***
Высокая, слегка худощавая фигура юрко прошмыгнула в комнату. Время близилось к полуночи, говоря о том, что, если вы, конечно, не дежурный или командующий, неспящим светит уборка в конюшне и отменная тренировка от капитана. В последнее время выкроить свободные часы казалось чем-то далёким и недостижимым. Хотелось все бросить, послать к черту. Эрен тихонько прикрыл дверь. Скрипнув старыми половицами, прокрался к своей кровати, попутно снимая амуницию. Армин дернул во сне рукой. Заметив движение, Эрен замер, не смея шевелиться. Беспокоить друга, прерывая его сон, — пожалуй, одна из самых отвратительных услуг, которые он мог бы оказать в это время. Время войны. Время, когда уже нельзя было перебиваться традиционными методами ведения боя, противостояния между человеческой расой и титанами, но и ступать в неизвестность — слишком рискованно. Во главе с майором Зоэ они пытались придумать что-то. Что-то, что их спасёт, что-то, что совершит прорыв, сдвинет их с мертвой точки. Они пытались найти место Эрену. Ему и его способностям. Но иногда казалось, будто все тщетно. Нет смысла, нет будущего. Протяни руку — впереди только туман, если не тьма. В такие моменты из отчаяния его выводили глаза Микасы и Армина. Взгляды, полные надежды и веры в него. Веры в их будущее. Ради них, своих единственных близких людей, он был готов бороться. Каждое утро вставать и пытаться снова. Пробовать и пробовать, чтобы эти самые люди жили. Те, кто достоин жить. Мерзкие прихвостни из верхов понятия не имели, с чем каждому бойцу Разведотряда приходится сталкиваться каждый чертов день. Каждое утро вставать с мыслью, что вот сегодня, возможно уже сегодня его жизнь оборвётся. Хуже приходилось тем, кто имел живых близких. Друзья поддерживали друг друга, обещались сделать всё, чтобы выжить. Ради друг друга. Но что в этом мире значат обещания? В одну секунду ты спасаешь товарища из пасти гиганта, а в следующую — летишь в неё заместо друга. И все обещания гниют в желудке титана вместе с заживо проглоченным солдатом. Эрен тихо сложил ремни в тумбочку, не желая создавать шум, шастая до шкафа и обратно. Не раздеваясь, лёг на кровать поверх одеяла, сбросив сапоги с ног. Глухой стук тяжелой обуви заставил Армина поморщиться и приоткрыть один глаз. Эрен уставился невидящим взглядом в потолок, расстегнув пару верхних пуговиц рубашки и закинув руки за голову. Армин вздохнул. — Эрен. Йегер вздрогнул. Перевёл взгляд на Армина, приподнимаясь на локтях. — Эрен, я... — тяжёлый ком в горле не давал говорить, сложно было собраться с мыслями. Робость Армина часто придавала ему некую миловидность. С возрастом все ждали, когда из застенчивого и скоромного гения он превратится в настоящего мужчину. Но вот уже ему девятнадцать, а заикания, пусть и редкие, до сих пор портили его речь. — Что говорит майор Зоэ? Эрен прищурился, улавливая бегающий, неуверенный взгляд друга. Он откинулся обратно на кровать, прикрывая глаза. Что ему сказать? Что за три месяца из продвижек можно было наблюдать только улучшившийся контроль? — Не принижай себя, — будто прочитав его мысли, выдал Армин. — Не думаю, что тут хотя бы есть, что принижать, — Эрен выдохнул так, будто смертельно устал. Хотя, действительно. Они все чертовски устали. Блондин постучал пальцем по деревянному каркасу кровати, неотрывно смотря на Йегера. Он уже слышал это: контроль, контроль, контроль. Но это нельзя назвать тупиком. Нельзя обесценивать эти достижения, потому что именно благодаря контролю Эрену удаётся оставаться в теле титана всё больше и больше времени, концентрировать свою силу. Направляя достигнутые результаты в нужное русло, можно открыть неизведанные способности титана Йегера, потому что все вокруг понимали, что это не предел. Все, кроме самого Эрена. — Ты уже слышал от меня всё по этому поводу. Повторять я не стану. Только... — Армин снова запнулся. — если ты вдруг почувствуешь, что начал терять веру... дай знать. Веру? Во что? Среди этого хаоса, беспросветного ужаса трудно было верить. Даже не понятно, во что. Будто все в этом мире сконцентрировалось теперь на одном, что, возможно, было и правильным. Когда он вступал в Легион с твёрдой решимостью изменить ход этой безвыходной на тот момент войны, он не предвидел, что нечто внутри него может сломаться. Нечто, что он не мог описать, как конкретное что-то, но без чего внутри становилось пусто. Нет, он ещё верил. Верил, что у всего этого есть конец. А у них — будущее. — Обещай мне, — голос Армина не дрогнул. Его полный серьезности взгляд прожигал щеку Эрена, который лежал к нему боком. Йегер сел на кровати, смотря прямо в глаза Арлерту. И он снова окунулся в это чувство всепоглощающей надежды. Он снова увидел то, что каждое утро заставляет его вставать и пытаться. Возможно, у них и получится. — Обещаю.***
Лучи утреннего солнца ласково коснулись зеленеющей травы полигона, скользя розовыми переливами по кожаным сапогам Аккерман. Неподвижное изваяние. Через полчаса сюда придет её отряд на их первую тренировку с новым капралом. По плану Микасе передадут для тренировок ещё парочку отрядов только через четыре месяца, после того как она привыкнет к новым обязанностям. Под личным командованием останется отряд новобранцев. Если, конечно, будет, кому оставаться. Микаса скривилась. Неприятная мысль комом встала поперёк горла, не давая дышать нормально. После двух дней душевных терзаний лимит эмоций был исчерпан — сейчас Микаса была предельно собрана. Накануне Ханджи суетливо вертелась вокруг капрала, объясняя, что и как она должна говорить на первой тренировке. С одной стороны, Микаса была безгранично благодарна за помощь майора. Но уж лучше бы Зоэ ограничилась поверхностным инструктажем. Все любезно сочиненные фразы Ханджи путались в голове, перемешиваясь и создавая полнейшую неразбериху, так что единственным выходом для Аккерман оставалось придерживаться заданного хода тренировки — небольшое знакомство и стандартная тренировка. Слова придут сами. Придут же? Как ни странно, в этой ситуации на роль наставника по вопросам командования больше подошёл бы Леви, который по природе своей был краток и лаконичен, раскладывая всю информацию структурированно по полочкам. Микаса одернула торчавший край рубашки. Никогда бы не подумала, что была бы рада лишним минутам общения с капитаном. Леви был для неё объектом уважения. Примером. Ровняясь на него, Микаса стремилась стать идеальным солдатом и, вероятно, стремится до сих пор. Холодность и твёрдость капитана для неё были не отталкивающими, а объяснимыми. Вместе с тем, чувства казались ей противоречивыми. Командир должен быть решительным, жёстким. Но, будучи таким молодым... По некоторым неясным причинам она не испытывала неприязни к Аккерману. Гул голосов донёсся до ушей Микасы, вырывая её из раздумий и заставив вновь встать ровно и твёрдо. Прохладно, а шарфа на ней не было. Не видя Эрена уже около недели, Аккерман всё чаще оставляла свой шарф, давно ставший ей маленьким, на спинке кровати. Возвращаясь в комнату, бережно убирала его в шкаф или под подушку, держа по близости, но не настолько. Не настолько, чтобы каждый раз, утыкаясь в него носом, вспоминать о своей беспомощности по отношению к брату. Нестройная кучка новобранцев весело подтягивалась на полигон, который уже был освещён утренним солнцем, на три пальца возвышавшимся над линией горизонта. Внимание юной Аккерман привлекли шесть-семь солдат, выбивавшихся из общей массы. Ребята не веселились, не прыгали друг другу на спины, не смеялись над глупыми шутками товарищей. На фоне остальных они создавали впечатление опытных бойцов, которых смерть преследовала в течение всей жизни. Они ей запомнились. Пока остальные не спеша строились, зудящее раздражение цепкими клешнями начало пробираться под кожу. Руки, сложенные за спиной, начали нервно подрагивать, так что Микаса начала слегка теребить пуговицу на куртке. Взгляд становился суровее по мере продолжения нестихающих разговоров и смеха. В голове пронеслась мысль, сродни фантастике: подготовить этот абсолютно недисциплинированный отряд, если его вообще можно так назвать, к вылазке, которая будет вот уже через три недели. Руки сжались в кулаки. Аккерман не допустит, чтобы по её вине погибли люди. Не позволит лишить Легиона бойцов. Не позволит их шансам на победу в этой войне, на жизнь неумолимо ускользать из рук. Распрямила плечи; суровый взгляд прошёлся по новичкам. — 108-ой отряд новобранцев, стройся. Рядовые расслабленно заняли свои места, принимая основную стойку. Пронзительный взгляд Микасы заставлял каждого, на кого она посмотрит, выровняться должным образом, мгновенно стирая с лица остатки недавнего веселья. Никому не нужны были разъяснения, что перед ними стоит капрал. Позавчера об этом всем объявил главнокомандующий. — Меня зовут Микаса Аккерман, — девушка подняла взгляд, смотря прямо в глаза стоящему впереди высокому парню, который минуту назад собирал вокруг себя шумную компанию, даже не думая о построении. — И с сегодняшнего дня вы будете находиться под моим командованием.