***
Завал, над которым сейчас корпели Танос с дочерьми, Шури, Осой и Пеппер, был куда крупнее обычных. В своё время он представлял собой свод перекрытий между двумя ярусами, ныне превратившийся в груду корродированных обломков, общим весом превышающую несколько десятков тонн. Чтобы разобрать его полностью, ушла бы не одна неделя непрерывного труда, потому было решено не тратить зря силы и просто проложить сквозь завал временный туннель необходимого диаметра, укрепив импровизированные стенки, а дальше при необходимости всегда можно будет вернуться и закончить. Снова разбились на группы. И хотя изначально эту идею женщины сочли неудачной (по их мнению, находиться всем вместе было куда безопаснее), работа в две команды значительно ускоряла процесс, и потому сомнения отодвинули на второй план. Так, Кэрол с Валькирией, Окойе и Мантис занимались сейчас тем, что сносили перекрытие в четырёх отсеках от основного фронта работ, тем самым создавая новый проход, который в дальнейшем должен был послужить для более выгодного расположения ветви Ускорителя. Задание не столько тяжёлое и монотонное, сколько требующее аккуратности…***
Танос с Небулой медленно продвигались всё дальше в глубь завала. Они были уже примерно на середине, расчищая проход сквозь обломки рухнувшей конструкции и выбрасывая её куски в узкий коридор позади себя, откуда те потом оттаскивали остальные. Небула порядком утомилась и без особого энтузиазма убирала со своего пути всё, что, на её взгляд, плохо лежало. Скука смертная. Дёрнув за очередную балку и отбросив ту куда-то к началу туннеля, она почувствовала неладное. По стенам пробежала странная вибрация, откуда-то сверху раздался с неимоверной быстротой нарастающий гул, и остатки яруса, до этого, по всей видимости, державшиеся на одной лишь силе воли, обрушились вниз смертоносной лавиной. Небула только и успела крикнуть остальным: «Назад!», – как её голос потонул в грохоте и скрежете металла. Туннель схлопнулся, погребая под собой двоих… Мощный удар по голове оглушил Небулу. Она упала, и на какое-то время для неё всё стихло. Небула не знала, как долго пробыла без сознания, но, когда пришла в себя, на мгновение ей показалось, что она умерла, а это всё — её персональный ад. Но шум в ушах и пульсирующая в висках боль упорно твердили, что она живее всех живых и по-прежнему смертна. Из-за пыли и полного отсутствия света было невозможно что-либо разглядеть. Пространство сжималось и давило неизвестностью. Небула почувствовала, что задыхается. Она сипло втягивала в себя грязный воздух, отчего её грудная клетка сбивчиво и часто вздымалась, но драгоценного кислорода всё равно не хватало, чтобы насытиться. Даже оказываясь заблокированной в покорёженном корабле, несущемся навстречу поверхности какой-нибудь планеты для аварийной посадки, а на деле — столкновения, она не испытывала такого ужаса, как в эти мгновения. Но в голове вдруг мелькнула мысль, заставившая Небулу немного успокоиться: раз она ещё жива и не чувствует физического давления, значит, ей повезло оказаться между плитами, как в своеобразном саркофаге, и ещё есть шанс, что её откопают. Нужно только дождаться. Однако Небула ошиблась в определении своего положения, что поняла, только когда услышала доносящийся до неё, словно откуда-то издалека, сквозь отступающий шум, голос Таноса. Титан уже несколько минут безрезультатно пытался дозваться дочь… Когда перекрытия рухнули, Танос находился в непосредственной близости от Небулы и в последний момент успел накрыть её собой. Так что сейчас, стоя на четвереньках, он держал на своих плечах всю ту многотонную груду металла, обрушившуюся на них сверху. И даже для него это была невыносимая тяжесть. Хрипя от напряжения, он звал Небулу, но та всё никак не отвечала. Танос не мог осмотреться, чтобы узнать, действительно ли он успел закрыть дочь, а из-за звона в ушах, сколько ни силился, не слышал её дыхания. Небула пыталась рассмотреть хоть что-то, но ей не удавалось. Она беспорядочно шарила вокруг себя, насколько ей позволяло пространство, и наконец нащупала руку Таноса. Первый шок отступил, и на его место пришла паника. – Отец?.. Па-ап! У Таноса отлегло от сердца. – Я здесь. Я держу. Не шевелись… – Он говорил это сквозь плотно стиснутые от натуги зубы. Дышать становилось всё тяжелее. В спину впивалось что-то неимоверно острое, а располосованные осколками руки горели. – Мы умрём… Нас завалит! – Небулу колотило, она никак не могла прийти в себя. – Уже… завалило. Успокойся! – Танос раньше никогда не видел дочь в таком состоянии. Ему стало жутко. С поверхности не доносилось ни звука. Таноса начало захлёстывать отчаяние. Он чувствовал, как дрожат от усталости и немеют руки, хотя прошло совсем немного времени. Он не думал сейчас ни о себе, ни о своей миссии, с которой, кроме него, никто не справится — просто не возьмётся. В голове раз за разом прокручивалась только одна мысль: любой ценой не дать погибнуть дочери. – Неб-була, ты цела? – Слова давались Таносу всё труднее. – Не знаю, да, наверное… – Киборг никогда не плакала, но сейчас из глаз её градом катились слёзы. От пыли, конечно же. Так она себе сказала. Близость Таноса придавала Небуле некоторую уверенность. Отцу она доверяла больше, чем каким-то плитам. Несколько минут прошли в полной тишине, разбавляемой только, как ей казалось, странно булькающим хрипением отца и шорохом осыпающихся где-то на поверхности завала обломков. Темнота не являлась для Небулы помехой, но, как она ни старалась, Таноса рассмотреть не могла. Ей мешала не желающая оседать вездесущая пыль, от которой непрестанно щипало глаза и которая, забиваясь в горло, не давала нормально дышать. Лишь смутно Небуле удавалось видеть искажённое гримасой боли лицо отца. Танос уже практически не чувствовал рук. Поначалу их сводило от навалившегося так внезапно напряжения, но теперь не осталось даже этого, а вместе с тем медленно пропадал и контроль над мышцами. Во рту всё явственнее ощущался солёный привкус крови, а каждый прерывистый неполный вдох огнём отдавался по всему телу. Сознание покидало Таноса. Он начал медленно оседать… Механическое сердце Небулы, лишь немного успокоившись, вновь заколотилось как бешеное, когда она ощутила, что расстояние между ней и отцом стремительно сокращается. Изо всех сил сжав одной рукой предплечье Таноса, другой она упёрлась ему в грудь: – Отец! Ты меня слышишь?! Очнись!.. – Небула хрипло кричала, её трясло от переизбытка адреналина. Она боялась и не хотела умирать вот так, среди завалов. «Лучше бы это случилось в бою…» Ещё немного — и Танос не выдержит, а вместе с ним обрушатся и десятки, если не сотни, тонн конструкций, от тяжести которых её не спасёт даже усиленный скелет. Время для Небулы остановилось. Язык во рту, пересохшем от крика и пыли, не слушался, и, уже не надеясь на то, что её услышат, она тихо произнесла: – Я не хочу… Спаси меня, пожа… – Небула не договорила, захлебнувшись в рыданиях. Всё это время Танос слышал дочь, но не понимал ни слова из того, что она ему говорила. Небула звучала так отдалённо и глухо, будто между ними возвышалась толстая стена. Её голосу с трудом удавалось пробиваться сквозь багровую пелену, застилающую сознание титана. Таносу казалось, что всё это — кошмарный сон, но он никак не мог сбросить с себя его неподъёмный покров. И хотя титан не понимал, зачем — он продолжал бороться. В какой-то момент сознание частично возвратилось к Таносу. В висках оглушительно пульсировала кровь, к горлу подступала тошнота — зверски хотелось пить. Всё тело ломило. И сквозь этот поток ощущений он различил тихие всхлипы Небулы. Таноса пробрал ужас, когда он понял, что происходит. «Нельзя! Нельзя! Не сейчас…» И собрав остатки сил, он медленно начал выпрямлять не слушающиеся его дрожащие руки. Танос был обязан сохранить дочери жизнь. В первую очередь ей. И если бы хоть кто-то знал, каких невообразимых трудов ему сейчас это стоило… Заметив, что отец больше не нависает над ней в десятке сантиметров, Небула обрадовалась, как, наверное, не радовалась никогда в своей жизни: – О боги, ты… Держись! Ещё немного! Нас скоро откопают! Ты слышишь меня? Пап?! Ответом Небуле послужило лишь сдавленное «угхм», но и этого ей было достаточно. От охватившего её возбуждения Небула больше не замолкала ни на минуту. Всё говорила и говорила обо всём на свете, и даже пыль не казалась ей больше помехой. Танос же был не в силах вдаваться в суть болтовни дочери, но она служила ему путеводной нитью, не позволяющей больше терять сознание. Из транса Таноса вывел повторяемый Небулой уже, наверное, в третий раз вопрос: – Отец, ты слышишь? Слышишь шум? И он услышал. Шорохи. Сначала казалось, что это сыпется сверху мусор, но потом всё явственнее стали раздавать голоса и лязг металла. Их откапывали. – Потерпи, дочка. Ещё немного… Спустя несколько мгновений, показавшихся Таносу вечностью, он почувствовал, как тяжесть с плеч постепенно спадает, и тут же его пронзила неимоверная боль: кусок арматуры всё-таки прошил его бок, а вместе с ним задел и лёгкое, и теперь он был резко выдернут из тела вместе с частью перекрытия сильной рукой Кэрол. Их спасли. Танос не спешил подниматься, ноги не слушались. Он продолжал нависать над Небулой. Из раны в боку прямо на неё сочилась пурпурная кровь, но Небула этого не замечала. Наконец, по прошествии двадцати семи минут, а именно столько потребовалось, чтобы остальные пришли на помощь и разобрали над ними завал, Танос мог видеть свою дочь. Он не отрываясь смотрел на её измазанное пылью перепуганное лицо и еле заметно улыбался. Небула не в силах разжать одеревеневшие пальцы всё так же держала отца за руку.