***
За панорамными окнами светились мириады огней ночного города. Умиротворение скромного ресторана убаюкивала. Сонмин уложила голову на ладонь, разглядывая разноцветные огоньки, и прислушивалась к тихой музыке, включённой где-то на фоне. Вкусно пахло едой, правда, прикоснулась к своему блюду она мало, быстро насытившись. За долгое время ей хорошо. По-настоящему хорошо. — Ещё вина? — спросил Чонгук, но она отказалась, покосившись на едва тронутый бокал. Пригубила всего два глотка, и это впервые за столько лет. — Красиво, — тихо произнесла Сон, глубоко вздохнув. Приятно чувствовать, как лёгкие начинают расправляться и дышать становится легче. Всё вокруг становится легче и проще, а кости перестают трещать от напряжения и дикой усталости. Маленьким шажками приступать жить заново страшно, но и спокойно. Потому что Чонгук рядом. Всегда рядом. Он крепко держит слово. Так неправильно, незаслуженно и, пожалуй, эгоистично с её стороны, но не хочет, чтобы покидал её. Она не смеет требовать большего, учитывая наличия его девушки. И на её месте сейчас должна сидеть именно она, а не Сонмин. Но всё происходит именно наоборот. — Ты почти ничего не съела, — укоризненно сощурился Чон, пожёвывая мясо со своей тарелки. — Ты превращаешься в сварливого дедушку, — улыбнулась Сон. — Станешь тут с тобой, — пробурчал он в ответ, и она тихо посмеялась, словив его взволнованный взгляд. Он перестал жевать, боясь спугнуть мимолетный смех этой девушки. Казавшийся давно позабытым и нереальным. Чтобы в данный момент нахлынуть и накрыть сердце целиком. Как скучал и как ждал. Он верил и наделся. И вот этот кроткий миг, но как внутри всё встрепенулось. Можно ли считать это поправкой? Правильно ли всё он делает? И как бы теперь не ошибиться и не сбиться с пути? — Тебе не стоит вошкаться со мной, как с ребёнком. — А может, мне это нравится? Она немного удивлённо взглянула на него. Чонгук слишком добр к ней. Всегда отзывался на её призывы о помощи. Бросал всё и нёсся к ней. А ей даже отплатить ему нечем. Только дружбой. Вполне себе сомнительной дружбой… Он был с самой первой минуты с ней, держал за руку, крепко прижимал, не давал упасть на колени после трагедии. А она даже не думала тогда, что Чон потерял не меньше её. Он хоронил лучшего друга и вместо того, чтобы принимать поддержку, в которой нуждался не меньше, был с ней. Вытирал слёзы, терпел истерики и перехватывал руки в минуты отчаянья. Он кричал на неё и не раз. Приводи в чувства, в то время как сам находился на пике отчаянья и горя. И после всего он не требует ничего взамен, хотя имеет на это полное право. Он нашёл силы на них двоих и отдал большую часть ей, не дав разбиться о скалы несправедливости жизни окончательно и не сгореть в горечи утраты. Благодаря ему она делать сейчас каждый вдох и выдох. Снова смотрит на мир. Замечает его красоту, созданную Чонгуком. И в её глазах отряжается он. Парень, сказавший однажды, что они всё преодолеют. И хоть по-прежнему больно, но всё же чуточку легче. Тэмин хотел бы, чтобы она продолжала жить. И Чонгук постарался для лучшего друга… и для себя. — Может, я оплачу сегодня счёт в знак благодарности, что снова вытащил меня из дома? — спросила Сон и тут же получила лёгких щелбан в лоб. Чонгук фыркнул, оправляя ворот рубашки и едва сдерживая улыбку, улавливая удивление, смешивающееся с возмущением, на лице девушки от его действия. — Как придумает чего, а мне потом объясняй всё заново, что хорошо, а что плохо. Разве за дружбу платят? — Но… — Вот и не спорь, — безукоризненно заявил Чонгук, уставившись на Сонмин. Тяжело вздохнув, она подцепила небольшой кусочек мяса и отправила его в рот, начав медленно жевать для полнейшего его удовлетворения. — Не помню, чтобы ты раньше был таким противным, — проворчала она. Улыбка Чонгука вырвалась и широко растеклась по губам. Теперь он точно уверен — он на верном пути. Некогда сухие губы приобретают персиковый оттенок. Кожа не кажется мертвецки-бледной. Волосы приобретают блеск. Но самое главное, к ней возвращается желание жить, оно сверкает в её глазах. Чонгук едва не вздрогнул, когда её ладонь аккуратно сжала его пальцы. — Спасибо, Гуки. И это было от всего её сердца и посвящалось ему. Единственное, чем способна отблагодарить. А ему большего и не надо было.***
— Как думаешь, может, это платье? — спрашивала Сонмин, скача возле шкафа, раскидав почти все вещи по комнате в поисках подходящего платья. — Давай, не пыхти там в углу, мне нужно твоё опытное мнение. — Ты на что намекаешь? — Чонгук упёр локти в бёдра и уложил подбородок на ладони, сидя в кресле её комнаты. — Ой, фу, — смешно сморщился её носик, — явно не о том, о чём ты вечно думаешь. Я про твой опытный взгляд в том, что идёт девушкам, — и поспешила добавить, — из одежды. — Ну-у-у-у… — Ой, всё, зря я это спросила, ещё и у кого, — спохватилась Сон. — Иди из моей комнаты, пока она твоей пошлой аурой не пропиталась, — начала выпихивать смеющегося парня из кресла к двери. — Меня оскорбляют и меня же выпихивают за дверь, — смеялся сопротивляющийся Чонгук. — Лучше то бледно-розовое, она хорошо сочетается с оттенком твоих волос, — в надежде на милостивость, после того как её острый локоть упёрся в спину, выкрикнул он. — Ты думаешь? — задумалась девушка, тут же прекратила попытки выпроводить друга за порог. Подействовало. — Или всё-таки то чёрное? Чонгуку всё рано. Сонмин идёт абсолютно всё. Он всего лишь хотел побыть с ней чуть подольше. Но ей это знать уже не обязательно.***
— Подожди здесь, я сейчас поймаю такси, — хотел оставить её Чон у ресторана, но она успела остановить его за руку. — А может, лучше пешком пройдёмся? — Ты уверена? — переживал он, чтобы не замёрзла. Сонмин пожала плечами: — Заодно вино выветрится, с непривычки голова немного кружится. Чонгук подставил ей руку, и, когда она с благодарностью обхватила её, вместе пошли вдоль улицы. Идти не так уж и далеко, да они и не торопились, подстроив шаг. Сегодня она очень красивая, то, что никак не решается сказать Чонгук. Боится напугать и перевести дружеский ужин в свидание. Сонмин не поймёт и не примет. Сразу же оттолкнёт и испугается. Снова замкнётся в себе. А этого уже боится он. Испортить то, чего так долго добивался. Восстанавливал бережно по крупицам. Собирал в единое целое. Поэтому не смеет и остерегается даже собственных мыслей. Но и бороться с ними сложно. В голове один на один ему не избежать их, не уклониться и не скрыться. Он столько лет пытался обманывать себя и сгорал от стыда перед Тэмином. Ведь друзья не думают ничего подобного о чужих девушках. А сейчас он и вовсе оскверняет память о лучшем друге, находясь вблизи с ней. Он никогда не заслуживал дружбы Тэмина, и такова теперь его благодарность теперь — тайком поглядывать на Сон. Как платье, поддаваясь лёгкому ветру, очерчивает худые ноги. Тонкий поясок подчёркивает талию. Грудь вздымается на каждом вдохе. И вдыхать аромат шампуня. Ловит каждую улыбку и с жадностью приписывает теперь только себе персональным даром. И ему так тошно от себя самого. — Смотри, — вынырнув из мыслей, Чонгук не сразу понял, на что показывает Сонмин, — там уличные танцоры. Подойдём ближе? Ребята, окружённые прохожими зеваками, двигались пластично и артистично под битовую музыку. Сонмин не знает, насколько засмотрелась их движениями, то плавными, то резко срывающимися в трюки и прыжки. Она просто рада, что Чонгук её не торопил, зная, как раньше он называл таких выступающих «позёрам» и на дух не переносил. Но, стоя и наблюдая за танцующими, Сонмин понимала, как ей действительно не хватало развеяться, отвлечься от всего. Оставаясь дома наедине, она по-прежнему погружается в себя и не в силах отпустить, начинает цепляться в волосы и прикусывать губы, чтобы не завыть в очередной раз. Но разница теперь лишь в том, что она сразу хватается за телефон, стоит увидеть на экране заветное «Гукки». — Мне всегда нравилось, как Тэмин танцует, — тихо, со скользящей болью в голосе, сообщила Сонмин. Чонгук ощутил, как её тело напряглось, и слышал, как сглатывала тугой ком рвущихся слёз. Он знает, каких усилий ей требуется сдерживать их. После его смерти она впервые сама заговорила о нём, поэтому Чонгук не сразу нашёл, что ответить. Молча перевёл взгляд с её подрагивающих ресниц на танцующих и хмыкнул от воспоминаний: — А ты знала, что его на втором курсе хотели отчислить? — Что? — её глаза широко распахнулись, и первый порыв боли сменился на искреннее удивление. — Он заявил преподавателю по классической хореографии, что тот недостаточно тянет носочек. Ну и шумиха была. Эти творческие натуры такие обидчивые. Сон дрогнула, и Чонгук подумал уже, что девушка всё же расплакалась, но она сдержанно посмеивалась, словно опробовала, каково это — снова иметь возможность смеяться, но опасалась надорваться с непривычки. От сердца Чона отлегло, и он смело присоединился к ней. — А знаешь, это в его стиле, — вымолвила Сон. — Кто бы мог подумать, что в нём дремлет бунтарский дух. — Видимо, от тебя нахватался. — Эй, — тихонько пихнул он её в плечо, — да это он меня плохому научил так-то. — Сделаем вид, что я поверила, — улыбнулась она ему. — Идём? Дорога до дома Сонмин показалась короткой. Давно девушка столько много не говорила. Язык с непривычки, казалось, ныл, и хотелось сделать глоток воды, смочить горло. С Чонгуком всегда было легко. Ей нравился его задиристый характер. Чуть-чуть вредный и настырный. Зато абсолютно необидчивый. И относилась она к нему как к брату. Но после трагедии что-то изменилось. Они вместе изменились. Утрата дала отпечаток на них обоих. И эти последствия естественны. Трагедия либо сплочает, либо разделяет людей. И Сонмин рада, что Чонгук не сдался. Остался рядом и собрал их вместе, покалеченных и разбитых, в самых близких людей, нуждающихся друг в друге. Когда в паре метров от подъезда Чонгук замер, Сон замерла вместе с ним, а заметив девушку в свете фонаря, поспешила одёрнуть руку. Но Чон целенаправленно удержал ладонь, крепко сжав. Именно на этом жесте заострился цепкий взгляд Мисы. Плотно сжав губы, она сама подошла ближе: — Ты не брал трубку, — упрекнула девушка. — Я был занят, — спокойно ответил Чонгук. Миса осмотрела Сонмин, и та почувствовала особую неловкость положения. Девушка Чонгука имела на это полное право, поэтому Сон не смела осуждать. Она ему всего лишь друг, и для этого друга выделяет непозволительное количество времени в то время как должен посвящать его полностью той, кто заслуживает внимания, свиданий и совместных просмотров кино. А вместо поцелуев и объятий она стоит перед ними, словно уличив в любовной связи. — Кажется, ты забыл, кто твоя девушка. — Не сейчас, Миса. — А когда, Чонгук? Когда? — постепенно тон девушки увеличивался. — Я сказал не сейчас. Сейчас я провожу Сон, и мы всё обсудим. Жди здесь. — Но… — Я сказал, жди здесь! — рявкнул Чонгук, и под его недовольным взглядом Миса поджала губы, послушно умолкнув. Чонгук потянул Сонмин за собой, не проронив ни слова до самой двери квартиры. Замешкавшись в поисках ключей, подруга решилась поднять взгляд на парня. Его плечи напряглись и казались в два раза шире. — Прости. Миса права, это неправильно. Ты должен быть с ней. И должен был остаться там и успокоить её, а не провожать меня. — Нет, не должен, как и не должна извиняться ты, — резко ответил Чонгук, но, взглянув в глаза Сон, смягчился. Коснулся её плеча и подтолкнул к себе, обняв девушку. — Это я должен извиняться, — выдохнул он в её макушку. — Я знаю, что для меня важно, и понимаю, какие приоритеты расставлять. Пока я тебе нужен, я буду рядом с тобой, Минни. Девушка притихла, уютно устроившись в его объятьях. Она знала, что её должна мучить совесть перед Мисой, но… нет. Пускай ещё немножко побудет эгоисткой, ей нужен Чонгук рядом. Она не смеет от него этого требовать, но пока он соглашается, пускай побудет ещё чуточку так. Совсем немного, пока не окрепнет окончательно. «Прости меня, Миса». — Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком хороший друг, Гуки? — Было однажды. В тот день Сон Сонмин сняла кольцо.