* * *
«Чёрт»—проносится в голове США, а его взгляд, скользящий по одноклассникам, останавливается на России.
Последний вёл себя слишком странно. Слишком отстранённо, будто он лишь тень или же её подобие. От этого становилось совестно и грустно. Смешно. Казалось бы, что Америка и знать не знал о таком понятии как «совесть». Да, отчасти это было так. Но лишь отчасти. Ему впервые стало стыдно, а его душу охватило чувство вины. Всепоглощающей и удушающей вины. США выдыхает и хочет подойти к русскому, но его опережает их классный руководитель который уводит парня куда-то. Ну и почему?! Почему, когда Америка хочет наплевать на свои принципы и наконец поговорить с Федерацией, его куда-то уводят. Рыкнув, парень подходит к Канаде, которому кажется было ровно и параллельно на то, что в этом помещении происходит. — Хей, Кан, — последний слегка вздрагивает, а после несколько удивлённо смотрит на брата, — Ты не в курсе почему наш ботан-педик такой… Канадец, так и не дослушав реплику брата, перебивает его: — Отстранённый? — Да — США кивает, подтверждая предположение кленового. — Так… Ты в курсе? — Так его же вроде в другую школу переводят, — Канада усмехается и хочет добавить что-то ещё, да только его останавливает несвойственная для Штатов реакция. Американец буквально замирает, чувствуя как его сердце пропускает пару ударов, а потом уже начинает биться сильнее, от переполняющего его волнения и чувства недосказанности. Его губы приоткрываются в немом шоке, а сам он ошарашенно смотрит на канадца. Который, кстати, удивлён не меньше, но уже по другой причине. — Подожди, — кленовый выдерживает небольшую паузу, а после продолжает, удостоверившись в том, что брат его слушает, — Ты не знал? — Нет, — американец отрицательно качает головой, пытаясь уложить эту новость у себя в голове. — А с чего я должен знать? — Ты прикалываешься? — усмехнувшись Канада продолжает, — К директору недавно СССР приходила, и скандал ему устроила по поводу того, что её сын приходит побитым из школы. — Подожди, — США вздыхает а потом продолжает, — Ты хочешь сказать, что сюда приходила мамочка России? — Да, и не просто приходила, братец, — младший вновь усмехнулся, — Она такой скандал подняла, что даже нашему отцу стало страшно спорить с этой женщиной Америка побледнел. Он уже представляет какой его дома ожидает лютый пиздец, ведь если русский сказал о том, кто именно его избивал всё это время, то ему несдобровать. — Слушай, а из-за чего его переводят? — Америка, скажи, ты издеваешься надо мной? — канадец подавляет в себе жуткое желание заржать, — Ты и являешься этой причиной, правда не могу понять одного, — парень посмотрел на дверь, ведущую из кабинета в коридор, а после вновь обратив свой взгляд на родственника продолжил, — Почему этот славянин так усердно отмалчивался о том кто именно приносил ему эти увечия? — кленовый посмотрел на пол, подбирая слова, — Неужели он настолько идиот? — ответа на последний вопрос не последовало, — Америка? — и только сейчас Канада понял, что его брат по тихой смылся куда-то, — Да вы издеваетесь! Добрая половина класса обратила своё внимание на негодующего и несколько озлобленного канадца, который порядком подзаебался от того, что его никогда не дослушивают. — Чёртов влюблённый придурок… — бурчит кленовый. Да последний не был откровенным идиотом, чтобы не заметить влюблённость своего брата. Вопрос в другом. Принял ли её сам Америка? Вздохнув, и плюнув на эти бессмысленные рассуждения с высокой колокольни, Канада отошёл от стены и прошёл к своему месту.* * *
Америка впервые бежит так быстро. Его дыхание сбито к чёртовой матери, сердце очень быстро бьётся о рёбра, причём даже сам США не знает от чего именно: толи от быстрого бега, толи из-за страха не успеть; его щёки были чуть покрасневшими. С губ парня в который раз срывается ругательство, когда он в который раз чуть ли не врезается в какого-то ученика. Казалось, что за эту чёртову перемену он успел обежать всю школу, но нет.«Блять, куда эта старая корга увела Россию?!» — он окидывает взглядом уже порядком опустевший коридор. Последнее собственно было и не удивительно, ведь как пять минут прозвенел звонок на урок. Разочарованно выдохнув, американец разворачивается и идёт обратно в класс. Но США не был бы собой, если бы так просто сдался. — «Чёрт бы побрал тебя, Россия!» — Америка чувствует как его сердце болезненно сжимается, скорее от осознания всего того дерьма, что он причинил русскому. —« Блять, где ты грёбаный случай?» — в который раз в голове американца звучит этот вопрос, на который он так яро хочет получить ответ.
Даже не извинившись за опоздание, американец проходит в кабинет и усаживается на своё место, собирая несколько удивлённые взгляды одноклассников. Как же его это всё задолбало. Эти скучные уроки, тупые одноклассники и собственные противоречащие действиям чувства. Как же хотелось просто сбросить весь этот груз и просто посидеть дома, нихуя не делая. Так проходит десять минут. За собственными рассуждениями Америка не замечает быстрого течения времени, и даже когда дверь кабинета открывается, а в класс заходит тот кого он так старательно искал по всей школе, американец не колышется. — Простите… — этот тихий и неуверенный голос выбивает США из мира собственных мыслей, возвращая на землю, — Можно я заберу свои вещи? Учитель бросает на русского взгляд искреннего удивления и непонимания, а после задаёт вполне логичный, по его мнению, вопрос: — А что собственно случилось, Россия? Последний несколько замялся, подходя к учителю: — А Вас не предупредили? Преподаватель недовольным взглядом окинул класс, который кажется потерял все рамки приличия, начиная достаточно громко разговаривать. — Предупредили о чём? Америка кажется забыл как дышать, мысленно молясь о том, чтобы те слухи не подтвердились и русскому нужно просто куда-то отлучится, пусть и в учебное время. — Моя мама забрала документы из школы… — неуверенно начал парень, — И директор сказал, что учителя будут предупреждены. И кажется в этот момент американец в полную меру ощутил правдивость слов «будто землю из-под ног выбили». Буквально. Только упасть на эту самую «землю» ему помешало то, что он сидел на стуле, прожигая Федерацию взглядом. Последний, кстати, заметив это, невольно поёжился и старался не обращать внимание на такое странное поведение «его хулигана». Россия перекинулся ещё парой фраз с преподавателем и тот наконец отпускает парня из кабинета. Америке понадобилось пару секунд на то, чтобы понять, что если сейчас он нихуя не сделает то больше шансов ему никто предоставлять не будет. Вскочив с места, США быстро покинул помещение класса, наплевав на всё недовольство и ругательства со стороны учителя. Русский нашёлся довольно быстро, поэтому Америка, схватив того за руку ведёт в «незаметный угол», который находится под лестницей, прижимая крайне охуевшего русского к стене. И только когда Россия наконец понимает кто перед ним стоит, отчаянно пытается выбраться. Но это не дают сделать руки американца, который перехватив конечности славянина, буквально вдавливает его в чёртову стену. В уголках глаз Федерации предательски скапливаются маленькие слезинки, а сам русский всхлипывает, понимая, что он слишком ничтожен перед США. У последнего же сердце болезненно сжимается, стоит ему взглянуть на слёзы, что когда-то приводили его в садистский восторг. — Успокойся, Россия, — вышеупомянутый вздрагивает, не понимая радоваться ему сейчас, ведь объект его грёз прямо тут, или же… Постойте, он уже буквально плачет, так что, выбора у него особо-то и нет, — Я не собираюсь делать тебе больно сейчас. Федерация готов истерично рассмеяться. Серьёзно?! Сам Америка не хочет делать ему больно?! А где же были эти заветные слова, когда русский зализывал свои раны после очередного избиения?! Не хочет делать ему больно?! Как же чёрт возьми это смешно, и славянин этого не стесняется, горько усмехнувшись он спрашивает: — Тебе самому не смешно от того… — он вновь всхлипывает, глотая противный ком горечи, и рвано вздыхая, — Что ты только что произнёс? А Штатам не смешно, ему искренне жаль, и он готов доказать это русскому, пусть и переступив через собственную чёртову гордость. Ебучее чувство вины. И ебучая любовь. Всё это раздражало, но в тоже время слишком пленительно будоражило сознание. — Не спорю, после всего того, что я сделал это звучит не просто смешно… Он не успевает договорить как его нагло перебивают: — Ого… — тихое и неподдельное удивление слышится в сиплом голосе русского, — Ты ко мне и без матов обращаться можешь… — Заткнись! — он буквально рычит, — Заткнись, чёрт возьми, я ненавижу когда меня перебивают! И Россия, грустно усмехнувшись, опускает свой взгляд в пол, не решаясь заглянуть в глаза того, кого до безумия любит. Того, кто уж слишком часто причиняет боль. Того, кого бы любой нормальный человек обходил стороной, мысленно молясь о том, чтобы этот чёрт не заметил тебя. Ну что ж… Федерация никогда нормальным не был. — Посмотри мне в глаза, чёртов русский, — голос Штатов обманчиво-мягкий, но первый поддаётся, заглядывая в глаза, в которых с каждым разом тонет всё больше, — Знаешь, эти слова даются мне с трудом но… — американец проходится взглядом по покрасневшему лицу русского и мысленно улыбается, продолжая, — Я бы хотел извиниться… — Чего? — эти слова слетают с губ славянина слишком неосознанно и случайно, что поняв это, Федерация сжимает губы в тонкую полоску, не решаясь и вздохнуть. — Да, ты правильно понял… — лёгкая еле заметная улыбка касается уголков губ США, а сам он видит смесь эмоций на лице русского. Последний удивлённо смотрит на Америку. Ищет подвох в его словах и действиях. Но его нет. Пытается понять не спит ли он. Всё это слишком странно, и слишком похоже на лживую сказку, — И, Россия, это не единственное, что я хотел сказать… Федерация уже не знает как реагировать. Слишком много потрясений за один день. Окей. Выдохнув, русский посмотрел на Штаты, мол, ну давай раз уж начал. — Это прозвучит довольно глупо… — впервые американец замялся и был не уверен в своих словах и последующих действиях. И только он собрался с мыслями и решил озвучить их, как его вновь нагло перебивают, тихим и неуверенным шёпотом разрушая тишину, образовавшуюся между ними. — Я… Ам-мерика, я… — он не знал как продолжить но его резко затыкают, и от этих слов в глазах русского вновь скапливается влага, и слёзы начинают течь по его щекам, капая на пол.«Ведь мальчики не плачут»
— Я люблю тебя, Россия Федерация готов прямо сейчас накинуться на американца, ударив при этом чем-нибудь за всё то, что он творил. Но отрицать того, что он неподдельно счастлив было бы глупо, именно поэтому русский просто неуверенно улыбается, всё ещё не веря в то, что дерьма в этой жизни наконец стало меньше. Заметив столь неоднозначную, но довольно ясную для США реакцию, последний стирает с покрасневших щёк слёзы и мягко накрывает губы России своими, сминая их.«Ведь мальчики не любят»