Живи ради меня

      Он проснулся от запаха свежих тостов. Таких ароматных, с корочкой. Открыв глаза и взъерошив растрёпанные волосы, сел на диване, на котором уснул. Пришлось изрядно помучиться, преодолевая все мысли, прежде чем это сделать. Только губы горели от её касания, давая понять, что всё это не было бредом или сном.       — Доброе утро, — смущённо произнесла Сонмин, заметив его на пороге кухни. — Не знала, с чем лучше сделать тосты, поэтому поставила арахисовую пасту и джемы на столе. А потом поняла, что их же и смешать можно, — затараторила она, в спешке наливая кофе, лишь бы занять руки и, по всей видимости, голову.       Наверно, ей не стоит знать, что за подобное с ней утро он готов был продать душу и скатиться на самое дно. Именно поэтому ступает так аккуратно и садится за стол — боится спугнуть. Возможно, именно после этого он отправится к дьяволу в котёл.       Сонмин собрала волосы в пучок, небрежно зафиксировав их резинкой, поэтому некоторые непослушные прядки выбивались и лезли в лицо. Он хлопал себя по рукам, чтобы не заправить их. А после прижать эту девушку к себе слишком крепко. В идеале назвать своей и поцеловать в кончик носа. Но он слишком торопит события.       Время. Оно необходимо им обоим.       Но какая же она красивая в этих домашних шортиках и растянутой футболке с мышонком Джерри.       — Молоко забыла, — утвердила она, поставив кружку пред ним. Она и себе налила, но не в красную тэминовкую, как было раньше. Чонгук всё никак не мог произнести и слова, наблюдая за суетливой девушкой, просто наслаждаясь моментом, который может улетучиться в один миг. Пускай так будет ещё немного. Ещё чуть-чуть. Пожалуйста. — Блин, скисло, — пробурчала она за дверцей холодильника. — У меня зато есть овсяное. Как ты к этому относишься?       — Замечательно, — не сдержался он, расплывшись в улыбке, любуясь хлопотливой Сонмин.       — А я терпеть не могу. Не знаю, зачем я вообще его купила. Видимо, купилась на красный ценник с восьмидесятипроцентной скидкой, — нахмурилась она, разливая растительное молоко по чашкам. — Что-то не так? — посмотрела на него.       — Всё так. Ты даже не представляешь, насколько, — Сон смущённо улыбнулась, и у Чонгука снесло крышу. — Можно? — он встал рядом, подцепил одну прядку и заправил ей за ухо, скользнув ниже по тонкой шее. — Прости, если тороплю, — и коснулся лбом её лба, блаженно прикрыв глаза, чувствуя знакомый запах шампуня.       — Всё… хорошо, — проговорила Сон и обхватила его руками, прижавшись к груди Чонгука. — Мне так спокойно.       Её сердце стучало, пока его руки освободили её волосы, и, когда они рассыпалась по плечам и спине, он стал бережно перебирать их. Его сердце стучало так же быстро. Она слышала его в их молчании.

***

      Тэмин опаздывает уже на полчаса. Это совсем на него не похоже. Сонмин сжимает юбку платья, которое посоветовал ей Чонгук.       В парке довольно прохладно. Дует ветер. Кожа покрывается мурашками, и почему-то тревога не покидает и кружит голову.       Она ещё раз проверяет телефон на наличие звонков, вдруг отключила звук, хотя проверяла его уже раз двадцать и на всякий случай поставила вибрацию, если вдруг динамик отказал. Ни одного звонка и сообщения. Палец автоматически нажал на номер «Любимый», но последующие однотонные гудки раздражают. Он не берёт трубку. Сонмин уже не знает, что делать. Нервно кусает заусенец до боли. Шикает, когда проступает кровь. И готова разреветься. Сердце, не унимаясь, стучит в тревоге. Она не хочет думать о плохом. Всё хорошо.       Ещё утром Тэмин улыбался ей и светился для неё вместо солнца. Он ласково поцеловал на прощанье в лоб и предвкушал встречи после работы в парке. Говорил, что это очень важно и он в нетерпении будет ждать встречи. Она не помнит уже, как отсидела рабочий день, то и дело заглядывая на часы, а после, натирая мозоли сандалиями, спешила на место встречи, чтобы… чтобы его не оказалось на месте…       Может, его задержали? Но можно же всегда позвонить, написать. Но телефон пуст на оповещения. Тэмин никогда бы так не поступил с ней. Не бросил и не оставил бы в неведении. Сейчас он, как всегда, закроет ей глаза со спины и спросит: «Кто тут самая прекрасная девушка на свете?»       — Минни! — она нервно оборачивается, но видит Чонгука. Запыхавшегося и едва державшегося на ногах. В его глазах застыли нескатившиеся слёзы. Такого друга она не ожидала увидеть вообще никогда. Чон не способен на слёзы. Но именно они сказали всё, одного его хриплого «Тэмин» хватило ей, чтобы ноги согнулись, повалив на холодную траву, раздирая коленки.       В этот миг сердце замедлилось, и оно начало обратный отсчёт…

***

      Дверь привычно распахнулась. На пороге смущало только так никуда и не девшаяся женская обувь. Чон бросил связку ключей на полку, повесил куртку и заметил одинокую фигуру сидевшей девушки, уставившуюся в выключенный телевизор. Закинутая на другую нога нервно подёргивалась. Миса хмурилась, не скрывая своего раздражения.       — Где ты был всю ночь? — поспешил её вопрос, едва он зашёл в гостиную. — У неё? А впрочем, можешь и не отвечать, и так всё ясно.       Отнекиваться или врать он не намерен. Миса заслуживает правды. Время пришло. Чонгук садится рядом. Запускает пальцы в волосы и собирается с мыслями.       — Нам надо поговорить.       — Ты ни разу не спросил, как у меня дела. Зато по её зову несёшься сломя голову. Я даже завидую вашей дружбе, — последнее слово она берёт в кавычки.       — Послушай меня, пожалуйста.       — Обязательно, только после того, как узнаешь, что я беременна, Чонгук.

***

      Сонмин не слышала собственного крика, чувствовала только, как связки готовы были разорваться на мелкие волокна. А еще ощущала крепкие мужские руки, удержавшие её обмякающее тело. Только что врач сообщил, что они ничего не могли поделать, удар автомобиля пришёлся слишком сильный. И ЕГО УЖЕ НЕТ.       Она потеряла его.       Так говорят.       Но она не верит. Требует, чтобы её пустили к нему. Кричит. И царапает держащие руки. От удара слов голова кругом. Сонмин падает глубоко вниз, хотя пред глазами улыбка Тэмина. Её Тэмина, который обещал быть рядом. Он дал ей слово. Так пускай сдержит его. Выйдет из палаты и скажет, что всё это шутка. Она ударит его всего разок, но простит. Честно простит.       Но вместо его нежных объятий сильные руки Чонгука огибают талию и ловят потерявшую сознание Сонмин.       Какая эта злая шутка судьбы.       Такого не бывает.       Просто не может быть.       А все они в конце обязательно посмеются.

***

      Судьба не насмеялась над ней, подкидывая новую порцию шутеек. Вот тогда Сонмин понимает, насколько она просто насмехается над ней. Издевается. Проверяет на прочность. Но Сонмин ломается. Опять. Снова. Когда Чонгук обхватывает её ладони, боясь, что она тут же встанет и уйдёт. Дрожит. Объясняется, едва не плача. Таким разбитым она видит его второй раз в жизни.       Сонмин не винит его, и это в стократ хуже. Лучше бы она накричала на Чонгука, вышвырнула вон. Он это заслужил, чтобы погнали прочь, как провинившегося пса. Но вместо всего этого она делает хуже — спокойно слушает. Слушает и сдерживает новые разрывы сердца, едва восстановившегося от прошлой травмы.       — Ты же понимаешь, что ребёнку нужна семья, Гуки. А кто, как не ты, способен её дать? — её горькая улыбка разодрала его душу. Только не так, не тогда, когда он едва обрёл её. У них даже не было шанса попробовать. Всё решила судьба и улыбка Сонмин, с которой она сказала: — Уверена, ты будешь отличным отцом.       Это был второй день, когда они сломались под судьбой-злодейкой, так и не успев сказать самого главного. Не успев вкусить друг друга. Заново обрести. Начать вновь жить, но уже рука об руку.