***
За завтраком дамы натянуто молчали, чем смущали остальную часть команды, ночевавшую в другом отсеке и не знающую о развернувшейся ночью сцене. Шумно отъехавшая в сторону дверь заставила всех подскочить от неожиданности. На кухню стремительно вошёл Танос. Его появление здесь само по себе немало удивило женщин — титан никогда не ел в их обществе, но то, как он выглядел, было отдельным поводом сердцу покинуть положенное ему место и провалиться в пятки. Многие так и застыли с ложкой у рта, уставившись во все глаза на Таноса. Складка гнева глубоко залегла между могучими бровями титана, его ноздри то и дело широко раскрывались, пропуская через себя литры воздуха, губы сжались в тонкую полоску, а на упрямых скулах непрестанно ходили желваки. Из-за широкой фигуры Таноса, виновато прижав усики, выскочила Мантис и просеменила на своё пустующее место. Её отсутствие не было не замечено остальными, но женщины не придали этому особого значения. А зря. – Значит, вы боитесь, что я убью вас? – голос Таноса громом прокатился по комнате. – Вы считаете меня настолько бесчестным или думаете, что мне неведомо великодушие? Небула с Гаморой молча обменялись ничего не понимающими взглядами. Кэрол и Пеппер, казалось, вообще пребывали в глубоком шоке от происходящего, что не миновало внимания Таноса. – А-а-а, они вам ничего не рассказали. Что ж, тогда это сделаю я, – из каждого слова Таноса сочилась желчь. – Некоторые ваши дражайшие подруги уверены в том, что я вас грязно использую, а затем избавлюсь, как от ненужного хлама, или того лучше: спрячусь по прибытии за вашими спинами. Окойе поняла, что это был камень в её огород, и пристыженно отвела глаза. – Я нич-чего ему н-не говорила… – Мантис была настолько напугана, что у неё стучали зубы. – Прекрати панику, ты ни в чём не виновата, – Танос не хотел никого запугивать, но это всё равно происходило, помимо его воли. – Она действительно мне ничего не говорила, просто пришла спросить — у-до-сто-ве-рить-ся — чтобы потом убедить вас… Валькирия резко встала, так что отлетел назад и громко ударился об пол её стул. С силой опираясь руками на крышку стола, она подалась вперёд и закричала: – А что мы должны, по-твоему, думать?! Ты говоришь нам о чести и великодушии, но где подтверждение всему этому? Где? Миллиарды убитых ни за что женщин и детей — это твоё великодушие?! – Воительница тяжело дышала, взглядом прожигая Таноса. Комната замерла в ожидании. Воздух, казалось, можно было резать ножом, настолько его пропитало повисшее напряжение. – Вы думаете, что я всю свою жизнь только и мечтал о том, как буду вырезать невинные народы под неутихающие крики и мольбы о пощаде, стоя по колено в крови? Вы так думаете? – сначала тихо, на грани слышимости, начал говорить Танос, но постепенно его голос звучал всё громче и увереннее. – Вы думаете, я получаю удовольствие, перерубая пополам очередного мальчишку, который мог бы ещё жить и жить, который о чём-то мечтал, что-то планировал и даже не задумывался, что завтра этого всего для него не станет? – Женщины по-прежнему молчали. Танос продолжал: – Да, я чувствую удовлетворение… Когда вспоминаю, что эта́ жертва не будет напрасной. Что смертью миллионов я дам возможность жить миллиардам! И жить по-настоящему, а не в нужде и страхе. Танос запнулся. Он впервые шёл на такую откровенность. Ему захотелось остановиться, уйти, но теперь он не чувствовал морального права сделать это. Девять женщин смотрели на него и ждали. Вот только чего? Он взял свободный стул и сел к столу, положив на него сложенные в замок руки. Теперь его глаза были на одном уровне с глазами продолжавшей стоять Валькирии. Танос отвёл взгляд. – После каждой зачистки мне неделями снятся те кровавые сцены… Я не делал бы этого, если бы не был абсолютно уверен в том, что это работает. За первыми разорёнными мной мирами я наблюдал века́ми, прежде чем перейти к массовым истреблениям. Ведь не для всех цивилизаций подобное станет спасением. Я наблюдал, анализировал, проверял раз за разом, и в результате создал алгоритм, безошибочно определяющий те миры, которым мой способ поможет. И твой, Гамора, был одним из них. – Где подтверждение твоим словам? Где доказательства, что Зен-Хоберия, как ты всегда твердишь, процветает?! – Гамора давно перестала думать о своей родной планете, но Танос, вероятно, считал иначе и невольно задел больную рану. – Никто не запрещал тебе слетать туда и удостовериться в этом лично! – Танос устало прикрыл веки и заговорил так спокойно, словно слова эти к нему не имели ни малейшего отношения: – Я не выбирал этот путь. Я не хотел этого. Я хотел жить на своей родной планете, среди своего народа. Трудиться ради его́ блага. Я хотел покоя. Я хотел дом где-нибудь за полисом на ещё не тронутой прогрессом земле. Я хотел семью. Я хотел, чтобы красавица-жена встречала меня вкусным ужином и орава ребятишек шумно играла во дворе… – Пальцы Таноса сжались в кулаки, а глаза широко раскрылись. – Но. Не. Это. Моё. Предназначение. Танос тяжело поднялся из-за стола и, не говоря ни слова, вышел из кухни. Бесцельно бредя́ вперёд по лабиринту коридоров, он думал. Думал, что вообще могло толкнуть его на подобную исповедальность? Но сожаление его не терзало — впервые за многие годы на душе у Таноса было легко.Глава 12. Предназначение
3 декабря 2019 г. в 08:34
В последний день работ над устройством трудились до глубокой ночи. Всем настолько хотелось закончить именно сегодня, что в порыве усердия решили обойтись без обеда. Не расходились до тех пор, пока последний крепёж не был помещён на положенное ему место и Машина не была успешно запущена. По всем расчётам выходило, что она работает как надо, но без частиц проверить это не представлялось возможным.
С чувством выполненного долга все пошли ужинать. От усталости слипались глаза, поэтому, быстро покидав в себя сделанные на скорую руку бутерброды, дамы, не отвлекаясь на пустые разговоры, двинулись к спальням.
Удобно расположив в постелях натруженные за день тела и взбив попушистее синтетические подушки, женщины, казалось, мгновенно погрузились в сладкие объятия Морфея.
От внезапно разрезавшего тишину ночи голоса Осы все вздрогнули и проснулись. Вопрос, прозвучавший так неожиданно, мгновенно прогнал всякий сон у Валькирии, Окойе, Шури и Мантис, находящихся в одной комнате с Хоуп. Включили свет.
– Мы ведь вернёмся в ту же временную точку, из которой переместились сюда? – Было слышно, что Оса нервничает, волнение выдавала и её поза: Хоуп лежала, сложив на животе руки, и не мигая смотрела в потолок.
– Ну, да. Только, наверное, на несколько минут позднее. А что? – Шури терзала одна неприятная догадка по поводу того, к чему вообще напарница затеяла весь этот разговор, но ей хотелось ошибаться.
После небольшой паузы Хоуп села на кровати и, активно жестикулируя, сбивчиво заговорила:
– А то, что сейчас у нас с Таносом вынужденное перемирие. Какие гарантии, что он, ну, не убьёт нас, как только всё будет готово?
– Он нас не убьёт, – Шури произнесла эту фразу совершенно спокойно, с полной уверенностью в своих словах.
– Откуда такая убеждённость? – включилась в разговор Валькирия. Её тон не предвещал ничего хорошего.
– Я у него спрашивала. – Шури не видела смысла что-то придумывать и юлить: она действительно обсуждала их возвращение с Таносом, и на её прямоту титан ответил собственной.
Валькирия вскочила с кровати. Она была в ярости:
– Ты что-о? Понятно, он ей уже мозги промыл!
– Брунгильда, помолчи, дай ей закончить. – Несмотря на то, что Окойе была встревожена никак не меньше, чем асгардка, ей было важно услышать от своей принцессы все подробности её общения с врагом.
– Танос сказал, что сохранение нам жизни будет лучшей благодарностью за помощь. – Невозмутимость Шури, с которой она произнесла эти слова, пугала.
– Я не верю ему. – Валькирия была настроена решительно, но, что ей предпринять, пока не знала. – К тому же не будет атаковать сам — у него на это есть целое войско.
Мантис, подумав, что напарницам будет важно узнать то, что говорила ей когда-то давно старшая дочь титана, включилась в дискуссию:
– Он никогда не врёт. В таких серьёзных вещах точно. Мне Гамора рассказывала… – Немного поразмыслив, словно что-то вспоминая, Мантис добавила: – И я тоже ещё ни разу не ощущала в его словах лжи.
Окойе, однако, спокойнее от заверений инопланетянки не стало. Несмотря на непоколебимую убеждённость Шури в «благородстве» Таноса, генерал уверенности своей принцессы не разделяла:
– Лично не убьёт, возможно. Сделает из нас себе прикрытие.
После этих слов Валькирия, сжав в кулаки руки, решительно двинулась к двери:
– Я позову остальных. Надо что-то решать.
– Да ну бросьте вы уже париться раньше времени! – Шури понимала, что ситуация принимает нешуточные обороты, чего она не желала всем сердцем, и попыталась разрядить обстановку. – У нас в любом случае есть ещё года два на размышления, а пока я хотела бы выспаться — и никаких конфликтов.
Сказав это, она показательно завернулась по уши в одеяло и, отвернувшись к стене, дала понять, что напарницы могут делать всё, что их душам угодно — она в этом не участвует.
Валькирия, не успевшая пока покинуть комнату, немного поколебавшись, вернулась к себе в постель. Спустя несколько минут молчаливого сидения, остальные всё-таки погасили свет и тоже снова легли. И хотя все вроде бы спали, ещё долго были слышны ёрзание и тревожные вздохи.