***
Камера слегка трясётся, потому что Пеппер тихо смеётся, удерживая на своих коленях вырывающуюся Морган и снимая Питера. Который сидит на полу рядом с огромной стопкой писем и чешет Тьму за ушами. — Расскажешь, что это? — на видео появляется краешек ногтя Пеппер, указывающего на стопку, и Питер смущённо втягивает шею в плечи, натянуто улыбаясь. — Это… письма из университетов, которые мне сегодня пришли, и, — Питер выдерживает драматичную паузу, — хоть я и подавал документы всего в три места, везде положительный ответ. — И ты недоволен? — уточняет Пеппер, и Питер морщится, кивая. — Скажи чем именно, солнышко, они обязаны это услышать. Питер вздыхает, постукивая пальцами по полу, а потом поднимает в камеру полный отчаяния взгляд. — Нецелевым расходованием бумаги, — бурчит Питер, отводя взгляд, и Пеппер буквально плачет от смеха на фоне, выключая запись.***
Мишель сказала, что это ему, конечно, плюсик в карму, но в этот раз они будут чуть менее сознательными гражданами и не сдадут всё это дело на переработку, а сожгут. Благо, что в домике у озера был камин. А камин, как известно, это полдела. — Это должно быть тактически-верным решением, ты понимаешь? — Нед прикатил белую доску в центр гостиной, выведя на неё карту местности. — Стратегия, тактика, расчёт, голое планирование! Мишель закатила глаза, смотря как Питер серьёзно прищуривается, кивая на слова Неда. Можно подумать, будто их уже приняли в университет и сейчас самое время начать подбирать жильё в городе. Ну-ну. Правда, когда она сказала об этом, на сторону мальчиков встала Пеппер, заявившая, что лучше всё спланировать заранее, чтобы не было никаких проблем. Тем более, что это в первый раз, когда они собираются прямо конкретно-таки жить отдельно. И это университет, что тоже можно назвать первым разом, правда, ещё и последним, потому что… они вряд ли пойдут получать второе образование. Нед обвёл кружком территорию, на которой располагались оба их университета (Гарвардский и МТИ, потому что, очевидно, они обязаны жить вместе, пока учатся). Вообще-то, то, что они собирались жить не в общежитии, а все втроём в какой-то квартире на небольшом расстоянии от университетов, было не только чем-то сентиментальным, но и важной стратегией, заключавшейся в том, что: во-первых, так веселее, во-вторых, Мишель плохо находит общий язык с людьми, которые её раздражают, а это практически все люди. И в-третьих, что, так-то, самый важный пункт, учитывая специфическое «хобби» Питера, ему нужно жить в месте, которое подразумевает, что у него либо не будет соседей, либо эти соседи будут осведомлены о паучьей деятельности. К тому же, жить в общежитии, в его случае, приравнивается к «подвергать невинных студентов опасности, которая может появиться из ниоткуда из-за его второй личности, родителей или мстителей». Мишель с Недом, вроде как, уже привычные. — Красотка, выведи нам на карту все объявления о сдаче недвижимости на длительный срок в этом районе, — попросил Питер, кивая на карту, — думаю, нам ещё нужно смотреть на то, чтобы это было приблизительно равноудалено от наших университетов? Нед кивнул, а Мишель пожала плечами. У неё, как бы, практически нет проблем с ранним пробуждением. Если не считать тот случай на Рождество, потому что тогда она не была готова. — Выведи ещё объявления о продаже и отметь их зелёным, — зевнул Тони, раскачивая Морган на своей ноге. Питер посмотрел на него как на врага. — Смысл нам что-то покупать? Это дорого, и мы уедем оттуда через несколько лет, я не понимаю, в чём прикол вечно… — Недвижимость можно продать, — Пеппер отложила книгу в сторону, смотря на Питера. — К тому же, съёмное жильё накладывает многие неудобства: ежемесячную проверку хозяина, так как вы не являетесь надёжными арендаторами, ограничения, накладываемые владельцем квартиры, например, нельзя будет сделать кардинальный ремонт или завести животное, и я уже не говорю о том, что если кто-то из прохожих или та же самая камера на улице засечёт, что в квартиру через окно залезает Человек-Паук, с вопросами полицейские обратятся к хозяину квартиры, а не к арендатору. Питер виновато втянул шею в плечи, а Нед усмехнулся. Вот уж, действительно. Пеппер тут, разумеется, самая предусмотрительная. — Ты вечно на его стороне, — пробормотал Питер, давая отмашку Пятнице, чтобы она всё-таки вывела зелёные точки на экран. — Я — его жена, в этом и смысл, — без запинки выдала Пеппер, и Тони послал ей воздушный поцелуйчик. — Ты — моя мать. — Справедливо. Поэтому, я и советую тебе, как будет лучше, — Пеппер пару раз щёлкнула языком, улыбаясь в сторону Морган, которая очень заметно пускала лучи любви по всей комнате своими чудесными глазками. Зелёных точек было меньше, чем красных, что не могло не радовать. Им пришлось отсеять все квартиры, которые находились слишком близко к одному из университетов и слишком далеко от другого, потому что справедливость должна торжествовать. Потом исчезли те, которые были слишком маленькими. Просто, понимаете, раз уж вы всё равно не собираетесь жить в общежитии, то зачем им снимать (или покупать, что нежелательно) что-то маленькое, где им будет неудобно? Питер, конечно, понимает, что это звучит чудовищно, но у него есть определённые стандарты к помещению, во многом продиктованные тем, что некоторые вещества, с которыми он работает, требуют хорошей вентиляции. К тому же, в квартире должно быть место для всех них, что подразумевает художественный уголок Мишель, пространство для Неда и самого Питера, которому надо где-то хранить не только учебные принадлежности, но и костюм, стратегические запасы оборудования и паутины и мини-лабораторию. И это ещё не считая спальных мест и кухни. И места, куда они притащат приставку, потому что Питер категорически не собирается оставлять все приставки мстителям. К тому же, у них дома четыре PlayStation, так что они переживут как-нибудь с тремя. Главное, надо будет сразиться за это с Наташей, потому что она влюбилась в Астро и проходит его со всех учётных записей. Чтобы никто не смел побить её в этой игре. Короче, им нужно было место. Поэтому довольно много вариантов было отброшено. И если предложения в начале исчислялись сотнями (окей, не прямо сотнями, но их было больше ста, понятно?), то сейчас… их не больше пятнадцати. Шесть из них — зелёные, остальные — красные. Это, всё-таки, неплохо и вселяет надежду. — Это — нет, — вот кто не вселял надежду, так это Пеппер, критично морщащая нос на половину предложений, — у дома даже на вид плохая шумоизоляция, к тому же, из окна видны дорога и пустырь, что так себе. Нед смахнул первую точку, открывая следующий вариант. — Ремонт — отстой, и нам вряд ли разрешат перекроить этот… кошмар современного человека, — заметил Тони, косясь на потрескавшуюся штукатурку, которую было видно даже на фотографии. Мишель согласно кивнула, подтягивая ноги на кресло. Тьма запрыгнула ей на живот, принявшись топтаться. — Господи, фу, — Пеппер критично посмотрела на первую из зелёных точек, которую Нед решил открыть для разнообразия. — Мы, конечно, рисковые, но не настолько же. Этот дом пора сносить, ему ничего уже не поможет. Питер фыркнул, пытаясь понять, у Пеппер лазерное зрение или что. Как она вообще определяет характеристики дома, едва взглянув на него. — Ладно, вот это ничего такая, — Тони отсаживает Морган со своей ноги на пол, потому что она капризничает, ведь хочет пытаться вставать. С тех пор, как она начала пытаться встать, держать ручками за диван, стол, стул, тумбочку, кровать и прочую мебель в доме, они все не чувствуют себя расслабленными. Питер на каждую попытку Морган встать напрягается, готовясь поймать её, если она вдруг грохнется. Правда, пока что, каждый раз, когда она падала на задницу, она начинала громко смеяться и задорно продолжала попытки подняться. Так что, кажется, у неё всё под контролем. Это не делает их более расслабленными. В конечном итоге, остаются четыре варианта. Два зелёных и два красных, и, честно говоря, исход был предрешён ровно в тот миг, когда они увидели фотографии. Потому что одно из предложений — двухэтажный лофт. Он пустой — в нём сделаны только лестницы, окна, перила и перегородки, но он нравится всем без исключения. И он — зелёный. Что плохо. Но терпимо, так уж и быть. Или не совсем терпимо, учитывая стоимость этого чудесного места. В четыре с половиной миллиона долларов. Что много. Что очень-очень-очень много. Не то чтобы это вообще кого-то волнует. — По-моему, неплохо, — Пеппер ещё разок пролистывает фотографии, а потом перехватывает взгляд Питера. — Милый, в моём шкафу висит платье за девять миллионов. Я, конечно, его не покупала, не мой стиль, но ты понимаешь, да? Питер, разумеется, знает об этом платье. Он как-то раз чуть не пролил на него чай. За что корил себя две недели. — Ну, допустим, — Питер вздохнул, смотря на лофт, потому что он реально крутой. — Но это означает, что я забираю Чарли. Тони фыркнул. Равноценный обмен, ничего не попишешь. Даже без сарказма — Чарли бесценный, его и за сотню миллионов никто бы никуда не отдал. — В таком случае, Пятница, напиши продавцу и назначь нам встречу или звонок в ближайшие две недели. Неду и Мишель как раз придут ответы, — Пеппер улыбнулась, а потом посмотрела на Мишель. — Я свяжусь со своим знакомым дизайнером, Эллиот сделает несколько набросков. Хочешь поучаствовать? — Да, — тут же кивнула Мишель, потому что, если ей не изменяет память, единственный дизайнер по имени Эллиот, который достаточно крут, чтобы иметь рабочие контакты с Пеппер, это тот самый, о котором им говорили в художественной школе не так давно. Настолько крутой, что рядом с ним страшно дышать. — Насколько хорошо он воспринимает критику? — Он не воспринимает критику вообще, — Пеппер хитро улыбнулась. — Он сделает несколько набросков, и я скину их тебе, а потом позову его вместе с тобой в какое-нибудь кафе, где ты скажешь ему, что тебя не устраивает. Мишель кивнула, ухмыльнувшись. Ух, Эллиот, держись. Вообще-то, у Мишель есть пара ценных замечаний ещё и по прошлым его шедеврам. Питер не стал делать оскорблённый вид из-за того, что им с Недом даже не предлагают поучаствовать в этой затее (спойлер: это окажется буквально избиением младенцев, потому что у Мишель своё видение), потому что они ничегошеньки не смыслят в дизайне. Питер вообще разгуливает в красно-синем костюме, это справедливо, что их никуда не допускают. — А Тьма? — Питер кинул грустный взгляд на кошку. — Как мне жить-то без неё? — Тьма остаётся со мной. Это моя кошка. Я её люблю. Максимум, я позволю ей иногда приезжать к тебе в гости, но не больше, — категорично заявил Тони, скрещивая руки на груди. Морган опять плюхнулась на попу, устало вздохнув. Ну, чего ты, диван, такой не цепляющий… цепляющийся? Сложные слова какие-то. — Я согласен только при условии, что я смогу брать её хотя бы на пару недель несколько раз в год, — вскинул брови Питер. Это Тьма. За Тьму и двор, как говорится. — И нам, вероятно, придётся отжать приставку у Наташи, так что готовься к месяцам слёз… Стива с Баки, у которых приставку отберёт она. Мишель фыркнула в макушку Тьмы, следя за этим безобразием. Как она уже говорила, им даже не пришли ответы. Почему все ведут себя так, будто это уже решённый вопрос? Морган, сидящая на полу и пытающаяся вставать, цепляясь за диван, что у неё получалось даже не через раз, мотала головой, следя за ходом разговора, и хлопала глазками, думая о том, что бы ей такого полезного привнести в эту беседу. Своё великолепие? Ну, она уже здесь, так что не вариант. Хлопнуть или топнуть, когда кто-то выскажет интересную мысль, чтобы поддержать его или её начинание? Вообще-то, они все всё время говорят что-то умное, хлопать надоест. Советы давать она не умеет, а виснуть на ноге папы или Питера, конечно, увлекательное занятие, но слегка однообразное. Морган насупилась, раздувая щёки, и ещё разок предприняла попытку встать, хватаясь за диван. Она практически разобралась в том, как работают ноги, так что упорно не понимала, что именно идёт не так и не даёт ей вставать. — Есть ощущение, будто мы устраиваем раздел имущества, — фыркает Тони, и Питер пожимает плечами, прижимая к себе Чарли. Он не расстанется с этим псом ни за что в своей жизни, — что, может и роботов моих заберёте? Питер делает вид, что задумался, и Пеппер смеётся над оскорблённым лицом мужа. Морган приоткрывает ротик. Робот? Они говорят о Дубине? У них есть робот Дубина. — Дюбина? — Морган склоняет голову набок, смотря папе в глаза. — Ну, нет, Дубину я ему не от… дам, — Тони уже начинает смеяться, а потом замирает, во все глаза смотря на Морган, потому что… она говорит? — Повтори, что ты сказала? Тони говорит это чисто на автомате, потому что он ведь понимает, что его годовалая дочь не будет делать то, что он попросит, но они все сидят в звенящей тишине, в которой Пеппер выронила книгу на пол, Питер просто застыл, смотря на улыбающуюся сестрёнку («Какая я молодец, какие слова я умею говорить!»), а у Мишель с Недом от удивления приоткрылись рты. — Дюбина! — предельно чётко и восторженно пищит Морган, и Тони не знает, что он чувствует, потому что это буря эмоций, но одна из них — желание утопить материнскую плату его робота, потому что… он только что отнял у него или Пеппер возможность быть первым словом их дочери. — Дюбина, Дюбина, Дюбина… Морган взяла себя ручкой за подбородок, красуясь. Вот, какая она умница. Всё-то она умеет. Даже не учитывая то, что никто здесь не учил её пользоваться словами или ногами. Вот. Тони, в свою очередь, просто потрясён и находится в шаге от того, чтобы схватиться за сердце, потому что… его первый ребёнок через два месяца уезжает в университет. А его второй ребёнок только что начал говорить… и это просто чудовищно. Почему всё происходит так быстро? Она же только недавно родилась. А Питер… ему совсем недавно было четырнадцать, а через два месяца ему уже восемнадцать, и Тони просто не успевает это осознавать. Его дети, почему-то, растут слишком быстро, и он вообще без понятия, что с этим делать. — Она говорит, — восторженно хрипит Питер, вообще не в силах контролировать свой голос, и если он плачет, то этого вообще никто не замечает. Потому что они, чёрт возьми, ждали этого так долго! — Лучшее первое слово, — Мишель смеётся так сильно, что даже не видит уязвлённого взгляда Тони, который, чёрт возьми, не ожидал такой подставы от своего робота. Чёртовы железки. Разберёт, утопит материнскую плату и подарит какому-нибудь институту в качестве вешалки. Однозначно. Это — та черта, которую переходить было нельзя. Виновник скромно катается в уголочке, переставляя книги в алфавитном порядке (о чём его никто не просит, но ему нравится помогать), и тихонечко пиликает, потому что… он слышит, что происходит. И он очень рад. — Дюбина, — повторяет Морган, пробуя слово на вкус, и, как бы, решает, что оно ей нравится, да. И пока Тони продолжает ловить небольшой кризис среднего возраста (или что это вообще такое? Потому что он резко осознал, что он реально очень старый, и ему это не то чтобы нравится), Пеппер восторженно стекает с кресла, садясь на пол на колени, потому что она вообще не представляет, как на это реагировать. Морган с интересом смотрит на маму, балансируя на своих ногах и продолжая держаться за диван, чтобы быть хоть чуть-чуть выше. А потом она думает: «Не, а в чём прикол-то?» И просто шагает к маме, потому что она сидит на коленях, на полу, и у неё из глаз текут слёзы, а они текут, когда кто-то расстроен. А мама не должна быть расстроена. К тому же, неужели её расстроило то, что Морган начала говорить? Потому что это было бы… ну не очень красиво с её стороны. И, что удивительно, у Морган получается ходить. Потому что, оказывается, весь прикол ног в том, чтобы правильно их переставлять. Что настолько поражает, что Морган успевает сделать три шага до мамы, а потом падает ей на колени. Под коллективное «Ах!» всей комнаты. Тони действительно хватается за сердце, потому что… она не только говорит, она ходит. — Дюбина, — пищит Морган, когда Пеппер поднимает её на руки, осыпая личико кучей поцелуев. Они немножко мокрые, потому что Пеппер всё ещё плачет. И это непонятно. Поэтому Морган ставит ладонь ей на щёку, думая, чем бы её таким поразить, чтобы она перестала плакать. Что сложно, ведь она не знает, что конкретно её расстроило. Но Морган упорная и умеет прикладывать усилия. — Мама! И если всего, что было раньше недостаточно, то теперь Тони тоже плачет. Или, возможно, он начал плакать ещё раньше, просто не заметил. — Ты слышал? — Пеппер сияет, переводя взгляд с Морган то на Тони, то на Питера. Они все подползают ближе, чтобы чмокнуть Морган в лобик, обнять или погладить по голове, и это, конечно, не то, чего она ожидала, но так тоже сойдёт. — Мама, — продолжает пищать Морган, и это лучший звук, который Пеппер слышала в своей жизни. Абсолютно. Она не знает, как это описать, но каждый раз, когда кто-то из её детей называет её мамой — это больше, чем просто счастье. — И Дюбина! И, возможно, когда-нибудь, когда Морган решит, что пора пополнить словарный запас, точно также повезёт и Тони с Питером.