Баллада о Пламени Дракона

      Шир. Бебнев наулок. 9 часов утра, 17 апреля. Навязчивая мелодия будильника вклинилась в сознание, вырывая из объятий сладкой дрёмы. Протянув руку за телефоном, лежавшим на прикроватном столике, я одновременно пыталась проморгаться. Уютную спальню с кружевными занавесками на круглых окнах и бежевыми накидками на креслах заливали ласковые солнечные лучи. Их блики скользили по зелёному ковру и убегали под резной ореховый шкаф. Всё как обычно — одинокое утро молоденькой хоббитянки, родители которой отправились несколько лет назад в загадочное путешествие, да так и сгинули в чужих краях. Впрочем, удельские хоббиты не признавали меня за свою и зачастую звали за спиной эльфой. Наверное, если бы не добропорядочная репутация отца Банго Бэггинса и солидное состояние матушки Белладонны Тук, то и вовсе бы попросили покинуть здешние места и отправиться искать своих остроухих родственников. Отключив на телефоне будильник и сопроводив это действие вздохом облегчения, я коснулась пальцами своего острого ушка. И угораздило же мою прапрабабку сбежать с эльфом. Она-то вернулась, да и отец её сумел прикрыть грех, скоренько выдав дочь замуж за соседа-мельника, которому позарез нужны были деньги. Да только шила в мешке не утаишь — в нашем роду с тех пор регулярно рождались эльфо-хоббитята, которые отличались от прочих хоббитов утончённой красотой, синими глазами и отсутствием волос на пятках. Да и жили они значительно дольше. И почему мне не было дано родиться обычной хоббитянкой? Так нет же — единственное, что было во мне от добродушного народа, так это маленький рост и длинные рыжие кудри. Зато в остальном я была их полной противоположностью — худая, белокожая, да ещё и без веснушек. И плевать на то, что на фермах работают наёмные темнокожие нелегалы из Харада, всё равно главная местная белая ворона это именно я. Выбравшись из мягкой постели и наскоро заправив её, прихватив джинсы с футболкой, я отправилась в ванную. Что может быть лучше бодрящего душа с утра? Только блинчики с клубничным джемом. Моя маленькая уютная кухня была полна красивой посуды и нашпигована современной техникой: включив кофеварку и щёлкнув пультом телевизора, я принялась замешивать тесто для блинов. Голос диктора вещал о новой пьяной драке в кабаке Пригорья, но мои мысли витали далеко отсюда, они были заняты предстоящей рыбалкой, а вовсе не местными новостями. Вот если бы сказали что-нибудь про Рохан, я бы, пожалуй, взглянула на экран, там ведь лошадки такие красивые, да и автомобили классные собирают — одни из лучших в необъятной Арде. Сборка рохирримов — эталон качества. Как и гномьи баснословно дорогие ювелирные украшения, привозимые из Голубых Гор. Вот только гномов у нас не жалуют — слишком уж скандальный, воинственный и надменный народ. Правда, сама я гномов ни разу не видела, но одна знакомая хоббитянка как-то рассказывала, что они умопомрачительные красавцы, если бы ещё и брились, то могли бы зарабатывать хорошие деньги в модельном бизнесе, а так там одни эльфы засвечиваются. Блинчики получились что надо, позавтракав и выпив обжигающе горячий кофе, я решила проверить грядки с редиской. Соседские ребятишки такие шустрые, что клювом щёлкать не приходится, иначе останешься без своего урожая — он перекочует в кладовые их родителей. День обещал быть тёплым и погожим. Ветер лишь слегка трепал молодую листву на яблонях, абрикосах и сливах, воздух полнился ароматом цветущих нарциссов, в саду, устилая дорожки невесомыми белыми лепестками, отцветали вишни и персики. Надев перчатки, я залюбовалась крупными голубыми ирисами, а затем направилась к грядкам с редиской, морковью и петрушкой. Прополка и полив заняли около часа, после чего удовлетворенная проделанной работой я устроилась в плетёном кресле-качалке у дверей своей уютной норы. Всё-таки хорошо, что я уволилась из редакций «Удельских вестей» — уж лучше сидеть дома и возиться со своим хозяйством, чем работать в местной газете девочкой на побегушках, которой ничего серьёзного не доверяют, считая недохоббитом. Благо, что солидный счёт в банке позволял прожить всю жизнь безбедно, и не работая. Единственное, что съедает — это одиночество. Мне всего двадцать пять лет, а я провожу всё своё время, читая книги, посещая соцсеть и просматривая глупые сериалы, скоро, чувствую, ещё крестиком вышивать начну. У меня есть лишь две подруги: Глоя и Сети, но они обе по горло загружены работой в редакции и забегают в гости только на выходных. Остальные удельцы, зачастую, отделываются коротким «здрасьте» на рынке и в магазинах и предпочитают сплетничать за спиной о бедной сиротке и жалеть её, однако на праздники зовут редко. Наверное, давно следовало продать Бебень и переехать туда, где соседи будут менее щепетильными к происхождению других, да только сама мысль о переезде вызывала в душе панику. Как и любой хоббит, я — ужасная домоседка и ни разу в жизни не покидала родные края. Из задумчивости меня вырвал скрип гравия под колесами затормозившего у калитки автомобиля: подскочив из кресла, я удивлённо уставилась на вышедшего из красного внедорожника высокого пожилого мужчину. Одет он был в кожаную куртку, белую рубаху и брюки, и, судя по всему, не брился и не стригся уже несколько лет. Стареющий хиппи, что ли? Откуда он только взялся в наших краях?  — Доброе утро, — улыбнулась я гостю, который бесцеремонно толкнул створку калитки и вошёл во двор.  — Доброе? Что ты имеешь в виду? — подозрительно взглянув на меня, спросил он. — Слышала, что в новостях передают? В Пригорье пьяная драка, у вас в Зелёном Драконе два влюбленных олуха разборки из-за девчонки затеяли, Свербигуз опять самогонкой на грибах торгует, а у тебя, значит, всё в порядке?  — Он грибочки на закуску даёт, — пояснила я, с трудом подавив мечтательную улыбку: вот бы мне хоть одного влюблённого олуха, уж как бы я ему радовалась!  — Ты-то откуда знаешь, неужто тоже в клиентах у этого жулика числишься? — насторожился старик, грозно сведя седые брови.  — Да нет, — хихикнула я, но тут же смутилась под его тяжёлым взглядом. — Подружка рассказывала, её жених иногда… в общем, не важно. Но если говорить об утре, то оно прекрасное — солнечное и тёплое.  — Как и любое другое апрельское утро в Уделе, а вот жених у твоей подруги неважный.  — Так это он от того запил, что увидел, как Сети мистер Твакрог до дому провожал.  — Так нужно было ему в бубен дать, делов-то!  — Доктору? В бубен? — опешив, переспросила я. — Он всего лишь шёл к её матушке выписать рецепт от мигрени, а Бил всё не так понял.  — Ну если Твакроги у вас теперь врачевательством занимаются, то думаю у гробовщика работа не переводится, — усмехнулся старик, сверкнув зоркими голубыми глазами. — Давненько я в Шир не приезжал.  — И зря, природа у нас чудесная, да и климат отменный, говорят, в других землях такого не сыщешь.  — А была ли ты в других землях, юная леди? У меня тут намечается предприятие, согласившись принять участие в котором, ты точно будешь знать всё о климате в других странах.  — Простите, что? — отступив от незнакомца, я с перепугу едва не встала на шланг. — Наверное, я вас неправильно поняла… Или вы меня… Поверьте, меньше всего меня интересуют чужие страны. Мне и здесь, знаете ли, живётся неплохо. Вру, конечно, живётся мне скучно, но знать ему об этом совсем не обязательно. — Ну что ты, милая, так всполошилась? — усмехнулся старик. — Я же тебе не банк ограбить предлагаю.  — Ещё чего не хватало! — пискнула я, метнувшись к почтовому ящику и доставая принесённые почтальоном счета за интернет и электричество. — То есть, простите… То есть, я хотела сказать… У меня много дел, возможно, мы увидимся в другой раз и славно поболтаем, а сейчас ещё раз простите меня, доброго утра!  — Доброе утро обычно служит приветствием, или определяет, что ненастье закончилось, но чтобы им посылали нахрен — такое в моей практике впервые. И подумать только, кто меня так незатейливо послал? Белли Бэггинс, дочь Белладонны Тук! И суждено же было дожить до такого! Побледнев, я сжала в руках конверты. Неловко как-то получается, старик, оказывается, знает меня и матушку, а я и впрямь пытаюсь от него отвязаться. Да только чего он ещё ожидал на своё предложение о поездке в неизвестные дали? Что я с радостным визгом побегу собирать чемоданы? Нет уж, увольте!  — Простите, но мне кажется, что мы не встречались с вами раньше. Возможно, если вы представитесь, то ваше имя что-то мне скажет?  — Как же не встречались? — нахмурился незнакомец, поигрывая внушительной связкой ключей. — Неужто хоббичья память так коротка, что ты успела позабыть Гэндальфа Серого?  — Гэндальф? — почти детская радость пьянящей волной затопила сердце. — Вы тот самый волшебник, который подарил моему деду канистру, в которой никогда не заканчивался бензин? Который был судьёй на боях по реслингу и устраивал бесподобные фейерверки? Знаете, я до сих пор помню, как отец держал меня на плечах, когда вы их запускали! Это ведь вы подожгли стог сена и угнали трактор у фермера, который обозвал вас шарлатаном?  — Только шарлатан и смог бы попытаться воскресить труп коровы, а я сразу сказал тому простофиле, что его бурёнка скопытилась, — усмехнулся маг, образ которого расплывчато мелькал в моих детских воспоминаниях. — Разве плохо быть честным?  — Ну, может быть, бедняга питал надежду, и не стоило так сразу тыкать его носом в факт, — радостная эйфория сменилась подозрительностью, как только я вспомнила, какие неприятности могут учинять волшебники. По милости одного из них я осталась сиротой. — Простите, я не думала что вы продолжаете свои… Эм… гастроли…  — Ну, а чем же ещё заниматься на пенсии? И кстати, раз ты столь настойчива, то я дарю тебе то, о чём ты просишь, и вдобавок, пожалуй, сделаю участницей предстоящего похода. Мне будет интересно понаблюдать, как хоббитянка поведёт себя в экстремальных условиях, а для тебя испытания несомненно полезны, плюс бонус — к концу приключения ты, возможно, сказочно разбогатеешь, если, конечно, выживешь.  — Что? — чувствуя, как волосы на голове встают дыбом и начинают шевелиться, выставив конверты впереди себя как щит, я попятилась к двери. — Ничего я у вас не просила! И уж тем более не собираюсь участвовать ни в каких приключениях! Ваш Бурый родственничек уже втянул моих родителей в свои дела! Мне только сообщение об их гибели и пришло! Так что ищите себе подельников в другом месте, а меня извольте оставить в покое!  — Радагаст мне не родственник, а всего лишь коллега, — похоже, моя паника лишь позабавила Гэндальфа. — Не стоит так нервничать, дитя, я позабочусь о том, чтобы ты, по возможности, вернулась домой целой и невредимой. И, разумеется, я дарю тебе своё прощение  — Нет, нет и нет! Я не согласна, и меня совершенно не интересуют никакие приключения! У меня суп на плите выкипает и утюг я, кажется, забыла выключить, так что не имею никакой возможности с вами беседовать. Возможно, в другой раз! Приходите на завтрак, я испеку булочки с ванильным кремом, а сейчас всего доброго! С этими словами я взлетела по ступенькам на крыльцо и, прошмыгнув в прихожую, захлопнула круглую дверь. Руки тряслись, замок запереть удалось далеко не с первой попытки. Услышав за дверью странное царапание, я бросилась к окошку. Гэндальф уже выходил за калитку и через минуту, сев за руль, завёл двигатель своего автомобиля. Наблюдая за тем, как красный внедорожник скрывается за поворотом, я с облегчением вздохнула: надеюсь, он понимает, что приглашение на завтрак было необдуманным, и видеть его ещё раз я желанием не горю?