверном проеме с Шантель. – Я хитрый змей. – Тоже мне новость, – фыркнула Пьюси, пропуская Стайлса в гостиную. Он продолжал пританцовывать, что было весьма странно, однако слизеринцы восприняли это с большим энтузиазмом. – Вижу, не зря я кричал перед драными кошаками, что ты землю роешь в теплицах. Они всё-таки пришли устроить тебе взбучку? – деловито поинтересовался Леон. Вид у друга был всезнающий и очень довольный. – Так это ты? – спросил Гарри, устраиваясь на диване. Его тело, наконец, получило блаженный покой, и на несколько секунд он даже откинулся назад, чтобы позволить себе расслабить напряженные мышцы. – Это было рискованно. Они могли разорить теплицу раньше, чем Спраут пришла. – Это вряд ли, – сказал Тони, весело улыбнувшись. – В тот момент, когда Леон провоцировал львов, я жаловался декану, что у меня отекает горло, и попросил у него настойку с шалфеем... – Конечно, сперва он пошел к мадам Помфри, но её запасы таинственным образом испарились, – подхватила Луиза, многозначительно расплываясь в улыбке. – Я сама видела. У меня совершенно случайно болел живот как раз в это время, и я лежала в больничном крыле. Стайлс еле поверил своим ушам. – Естественно, случай был серьезный, но не экстренный, поэтому без разрешения Снейп шалфей бы не взял. Так что сперва он отыскал Спраут, чтобы взять дозволение позаимствовать травы и посоветоваться. Отлично сыграно, а? – ухмыльнулся Леон, покачивая одной ногой. – Вы... Вы просто... – Гарри чуть не задохнулся и медленно похлопал в ладоши, воздавая друзьям почести. – Вы блестящие. – Так уж прямо блестящие, – засмеялась Луиза, однако на её лице отразилось удовольствие. Леон и Тони тоже выглядели довольными — они давно ждали возможности как-то помочь Гарри на его непростом пути. Вечер перед Хэллоуином, когда волнение в школе достигло пика, Гарри позволил себе отдохнуть. Сперва он наблюдал за шахматным поединком между Ноттом и Лафингтоном, потом играл с друзьями во взрывающиеся карты, пил прохладный тыквенный сок, развлекал первокурсников незамысловатыми чарами, после чего полчаса пытался сделать колдографию Леона с Фортуной на новый фото-аппарат Сары. Леон выглядел потрясающе, точно не с кошкой фотографировался, а с невестой. Волосы он уложил гелем, рубашку выбрал по-наряднее и галстук повязал особым узлом, при взгляде на который у Гарри ныли пальцы. Он не представлял, как можно без магии устроить что-то подобное, однако покорно дождался, пока друг не привел себя в порядок. – Видно мой благородный профиль? – не унимался Леон, выписывая какие-то кульбиты перед фото-аппаратом. – А то, что у Фортуны новый ошейник? – Видно, что ты дуралей, – сосредоточенно произнес Гарри, глядя в объектив. – Но кошка у тебя красивая. Фортуна царственно мяукнула. Несмотря на то, что Леон её баловал, кошка была важной-важной и не позволяла себе лишнего — разве что больно царапалась, когда её беспокоили. Гарри иногда зачаровывал для неё игрушки, и тогда Фортуна резвилась, как котенок. После отбоя младшекурсников разогнали по спальням, несмотря на то, что Малфой порывался остаться. Очевидно, ему нравилось подслушивать взрослые разговоры. Вечер завершился тихо. Слизеринцы размеренно вели беседу — кто-то принес сливочное пиво и закуски — и пока Снейп не намекнул, что пора бы покинуть гостиную, ученики и не думали о времени. Следующий день выдался насыщенным. К торжественному ужину большой Зал был наряжен пышнее обычного. Вспоминая Хэллоуин в прошлом и позапрошлом году, а также на первом курсе, Гарри справедливо отметил, что тучи никогда не висели так низко, тыкв было поменьше, да и летучие мыши выглядели совсем неагрессивными, точно на них наложили чары. Блюда тоже восхищали своим разнообразием. Некоторые виды пирогов Гарри видел впервые в жизни, несмотря на то, что он обычно не пропускал пиры в Хогвартсе. К удивлению Гарри, учителя надели нарядные мантии — длинная остроконечная шляпа МакГонагалл задевала проплывающие мимо тучки, однако это ей не мешало. Дамблдор царственно сидел за столом в лиловом костюме. Профессор Синистра облачилась в мантию со звездами. Снейп наряжаться не стал, и, как отметил Гарри про себя, лицо у него было помятым. – Для Поттера стараются, – выплюнул Флинт раздраженно и придвинул себе блюдо с окорочками — он собирался расправиться с ним в одиночку. – Впрочем, хоть поедим, и то хорошо. – А он, кстати, не семи пядей во лбу, – между делом заметила Пьюси, раскладывая салфетку на коленях. – До меня тут слухи дошли, что он и Левиосу освоить не может. У них там первая — какая-то грязнокровка... После того, как Поттер попал на Гриффиндор, Слизеринцы заметно разочаровались, однако они решили не спешить с выводами. Тем не менее, чем больше они наблюдали за Мальчиком-который-выжил, тем яснее становилось, что всё происходящее — сомнительное недоразумение. Гарри Поттер не производил впечатление, что он Избранный. Мало того, что он был неопрятный и стеснительный, в друзья выбрал предателя крови, так ещё и не блистал на уроках. Он часто цеплялся с Малфоем, что тоже не считали признаком большого ума — Драко был проблемным мальчишкой, и любой мало-мальски смышленый маг держался от него подальше. – Вот Вам и великий волшебник, что одолел Темного лорда, – пренебрежительно проговорил Индиго, разочарованно покачав головой. – Это что, говядина по-веллингтонски? Дайте кусочек, умираю с голоду... – Съешь ещё немного картошки, – произнес Тони, придвигая Алисе блюдо с поджаренными до золотистой корочки овощами. – Так от тебя ничего не останется скоро. Алиса послушно положила себе пару ломтиков картофеля и попросила Тони передать ей вкуснейшего тыквенного сока. Сегодня он был более насыщенным, поэтому одним кубком никто не ограничился. – От меня тоже скоро ничего не останется, – важно сказал Драко, дернув старшего Гойла за рукав. – Дай мне тоже картошки. Леон чуть смехом не подавился, многозначительно переглядываясь с Гарри. Неожиданно дверь в Большой Зал распахнулась, и в помещение ворвался профессор Квиррел. Выглядел он еще хуже, чем обычно — мантия выглядела неопрятно, глупый тюрбан на голове топорщился. Профессор ЗОТИ был весь бледный, жалкий, как если бы из стены внезапно вырвался стенающий призрак. Тем не менее, когда он открыл рот, его голос прогремел на весь зал. – ТРОЛЛЬ! ТРОЛЛЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ! СПЕШИЛ ВАМ СООБЩИТЬ! С этими словами Квиррел рухнул в обморок. Это было настолько невероятно, что ученики даже опешили. Кто-то начал переглядываться, пытаясь понять, шутка это или нет. Прежде чем Гарри понял, что надо бежать, в его голове промелькнула мысль: «Что за кретин...». Не успели, правда, ученики сорваться с места, как профессор Дамблдор громыхнул заклинанием. – Старосты! – воззвал он громким голосом. – Немедленно уводите факультеты в свои спальни! Под руководством старост факультетов небольшие группы тотчас стали выходить из Зала. Старосты школы бросились к преподавательскому столу, чтобы получить особые распоряжения — как лучшие ученики, они были готовы помогать. Гриффиндорцы и Рэйвенкловцы торопливо ушли в свои башни, в то время как Слизеринцы и Хаффлпаффцы двинулись вниз недружным строем, на ходу размышляя, как тролль мог попасть в замок, ведь для этого ему нужно было пересечь Запретный лес и озеро. Происходящее казалось невероятным. Гарри знал, что тролли — глупые существа, и самостоятельно такое создание точно не смогло бы найти дорогу к замку и уж тем более проникнуть в него, минуя охранные заклинания. Благодаря Филчу в Хогвартс нельзя было пронести даже кусачую кружку, а тут магическое существо, да такое большое и свирепое. Сигнальные чары должны были сработать до того, как он подошел бы к замку. – Постойте, – встревоженно крикнула Сара, стоило Флинту ступить на лестницу. Он шел первым, проверяя путь, за ним следовали члены команды. – Квиррел сказал, что тролль в подземелье. И мы, правда, спустимся вниз? – голос девушки непроизвольно дрогнул. – Прямо к нему? Ученики невольно замерли. Было заметно, что за своими разговорами они совсем забыли, где именно Квиррел видел тролля. Спускаться в его лапы желанием никто не горел. Тролли не зря считались одними из самых агрессивных магических существ, и без особого дара было опасно к ним приближаться. Губительным было даже зловоние тролля. Яд надолго проникал в легкие и постепенно разрушал организм, если, конечно, вовремя не принять специальный настой. – Профессор Дамблдор велел спуститься, – робко произнес Райс, хаффлпафец с пятого курса. Вид у него был удрученный — он явно не хотел ослушаться директора, однако тролля побаивался не на шутку. – Давайте обсудим бредовые идеи Дамблдора в следующий раз, когда наши жизни не будут висеть на волоске. Я лично и шагу не ступлю на эту лестницу, – сказала Шантель, выразительно бросив взгляд на дрожащий огонь от факелов. – Чистую кровь надо беречь. Ремарку о чистой крови напуганные ученики с Хаффлпаффа дальновидно пропустили мимо ушей, тогда как Слизеринцы, переглянувшись, кивнули друг другу. Рисковать своей жизнью никто не горел желанием. Все, даже первокурсники, прекрасно осознавали, как опасно попасть на глаза троллю, даже если он не голоден. Эти твари были злы по своей природе, часто убивали для удовольствия, не испытывая потребности утолять голод. – В Большом Зале было безопаснее, – негромко заметила незнакомая Гарри хаффлпффка, скрестив руки на груди. Взгляд у нее был разочарованный. – Там-то тролля не было... – Дамблдор убить нас вздумал, – гневно произнес Индиго, сжав кулаки. Он не успел доесть пирог, и это невероятно его злило. – Каков наглец! Подвергнуть опасности нас и барсуков за компанию! Он никого не жалеет... – Что Вы тут столпились? – донесся до них торопливый голос профессора Спраут. – Почему Вы до сих пор не в своих спальнях? Когда волшебница поравнялась с учениками, стало заметно, что у нее красное от бега лицо. Видно, она очень спешила, чтобы скорее проверить своих подопечных. Гарри испытал прилив облегчения: для своего возраста они все были неплохими волшебниками, и слизеринцы, и хаффлпаффцы, однако сравниться опытом с настоящим профессором никто из них не мог. Тем более, профессор Кеттлберн не учил их обращаться с такими опасными существами — в школе их проходили только по учебникам. – Так ведь тролль в подземелье, – произнес староста-хаффлпаффец неуверенно и вопросительно посмотрел на декана. – Как мы пройдем мимо него? Профессор Спраут замерла и в замешательстве посмотрела на ступеньки, исчезающие в темноте. Очевидно, странное распоряжение Дамблдора тоже вызвало у нее мысленные вопросы. Тем не менее, она невозмутимо достала палочку и двинулась вперед. – Стойте тут, я проверю, – сказала профессор Спраут, взмахнув палочкой, чтобы немного её «разогреть». – Запах неяркий, тролль наверняка покинул подземелье. – Не надо, профессор, вдруг он ещё там или с ним кто-то пришел... – воскликнул Леон, бросаясь к преподавательнице. Декан Хаффлпаффа широко улыбнулась, похлопав побледневшего Леона по плечу. – Не бойтесь, мистер Розье, – произнесла профессор Спраут, лихо поправляя латанную-перелатанную шляпу. – Пока на Слизерине учатся такие прекрасные волшебники, как Вы, я знаю, что студенты-хаффлпаффцы не останутся без помощи. Даже если со мной что-нибудь случится. И профессор отважно спустилась в темноту, подсвечивая себе путь Люмосом. Слишком яркий огонь мог привлечь тролля, поэтому она не стала использовать усиленную версию этого заклинания. Постепенно её шаги стихли. Ученики настороженно прислушивались — они боялись услышать рев тролля. – О чем она говорила? – спросила Шайна Рамос, нервно поправляя желто-черный галстук. – Это львята хотели её бабочковый куст растоптать, а Стайлс им не позволил, – вполголоса пробормотал староста Хаффлпаффа, вглядываясь в темноту. – Он мне для проекта нужен, – пробурчал Гарри, тем не менее наслаждаясь одобрительными взглядами. За своего декана барсуки стояли горой. Они всегда были дружными и, очевидно, профессор Спраут знала немало их секретов. Он вспомнил, что Найл рассказывал ему про веселые праздники, которые хаффлпаффцы проводили с её дозволения. В Хогвартсе, правда, чаще болтали, что это декан Слизерина всегда выгораживает своих учеников. Гарри, конечно, слабо себе представлял, чтобы кто-то с его факультета приходил к Снейпу на чай, однако отношения между ним и его подопечными тоже были доверительными. – Тролль ушел, – зычно крикнула профессор Спраут, поднимаясь по лестнице. – Запах практически полностью выветрился, значит, он покинул подземелья минут десять-пятнадцать назад. Стивенс, отведите учеников с гостиную, а я провожу факультет Слизерин. Их декан сейчас с профессором Дамблдором ищет тролля. Очевидно, Спраут считала, что слизеринцы должны этим гордиться, потому что она ободряюще улыбнулась и направила юные дарования в гостиную. Флинт на всякий случай держался поближе к профессору, чтобы обеспечить ей поддержку, если в подземельях притаился кто-то ещё. Он справедливо считал, что самостоятельно тролль точно не проник бы в замок — стало быть, по коридору бродили сообщники. Убедившись, что все ученики на месте, профессор Спраут отправилась к своим студентам. – Снова удружил, Стайлс, – хмыкнул Вестон, запрыгивая на диван и блаженно вытягивая ноги. – Спраут от нас теперь в полном восторге. Думаю, скоро мои оценки по Травологии наладятся... Гарри только отмахнулся. Конечно, он был рад помочь, но прежде всего преследовал свои цели. Сейчас же его волновало это странное происшествие. Появление тролля в замке нельзя было расценивать как что-то незначительное. Это был серьезный случай, и глава школы повел себя безрассудно. Вместо того, чтобы оставить учеников в зале, как в самом надежном месте, он позволил им разгуливать по школе, более того, он направил часть юных волшебников прямо в лапы опасного магического существа. – Всё-таки странно это, – проговорил Дейв с шестого курса, задумчиво закладывая руки в карманы. – Стоило Поттеру появиться в школе, и началось полнейшее безумие. То на третьем этаже можно умереть страшной смертью, то тролль... – А у твоего отца рука в порядке? – невзначай обратился Индиго к Маркусу. Флинт замешкался. Его лицо, обычно приятно-бестолковое, стало озабоченным. Взгляды многих старшекурсников обратились к нему. Среди всех разве что Нотт не смотрел в сторону старшего товарища, задумчиво покачивая ногой. – Да, – наконец, ответил Флинт, хотя в его голосе прозвучала неуверенность. – Во-всяком случае, он мне так сказал, – добавил юноша уже тише. – Это про ту татуировку, как у мадам Эмбер, – шепнул Гарри друзьям — Леон и Тони понимающе кивнули. У их родителей тоже были такие. Конечно, слизеринцы оказались правы. Уже на следующее утро выяснилось, что Гарри Поттер и его верный друг Рон Уизли вместе одолели тролля и даже принесли своему факультету призовые очки. Во время завтрака настроение у всех было премерзким. Никто за слизеринским не мог поверить, что первокурсник, не освоивший даже Инсендио, смог одолеть Горного тролля, самого крупного представителя троллевых. – Знаете, что меня раздражает? – спросила Давьен с седьмого курса, размазывая овсянку по тарелке. – Они рискнули всеми нами, чтобы позволить Поттеру выпендриться на Хэллоуин перед всей школой. Кого они вообще пытаются обмануть... – За него Уизли всё сделал, – уверенно произнес Маркус, бросив презрительный взгляд в сторону мальчика-который-выжил. – Вспомни Билла, Чарли... не будь они предателями крови, достигли бы больших высот. О происходящем Гарри решил не думать: ему хватало личных забот. Он плотно поел, взял несколько сэндвичей про запас и проверил свой план занятий. Вчерашний вечер изрядно его вымотал. Он рассчитывал отдохнуть, а теперь получалось, что Гарри должен был вернуться к дополнительным урокам довольно уставшим и несколько раздраженным. Стайлс так спешил, что не обратил внимание на Розье — лучший друг сопровождал его по коридору, хотя у них сегодня были разные занятия. – Вчера такая шумиха была, я забыл тебе подарок вручить в честь праздника. Вот, – Леон вытащил из кармана фамильный зажим для галстука. Глаза Гарри моментально резануло. Не потому что камень на искусно выполненной из серебра розе был таким ярким, нет... просто он знал, что для волшебников значат фамильные украшения. Ему было боязно даже прикасаться к подарку, не то что надевать его, и Стайлс немедленно покачал головой. – Леон, нет, – уверенно произнес он, отодвигая его руку. – Не стоит. Это фамильное украшение семьи Розье. Я не могу его носить. – Нет, возьми, – возразил Леон, протягивая подарок обратно. – Ты мне брат, хоть и не по крови, и этим летом, когда моя семья попала в беду, ты подставил мне плечо. Ты гостил у нас дома, когда мы были запятнаны позором. Я этого никогда не забуду, – Розье выдохнул и положил руку на плечо Стайлса, точно они собирались на войну. – Лорд и леди Розье тоже хотят, чтобы он был у тебя. Возьми. Чтобы заговорить, Гарри пришлось проглотить ком, собравшийся в горле. Он знал, что Леон скучает по брату, но не мог представить, насколько. Летом Розье-младший держался изо всех сил, пытался сохранить лицо, шалил, много улыбался, даже помогал Гарри справляться собственными проблемами, однако его переживания были сильны. Он боялся за Феликса, переживал за честь своего дома, за родителей — в особенности, за матушку. Наверное, в это время Леон почти не думал о себе. – Тогда буду считать, что одолжил его у тебя, – сказал Гарри, закрепляя зажим на своем галстуке. – Считай, что хочешь, Гарри Стайлс, но он твой, и ты мне — брат, – отрезал Леон и моментально вскинулся. – Куда запропастился Тони? Хотел вручить ему книгу по чарам, а он как испарился... – Я тут! – услышали друзья радостный крик из-за угла. Запыхавшийся Тони показался уже через мгновение — галстук был заброшен через плечо, чуть курчавые волосы выглядели взъерошенными. Леон уже собрался напуститься на него, но глаза друга так горели, что он решил позволить ему заговорить. – Флитвик дал мне соло, – испуганным шепотом выдал Гойл. От гордости он даже покраснел, и его глаза возбужденно бегали. – Я... я сперва стеснялся солировать, но Флитвик сказал, что у меня прекрасный голос. Вот моя партия! – Тони вытащил из-за пазухи бумажную папку и с довольным видом раскрыл. – На следующем празднике Вы услышите, как я пою! Леон ошеломленно открыл рот. – Великий певец, сэр Энтони Гойл, – произнес он, смакуя новый титул на языке, и горделиво кивнул. – Мне нравится. Я согласен это спонсировать. Гарри только рассмеялся, пожимая довольному Тони руку. Он моментально проникся его радостью, представляя, как прекрасно выступит друг на Рождество, да и не угасающий пыл Леона всегда поднимал ему настроение. Вечером они вместе писали письмо лорду Гойлу — большую часть эпитетов придумал Розье, Стайлсу оставалось лишь контролировать, чтобы его не заносила. Тони надеялся, что отец будет им гордиться и не слишком осерчает, что с квиддичем у него так и не сложилось. Грустные события сопровождали Слизерин и после Хэллоуина. Во время праздника декан получил довольно серьезную травму и потому начал прихрамывать. Произошедшее сильно сказалось на его передвижении и настроении, профессор Зельеварения выглядел более угрюмым, чем обычно. Гарри хотел помочь Снейпу и заодно попрактиковаться в Целительстве, но декан быстро осадил его и не терпящим возражений тоном велел заняться домашним заданием. После был зрелищный матч Слизерин против Гриффиндора, на котором сперва случился спектакль — Поттер чуть не свалился с метлы, что выписывала финты из стороны в сторону, а затем поймал снитч... ртом. Краем глаза Леон успел заметить, что мантия Снейпа еще и умудрилась загореться во время игры. Происходящее казалось настолько невероятным, что Гарри не поверил, пока не увидел своими глазами испорченную ткань, когда они возвращались с игры. – Это просто немыслимо, – прорычал Флинт, спикировав вниз, и яростно швырнул метлу об землю. – Мало того, что это неуважение к моей команде, так ещё и... проклятье! – Маркус, – Эдриан Пьюси, кузен Шантель, попытался взять его за локоть, однако совладать с капитаном команды было практически невозможно. – Прошу, уйдем с поля, ты этим ничего не добьешься... – Нет, я всё выскажу этой драной кошке, – прорычал Маркус, решительно оттолкнув охотника. – ЭЙ, ВЫ! – крикнул он, подходя к сияющему декану Гриффиндора. – Можете наказать меня, как хотите, но если Ваш поганый комментатор ещё хоть раз... ещё хоть слово скажет... про мою команду... я... я своими руками затолкаю в его задницу того самого тарантула, которого он нелегально пронес в школу! Преподаватели обменялись ошеломленными взглядами, точно посреди ясного неба внезапно громыхнул гром. Они никогда не видели Флинта в таком состоянии, даже во время инцидента со студентами Рэйвенкло, и то, что ученик в принципе позволял себе подобное обращение к учителю, казалось невероятным. Слизеринцы вообще старались вести себя хорошо рядом с преподавателями. – Не я выбираю комментатора, мистер Флинт, – спокойно сказала МакГонагалл, глядя на капитана команды, пожалуй, со снисхождением. – Вот только не надо, – огрызнулся Маркус, выразительно посмотрев на МакГонагалл. – Я тупой, но не настолько. Устраивайте свои паршивые спектакли с заговоренными метлами и троллями для кого-то другого. Ваш комментатор всю игру хвалил команду Гриффиндора и поливал грязью команду Слизерина. Всех на трибунах это устраивало, никто даже не попытался лишить этого болтуна привилегии комментировать матч. Но эта прекрасная команда, которая выигрывала кубок несколько лет подряд без щедрых пожертвований от «никому не известных меценатов», не заслуживает таких слов, – капитан команды чуть не задохнулся, однако гнев придал ему сил. – И знаете что, спасибо за карт-бланш. Если игровые метлы теперь разрешены, думаю, и мы себе приобретем такие в следующем сезоне. В профессиональном квиддиче, кстати, запрещено ловить мячи ртом, уж Вы должны это знать. Но всё для Поттера, – Флинт картинно раскланялся. – Вы закончили? – Нет, – Флинт размашисто плюнул МакГонагалл под ноги. – Вот теперь закончил. Несколько секунд МакГонагалл рассматривала покрасневшее лицо Флинта. Перед ней был студент, подросток, который стоял напротив нее, лишь потому что его трясло от гнева. В другой ситуации он держал бы себя в руках изо всех сил, в другой ситуации он не бросил бы вызов противнику, который был заведомо сильнее, чем он. Это было не по-слизерински. Но обида душила его — она душила всех в команде, и, стоя за его спиной, они все, как один, смотрели на заместителя директора с затаенным ожиданием и болью. – Месяц отработок остудит Ваш пыл, мистер Флинт, – спокойно сказала профессор Трансфигурации, разворачиваясь на каблуках, чтобы присоединиться к празднику. Ей давно хотелось отметить победу своего факультета, и теперь у нее была такая возможность. Флинт злобно ткнул ей в спину неприличный жест. – Чего ты этим добился? – спросил Эдриан, поравнявшись с капитаном команды. – Маркус! Она могла дисквалифицировать тебя, а то и всю... – Уйди с дороги, – рявкнул Маркус и направился в раздевалку. Команда провожала его мрачными взглядами. Горечь поражения ощущалась особенно ярко, и каждый чувствовал себя так, словно им дали по пощечине. Они не просто проиграли — их еще и унизили. На игре были не только учителя и ученики, но и гости: члены попечительского совета. – Не хочет он быть первым капитаном, у которого команда кубок не получит, – сказала Сара, пытаясь успокоить удрученную команду. – Да и Джордан этот со своими оскорблениями... Несмотря на то, что тирада Флинта ни на что не повлияла, тарантула у Джордана всё-таки конфисковали. Правда, сделала это не МакГонагалл, а довольно потирающий ладони Филч. Вся школа знала, кто именно донес завхозу на нарушителей, но Слизеринцы упорно делали вид, будто они только рады грязным слухам. Даже Малфой упорно корчил рожи и выдумывал обидные песенки. К началу декабря, когда выпал снег, и с севера пришел лютый ветер, в подземельях сильно похолодало. В гостиной факультета было достаточно комфортно из-за особых чар, однако коридоры промерзли, вот почему ребятам приходилось все время кутаться в утепленные мантии и шарфы. Снейп регулярно выдавал им зелья, чтобы его подопечные не простужались, однако они всё равно умудрялись чихать время от времени. Теперь змейки часто задерживались в Большом Зале, где всегда было тепло. Малфой, наконец, прекратил раздавать сладости, привлекая к себе внимание, и теперь его однокурсники наслаждались однородным гулом за соседними столами и покоем. Старшекурсники тоже спокойно выдохнули: многие подбадривали Гойла перед грядущим выступлением, кто-то готовился к промежуточным экзаменам, некоторые обсуждали званые обеды и балы. – Не ешь это, Дафни, – решительно сказала Луиза за завтраком, отодвигая яичницу с беконом от младшей сестры, и многозначительно понизила голос. – Лучше возьми кашу, ты и так... плотненькая. Малышка густо покраснела, прекрасно понимая, что замечание сестры слышали все за столом, и грустно посмотрела на себя в отражение в кубке. – Не надо накладывать свои комплексы на девочку, – спокойно сказал Леон, придвигая тарелку с завтраком обратно смущенной первокурснице. – Кушай, милая. День у тебя сегодня будет сложный, тебе нужны силы. Дафна бросила быстрый взгляд на обескураженную старшую сестру и воровато принялась за бекон. Она всё ещё была страшно смущена из-за случившегося, но заступничество Леона немного её приободрило. – Но я же... – растерянно проговорила Луиза. – Луиза, – серьезно проговорил Гарри, бросив взгляд на однокурсницу. – Леон прав. Оставь сестру в покое. Она не такая, как ты, и она не должна быть такой, как ты. Если девочка будет голодать, ничего ты этим не добьешься, кроме нервного срыва, – юноша выдохнул и посмотрел на первокурсницу. – Ни в чем себе не отказывай, Дафна. Магия затрачивает много сил. И ты, Миллисент, не стесняйся, – добавил он, улыбнувшись девочке. – Глупости всё это. – Давайте-давайте! Станете достаточно крепкими, возьму Вас в загонщицы, – важно заявил Флинт, и девочки, повеселев, принялись расправляться с завтраком. Сперва они его побаивались, уж очень свирепым со стороны казался Флинт, однако первокурсники быстро поняли, что гнев Маркус выплескивает на поле. Своих этот парень всегда защищал, и хотя он был не очень умен и чаще всего получал скудные баллы за экзамен, на выручку приходил неизменно. Тему переменили — кто-то вспомнил про Роба Яксли, что всегда поднимало слизеринцам настроение — однако когда изрядно насытившиеся Гарри, Леон и Тони вышли из Большого Зала, Луиза немедленно их догнала. – Послушайте... Вы что думаете, я... Гринграсс осеклась, и её глаза немедленно наполнились слезами негодования и обиды. Стайлс незамедлительно вытащил из кармана носовой платок, чтобы дать однокурснице возможность промокнуть слезы. – Нет, ты очевидно желаешь Дафне лучшего, однако то, что хорошо для тебя, не всегда хорошо для других, – спокойно сказал Леон, наблюдая за тем, как Луиза собирает платком влагу с лица. – У кого-то есть склонность к полноте, у кого-то нет. Мы с Тони можем питаться одинаково, но он всегда будет плотнее и больше, чем я. Что из меня выйдет, то у него отложится. Это просто особенности организма. Затравишь девчонку, и она начнет думать, что с ней что-то не так, – предупредительно произнес он. – Ты не только для нее авторитет. Миллисент, Пэнси и другие первокурсницы на тебя тоже смотрят. Начнут действовать себе во вред, тогда вмешаешься, просветишь их, поможешь. А сейчас... оставь их в покое и дай наслаждаться завтраком. Сжав платок в руках, Луиза решительно дернула подбородком. Слова Леона немного привели её в чувство. Нос у девушки, правда, смешно покраснел, однако Гарри, Леон и Тони дальновидно молчали. – Пойду, причешу девочек, – произнесла она уже более спокойным тоном. – Неряхами всё равно ходить не стоит. – Меня причеши, я весь твой, – крикнул Леон ей вслед, на что Луиза только глаза закатила, однако на её лице невольно появилась улыбка. Проходящие мимо девочки с Рэйвенкло, засмеялись, и Леон немедленно им подмигнул. У него было хорошее настроение, и он явно собирался весь день производить впечатление. – Пора на Трансфигурацию, – произнес Тони, дернув Гарри за рукав. – Идем, дружище. Покажешь, чему научился. Гарри бегло окинул взглядом коридор и устремился за друзьями. Несмотря на конфликт МакГонагалл и капитана команды по квиддичу, Стайлс всё равно с предвкушением ждал начало урока.