Welcome to Hollywood!

Всегда, когда нервничал, у него сильно тряслись ноги, но никогда ещё в своей жизни он не волновался так сильно, как перед этой встречей. Его взгляд был прикован к окну, где за тонированным стеклом проносились улицы Нью-Йорка, а сердце тревожно стучало в груди, закладывая уши. Он не удивился, когда их автомобиль попал в пробку на целый час, ведь для мегаполиса это было нормой. Скорее, не предвидел этого, потому что мысли были заняты другим. Ранее он попросил менеджера купить для него кое-что, после чего они вместе поехали в отель, где остановился Айзава. Тошинори думал, что незначительные мелочи помогут ему отвлечься от самого главного, но всё оказалось иначе: чем больше и ответственнее он готовился к этой долгожданной встрече, тем сильнее росло его беспокойство. Пять лет – это долго. Очень долго. Особенно если учитывать тот факт, что человек менялся каждые полгода, даже меньше – кому-то, например, хватало и месяца, чтобы кардинально измениться. Яги знал, что Айзава изменился со дня их последней встречи, стал более уверенным и, отчасти, самостоятельным. Сам Тошинори тоже был убеждён, что стал другим человеком. И что же будет, когда они встретятся?.. – Всемогущий, вы слишком сильно нервничаете, – упрекнул его менеджер, обернувшись. Он сидел рядом с водителем и всё время пристально наблюдал за встревоженным актёром через зеркало, а потом не выдержал и решил вмешаться в круговорот его мыслей. Поправил очки на переносице и обратился к нему снова, но уже помягче: – Успокойтесь, пожалуйста, или я дам вам успокоительное. – Нет, не нужно. Спасибо, Ночноглаз, – Яги выдавил из себя улыбку и рассеянно махнул рукой. Они лишь на секунду встретились взглядами, а потом Тошинори вновь приковал всё своё внимание к окну. Как можно незаметнее сжал в руках ткань брюк и поджал губы, но бдительный менеджер всё равно это заметил и неодобрительно нахмурился. В обязанности Ночноглаза входило многое, в том числе и забота о психическом состоянии актёра, поэтому он никак не мог проигнорировать всё то, что творилось с Тошинори в течение всего месяца, когда он тщательно готовился к приезду своего дорогого друга из Японии. Яги не стал говорить ему прямо, кем Айзава являлся для него на самом деле, но однажды очень тактично об этом намекнул, и в дальнейшем менеджер не стал задавать ему лишних вопросов. Псевдоним «Ночноглаз» Тошинори придумал ему сам: он посчитал, что это будет звучать интересно, как будто его менеджер тоже был супергероем, а мужчина, из уважения к нему, не стал спорить и со временем сам привык к новому имени. На работе он обращался к Тошинори только по псевдониму, в официально-деловом стиле, но, несмотря на все эти издержки, Яги считал его своим хорошим другом и нередко сам нарушал правила субординации, жалуясь на то, что иногда менеджер был слишком строгим в общении. Всемогущий не мог работать с кем-то настолько закрытым, так что Ночноглазу пришлось немного пересмотреть своё отношение к их общему делу, чтобы не возникало лишних трудностей. Взаимными усилиями они за короткий промежуток времени научились прекрасно понимать друг друга и стали хорошими партнёрами. Только Ночноглаз и ещё один человек знали о том, что в Японии жил кое-кто очень важный для Тошинори, так что, как только стало известно, что он уже в пути, менеджер вызвался помочь – взял на себя все хлопоты, а самому Яги велел не беспокоиться, заниматься своими делами и всё доверить ему. Пока звезда был на съёмках телепередачи, он нашёл подходящий отель, нанял водителя и в целом побеспокоился о том, чтобы японца хорошо встретили в Нью-Йорке. А на следующий день, когда Яги попросил его купить перед встречей один подарок, даже такой строгий тип, как Ночноглаз, растаял: пусть он и пытался относиться к Тошинори, как к своему клиенту, за которого нёс ответственность, но в тот момент он не мог не поддержать его, как друг. Он видел, как сильно Яги нервничал перед встречей – настолько, что готов был совершать глупости, такие, как неявка на съёмку, например, лишь бы только побыстрее увидеть Айзаву. И в такие моменты в нём снова просыпался строгий менеджер, который всегда восхищался Тошинори за его способность держать всё под контролем и безукоризненно следовать инструкциям. Ночноглаз призывал его к спокойствию и убеждал в том, что за час отсутствия Тошинори Айзава Шота точно никуда не денется. Иными словами, менеджер выполнял свою работу, но отнёсся к форс-мажорной ситуации с пониманием, так как очень уважал Всемогущего. Он даже согласился внести небольшие изменения в их рабочий график, в связи с новыми обстоятельствами, сделав его немного гибче, чтобы, в перерывах между съёмками, у звезды было время на встречи с дорогим гостем. – Поверить не могу, что уже так скоро... – прошептал Яги вслух, с каким-то отчаянием в голосе, не отрывая взгляда от вида за окном. – Так волнуюсь, что, кажется, сердце сейчас выскочит из груди. – Не думаю, что наш гость обрадуется, если вы явитесь к нему в таком состоянии, – смягчившись, Ночноглаз позволил себе едва заметную улыбку. Он не мог быть строгим сейчас, когда Всемогущий больше всего нуждался в его поддержке. – Возьмите себя в руки, вы же можете. – В этот раз всё совсем иначе, друг мой, – не глядя на него, Тошинори отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул. Осталось совсем немного времени, а затем... все границы исчезнут. Больше не будет чёртового расстояния – это до сих пор не укладывалось у него в голове. Как и то, что они с Айзавой не виделись целых пять лет... Время пролетело так быстро – казалось, ещё вчера они были старшеклассниками, влюблёнными и счастливыми, а сейчас... Кто они друг другу сейчас? Просто знакомые с общим прошлым? Сколько раз они ссорились за эти года. Даже пытались расстаться окончательно, но в итоге не смогли. Тошинори знал того Айзаву, который был рядом с ним пять лет назад, но он совершенно не знал его теперешнего и из-за этого волновался больше всего. Он закрыл глаза и заставил себя успокоиться. Прижал руку к сердцу и представил образ любимого человека: с непослушными чёрными волосами, что всегда так забавно вились, с якобы отчуждённым взглядом, на самом деле – самым нежным и тёплым, на который Шота вообще был способен. И после этого на лице непроизвольно появилась улыбка – это были самые дорогие его сердцу воспоминания, не считая двух прекрасных учителей и одного маленького ребёнка, в глазах которого он всегда был героем. Яги оставил в Японии всю свою жизнь и переехал в Америку сразу после выпускного, к родителям. Но до того, как это случилось, ему хватило смелости признаться в своих чувствах тому, кого он полюбил всем сердцем. Тому, за кем целый год наблюдал издалека, не решаясь сделать первый шаг, и кого безумно ревновал, пока они всё не выяснили. Сейчас Тошинори было немного стыдно за своё поведение в прошлом, но у него было алиби – ранее ему было просто невыносимо видеть Айзаву с кем-то другим, в то время как сам он был чертовски занят учёбой и занятиями в клубах, и никак не мог с ним сблизиться. В тот день, когда он глупо приревновал Шоту к его лучшему другу, Яги хотелось провалиться сквозь землю со стыда. Ноги несли его всё дальше и дальше от того самого переулка, где недавно состоялась короткая стычка с Оборо, а уши до сих пор грели слова Айзавы о том, что он изначально был на его, Тошинори, стороне. Услышать это было так приятно. Щёки тут же вспыхнули румянцем, а сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Яги поспешил сбежать с места преступления, пока Шота-кун не увидел его в таком странном состоянии, не способного связать и двух слов от смущения и радости одновременно. Он чувствовал на себе его взгляд, пока не завернул за угол, а после, тяжело дыша, прижался спиной к кирпичной стене и едва не сполз по ней вниз. Тошинори с силой сжал рукой ткань пиджака в области груди и низко-низко опустил голову, шумно глотая ртом воздух. Это оказалось чересчур волнительно – показать Айзаве-куну свои способности, а потом ещё и получить похвалу от него. Яги даже не ожидал от себя такой бурной реакции, но у него буквально перехватило дыхание, когда они с ним встретились глазами после. Во взгляде Шоты-куна не было осуждения – только безграничное понимание и даже немного вины, скорее всего, за поведение лучшего друга. Он был так мил, когда не стал ни в чём осуждать его. Сердце Тошинори переполняла благодарность к нему. – Айзава-кун, – с нежностью произнёс он вслух, после того, как немного успокоился. – Айзава-кун... – прошептал ещё раз, вскинув голову к небу, чувствуя, как густой румянец заливает щёки. – Я больше не могу ждать... Я должен сказать ему... Времени осталось совсем мало, – он до боли сжал руку на груди, так, словно там была кровоточащая рана, и помрачнел в лице. Одного только имени, произнесённого вслух, было недостаточно, чтобы восполнить пустоту в его сердце. Целый год он не решался подойти к нему и сказать о своих чувствах, потому что был не уверен в них. Но они росли и крепли с каждым днём, пока Тошинори окончательно не убедился в том, что это была та самая первая любовь, о которой он так много слышал от других. Разговор с учителем положил конец всем его сомнениям и он решил признаться, пока ещё было не слишком поздно. Пока он не уехал в Америку, на учёбу. – Тогда я ещё не знал, насколько болезненными могут быть отношения на расстоянии, – пребывая в своих размышлениях, он невольно озвучил мысли вслух. Ночноглаз и водитель тактично промолчали в ответ. Менеджер только сделал сострадательное выражение лица, понимая, что именно имел в виду Яги. После той позорной драки, причиной которой стала только его глупая несдержанность, Тошинори старался не показываться Айзаве и его друзьям на глаза. Когда они случайно пересекались в коридоре, он сразу же разворачивался и уходил в другую сторону. Стал рассеянным и немного раздражительным из-за постоянного недосыпа, и так длилось две недели – всё это время он не находил себе места, не зная, как извиниться за тот случай с Оборо. – Эй, Стёрка, – однажды, не выдержав, негромко начал говорить Хизаши, изредка поглядывая в сторону поникшего Тошинори. – Тебе не кажется, что он нас игнорит? – Это, наверное, из-за Оборо, – спокойно предположил Айзава. Ширакумо, стоящий рядом с ними, виновато улыбнулся и неловко почесал затылок. – Из-за той драки, которую они оба затеяли. Я, конечно, не уверен, но вполне возможно, что Тошинори-кун чувствует свою вину за это. – Но он же ни в чём не виноват, Айзава, – начал было говорить Оборо, с недоумением поглядывая в сторону притихшего идола школы. Даже одноклассники Яги заметили, что с ним что-то было не так в последнее время, и теперь Ширакумо чувствовал и свою вину за это. – Неправильно как-то, что он винит во всём себя... – Я тоже так думаю, – Оборо невольно вздрогнул, когда Шота зло зыркнул на него исподлобья, – потому что это была твоя затея, Ширакумо. – Стёрка, почему бы тебе не поговорить с ним? – оба друга застыли посреди школьного коридора, когда от Хизаши прозвучало такое смелое предложение. – Вы же, вроде как, общаетесь? Вот и объясни ему, что мы на него не в обиде, а Оборо – так тем более! А то будет чахнуть на глазах наш идол – куда это годится?! – Почему я? – Айзава несказанно опешил от такой наглости с его стороны. Он меньше всего хотел бы извиняться перед Тошинори за Оборо. Пусть Ширакумо сам идёт и разбирается! Конечно, Шота тоже немного переживал за Яги после того, что случилось, но не настолько, чтобы идти с ним на контакт. – А Хизаши прав, Шота! – неожиданно воскликнул Оборо. – Тошинори-кун хорошо к тебе относится, он тебя обязательно послушает. Передай ему, что нам надо поговорить и обсудить всё, и что я очень извиняюсь за тот поступок. Хотя, если честно, – он тихо хихикнул, смущённо почёсывая кончик носа, – было круто. Я́ бы хотел познакомиться с тем учителем, о котором он говорил. Наверняка, это очень сильный человек! – Да, кстати, я что-то слышал об этом, – задумчиво протянул Ямада. – Поговаривают, что у Тошинори совсем нет свободного времени – сразу после школы он бежит на тренировку, даже в клубы в этом году ни в какие не вступал. Все силы у него уходят на подготовки к олимпиадам и спортивному фестивалю. «Нелегко это – быть номером один, да, Тошинори Яги?» – мельком подумал Айзава, на секунду бросив взгляд в сторону школьной знаменитости. Он тоже не мог не заметить, как сильно изменился Яги за каких-то две недели – стал каким-то отстранённым, грустным, даже похудел слегка. Айзава наблюдал за ним каждый день, пусть и не пристально, так что то, что творилось с Тошинори все эти две недели не могло его не беспокоить. По-своему, конечно. Его вполне устраивала роль стороннего наблюдателя, пока не прозвучало дикое предложение от Хизаши – после него Шоту не оставили в покое до тех самых пор, пока он не согласился поговорить с Яги после занятий. Довольные проделанной работой Ямада и Ширакумо радостно пожелали ему удачи, так, словно совсем не заметили, каким хмурым взглядом их одарил Айзава. Весь оставшийся день он сидел как на иголках, ожидая окончания уроков. Один раз настолько задумался, что нечаянно нарисовал в тетради подсолнух, после чего удручённо вздохнул и спрятал её подальше в сумку. Может, это было и хорошо, что Хизаши и Оборо подтолкнули его к разговору с Яги? Если бы всё продолжилось в том же духе, Шота бы точно сошёл с ума от мыслей об этом странном парне, у которого, на удивление, оказалось очень много скелетов в шкафу. И он всё ещё должен был ответить на все его вопросы! Но к концу учебного дня весь боевой настрой Айзавы мигом куда-то улетучился. Он даже пытался незаметно сбежать из аудитории, но Ямада и Оборо, на его беду, заметили это, а потом лично проводили на задний двор, где в гордом одиночестве, немного сгорбившись, на каменных ступеньках сидел Тошинори. Шота показывал и мимикой, и жестами рук, что не хотел бы тревожить его прекрасное уединение, но Оборо и Хизаши были непреклонны и практически подтолкнули его вперёд, а потом быстренько смылись. Айзава проводил их очень красноречивым взглядом, в котором так и читалось, что кое-кто получит от него лещей после этого, а потом смирился со своей участью и попробовал настроиться на беседу с Тошинори. Сделал глубокий вдох и выдох и сошёл с места, чувствуя себя безумно неловко. Неторопливо спустился по ступенькам вниз и заговорил только тогда, когда между ними оставалось расстояние в несколько шагов: – Тошинори Яги-кун. Когда тот вдруг передёрнул широкими плечами, Айзава и сам невольно вздрогнул. Он напугал его? Чёрт, это ещё более неловко!.. Шота шумно сглотнул и неосознанно подался назад, когда Тошинори медленно обернулся на его голос. Зубами он держал трубочку от пакетика мультивитаминного сока и едва не выпустил её, когда увидел его. Яги удивлённо раскрыл ясные голубые глаза и, словно не веря, прошептал: – Айзава-кун?.. Минуту Тошинори молча смотрел на него, как на привидение, а потом опомнился и, немного смутившись, вытащил изо рта трубочку из-под сока. Айзаве показалось, что он слишком нервно сжал пустой пакетик. Наблюдать за его реакцией всегда было любопытно, но, увы, не в этот раз – Шота был слишком близко к объекту, и это его очень сильно смущало. – Можно с тобой поговорить? – и он не собирался стоять, как истукан, поэтому сразу же перешёл к делу. – Со мной? – Айзаве выпала уникальная возможность увидеть Тошинори Яги максимально растерянным. А ещё отчего-то безумно напуганным, даже встревоженным. Шота на секунду мысленно провёл параллель с кроликами и тоже немного удивился. Яги, что, боялся его?.. – Д-да, конечно! Эм... Я слушаю! – старшеклассник вовремя понял, что его поведение выглядит глупо, и сразу же попробовал взять себя в руки, но это не увенчалось успехом – он всё равно выглядел очень напряжённо. Резко поднялся со ступенек, выпрямившись в полный рост, и после этого Айзаве пришлось поднять голову повыше, чтобы не потерять с ним зрительный контакт. – Не здесь. Давай отойдём, – Шота не смог долго смотреть ему в глаза – отвёл взгляд в сторону, чувствуя в глубине души какое-то странное волнение. Они с Яги уже не в первый раз оставались наедине, но в этот раз что-то было не так... По-другому. Как будто они перестали быть незнакомцами и между ними появилось кое-что общее. Что, в сущности, так и было, но... Айзава на секунду подумал, что даже дышать одним воздухом с Яги для него было проблематично. Проблемно было не потерять голову от такой внезапной близости, поэтому, не изменяя своим привычкам, он грубо дополнил: – Не хочу, чтобы нас видели вместе. У меня и так уже полно проблем из-за нашего "общения". – Я понимаю, – Шота едва подавил желание треснуть себя по губам за всё сказанное, когда Яги виновато улыбнулся ему. Нет, он не это хотел сказать, совсем не это! Плевать ему было на то, что думают другие. Но... Тошинори не должен был знать об этом. Ни в коем случае. Они старались даже не смотреть друг на друга, когда зашли за угол одного из учебных корпусов, подальше от любопытных глаз. Айзава прислонился спиной к кирпичной стене, сложил руки на груди и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Ему просто нужно было извиниться перед Тошинори за Оборо. Всё. В этом не было ничего сложного, но почему-то он не мог произнести ни слова. Спустя минуту он наконец решил прервать молчание: – Слушай, я хотел поговорить о-... – Это даже хорошо, что ты решил заговорить первый, – вдруг резко перебил его Тошинори. Он стоял спиной к нему, не показывая лица, и крепко сжал руки в кулаки. Айзава удивлённо моргнул, когда заметил это – Яги почему-то был очень сильно напряжён. Из его голоса вдруг испарилась прежняя неуверенность – теперь в нём звучала сталь. Обернувшись, Тошинори обратил на него цепкий взгляд тёмных голубых глаз, и в тот же момент Шота забыл, как дышать, – звезда школы выглядел пугающе серьёзно. – На самом деле, Айзава-кун, мне тоже есть, что тебе сказать. Но это никаким образом не касается твоих друзей. Шота удивлённо распахнул глаза, когда он подошёл к нему совсем близко – настолько, что над ним нависла его тень, а затем выставил руки вперёд, по обе стороны от его головы, и облокотился о стену. Тошинори полностью заблокировал ему пути для бегства своим сильным телом. Наклонил голову, опаляя его приоткрытые уста своим дыханием, и томно прошептал: – Я люблю тебя, Айзава Шота. – Э?.. – единственное, что вырвалось у Айзавы в тот момент – только этот странный, неоднозначный звук. Сказать, что он опешил – это ничего не сказать. Сказать, что его сердце сделало кульбит, когда Яги наклонился ещё ниже – ничего не сказать. Он забыл, как дышать, когда его губ коснулись чужие – мягкие, тёплые, но властные. Только собирался возмутиться, как Тошинори вдруг схватил его за предплечья своими сильными руками, прижал к себе удушающе близко, и, напирая, силой раздвинул его губы языком. Увлёкшись, блаженно прикрыл глаза, собственнически, с интересом изучая новое пространство, завлекая язык Шоты в несдержанный танец. Это длилось так долго, что последний начал задыхаться, но, даже несмотря на это, Яги и не думал отпускать его, с каждым разом всё сильнее вжимая в стену. – Тоши-... Яги! Что ты-... – в перерывах между страстными поцелуями Айзава пытался сказать хоть что-то, но его губы тут же накрывали чужие и всё повторялось по-новой. Минута. Две. Три. Казалось, прошла вечность, прежде чем Тошинори отстранился от него, да и то, только для того, чтобы перевести дух. Ему на это понадобилось куда меньше времени, чем Шоте, – не прошло и тридцати секунд, как он захотел поцеловать его снова. Но потом они оба пришли в себя от сладкого дурмана страсти, и всё рухнуло в один момент. Шота стоял весь красный, как спелый помидор, и молча шевелил ртом, как выброшенная на берег рыба, не в силах сказать что-либо. Он упёрся руками в крепкую, как камень, грудь Тошинори, глядя прямо в его стеклянные голубые глаза, из которых разом исчезли все эмоции – в них появилось осознание: Яги понял, что сделал, только после того, как всё свершилось, а потом просто впал в ступор от собственной смелости. Напротив он видел недоумённый и максимально растерянный взгляд Айзавы. Губы горели от былой страсти. Он и Шота были так близко, что могли слышать и ощущать дыхание друг друга. Тошинори невольно смутился, когда понял, что всё это время крепко держал его, не давая пошевелиться, и раздвинул ему ноги коленом. – Чёрт, – выпускник отшатнулся назад и тихо ругнулся, низко опустив голову и скрывая глаза за волосами. Но он не отпустил Айзаву даже после того, как всё осознал. – Чёрт! – продолжив громко шептать, Яги скрипнул зубами от злости. – Я не сдержался... После этого ты вправе меня ненавидеть, но, поверь, я не мог поступить иначе. И так уже целый год терплю, уже башню срывает... – Тебя не смущает, что я – парень? – Айзава тоже не был способен мыслить рационально после случившегося. У него горели щёки и уши, а призывно открытые губы просили ещё больше поцелуев. Собственное поведение казалось ему безумно глупым. Сердце готово было выскочить из груди. Из головы в один момент исчезли все слова и даже мысли. Оставалось только: «Что мне сделать, чтобы он поцеловал меня ещё раз?». Он даже не пытался одёргивать себя. У него кружилась голова от такой близости с Яги, в то время как сам Тошинори корил себя за всё на свете. – Учитель сказала мне, что, когда любишь кого-то, то совсем не важно, какие у вас различия, – не глядя на зардевшегося Шоту, словно самому себе, прошептал Тошинори. – Если честно, мне действительно плевать на это. Меня тянет к тебе. Очень сильно тянет. Я чувствую, что ты такой же, каким и я был когда-то, и от одной только мысли об этом хочется обнять тебя и не отпускать. Я хочу быть рядом с тобой столько, сколько смогу, – последние слова Тошинори сказал почти шёпотом, но Айзава прекрасно его услышал. – Говоришь так, будто у тебя мало времени... – Шота наконец смог восстановить голос после долгого поцелуя, и взгляд его тоже прояснился – с него спала пелена страсти. Он попытался казаться строгим, но не особо охотно – в его словах прозвучало едва заметное беспокойство. Возможно, Тошинори имел в виду то, что он уже в следующем году выпустится из школы. Но разве они не смогут общаться после этого? – Так и есть, – уклончиво ответил Яги, глядя куда-то в сторону. Между ними снова промелькнула незримая искра – Айзава понял по его серьёзному тону, что задел не самую приятную тему, и что Тошинори точно не захочет её развивать. Тогда можно поговорить о другом. Например... – Ты говорил про своего учителя, – напомнил ему Айзава. Благо, эти слова Яги не отпугнули, а, напротив, очень даже заинтересовали – он тут же вскинул голову и посмотрел на него вмиг изменившимся взглядом. Они всё ещё стояли очень близко – этот факт смущал даже якобы невозмутимого Шоту. – Так... Получается, это женщина? – Да. Она стала обучать меня около года тому назад, – Тошинори охотно начал рассказывать ему подробности. – Её зовут Нана Шимура. Она – очень опытный боец, даром, что женщина, – он весело улыбнулся, вспомнив кое-что. – Мне с ней и близко не тягаться. – Это насколько же она сильна? – брови Айзавы удивлённо взлетели вверх – он был просто в шоке от услышанного. А Тошинори его реакция только повеселила. – Погоди, ты сказал около года? То есть год назад произошло что-то, что побудило тебя начать тренироваться с таким сильным учителем? – Айзава-кун, теперь я наконец-то могу открыто сделать комплимент и похвалить твою блестящую интуицию, – Тошинори вовсю пользовался тем, как изменилась ситуация между ними, и стал куда более откровенным. Даже немного хитрым – в голубых глазах напротив Шота впервые увидел блеск коварства. Ох, даже так?.. Сколько же ещё нового он мог узнать об этом парне? Айзава подумал, что хотел бы узнать всё, несмотря ни на что, и как можно скорее. – Да, так и есть. Ровно год назад я решил кардинально изменить свою жизнь и начал тренироваться. Это произошло в одно мгновение – я просто понял, что у меня есть цель, и что я должен к ней стремиться, вот и всё. – И что это за цель? Стать номером один в своей школе? – полушутя, предположил Айзава. – Нет, – всё веселье тут же улетучилось, когда Яги заговорил с ним холодным тоном. – Я пока не могу сказать тебе, что это за цель, но мне пришлось приложить очень много усилий, чтобы стать тем, кем я являюсь сейчас. – Ты говорил, что мы похожи? – после нескольких промахов в их диалоге, Айзава начал очень осторожно подбирать слова. В этот раз не было ничего страшного – Яги взглядом дал ему понять, что охотно поддержит новую тему для разговора. – И почему же? – Год назад я был таким же, как и ты, – крайне незаметным парнем, у которого не было никаких стремлений, и который уж точно не хотел быть звездой школы, – Тошинори не удержался от подколки, намекая на то, кем его все считали, в том числе и Айзава. И как сильно все ошибались на его счёт. – Веришь или нет, но меня никогда не интересовала именно напыщенная известность. Прямо как тебя. Поэтому в тот момент, когда наши взгляды пересеклись на выпускной церемонии, я подумал: «Он такой же, как и я. Он поймёт меня, если я скажу ему», – теперь Яги имел в виду то, что произошло между ними минутой ранее. – Но, даже несмотря на всё это, я так и не смог подойти к тебе, ни разу, и за это корил себя каждый день. А потом эта дурацкая ситуация с твоим другом, – Тошинори неловко почесал затылок и отвёл взгляд. – Глупо получилось, так что это мне стоит извиняться за тот случай... – Хочешь сказать, что у тебя были причины согласиться на ту драку? – Айзава всё это время пристально наблюдал за ним и внимательно слушал каждое сказанное им слово. Под таким пристальным взглядом Яги на секунду стало немного не по себе. Но делать было нечего – пришло время раскрыть карты. – Это прозвучит глупо, но я тебя немного... приревновал к нему, – Тошинори чуть ли не выдавливал из себя каждое слово – так сильно ему не хотелось признавать свою неправоту. Но это было необходимо, чтобы избежать ещё большего недопонимания. Вот только пришлось немного опозориться – Айзава-кун посмотрел на него, как на идиота, и, в сущности, был прав. – Мне очень жаль... Говорю же – башню срывало, пока не мог тебе признаться. Думал о всяких глупостях... Прости... – Да, кстати, об этом, – Шота тяжело вздохнул и тут же мысленно абстрагировался от того бреда, который Яги ему сказал. Он его, конечно, тоже ревновал пару раз, к совершенно незнакомым людям, но не стал же никого из них на баттл вызывать – только молча прожигал взглядом, всего лишь. – Ты так уверенно поцеловал меня, – сказал он Яги прямо в лоб, глядя в ясные голубые глаза напротив. – У тебя не было никаких сомнений? – А они должны быть? – Тошинори лукаво усмехнулся в ответ. Опираясь о стену руками, склонился к нему и жарко прошептал на ухо: – Хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? Айзава-кун, мне хватило одного твоего взгляда, чтобы всё понять, – что ты испытываешь те же чувства по отношению ко мне. Прости, но это было слишком очевидно, поэтому у меня и не было никаких сомнений, когда я решил поцеловать тебя. Я знал, что ты ответишь мне тем же, что не оттолкнёшь. Не спрашивай, как. Я просто это знал. – Так ты не только в спорте гений, но ещё и в дедукции? – слегка язвительно парировал Шота, но тут же замолчал, стоило только Яги наклониться ещё ниже, едва не касаясь его губ своими. Они оба пытались выглядеть увереннее друг перед другом: Айзава сложил руки на груди, вжимаясь в стену, и мрачно смотрел на него исподлобья, пусть и с пунцовыми щеками, а Тошинори старался больше не тормозить. Он хотел поцеловать Шоту ещё раз, но тот закрыл ему рот рукой, когда между ними оставались жалкие сантиметры. Спокойно произнёс: – Хватит. Здесь не самое удачное место для признаний и прочего. – Но я хочу поцеловать тебя ещё раз, – Тошинори сделал вид, что не заметил его сопротивления. Притянул Айзаву к себе за талию и впился в его губы с ещё большей страстью, чем до этого. Целовал его до тех пор, пока они оба не стали нуждаться в кислороде, тесно прижимаясь друг к другу. Яги мысленно праздновал победу, когда Шота и сам начал неуверенно отвечать ему, и улыбнулся сквозь поцелуй. Он знал, что так будет. Даже если в чём-то был не до конца уверен, Тошинори чувствовал, что, если поцелует его, то получит взаимность. Но Яги даже от самого себя не ожидал, что оторваться от Айзавы будет так сложно. Неосознанно, он всё сильнее напирал на него, но также старался больше не терять контроль и быть нежным. – Тошинори Яги, ты странный, – с трудом переводя дыхание после поцелуя, прошептал Шота. Он обнял его за плечи, вцепившись пальцами в белую рубашку, чтобы, ненароком, не потерять сознание от переизбытка чувств. – Но мне это нравится. – Тебе понравится разгадывать меня так же, как и мне тебя, Айзава-кун, – Тошинори с улыбкой приподнял его лицо за подбородок и с нежностью припал к губам, не в силах противиться бешеному влечению к этому очаровательному и, на удивление, застенчивому парню – на его пунцовое личико Яги мог смотреть вечно. Он был счастлив видеть, как в некогда пустых, тёмных глазах появился блеск интереса и, совсем немного – страсти. В этом они с Айзавой были абсолютно взаимны. Они не считали, сколько прошло времени, и даже перестали бояться того, что кто-то мог их увидеть. Были только они и ничего больше. Школьные сумки, брошенные на землю. Шорох одежды, когда они обнимали друг друга слишком сильно, нетерпеливо, с жадностью. Стёртые преграды, которые они вместе снесли в тот день ко всем чертям, наконец, получив возможность касаться друг друга. И беспорядочные поцелуи, посредством которых Тошинори и Айзава без слов говорили друг другу: «Ты только мой». «Раньше всё было намного проще, да, Айзава-кун? – думал Тошинори в настоящем, с грустной улыбкой вспоминая их общее прошлое. – Если бы я не уехал в Америку, сейчас всё было бы иначе, но ты лучше всех знаешь, что я никогда не искал лёгких путей. Учитель предупреждала меня, что всё так и будет, а я тогда даже не представлял себе, какая жизнь у нас с тобой начнётся, когда мы снова будем порознь». Тошинори задумчиво окинул взглядом своё отражение в стекле: красивый белый костюм, голубой галстук, прекрасно подходящий под его глаза, и пышный букет красных роз на коленях – тот самый подарок, который он попросил купить менеджера накануне. Именно в таком до неприличия романтичном виде он собирался встретиться с Айзавой спустя пять лет разлуки, пусть и был уверен, что Шота обратит внимание на его внешний вид в самую последнюю очередь – для него это никогда не было чем-то первостепенным. А с такими невесёлыми мыслями Яги и вовсе грозился всё испортить, потому что факт оставался фактом – их отношения начали разваливаться после того, как он уехал. Первые два года всё ещё было терпимо – они даже планировали встретиться, и не раз. А потом для Тошинори началась звёздная жизнь: постоянные съёмки, переезды, рутина, катастрофическая нехватка свободного времени и, как итог, расстояние между ним и Айзавой стало ещё больше. Настолько, что это превратилось в проблему, а как только появился шанс что-то исправить, Тошинори сразу же решил им воспользоваться, чтобы не потерять любимого человека. Он слабо обрадовался тому, что по пути их автомобиль угодил в ещё одну пробку. Всё так, как и сказал Ночноглаз – теперь-то Шота точно никуда от него не денется, так что больше не стоило волноваться; можно было и потерпеть. Тем более, что Тошинори даже не представлял себе, какой именно будет их встреча. Возможно, он просто оттягивал неизбежное, но, пока они стояли в пробке, небольшая временная отсрочка помогла ему немного расслабиться и привести мысли в порядок. Закрывая глаза, он вновь и вновь представлял себя в Японии, в окружении самых близких людей: учителя и её маленького сына Котаро, который всегда называл его и свою маму супергероями, грозного Гран Торино и его жёсткие, но очень эффективные тренировки, и, конечно, того, кто обещал всегда ждать его, несмотря ни на что. Того, кто однажды согласился отпустить его в Америку со слезами на глазах. В глубине души Тошинори не хотелось, чтобы тот Айзава, которого он когда-то знал, безвозвратно исчез из его жизни.