Нет покоя грешникам

      Патрик вроде как должен был чувствовать благодарность за то, что до сих пор жив. Должен был, но не чувствовал. Страх всё ещё стискивал его, сильнее, чем когда-либо за почти шестнадцать лет жизни. Он не мог дышать. Он не мог думать. Его мысли метались слишком быстро, чтобы уследить за ними. Дрожа, он держал металическую трубу, найденную в сточных водах — та давным-давно начала ржаветь и отлетевшие кусочки металла оставили острые зазубренные края по всей её поверхности. Его хватка на импровизированном оружии была настолько крепкой, что эти края порезали ему ладони, сделав их скользкими от крови.       В действительности то, что Патрику вообще удалось сбежать было чистой удачей. Его загнали в угол: только он, клоун, и этот чёртов шарик. Было что-то неестественное в том, как он висел в воздухе, не похоже ни на один гелиевый шар, что Патрик когда-либо видел. Этот был другим — он будто плавал. И это было по меньшей мере тревожно. Почти также тревожно, как трупы, которые гнались за ним мгновения назад.       Патрик приготовился молиться всем богам, в которых не верил, когда голос Рыгало отразился от стен коллекторных тоннелей:       — Патрик, ты там?       Этого оказалось достаточно: клоун повернул голову в направлении звука — и Патрик воспользовался преимуществом отвлекающего фактора и размахнулся. Он вломил твари по голове со всей силой, какую только смог собрать. Руки заболели, как если бы метал передал всю мощь удара, но он проигнорировал боль и побежал, и не прекратил бежать, пока не врезался прямо в Рыгало, который ждал у входа в коллектор.       — Патрик, что за чёрт? — Воскликнул Рыгало с земли. — Патрик торопливо поднялся на ноги, заглядывая в тоннель, ожидая увидеть нечто, бегущее за ним. Он не смог ничего разглядеть, но не позволил себе расслабиться.       — Давай, вставай. Нужно идти. — Патрик потянул друга за руку, пытаясь поднять его на ноги. Стоило Рыгало встать, он тут же заметил кровь, покрывавшую лицо Патрика.       — Дерьмо, мужик, что с тобой стряслось?       — Нужно выметаться отсюда. Сейчас же! — Рыгало слишком медленно соображал, Патрик не собирался помереть, ожидая, пока до друга дойдёт, что надо двигать. Он бросился бежать, как он надеялся, в направлении машины. Необходимо было оказаться так далеко отсюда, как только возможно.       Рыгало замешкался на секунду, и какое-то время смотрел на убегающего Патрика, прежде чем нагнать его. Если там внизу было что-то, напугавшее Патрика так сильно, то не стоило ждать ничего хорошего.       К моменту, когда Рыгало нагнал Патрика, тот, упав на колени, цеплялся за ближайшее дерево и выблёвывал всё, что было в желудке. Рыгало опустился на колени рядом с ним, помог убрать волосы от лица и осторожно погладил по спине, пока Патрика продолжало выворачивать, даже когда в желудке ничего не осталось. Для Рыгало казалось непривычным быть столь мягким в отношении Патрика, но стало ещё страннее, когда Патрик не сделал ни единого жеста, чтобы остановить это успокаивающее прикосновение.       Казалось, Патрик всегда уходил от любого контакта с людьми, если этот контакт не означал насилие. Даже его объятия, в редких случаях, когда он был в настроении, включали в себя касания в нежелательных местах. Обычно это кончалось тем, что Патрика отталкивали — или же он получал в челюсть. Он всегда дёргался от любых прикосновений, будто обжигаясь — ему не нравилось, когда нога Вика слегка касалась его ноги, пока они сидели, втиснувшись, на заднее сиденье Trans Am. Сейчас же он разрешил себя касаться. Чёрт, Рыгало понял, что в данный момент Патрик очень даже это приветствовал.       В следующий момент Патрик сделал нечто ещё более удивительное: он начал всхлипывать, и не просто проронил пару слезинок, а по-настоящему разрыдался. Рыгало был не уверен, что ему стоит делать — он знал Патрика с детского сада и ни разу не видел его плачущим, даже когда он спрыгнул с качелей во втором классе и сломал лодыжку.       Он помог Патрику сесть так, чтобы он случайно не упал в собственную рвоту, и тот прижался спиной к дереву, подтягивая колени к груди, пытаясь сделаться как можно меньше. Он до сих пор изо всех сил цеплялся за найденную трубу.       Рыгало поднял глаза, услышав шаги.       — Эй, ребят, вы нашли… погодь, что за хуйня с вами случилась? — Генри оборвал себя на полуслове, как только подошёл достаточно близко, чтобы разглядеть Патрика. Вик следовал за ним, и они оба были покрыты грязью — сначала скатились с холма, а затем искали нож Генри. Когда Патрик не ответил, Рыгало сказал:       — Он выбежал из коллектора так, что только пятки сверкали. Он не сказал мне, что именно увидел, но это перепугало его до смерти.       Патрик сильнее стиснул колени. Рыгало действительно нужно было говорить о нём так, будто он не сидел прямо здесь? Ему реально нужно было что-то об этом говорить? Патрик хотел убраться из этого места. Хотел встать и уйти, но не мог заставить себя сдвинуться. Он прекратил всхлипывать, и теперь слёзы в тишине катились по щекам. Пока он сидел там, его тело продолжало вздрагивать. Патрик хотел бы, чтобы рубашка была с длинным рукавом или чтобы у него с собой была куртка… Когда он выходил из дома с утра, было тепло, почему же сейчас стало так холодно?       Рыгало и Генри взглянули на Вика, выжидая. Вик поднял бровь, и Генри жестом указал на Патрика. Вик вздохнул. Из этого молчаливого разговора Вик уловил подсказку — теперь от него ждут, что он успокоит Патрика. Ничего нового: когда Патрик заводился, именно Вик его забалтывал. Но сейчас всё было иначе. Патрик не говорил в пьяном угаре о том, чтобы поджечь школу, он очевидно был не в порядке, может, даже в шоке, Виктора не учили справляться с подобным. Никого из них не учили.       — Патрик, — сказал Виктор, наклоняясь к нему. Он положил руку ему на плечо и Патрик не отреагировал, продолжая пялиться перед собой, — могу я забрать это? — Свободной рукой Виктор обхватил трубу, которую Патрик продолжал держать.       Патрик почувствовал себя странно — собственное тело ощущалось… смутно, он не мог придумать лучшего описания. Он мог сказать, что Виктор говорит с ним, но это казалось неправильным. Виктор хотел забрать его оружие — это было понятно и нормально. Патрик больше не один, он быстрее их всех, и если эта тварь вернётся, он сможет сбежать.       Патрик медленно ослабил хватку и позволил Виктору забрать трубу, которую тот быстро откинул в сторону, в зону недосягаемости, и выругался, глядя на его руки:       — Неприятно это говорить, но, возможно, тебе понадобится прививка от столбняка, — Виктор продолжил попытки вытянуть из него хоть какую-то реакцию.       — То, что ему нужно — это душ. Он воняет канализацией и выглядит хуже жертвы «Кошмара на улице Вязов», — Виктор злобно глянул на Генри, но не стал возражать. Конечно, он не доктор, но и не идиот: он знал, что сочетать открытые раны и канализационную воду — не лучшая идея. Им нужно было привести Патрика в порядок и перевязать, и чем быстрее, тем лучше.       — Давай, в машину его, — Патрик почувствовал, что двигается, когда Вик помог ему встать и пройти до машины. Пришлось пойти другим путём, не тем, по которому они пришли — холм, с которого они свалились, был слишком крутым, чтобы взобраться, но в конце концов они добрались до машины.       — Думаешь, у него крыша поехала или как? — прошептал Генри, пока они шли.       Вик шикнул на него. Никто не делал тайны из того, что у Патрика проблемы с психикой, но ему постоянно приходилось сталкиваться с незнакомцами, пытающимися понять, в здравом ли он уме. Не стоило заставлять его проходить через то же самое, но уже от друзей.       — Там одеяло в багажнике, постелите, прежде чем он сядет. Не хочу, чтобы он изгваздал сиденья, — сказал Рыгало, как только они увидели машину.       — Вот это реально то, о чём ты беспокоишься? — спросил Вик, явно начиная злиться.       — Ты хочешь до конца школы разъезжать в машине, которая воняет дерьмом? — уточнил Рыгало, и Виктор закатил глаза.       Он знал, что друзья беспокоятся о Патрике — если бы они не беспокоились, оставили бы его в лесу разбираться в себе самостоятельно. Просто они ужасно показывали свою заботу — чувства становились почти табу, когда они собирались вместе. Вик не стремился делиться с коллективом своими сокровенными мыслями и у него не было каких-то особых желаний, но время от времени он мечтал, чтобы друзья не боялись демонстрировать участие.       Виктор сделал так, как Рыгало просил — расстелил одеяло на задних сиденьях, чтобы затем помочь Патрику забраться внутрь. О ремнях безопастности он и не подумал — они всё равно никогда не пристёгивались.       Они поехали к Виктору — его дом был гарантировано свободен от родителей в это время. Поездка была тихой и неловкой: никто не шевельнулся, чтобы включить радио или вставить кассету, Генри не орал в окно на людей, пока они проезжали мимо. Было… напряжно. Десятиминутная поездка, казалось, растянулась на несколько часов к моменту, когда они наконец-то добрались.       Виктор выдал Патрику чистое полотенце, пару подходящих пижамных штанов и довёл друга до ванной. Оставшаяся тройка ждала в спальне Вика и издала коллективный вздох облегчения едва услышав, что включился душ.       — Что за хуйня? — выдохнул Рыгало, первым нарушая тишину, — Никогда не видел Патрика настолько испуганным.       — Никогда не видел Патрика испуганным. Точка. — Это о чём-то, да говорило. Генри знал Патрика дольше всех и был, возможно, его ближайшим другом. — Что бы не случилось, это должна быть серьёзная хрень.       — Думаешь, тот пацан напал на него? — спросил Вик.        У Генри ушло некоторое время, чтобы понять, о каком именно пацане говорил Виктор — он забыл о новичке, за которым они гнались. Он был готов убить пацана в момент, когда потерял нож. Потом Генри больше волновался о том, что с ним сделает отец, если он вернётся домой без этого ножа. Сейчас он едва мог вспомнить, что вывело его из себя. Генри покачал головой:       — Нет, что бы не испугало Патрика, оно жаждало крови. Тот пацан наверняка извиняется, наступив на муравейник.       — Люди пропадают направо и налево, — сказал Рыгало, — ты не думаешь, что Пат столкнулся с психом, из-за которого это происходит?       — Ха, даже психопат-убийца не захочет жить в канализации! — рассмеялся Генри.       Виктор смеяться не стал. Он сел на кровать и вздохнул. Ситуация складывалась нехорошая. Он терпеть не мог моменты, когда не знал, что нужно делать. Это был не заваленный тест по математике, они не могли помочь Патрику поджечь это и сделать вид, что этого никогда не было.       — Эй, — Генри сел напротив, — ты снова делаешь это. Волнуешься слишком сильно, — Генри сдвинулся так, чтобы слегка касаться руки Виктора — самый близкий контакт, на который они осмеливались при зрителях, — Если не перестанешь так волноваться, у тебя все волосы выпадут, — пошутил он, и Виктор фыркнул.       — Это всё равно случится из-за обесцвечивания, — добавил Рыгало, и тройка рассмеялась. Виктор почувствовал, как напряжение начало уходить.       — Ребят, этот зуб всегда был обломан? — поинтересовался Патрик, входя в комнату. Он оттянул нижнюю губу, чтобы был виден сколотый клык. Все трое с недоверием уставились на него. — Хм, судя по вашим лицам, это новое дополнение к моему внешнему виду.       Кровь с его лица исчезла, и они могли ясно видеть разрез, идущий снизу вверх, вдоль линии роста волос, а также ещё несколько ссадин вдоль щёк и челюсти. Фоном продолжал работать душ, но Патрик ещё даже не разделся.       — Патрик… — начал Рыгало.       — Знаю, что вы думаете. Я выгляжу так, будто подрался с газонокосилкой, но я всё ещё самый симпатичный из нашей компании, — он ухмыльнулся. Вик нахмурился:       — Патрик, — попытался он. Патрик оборвал его, вздохнув:       — Ладно, Вик, ты прав. Все знают, что ты самый хорошенький.       — Патрик! — Тон Генри не оставил места задору и шуточкам, — ты собираешься сказать нам, что там случилось? Патрик фыркнул:       — Ты сам сказал, Генри. Крыша поехала, — ответил он горько.       — Это чушь, и ты это знаешь, — Генри встал с кровати.       — Чушь? Серьезно? Я думаю, самое время признать — все знают, что я блять поехавший, — голос Патрика становился громче и громче, пока не перешёл в крик. Почему они не могли просто забыть об этом? Было недостаточно очевидно, что он не об этом блять хотел поговорить?       — Мы не они, Патрик! — Теперь Генри тоже кричал. — Мне не стоило говорить так — это был дерьмовый поступок, но что бы тебя так пиздецки не напугало, нас оно пугает тоже. Ты блять отключился там! Мы только… — Генри остановился, чтобы успокоиться, — мы только хотим узнать, что случилось.       — С каких пор ты предпочитаешь разговаривать о всяком, Бауэрс? — спросил Патрик, и Генри напрягся. Патрик был прав: Генри не любил говорить о своих стычках с отцом, и друзья никогда не добивались обратного. Они не заставляли его рассказывать и вновь переживать случившееся.       — Ладно нахуй. По крайней мере, сейчас ты в порядке. Всё хорошо, да, ребят? — он взглянул на Рыгало и Вика, который еле слышно пробормотал что-то в качестве согласия.       — Рад, что мы пришли к пониманию. — Патрик почувствовал облегчение, надеясь, что по его лицу это незаметно.       — Хорошо, а теперь иди и прими грёбанный душ. Ты реально воняешь. — Генри подтолкнул его к двери.       — Думаешь стоит? Потому что я размышлял о том, чтобы закупорить запах в бутылках и продавать как парфюм, — он рассмеялся, стоило Генри толкнуть его.       — Выметайся, Патрик, — сказал Виктор, закатывая глаза.       — Почему бы тебе не пойти со мной, Вики? Мне нужен помощник, чтобы отмыть спину, — он подмигнул через плечо.       Одним финальным толчком выпихнув его в сторону ванной, Генри захлопнул за ним дверь спальни. Патрик покачал головой — не его вина, что Генри было так легко манипулировать. Идя обратно в сторону ванной, наполненной паром из-за продолжавшей лить горячей воды, он напевал. Может быть, принять душ будет и вправду неплохо.