Возвращение

      Джон стоял около этого огромного особняка. Когда-то он также стоял. Тогда ему было шесть лет. За руку его держал Нед Старк. Суровый с виду мужчина ласково улыбался мальчику, недавно потерявшему отца, единственного родного человека. Ведь мать его умерла ещё при его рождении. Джона почти отдали под опеку приюта, если бы не старина Нед.       В доме его встретила высокая, худая женщина. Видимо, жена мистера Старка. Взор её голубых глаз нервно взглянули на ребёнка, потом на мужчину. Не сказав ни слова на вялое, стыдливое «Добрый день» Джона, она развернулась, поднимаясь по лестнице. Следом за ней посеменила маленькая девочка, такая же рыжая, как мать. У лестницы она обернулась, взглянув на приёмного брата, и показав ему язык, тут же последовала за матерью, придерживая подол маленького голубого платья. Остался лишь мальчик. Он был возраста Джона и с любопытством смотрел на нового члена их семьи. — Привет, — передёрнул плечиками Джон, смотря на носки своих ботинок. — Привет. Я Робб, — протянул маленькую ладошку старший сын Старка. — Я Джон, — сказал тот, протягивая руку в ответ. — Ну что, ребята, вижу, вы подружитесь. Робб, покажи Джону дом, двор. Скажи Ходору, что я разрешаю покатать вас на лошадях. Идите, — усмехнулся Эддард, лохматя волосы мальчишек. Оставив их одних, он поднялся по лестнице, собираясь найти супругу и узнать причину её сцены.       Джон никогда не помнил, чтобы Робб делал что-то плохое. Робб никогда не делал зла. И больше не сделает. Сейчас он лежит в гробу. Сможет ли он узнать его бледное безжизненное лицо? Похожа ли его предсмертная маска на то лицо, какое Джон помнил? Сможет ли он узнать приёмного брата без его лучезарной улыбки?       Дверь в дом была открыта. Гости в траурный одеждах сидели в гостинной, тихо общаясь, высказывая сёстрам Старк свои соболезнования. Те кивали головами, Санса что-то говорила, часто прикладывая к красным глазам белый платочек. Арья же молча стояла, буравя взглядом пол. Она первая заметила подошедшего к ним Джона. Ни говоря ни слова, она прижалась к его груди, подавляя всхлипы. Наконец-то. Наконец-то он приехал. Она ждала лишь его. Джон — единственный оставшийся из живых, кто может понять её. Он поможет разделить гложущую боль, а не будет тупо сморкаться в платок.       Похороны шли в скорбном молчании. Санса произнесла речь, и Арья с гордостью подумала про себя, что сестра наконец обуздала свои чувства, и смогла заставить слёзы хоть на десять минут перестать стекать по её лицу.       Количество гостей не уменьшалось, лишь прибавлялось. Что сказать, Робб Старк был любимцем города. Лишь к вечеру они остались одни — Джон, Санса и Арья. Трое Старков сидели в молчании, смотря на огонь, пылающий в камине. Каждому было что сказать, но никто из них не мог первый начать. Их разбросало кто-куда, и теперь они были почти что чужими людьми. Воспоминания о счастливом детстве — вот единственная нить, переплетающая их. — Время близится к полночи. Сегодня был тяжёлый день. Пожалуй, я удалюсь. Увидимся завтра, — холодно произнесла Санса, как будто перед ней были не брат с сестрой, а деловые партнёры, с которыми она часто беседовала с Роббом.       Санса никогда не ложилась спать раньше полуночи. Усталость была лишь предлогом уйти. Она любила свою младшую сестрёнку Арью, любила несмотря на несносный характер и выходки. Она со временем полюбила приёмного сына своего отца, смогла смириться с его присутствием, несмотря на то, что её многоуважаемая матушка до самой своей кончины с нескрываемым пренебрежением относилась к пасынку. Она любила их, и сейчас в её сердце трепетали угли этой любви. Она любила. Но не могла простить. Не могла простить их бегство. Отец, мама, Бран. Все они ушли, покинули их из-за жёсткой аварии. Машина сломала не только их кости, она разбила вдребезги сердца оставшихся Старков. Они должны были быть вместе, скрепиться, дарить друг другу утешение. А они? Они сбежали. Покинули родной дом, покинули свою семью. Они оставили Робба, оставили его с ношей семейного дела на ещё юных плечах, заставив двадцатилетнего паренька стать взрослым мужчиной. Они оставили одну её, тогда, когда ей нужна была их поддержка. Она такая глупая, такая слабая, хотела лишь уткнуться в их объятья. А ей пришлось закрываться в ванной, включая кран, дабы Робб не слышал её рыданий, чтобы не заставлять его вроде как зажившие раны снова кровоточить. А что они? Они предали её, они предали Робба, они предали свой дом, предали память родителей.       А как же думали Джон и Арья? Их мнение радикально отличалось от мнения Сансы. Один был по-настоящему не родным для их рода, другая лишь косвенно. Многолетняя история их семьи заставляла с рождения вырабатывать в себе какую-то лишнюю чопорность, которая полностью отсутствовала у Арьи. Девчонка любила прятаться в объёмныхфутболках, прогуливать ненавистную гимназию, валяться на заднем дворе в опавшей листве, кормить собак своим ужином, и раздражать гувернантку, залезая на диван с ногами, складывая их по-турецки. Её уход был лишь вопросом времени. А тот случай был как толчок. Она была разбита. И вместо того, чтобы собирать те же самые куски прежней себя, она ушла, ушла чтобы собрать новую Арью Старк, девушку-сорванца, играющую в приставку на маленькой квартире, попивая баночку дешёвого пива.       Джон же всегда знал, что ему не достанется ничего из почестей, что ждало других детей. Он и не хотел этого. Ему было достаточно лишь того, что он в доме, он одет и обут, у него есть близкие люди. Что ещё надо ребёнку, жизнь которого могла пройти в приюте, среди брошенных, озлобленных на мир детей? — Ну… Как жизнь? — первым начал Джон. — Нормально, — слегка дернувшись от неожиданного вопроса ответила девушка. — Сам как? — Тоже хорошо.       И снова тишина. Молчание между людьми, что раньше могли говорить часами — самая грустная штука на свете. — Знаешь, я скучала, — тихо, отведя серые глаза сказала Арья, чувствуя, как её щёки краснеют. Ей нечасто приходилось говорить такие слова. — Я тоже, — тепло улыбнулся парень.       Арье показалось, что они вернулись в детство. Что ей снова всего лишь десять или двенадцать, она снова хлопнула дверью, стараясь закрыться от наставлений матери, ругающей её за очередное замечание учителей. В такие моменты Джон всегда заходил к ней, она впускала только его, и он начинал болтать обо всём на свете, отвлекая её от переживаний. Сейчас хотелось также. Но проблема была больше, чем неудовлетворительная отметка. — Иногда я думаю, что не надо было уезжать, — тихо сказала Арья, — Порой хочется всё вернуть. Чтобы папа катался с нами на лошадях, а мама как всегда из-за чего-то ворчала. Особенно на тебя, — грустно усмехается Арья, замечая, как и сам Джон не смог держать улыбки. Сейчас он скучал по Миссис Старк. Кто бы мог подумать? — Ты жалеешь что уехала? — Не совсем. Я не могла бы стать той, кем стала, если бы осталась здесь. Спасибо тебе за это.       Они обнялись, прям тогда, как в детстве. И оба поняли — они дома.