Труба. Переход

Дождь лил с такой силой, что сбивал листья с деревьев и превратил спокойную речушку в полноводный поток. Ямы Домов затопило, и они колыхались на волнах большими белесыми шарами, удерживаясь щупами, скрытыми под водой, за одним им ведомые корни и выступы. Каждый, кто рисковал выйти за порог, считался отчаянным храбрецом, при этом не самым умным. В еде и воде недостатка не было, всем запаслись заранее, остальными делами можно было ненадолго пренебречь, но полупсы все равно бегали от дерева к дереву, напрашиваясь друг к другу в гости. К Ребекке и Шону пришла только Лана в сопровождении двух провожатых, которые отказались лезть наверх, а топтались внизу, тихо переговариваясь. — Привет, как вы тут? Ребекка отвлеклась от прорезания ниши в стене под очередную полочку, Шон тоже возился с ножом и деревяшкой, вырезая что-то отдаленно напоминающее… — Это двучлен? — выхватила она поделку из рук Шона. — Отполировать надо получше, заноз насажаешь. Шон отобрал у наглой девчонки свою деревяшку, рыкнул, отвернулся. — Эта штука имеет символическое значение, — ухмыльнулась Ребекка. — О-о-о, — протянула Лана, оторвала кусочек сушеного мяса от связки, висящей на стене, огляделась. — У вас персиков не осталось? Или печеных луковиц. Мы как-то быстро свои съели. — Нет. Что там за шум внизу? — прислушалась Ребекка. Лана глянула в лаз, ведущий к выходу, беззаботно отмахнулась. — Мальчики решили развлечься, пока меня ждут, и Вуки заклинило. У него узел на члене, как у настоящих собак, и он когда не успевает вовремя вынуть, застревает. Так что я еще немножко у вас погощу, — она плюхнулась на шкуры. — Когда мы пойдем в город? Я хочу юбочку, красненькую и топик, а еще надо найти нормальную зубную пасту и щетку. Слизь Домов отчищает, но мне так хочется чего-то привычного. И креветок. — Ща, сбегаю тебе за юбочкой и креветками, — фыркнула Ребекка и вернулась к долблению. — Раз осталась, сложи щепки в корзину. — Мальчики говорят ты собираешься больное дерево жечь? — Собираюсь. А тебе что? — Не надо. Дома не разрешают. — Нашла кого слушать, — зло вгрызлась в древесину Ребекка. — Ебливые твари. В отличие от Ланы Дома она боялась и тихо ненавидела. — Зря ты так. Они о нас заботятся. Она тронула низ живота, и Ребекка заметила, что не видит привычных очертаний половых органов. У Ланы между ног все было ровненько, как у куклы. Девушка проследила изумленный взгляд подруги, улыбнулась, погладила себя. Кожа пошла рябью, тонкий щуп обхватил ее за палец. — У меня начались красные дни и Дом выделил помощника. Очень удобно. Чистенько и не мешается. — Ахуеть. Мне такого не предлагали. — А ты бы согласилась? — Лана прилепила щупик обратно, и он вновь слился с кожей. — Нет. — Вот и не предложили. Они читают наши мысли и иногда передают свои. Не трогай дерево, оно чем-то ценное. Я не поняла чем. — Сама решу кого трогать, а кого стороной обойти. Твои «мальчики» расцепились, иди к себе. Из лаза, действительно, торчала чья-то голова, с которой тихо переговаривался Шон. Пес кивал в ответ, потряхивая бурой шевелюрой. Избавиться от Ланы было легко, а от мыслей сложно. Мерзкого вида сгусток, вползающий по стволу большого дерева, охраняли две дикие собаки. Они рычали и скалились, ловко уклоняясь от ножей и камней, которые в них бросали. Со стороны казалось, что ими управляют, как марионетками. А может так и было, потому что стоило Ребекке с полупсами отогнать их подальше, как дерево принялось хлестать всех ветками, защищая уродливый нарост от посягательств. Теперь Лана вступалась за это агрессивное образование. Если другие деревья заразятся, то придется покидать поселок и такие удобные дома. Можно разложить круговой костер и гнать огонь к стволу. Тем более, пока его не трогают, дерево ведет себя как дерево, а не как взбесившийся мутант. — Шон, а что ты думаешь про это дерево? Полупес оторвался от созерцания обструганной раздвоенной ветки и пристально посмотрел Ребекке в глаза. — Если Дом просит не трогать, надо послушаться. — И ты туда же. Да мало ли чего просит эта ползучая гадость! А если это болезнь, и он просто не понимает о чем говорит? Может на него еще действует яд, принесенный собаками, и он не понимает, что плетет. — Когда закончится дождь, мы соберемся и вместе посмотрим. Хорошо? Он отложил деревяшку и резак, погладил ее по внутренней стороне бедра, постепенно поднимаясь все выше, пока пальцы не коснулись чувствительных складок меж ног. — Не отвлекай, порежусь, — буркнула Ребекка и продолжила вырезать тонкие полоски древесины, углубляя будущую полку. — А ты не отвлекайся, — переполз он поближе, устраиваясь между нею и стеной. Первое прикосновение языка к выглядывающему меж больших губ клитору, заставило Ребекку замедлиться. Горячий и влажный язык умело ласкал ее с нарастающей настойчивостью. Она раздвинула ноги, давая больше места для действий, и отложила инструмент. Пальцы сами собой оказались в волосах Шона, притягивая его сильнее. Он потянул вниз, и Ребекка поддалась, укладываясь на шкуры. Их ежедневные упражнения постепенно пробудили в ней чувствительность, которую она от себя не ожидала. После встречи с Домом, желание обострилось еще сильнее и они занимались любовью по три раза на дню, то медленно и долго, то быстро, как это делают полупсы, стоя у стены или за стволом дерева. Всякий раз Ребекка чувствовала окрыляющее облегчение. Будто раньше ее постоянно нагружали камнями, а теперь она имела возможность сбросить груз и ходить налегке. Стараниями Шона между ног стало скользко и горячо. — Иди сюда, — потянула она его вверх, укладывая на себя. Набухший член хорошо знал дорогу. Ребекка выдохнула протяжно с легким стоном, когда эта махина плавно въехала внутрь. Миллиметром больше, и она треснет пополам. Не зря он вожак стаи, ох не зря. Он толкнулся, проникая еще немного глубже и замер, давая насладиться ощущением. — Так бы и сидела на нем, не снимаясь, — прикусила она его за кончик уха и двинула бедрами, чуть поддавая. — Все для удовольствия хозяйки, — лизнул Шон ее в ключицу. — Тогда сделай мне хорошо, — приподняла она его голову за густой чуб, чтобы увидеть смеющиеся глаза. И он сделал. Мощный член поршнем входил в ее лоно, задевая сразу все возможные точки и даря наслаждение. Несколько минут она поднималась на вершину блаженства, чтобы сорваться вниз, ощущая всем телом горячие волны восторга и наслаждения. — Как всегда охуительно прекрасно, — выдала она комплимент, поцеловала Шона в кончик члена и отправилась вниз. Под дождем стояла старая, мятая кастрюля, которую они использовали для сбора воды. Она вполне сходила за душевую. Полупес увязался следом и они еще долго бегали вокруг своего дерева оскальзываясь и хохоча, пока не выдохлись. Если Ребекка и вспоминала о родной планете и благах цивилизации, то только в практическом ключе. Такой счастливой, как сейчас, она не чувствовала себя никогда. Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Небо очистилось, полупсы проводили взглядами край уползающей тучи и вытащили из жилищ все, что требовало просушки. Жара навалилась с новой силой, земля парила, отдавая излишек влаги, река вернулась в свои берега, оставив толстый слой ила и водорослей. Целый день всем племенем ходили от одной ямы Домов к другой, вылавливая крупную рыбу и помогая хозяевам вернуться до того, как они высохнут на солнце. Те в ответ норовили обвить щупами и отблагодарить спасателей на свой манер. Чужаков на реке заметил наблюдатель с вышки, устроенной на одном из деревьев. Рассказ об упавшем в воду человеке и большой обезьяне, которая его топит, всколыхнул всю стаю. Быстро собрались и в считанные минуты преодолели разделявшие их три сотни метров. Тихо окружили пришельцев, рассматривающих ставшим еще более уродливым дерево, по команде заорали боевой клич и бросились в атаку. Ставка на внезапность сработала, чужаки не сопротивлялись, а тот, которого топили, действительно оказался человеком. Ребекка не помнила его лица, а он сразу ее узнал, но не успел ничего сказать. Один из полупсов закинул его на плечо и побежал в сторону поселка, как было приказано заранее. Две мелких особи, предположительно дети метаморфов, скрылись в листве, а горилла, две дикие собаки, появившиеся неизвестно откуда и вооруженный копьем и ножом метаморф, приготовились защищать больное дерево. Судя по лицам и мордам — не на жизнь, а на смерть. — Стоять! — скомандовала Ребекка и все замерли. — Кто вы такие? — обратилась она к чужакам. — Мы разыскивали друга и ни на кого не нападали, — шагнул вперед метаморф. — Вы украли нашего человека. Верните его! — Мы видели, как вы пытались его утопить. Теперь человек под защитой стаи. — Утопить? — растерянно оглянулся метаморф. Горилла ничего не ответила, но очень красноречиво закатила глаза и прикрыла лицо рукой. — Он же человек. Настоящий, со спермой! Кто же его будет топить? Этому Ребекка поверила. Шон ей все уши прожужжал, что им непременно нужен настоящий человек, мужчина, что это огромная ценность и Дома будут очень рады. Они даже хотели отнять одного у соседнего племени, но те ушли дальше в пустыню, заподозрив неладное. — Я спрошу у него самого. Пусть решит, с кем останется. Брось оружие и следуй за мной. — Я не могу уйти отсюда, пока Юки не разрешит, — отступил назад метаморф и прижался спиной к слизистой шишке. Под изумленные и испуганные возгласы, полупрозрачная масса дрогнула и выделила щуп, обвивший метаморфа за талию и ласково похлопавший кончиком по щеке. — Все назад! — на всякий случай велела Ребекка, а сама подошла чуть ближе, старательно игнорируя рычащих псов. — Ан, Цвай, сидеть! — велел метаморф. — Я сам не понимаю, как так получилось, но вот это метаморф Юкиморо. Его поглотил огромный Дом в городе, а потом бросил за реку. Ан и Цвай нашли его и притащили к этому дереву, где он и превратился в то, что вы видите. — Откуда ты это знаешь? Может это болезнь, которую надо сжечь! — Ребекка ткнула копьем в его сторону, чуть не оцарапав кожу на груди, щуп метнулся и вырвал оружие у нее из рук, тут же ломая древко, а острие загоняя глубоко в землю. Это произошло настолько быстро, что стоявшие поодаль полупсы не поняли в чем дело и вновь принялись угрожающе рычать и подходить ближе, игнорируя приказ. — Стоять! — Юки нельзя сжигать. Он основа сущего. Начало нового мира. Густо нависавшие ветви приподнялись, открывая взорам множество каплевидных наростов, величиной с крупную дыню, свисавших рядами с нижних ветвей. Через полупрозрачные стенки было видно, что внутри каждой «капли» свернулся калачиком ребенок. Их было не два и не три, а больше двух десятков, подвешенных под самыми толстыми ветвями. — Твою мать, — выразила общее изумление Ребекка. — Они будут не такие как мы. Лучше. Может даже со спермой, которой так не хватает Домам. Нельзя их жечь. Ребекка уже и так понимала, что воевать с неродившимися младенцами она не будет. — А если родятся монстры? — Монстрами не рождаются, монстрами становятся, — оскалился метаморф и мягко высвободился из объятий щупа. — Пока не родятся дети и мы не придумаем что с ними делать, отсюда никуда не уйдем. Ребекка окинула взглядом неказистого метаморфа. Убить его было делом двух минут, но он так горячо и яростно защищал то, во что верил, вызывая невольное уважение. Смогла бы она вот так, одна против всех? В боевых операциях всегда был отряд, сейчас у нее была стая и чувство хорошо выполняемой работы. Она привыкла быть инструментом, а этот щуплый двуногий считал себя причастным к возникновению лучшего мира и готов пожертвовать жизнью ради неизвестного пока будущего. — Как зовут тебя, защитник древесного инкубатора? — Кичиро. И не забудьте вернуть Оливера. Он нужен Юки. Оливер вернулся сам, причем самым экстравагантным способом, который мог быть. Полупсы, внимательно прислушивавшиеся к разговору, не сразу обратили внимание на шум за спиной, а когда обернулись, с визгом разбежались в разные стороны. По высокой траве, укладывая ее на две стороны, катился двухметровый шевелящийся шар знакомого мутно-белого цвета. — Какого хе…! — закончить Ребекка не успела. Шар развалился на три Дома и человека, который тут же встал в стойку и замахал руками, избивая воздух не открывая глаз. — Оливер! — Кичиро перепрыгнул пульсирующее тело Дома и поймал человека за руки. Тот сразу остановился и распахнул глаза. — Я привел подмогу! Юки говорит с Домами, и они пришли за мной, разогнали этих волосатых и принесли сюда. — Сам ты волосатый! — возмущенно тявкнули из толпы. Оливер не обратил на выкрик никакого внимания и продолжал: — У них тут неподалеку дупла в деревьях, там они и живут. А главная у них тетка с корабля, я ее вспомнил. Которая пинками организовала эвакуацию. Горластая такая, из бывших военных. Кичиро взял Оливера за плечи и развернул лицом к Ребекке. Тот захлопал глазами, покраснел, опустил взгляд на ее сжатые кулаки, побледнел, икнул и выдавил из себя «Здрасссьте». — А ты неплохо устроился, — посмотрела она на обнимающего его метаморфа и пристроившуюся за плечом гориллу. Дерганного молодого человека, не вынимавшего руку из штанов, она не сразу опознала в еще более щуплом, чем раньше, но решительном юноше. — Не жалуюсь, — гордо задрал подбородок Оливер. — Ребекка, человека сожрали взбесившиеся Дома! — в спину женщине практически впечатался полупес, уносивший Оливера. — Ой, не сожрали. Дома, не обращая внимания на разборки двуногих, всползли на дерево, протянули щупы к каждому детскому кокону и принялись активно пениться. — Что это с ними? — испугался Оливер. Остальные тоже напряглись, не понимая, как относиться к происходящему. Кичиро подошел ближе, положил руку на первоначальное вещество, которое вновь потянулось к нему. — Они меняются, — сказал Кичиро через некоторое время, не сильно проясняя ситуацию. — Кто с кем? Как? — не поняла Ребекка. — Юки с Домами. Он сделал что мог, выносил зародыши новых Домов и существ, теперь его силы истощены и дальше малышей будут кормить Дома. Только они не могут долго находиться на суше, поэтому Юки покрывает их защитной пеной. Она затвердеет и не даст им высыхать. Дерево надо будет хорошо поливать, чтобы всем маленьким было достаточно влаги. — Биотехнологии в действии, — хмыкнула Ребекка и подошла чуть ближе, чтобы рассмотреть процесс получше. Ветви угрожающе дрогнули и склонились ниже. — Да не буду я тебя трогать, не дергайся! — заверила она непонятно кого, и пошла вокруг дерева, то и дело поглядывая в сторону реки. — Можно вырыть траншею, а внизу поставить деревянное колесо, как на водяных мельницах делали. — На Земле еще есть водяные мельницы? — удивился Кичиро. — В музее. Мать заставляла меня ходить на исторический кружок для социализации. Вот, пригодилось. — Мы тоже знаем, как выглядит водяная мельница! — перепугав всех до полусмерти неожиданным появлением, спрыгнули с дерева бельчата. Кичиро уже замахнулся, чтобы выдать им по подзатыльнику, и тут дерево словно вздохнуло, полупрозрачная масса зашевелилась и нарастающей кляксой поползла вниз. Полупсы отпрянули назад, Ребекка перехватила нож, горилла загородила собой Оливера, вытаращившего глаза на нового монстра, только Кичиро присел на корточки и протянул руки к приобретающей человеческие черты массе. — Какой хорошенький! — хором воскликнули белки и кинулись к сформировавшемуся ребенку лет трех, с бледной кожей, черными волосами, островерхими ушками и вздернутыми стрелками бровей. Наткнулись на суровый не по возрасту взгляд и остановились. Мальчик протянул руки и Кичиро подхватил уже мягко, длиннорукого ленивца. — Знакомьтесь, это Юки, — бережно прижимая истощенное тельце к себе, представил Кичиро. — Ему срочно нужна еда. Много еды. — Ленивец Юки приоткрыл один глаз, примерился и тяпнул Кичиро за плечо, принимаясь быстро-быстро слизывать маленьким язычком выступающую кровь. — И еда нужна срочно! Первым опомнился горилл и со всех длинных ног кинулся к реке, дергать водяные луковицы. Дикие собаки унеслись в сторону пустыни, разыскивать диких козуль. Несколько полупсов Ребекка отправила следом. За время дождей запасы истощились, в любом случае следовало их пополнить. Остальные двинулись в сторону поселка, где, судя по столбу дыма, уже развели огонь. Лана, и остававшиеся с ней полупсы, встретили остальных большим котлом ароматной похлебки. — Придумала не я, но мы все старались, — робко улыбнулась она на удивленный взгляд Ребекки. Еда пришлась очень кстати. Юки опять превратился в мальчика и принялся поглощать пищу с царственной грацией в нечеловеческих количествах. Остальные если и не пялились на него в открытую, то все равно постоянно бросали заинтересованные взгляды. Истинного метаморфа никто из племени никогда не видел. Первый день Юки не отходил от Кичиро, игнорируя даже Оливера и разгоняя суровым взглядом остальных, потом заинтересовался полубелками, всегда крутившимися неподалеку, долго расспрашивал их о поселке в горах, где они родились. Дня через три, уже вернув себе большую часть массы и соответственно возраста, заинтересовался человеческими женщинами. Ребекка отреагировала агрессивно, а вот Лана согласилась уединиться с необычным молодым человеком. Оливер устроил сцену ревности с размахиванием руками и криками на весь поселок, чем собрал немало зрителей, а Юки в ответ отсосал ему при всей честной компании, довольно облизнулся, махнул Кичиро и ровной трусцой направился к дереву с дозревающими младенцами. — И что это было?! — растерянно посмотрел им вслед Оливер. — Пошли новых детишек делать, — хихикнула Лана. — В смысле? — подошла к ней Ребекка. — Юки взял у меня яйцеклеток, а с этого белобрысого нацедил спермы. Теперь Дома помогут ему сконструировать новые организмы, более подходящие для Домов и этой планеты. — Какая ты умная, — восхищенно выдохнул Ричи, пегий полупес, обхаживавший Лану больше всех. Девушка смущенно зарумянилась, но все же призналась, что все это рассказал ей Юки, пока… добывал яйцеклетки. — Мне прям интересно, что они будут делать с этим детским садом, когда они все родятся, — фыркнула Ребекка. Детеныши кого бы то ни было не умиляли ее абсолютно. — Мы поможем. Правда, мальчики? — обернулась Лана к полупсам и те радостно закивали. Вот уж кого не придется уговаривать возиться с малышней. — И мы поможем! — пискнули полубелки. — Без меня, — развернулась Ребекка. — Я на охоту. Такое разделение труда всех вполне устроило. В этот же день начали строить систему орошения для материнского дерева, на нижней части которого уже выросли вполне узнаваемые Дома. К моменту рождения детей они стали достаточно просторными, чтобы принять в себя малышей. Мороки с памперсами и бутылочками, которой так боялась Ребекка, в этом мире не существовало в принципе. Дома отлично справлялись с ролью нянек в первые три месяца, да и потом, когда взрослым стало позволено больше общаться с малышней, и сами дети начали ползать и бегать, на день отдаляясь от материнского дерева, к вечеру все неизменно собирались в значительно выросшие на потолстевшем дереве Дома. — Юки, а что будет дальше? — спросили метаморфа, когда подросшая стая собралась в большой круг на обеденную трапезу. — Дальше? — он обвел всех спокойным и уверенным взглядом. — Дальше мы вернем равновесие в этот мир. Слово было сказано, и оно было твердо.