Грим из иного времени

Шумный, до безумия шумный город разросся, сияя безумным светом и крича множеством голосом. Но все они в итоге сливались единый свето-шумовой поток, пугающий и восхищающий одновременно. Казалось бы, с ночью все должно стихнуть, уснуть, однако город казался лишь громче и ярче. На крыше высокого дома стояла фигура, спрятанная в тени этого великолепия жизни. — Гил сказал, что ты куда-то ушла, — прохрипел голос у нее за спиной. Яркий свет домов отразился в рыжих волосах, развевающихся на ветру. — Тут ветрено, не находишь? — Я была в Англии, — прошептала Ариана, понимая, что собеседница ее прекрасно слышит. — Я видела его. Взяла твой подарок. Мантию невидимку. — Зачем? — одно простое слово, без эмоций и лишь с каплей вопросительности. Словно его произносит камень или мертвец. Впрочем, второе было правдой. — Я давно не была на могиле Форта. Все же, он был моим братом. Иногда мне казалось, что он был моим единственным братом. Его похоронили рядом со мной, ты знала? Альб оставил так мало места там. Словно говоря «Я не буду лежать с ними». Видимо, ожидает чего-то получше кладбища в Годриковой впадине. Интересно, чего? Белого мрамора и помпезных проводов? — с грустью задала Ариана риторический вопрос. — Как ты? — и вновь сочувственные слова без чувств. — Ужасно. Он страдал, просил прощения, винил себя, а у меня перед глазами был только его взгляд, когда он вернулся домой после смерти мамы и увидел меня. Я до сих пор помню это отвращение во взгляде и этот восторг, стоило мне спустя пару дней разгневаться. Такая сила у него в руках. Я рассказывала тебе, что он говорил, когда вместо меня в гробу лежал мертвый двойник? Что именно он прошептал мне на прощание и из-за чего Форт сломал ему нос? — И что же? — и лишь имитация интереса. — «Как жаль, я так рано тебя потерял. Теперь все будет дольше», — прошептала Ариана, глядя на сигналящие машины внизу. — С виду обычные слова сожаления, — пожала плечами Гонт. За всю ее жизнь она и не такое слышала. — В тот день, в день моей смерти он только и делал, что попусту винил всех в потере «такого бесценного источника силы». И за очередной такой намек во время прощания со мной Форт не сдержался. Мне… мне было приятно и больно понимать, что я не смогу поговорить с братом вновь. Пару раз я даже бывала возле его заведения, но духу не хватило сделать шаг навстречу. И хаос в мыслях. Узнает? Нет? Все было так страшно. — Он бы тебя узнал. Ты мало чем изменилась, — вновь голос-шелест за спиной, но в этот раз немного мягче. — Прошло восемьдесят семь лет, почти восемьдесят восемь. Живая Кровь, да мне сто два года! Сто два, а я выгляжу едва ли старше собственного сына. — Он был рожден вампиром. Для него тот возраст, во время которого пробудилась кровь, растянется на века. У тебя же в скором времени пробудится непереносимость солнечного света. В начале… — Уже. После того, как Альб ушел, я сняла мантию и… Словно рой насекомых, которые все жалят и жалят без передышки. И воздух стал лавой. Неужели… Неужели я тоже начну заворачиваться во всякие балахоны, прячась от случайных лучиков Солнца? — У тебя есть пара лет. Но в итоге да. Такова участь всех обращенных — мы чем-то платим за силу. Вампиры — солнечным теплом, оборотни — способностью контролировать себя в полнолуния. За все есть цена, а если ее нет, значит она просто не названа. — Философствуешь, Меисса? — даже имя у чистокровной Гонт было змеиным и шипящим. — Могу себе позволить, — пожала плечами глава ОЗРМ и сняла вуаль. Ариана так и не обернулась, но все же поняла, что произошло. — Надо же, ты настолько мне доверяешь, что решила позволить мне увидеть твой истинный облик? Убить моего брата ты тоже можешь себе позволить? — спросила Ариадна тем тоном, который обычно используют, предлагая чашечку чая. — Ари? Ты о чем? — возможно, Ариадна бы поверила в этот удивленный тон, но прожитая жизнь вампира бок о бок с Гонт каждый раз доказывали, насколько она способна подделывать эмоции в отсутствие собственных. — Я видела твои записи. Тебя тогда не было, и я заметила родную фамилию. К тому же, ты зачастую забываешь о том, что твой крестник находится в комнате и рассуждаешь вслух. Зачастую сын думает, что ты говоришь с ним. — И как он отреагировал на весть о том, что я хочу убить его дядю? — Никак. Для него я бывшая Ариана Ровен, а не Ариана Дамблдор, дочь Кендры Рейвенвинг. Он думает, что мы с Альбусом дальние родственники. По крови нет, но про дальность чувств он угадал, — тяжелый вздох Ариадны прервал ее секунд на десять, но в итоге она продолжила: — Почему именно убить? — Здесь нет иных выходов, Ари, — безапелляционно произнесла Меисса. — Не понимаю, почему тебя это волнует. — Он мой брат! Будь это Аберфорт, я бы вообще тебе глотку перегрызла, но он часть от моей семьи, хочу я этого или нет! Меня не волнуют старые обиды, если на кону его жизнь. — Даже то, что он убил тебя, тебя не остановит? — Даже это! — выкрикнула Ариадна и замерла. — Что? Откуда ты… — Меня привлекли крики Геллерта и Альбуса в тот день. Я тогда навещала семью, наблюдала за тем, как мои потомки скатываются в бездну кровосмешения все глубже и глубже. Все же у меня родился внук, я хотела его увидеть и дать ему шанс на нормальную жизнь. В меня кинули камнем вместо ответа и прошептали на перселтанге нецензурную брань. Даже не знала о таких выражениях до этого дня. И вот, аппарируя в едва вспоминающиеся мне места, я услышала до боли знакомую фразу. «Во имя общего блага»… Люди всегда, маги то, магглы или иные, всегда будут убивать, оправдывая себя работой во благо других. Я слишком часто это видела. Твоя смерть… Ты не заслуживала этого. Поэтому капля крови спрятанной под мантией вампирши на рану на груди умирающей — и ночью проснулся новый вампир. — Это ничего не доказывает! — Я видела, кто пустил то заклятие. Чье гневное «Секо» едва не разрезало на пополам тебя. И кто стоял со взглядом, который появляется у детей, потерявших очередную игрушку. — Альбус не мог… — Он уничтожал своих союзников. Или ты думаешь, что это был Гриндевальд? Или, как он там сейчас себя называет, Сигрейв? — и Ариадна удивленно оглянулась на стоящую без вуали женщину. Теперь, без зелья, поддерживающего ее изо дня в день, она напоминала высушенную и выбеленную мумию, а не бывшую красавицу рода Гонт. Но, как и прежде, в ее голосе вновь был слышен гнев, без хрипоты и фальши. Живой гнев. — Что такое? — Ничего, прости. Забудь. Можно… можно мне будет с ним увидится перед концом? — Будет битва. Это неизбежно. Но ты можешь поговорить с ним до ее начала, буквально за пару минут. Тебе хватит? — И переполняющие его эмоции помогут тебе одержать верх? Это так по-слизерински. — Я рада сравнению с факультетом моего предка. Ты права в своих рассуждениях. Я ждала, что ты начнешь меня молить о пощаде своего брата. — Видимо, я тоже слизеринка. Либо наконец стала той стереотипной чудовищной вампиршей, — вздохнула Ариана. — Это сейчас был выпад в мою сторону, не так ли? Впрочем, в итоге все так и будет. Нам всем приходится проходить через трудности, чтобы достичь цели. — Это не было моей целью… Но в ответ раздался лишь легкий хлопок. И теперь на крыше поистине имперского здания стояла лишь одна одинокая фигура с развевающимися от безумного ветра рыжими волосами.