***
Миса очень красивая. Белое платье идёт стройной девушке, и она без стеснения кружится в нём, представляя себя во всей красе перед родственниками. Восхищённые вздохи не заставляют себя ждать. Сонмин смотрит на неё, её широкую улыбку и думает, что эта девушка заслужила всего этого за терпение. У неё нет злости или зависти. Если так судьба распорядилась, значит, так и должно быть. Сдаваться как-то не хотелось, но есть случаи, когда стоит отступить и в данной ситуации, Сон смиряется и даже искренне рада за молодожёнов. Девушки молча встречаются случайным взглядом, Сонмин кивает невесте, отпуская всю ситуацию и желая ей всего наилучшего. Миса гордая особа, об этом говорит приподнятый уголок губ в усмешке. Но ничего, Сон это не задевает, к тому же беременным нельзя нервничать, и если ей спокойнее от чувства превосходства, она уступит. А вот с Чонгуком сложнее… Сонмин разворачивается, окидывая взглядом подвенечную арку с живыми цветами, представляя пару прямо в ней. Оба прекрасные, готовые вступить в брак и строить новую ячейку общества. «Чудесная пара», так многие говорят в округе. Да, пожалуй, соглашается и Сонмин. Что нельзя сказать о душе, рвущейся и скучающей по другу. Последний день он близок к ней, а после клятвы… после он целиком и полностью будет посвящён другой. Законной представительнице будет отдан. Оставаться на всю церемонию не входило в планы Сонмин. Она просто не вынесет, ведь сердце тихо отмирало все те дни до церемонии, и сегодня оно слишком изношено для очередного испытания. Оставив подарок среди кучи других на отведённом для них столе, Сон решает зайти в комнату жениха, поздравить и поскорее покинуть это место. Заперевшись в своей квартирке, она всеми силами постарается забыть всё. Не его, нет, конечно. Чонгука не сможет забыть и не желает. Их встречи сведутся на самый минимум, ведь теперь у него другие заботы и обязанности, но в этом и плюс, кольцо на его безымянном пальце не будет так давить на психику и не станет слепить глаза. А вообще, Сон впервые задумалась уехать. В какую-нибудь деревушку с маленьким домиком. Вечерами гулять по тропинкам, прохаживаться вдоль полей и полностью погрузиться в новый быт. Она не считает это побегом, а лишь новым этапом. Чонгук, скорее всего, будет против, но со временем он смирится, перестанет так остро реагировать, а с появлением ребёнка и вовсе забудет. Так будет лучше для всех. И он это поймёт сам. Вежливый стук в дверь оповестил о госте. Он знал, что это она. Научился чувствовать на расстоянии, да и Сон всегда обладала чувством такта, боясь побеспокоить излишне, ставя чужие чувства превыше своих. В этом Чонгук убедился и не первый раз. Она старается улыбаться ради него и прикрывает двери. Видеть её в этот день оказалось свыше его сил. Сдерживать желание и не сметь даже обнять — настоящая пытка и испытание силы-воли. Чувствовать, как жизнь отталкивает их дальше и ломает изнутри рёбра. — Не думала, что тебе так идёт костюм, — тихо произносит она и встаёт рядом с ним, борющегося с бабочкой. — Кто придумал эту хренотень, совершенно бесполезная, — отпускает вещь, и она слегка в помятом виде безнадёжно свисает на его шее. Сонмин хочет помочь и перехватывает её, пара попыток, и она усмехается: — Согласна, никогда не умела её завязывать. А в фильмах всё выглядит так красиво. Брехня. Чонгук смеётся и не может оторвать от неё глаз. Там за стенкой наверняка прихорашивается его невеста, а он не видит никого прекрасней стоящей напротив него девушки. Всё тело тянется к ней, а душа и сердце и подавно отданы уже давно. Ему тяжело. Рука коснулась её пальцев, и она моментально замерла, боясь поднять глаза. Сегодня его день и не к чему печалить своими глазами с застывшей них грустью. — Минни, ты… — Гуки, не надо… Они молчат, ловя лёгким касанием последнее, словно прощаясь и не в силах отпустить, мечтая, чтобы мир остановился. Требуя у судьбы оставить их друг другу прямо сейчас. — Я хотела поговорить, — скрипит её голос, и Сон тяжело вздыхает, прежде чем, наконец, посмотреть на него. — Ты должен выслушать, хорошо? — тяжело, но он кивает. — Ты должен пообещать мне, что будешь счастлив. Не смотри так на меня. Ты должен, Гукки. Не ради меня или кого-то ещё. Ты должен быть счастлив ради себя. Просто обязан. Всю жизнь ты считал себя говнюком, да и я местами тоже. Но это не так. Ты себя недооцениваешь. Именно тебя настоящего видел Тэмин, иначе вы не стали бы лучшими друзьями. А потом и я поняла, почему Тэмин любил тебя. Теперь я понимаю его. И хочу, чтобы и ты теперь знал. Если ты отдаёшься человеку, то отдаёшься целиком и полностью. Не жалеешь себя, не думая о себе. Поэтому я прошу тебя теперь, подумай о себе и будь счастлив, несмотря ни на что. Ты этого заслуживаешь. Ты хороший человек, — тонкие пальцы едва уловимо, касанием пера коснулись его щеки. И глаза, полные боли, приняли её слова. Он дал обещание, умалчивая лишь о том, что счастлив он будет только с ней. Сонмин горько улыбнулась в последний раз и тихо вышла, испаряясь из его жизни, оставляя в памяти после себя аромат шампуня.***
Он вытирал ей лицо и прижимал на кровати к себе все крепче. Сонмин лихорадит и бьёт озноб. Такая маленькая, хрупкая и едва сломленная. Он насильно заливает ей воду и даёт все лекарства, прописанные медиками. На работе подписан уже не первый и не последний отгул. Да пускай хоть уволят, Чонгуку плевать, пока она в таком состоянии. К вечеру жар спадает. Обессиленная Сон начинает засыпать, вцепившись в его футболку. Трётся о его грудь, пока его руки успокаивающе поглаживают спину. — Только не ты, — сипит Сонмин в бреду, — тебя я не готова отдать. — Тише, я рядом, — она затихает, а он целует её в макушку и сам уже, как в бреду, повторяет сотый раз: — Живи ради меня. Обязательно будет. Ради Чонгука.***
Свадебная музыка давит на слух. Осталось пять минут. Он заламывает пальцы, мечась по комнате ожидания жениха и готов сойти с ума на добровольной основе, лишь бы всё это кончилось. Время предательски тянется, пытаясь свернуть в нём кровь от пыток. Четыре минуты. Она стояла с ним рядом и, несмотря на то, как подвёл, желала ему счастья, и он ничего не мог поделать. Сдался. Он не удержал её руки. И её саму. Три минуты. Разве простит он себе это, несмотря на непроизнесённое обещание? Никогда. Он хотел лишь одно, быть рядом всегда и чтобы она называла его Гукки с родной улыбкой. Чтобы журила его, ругалась, но в конце всегда добавляла «ну вот в кого ты такой», а он, как дурачок, пожимал плечами и прижимал её к себе, вдыхая любимый запах любимой женщины. Две минуты. В голове всё ещё звучит её голос, и каждая клеточка ощущает любой миллиметр прикосновения к коже. Быть счастливым, увы, не удастся. Он солгал Сонмин с самого начала, а она даже не уличила его в этом безропотно доверяя. Вся его жизнь была повернута вокруг этой девушки. Все мечты сводились либо к ней, либо связаны с ней. Это всё, что он просил, а в итоге у него по-дурацки завязана бабочка на шее, словно удавка, перекрывая кислород. Он задыхается, и чем она дальше, тем сильнее. Одна минута. Он тянет за ворот, ослабляя его, но ничего не выходит. Так бывает, когда дышишь ради одного человека. Поэтому Чон сдёргивает формальность с шеи, расстёгивает на ходу пиджак и рывком отворяет двери. Он не сдастся. За порогом стояла Миса. Девушка посмотрела на него и с улыбкой сняла фату, испортив причёску. Прядки разлетелись и местами шпильки стали торчать. Рука с зажатой фатой обессиленно опустилась, приминая подол пышного платья. — Знаешь, — начал она, — я всю жизнь пыталась убедить себя, что придёт день и ты полюбишь меня. Я ждала. Да, не идеально. Я изменяла тебе, это правда, но я честно ждала. — Прости, — искренне говорит он. Она усмехается: — И ведь самое смешное, это ведь не тебе надо извиняться. Это я полная дура. Как говорится, сама виновата. Я же всё прекрасно видела, осознавала. И нет, чтобы отпустить, я цеплялась за то, чего не было. И лгала… Я случайно подслушала ваш разговор, — на секунду она умолкла. — А она ведь любит тебя, Чонгук. Она сделал то, чего я не смогла — отпустила. Так могут сделать только, когда очень любят. — Миса, ты хорошая девушка. И я знаю, я делал тебе больно. Просто… — Просто ты её любишь, — закончила она за него. — Если уж я хорошая, — снова усмехается она, — то прошу, не осуждай меня сейчас, — вобрав воздуха, решалась девушка, — ты должен знать: я снова солгала тебе. Я не беременна, Чонгук. Вот такая вот жалкая попытка удержать тебя. Вместо злости, осуждения и праведного гнева за ложь в Чонгуке разлилось огромное чувство облегчения и лёгкости. Некая тяжесть спала с души. Почему-то он моментально поверил, потому что тайно надеялся на это. Да даже если бы она и была беременна, он уже решил, что готов помогать во всём ребёнку, но с его мамой у них не сложится. — Давай, вправляй свои глаза обратно, — продолжила Миса, пока бывший жених потерял дар речи и выпучил глаза, — и беги за ней. — Спасибо, — шепчет Чонгук, срываясь с места. — Чон, — притормозив, он оборачивается на зов, — только давай свадьбу отменила я. Я слишком хороша для тебя. Он улыбнулся ей, показывая большой палец.***
На улице тепло, но ветрено. Волосы растрепались, а ноги с непривычки на каблуках ныли. Платье слегка разлеталось. Сонмин брела до метро. Искусанные губы болели, но только так она могла сдерживать рвущиеся слёзы. Последнее испытание с треском провалилось, ровно настолько же, насколько дрожат ноги. С каждым шагом всё усиливается, и идти труднее. Хочется обнять себя руками, упасть посреди метро и излить всю душу наружу. Она солгала Чонгуку с самого начала, а он даже не уличил её в этом, безропотно доверяя. Она не отпустила его, просто собрала все чувства и прихватила с собой, чтобы не обрушивать на него. Он не должен мучиться из-за неё. Должен перестать нянчиться и начать по-настоящему жить. Только ради этого она уйдёт. Сохранит место в своём сердце ему, как хранила когда-то для Тэмина. Тэмин простил бы их, она знает, потому что никому другому, как Чонгуку, он бы и не доверился, как и она сама. И наверняка он там наверху злится на них, считая полнейшим дурачьём. И будет прав. Тэмин всегда хотел счастья для них всех, но именно они оставшиеся растеряли всё так нелепо. Пустой взгляд упёрся в одну точку. Поезд подъехал, и мимо проходили люди, спеша занять вагоны и удобные места. Но Сонмин не могла сдвинуться. Вокруг жизнь идёт своим чередом, а её готова вот-вот остановиться. Клятва произнесена, кольца надеты, и она потеряла его. Вот так легко и просто. Оставляя от себя лишь пустой сосуд, некогда полностью заполненный Чонгуком целиком. Её целителем и освободителем. Человеком, доказавшим, что ещё в силах любить. — Минни! — раскатным эхом звучит его голосом, и ей кажется, она сошла с ума, раз начались галлюцинации. — Только попробуй уехать! — она вздрагивает, осознавая, что миражи не звучат так чётко и в приказном порядке. Резко оборачивается и видит запыхавшегося Чонгука сбегающегося по лестнице прямо к ней. Перепугав напором рядом проходящих людей, порядком растрёпанный, он, тяжело дыша, встал рядом с быстро моргающей и абсолютно ничего не понимающей Сон. — Что? Думала, так легко от меня отделаешься? — Ты сбежал со свадьбы? — Ну… кажется, да, — с игривой улыбкой итогово сообщил он. — Совсем сдурел, — ошарашено отзывается Сонмин, при этом еле сдерживая улыбку. — Я просто тут вспомнил, что кое-что пообещал тебе раньше. Всегда быть с тобой, — и тёплые руки, обхватив её лицо, притянули к себе, припадая жадно губами к её в облегчённом поцелуе. Сердце приняло навёрстывать обороты, когда Сонмин прижалась к нему, отвечая не менее требовательно и ликуя в душе. Один ритм. Она будет жить. Ради него. Благодаря ему. И только с ним. Теперь всё не важно. Пускай хоть до конца жизни стоять и целоваться у всех на глазах в метро, главное вместе. Рядом. С новым шансом. До самого конца.