Останься ещё на вечер...

      Даня прошёл по серому, пыльному коридору, чуть ли не задыхаясь от духоты. Как часто Миша вообще проветривал, или хоть как-то убирал своё жилище? Конечно, остатки моральных принципов говорили, что Кашину, самому частенько разводившему в своей квартире срач, особенно в запойные дни, в которые он просто вваливался в дом и с разбегу прыгал в гору мусора, после чего и засыпал там же, не стоило осуждать своего товарища, но лёгкие, переполненные пылью, говорили ему об обратном.       Каждый раз ему почему-то было неудобно заходить в эту квартиру вот так, практически без ведома её владельца, хотя ключи от входной двери лежали у него в кармане уже почти полгода, да и сам Миша раз сто говорил ему о том, что он может заходить туда в любое время и чувствовать себя как дома. И всё же, несмотря ни на что, даже на их отношения, Даня предпочитал встречаться с ним где-нибудь на нейтральной территории, а ночевал либо у знакомых, либо в своей квартире. Он и не заметил, как начал избегать этого места, сам до конца не понимая, почему. Может быть, потому что атмосфера здесь была такая... унылая? Серые, голые стены, давно забытый стенной шкаф, покрытый паутиной, одинокие лампочки, заменяющие люстры... Это место давило и угнетало, и от одной мысли о жизни в этой тоске парню становилось не по себе.       Но сейчас он должен был быть здесь. Хотя бы потому, что он обещал Даше присмотреть за этим идиотом, который в своём нынешнем состоянии мог выкинуть всё, что его душе угодно.       Почему-то чуть вздрагивая, Кашин подошёл к приоткрытой двери. Ему вдруг стало не по себе: а что если он, зайдя в комнату, не найдёт в ней Мишу? Или найдёт, но уже будет поздно... Так, нет. Тут же отогнав все кошмарные мысли в сторону, Даня смело толкнул дверь от себя. И, о чудо, Миша и правда оказался там - сидел на полу своей комнаты, повернувшись спиной к дверному проёму. В свете уличных фонарей, еле пробивающемся сквозь тонкую щель между закрытыми шторами, был виден только силуэт его худой, сгорбившейся фигуры, активно занимающейся чем-то в темноте.       Даня облокотился об косяк двери и пару раз постучал по нему кулаком, привлекая к себе внимание владельца квартиры. - Если ты дрочишь, то хотя бы дверь в комнату закрывай, - с губ парня сорвалась усмешка. - Или ты уже забыл, что у меня ключи от твоей хаты?       В ответ Миша громко фыркнул, но даже не повернулся в сторону Данилы. - Такого, как ты, хрен забудешь. И я тут, вообще-то, песню пишу, извращенец ты хренов.       Кашин щёлкнул выключателем, и картина происходящего действительно прояснилась. Только под освещением лампы, болтающейся под потолком, стало видно, что недалеко от Миши лежала гитара, а вокруг него были раскиданы разнообразные листы бумаги, некоторые из которых были исписаны перечёркнутыми текстами, некоторые - нотами, а некоторые и вовсе изрисованы странными рисунками.       Как и всегда при их встречах, Даня присел неподалёку от музыканта, и они начали обсуждать разнообразные вещи, происходившие в их жизнях и жизнях их друзей. Обсуждали они всё подряд, и благодаря этому простому, отрезвляющему разговору, Кашин на время отвлёкся от давящей на него обстановки. И всё же, одна вещь продолжала привлекать его внимание при каждом взгляде в сторону Миши. Этой вещью были те самые рисунки: хотя он видел только очертания того, что было на них изображено, даже они были устрашающими. Существа с нечеловечески тонкими, длинными конечностями, вроде сраного Слендера, мёртвые люди, искорёженные, будто разрушенные здания... Некоторые листы и вовсе были испачканы в чём-то тёмном, напоминающем кровь. - Ты опять сидишь весь день голодный? - вдруг спросил Даня, стараясь переключиться на что-то другое.       После этих слов лицо Миши резко преобразилось. Он опустил голову и отвёл взгляд, как ребёнок, в чём-то провинившийся перед своим родителем. Сразу распознав это выражение лица, Даня закатил глаза и громко, заёбанно вздохнул. - Ты, долбоеб, ведь помнишь, что сказал тебе врач? В твоём состоянии нужно много есть, иначе ты никогда не избавишься от своих болезней. - голос Кашина звучал крайне раздражённо. Он поднялся на ноги и навис над парнем, укоризненно глядя на него сверху вниз. - Ой, камон, я просто увлёкся и забыл обо всём этом! - Миша тут же начал отстаивать свои права, запинаясь от волнения и возмущения. - Я же не нарочно... Сейчас просто приготовлю ужин, и всё!       В ответ на эти сомнительные оправдания Даня махнул рукой. - Хрен с тобой, продолжай творить, или что ты там делаешь, а то ещё вдохновение слетит к хуям, у меня такое часто бывает. Я что-нибудь сделаю.       С этими словами рыжий покинул комнату, оставляя его одного.       Оставляя Мишу во вселенной его кошмаров.       Всё дело в том, что мир, в котором жил Миша, уже достаточно давно отличался от того мира, в котором привыкли жить все остальные люди. Он видел то, что было недоступно ни одному человеческому глазу, и чувствовал вещи, происходившие далеко за пределами их вселенной. В его мире по небу проплывали киты, а в лужах, оставшихся после недавнего дождя, отражались огромные корабли и лодки, странствующие меж звёзд. Вся реальность вокруг него была построена на его мечтах и крепкой вере в эти мечты, и о том, что он видел чуть больше, чем все остальные, в обычном, внешнем мире, знало лишь два человека. Первой из этих людей была Даша Зарыковская - его хорошая подруга, с которой он мог делиться всем, чем только хотел. Кажется, она всегда была готова выслушать абсолютно всё, но когда дело доходило до историй про китов и космос, сирен и дворцы, и магические театры, и чудные места, в которых Мише довелось побывать, она слушала с двойным интересом, и даже надолго замолкала, давая ему полностью рассказать все детали, а когда он договаривал, с новой силой начинала расспрашивать обо всём на свете. Его это каждый раз смущало, и всё же, он продолжал делиться с ней своими историями. В конце концов, отчасти это было даже приятно.       Вторым был Даня, человек, которому он в принципе доверял всегда и везде. И вот ему, в отличие от Даши, он выкладывал всё начистоту, говоря не только о светлой стороне своего мира со всеми его прелестями, но и о тёмной.       В его мире были Голоса. Они появились не так уж и давно - лет в 19, вместе с первыми проблемами и разочарованиями. Голоса не имели физической оболочки или хоть какого-то визуального образа: они появлялись в виде шёпота, слышимого со всех сторон и проникающего прямо в голову Миши. Иногда они были чуть дальше, иногда звучали вплотную, будто за его спиной сидел невидимый человек, наклонившийся прямо к его уху. И в те секунды, когда звучали Голоса, Миша не мог сделать ничего, даже просто пошевелиться. Его будто парализовывало, тело резко замирало в том положении, в котором оно находилось секунду назад, а сам он оказывался заперт внутри этого тела и не мог делать ничего, кроме как слушать их гул в голове, кажущийся бесконечным.       Голоса просыпались в те моменты, когда он чувствовал себя хуже всего. И они никогда не говорили ничего хорошего.       Когда Даня покинул его комнату, Голоса вновь зазвучали в Мишиной голове. - Ну вот, ты разочаровал его, браво. - сегодня они звучали, будто змеи, растягивая каждую шипящую до предела. - Я, блять, не хотел! - воскликнул парень, инстинктивно отползая куда-то назад, к стене. Он всем своим телом ощущал эту невидимую опасность, но узнать, с какой стороны она наступает, было невозможно, поэтому он просто забился в угол, словно напуганный зверёныш. Он было хотел сказать что-то ещё, но Голоса тут же перебили его. - Конечно же, ты не хотел, конечно, ты хотел как лучше, как всегда. - все Голоса слились в единый, гадкий смех, разносящийся эхом по комнате. - Ну а что вышло в итоге? Он недоволен тобой, как и всегда. Да и нахуя ты ему вообще? Смирись ты уже с тем, что он тебя не любит, а поддерживает только для того, чтобы ты не выпилился случайно...       И тут они все разом сорвались на крик. - ВЕДЬ ТЫ ЖЕ ТАКОЙ СЛАБЫЙ, ЧТО ТЕБЕ НЕТ МЕСТА В ЭТОМ МИРЕ!       Хотя Голоса и кричали, их тон всё равно оставался спокойным, будто они подтверждали очевидное. И в этом тоже было что-то пугающее. Вжимаясь в стену, Миша из последних сил попытался закрыть свои уши руками, но конечности вновь перестали его слушаться. А крики всё продолжали отражаться от стен кирпичной коробки, в которой вдруг оказался заперт несчастный парень. - ТЫ - ОШИБКА, ТЕМ БОЛЕЕ В ЕГО ЖИЗНИ, РАЗУМЕЕТСЯ, ОН НЕ ЛЮБИТ ТЕБЯ...       По его щекам сами собой покатились слёзы отчаяния. - НИЧТО, ТАКОЙ СЛАБЫЙ, НЕТ МЕСТА В ЖИЗНИ...       Не выдерживая всего этого, Миша сам закричал, просто чтобы не слышать их, но Голоса это не остановило ни на секунду. Чем громче кричал он, тем громче и противнее становились они, и вскоре их крик превратился в невыносимый режущий ультразвук, звучащий, будто пожарная сирена. Кое-как найдя в себе хоть какие-то силы, парень с размаху ударил затылком об стену. Он уже точно не знал, зачем делал это, просто надеялся, что это хоть как-то поможет заткнуть этот дикий вой. Удар, ещё один, ещё, и вот уже перед глазами всё начало темнеть, но они всё не унимались. - КАК ЖЕ, НАВЕРНОЕ, ХРЕНОВО ЖИТЬ, ПОНИМАЯ, ЧТО ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖЕН...       Кажется, в его лёгкие перестал поступать кислород. Голова раскалывалась во всех смыслах, и сам он чуть ли не захлёбывался в слезах, продолжая тупо кричать от ненависти и боли. Говорить уже не было сил, а звать на помощь было бесполезно.       Глаза закрылись сами собой, и Миша начал медленно погружаться в пожирающую его пустоту.