Welcome to Hollywood!

* * *

– Я вычислю его местоположение по IP! – всё продолжал ругаться Ночноглаз в настоящем, пока Всемогущий временно выпал из реальности, погрузившись в своё прошлое. – Ему не избежать ответственности за свой поступок! – Это Айзава, – спокойно произнёс Тошинори, не раскрывая глаз. Он до хруста сжал руки в кулаки и сказал твёрдым голосом: – Мы должны ехать быстрее – прошло уже десять минут. – Вас понял, – водитель сразу же исполнил приказ и надавил на педаль газа, ускоряясь. Он немного удивился, что Всемогущий смог безошибочно определить, сколько прошло времени. Как будто считал каждую секунду. – Всемогущий, вы... – изумлённо начал говорить Мираи. А всё дело было в том, что Тошинори продолжал сидеть с закрытыми глазами и сделал безумно серьёзное лицо. Как его преданный фанат, Сасаки знал, что это могло значить. – Вы пытаетесь сосредоточиться? – Мне это не помешает, – монотонно ответил Яги, мысленно концентрируясь на своей цели. До встречи, которую он ждал целых пять лет, осталось лишь десять минут. Больше не было времени на нервы или сомнения – дальше он должен был только действовать, без промедления. Осталось девять минут. – Ещё быстрее, – в этот раз в его некогда добродушном голосе прозвучала сталь. Тошинори понял по одному сообщению, которое ему отправил Айзава, что тот был уже на взводе, и не собирался больше заставлять его ждать. Он однажды уже допустил такую ошибку – тянул до последнего, пока жестокая правда не полоснула любящее сердце ножом. Сейчас Яги понимал несдержанность Шоты, потому что и сам испытывал похожие чувства – терпеть уже не было сил. Восьмое ноября они провели так, как он и обещал – в кругу самых близких друзей Шоты. Даже красавица Немури ненадолго согласилась побыть в их суровой мужской компании, а потом ушла гулять с девушками по магазинам, напоследок пожелав имениннику приятного вечера и, почему-то, ночи. Ещё и весело подмигнула Тошинори в этот момент, как будто последнее обращение было именно к нему, чем до жути смутила звезду школы. Благо, никто не обратил на это такого уж большого внимания – Хизаши и Оборо хорошо знали эту чертовку, так что это они были теми, кто успокаивал его по дороге, приговаривая, что их подружайка была той ещё развратницей. А Яги уже начал было переживать, что она знала куда больше остальных. На прогулке он частенько слышал: «Стёрка!» из уст Хизаши, когда тот обращался к молчаливому имениннику, и полюбопытствовал: – Ямада-кун, а почему «Стёрка»? – Оу, это очень лёгкий вопрос, Тошинори! – активно жестикулируя руками, Хизаши показал указательными пальцами на невозмутимого Айзаву и объяснил, как всегда, очень громко: – Посмотри на его глаза, man! Да он же может стереть человека с лица земли одним своим взглядом, наш хмурый Шо-чан! – Аха-ха, так вот, почему, – ласково улыбаясь, Тошинори посмотрел имениннику в глаза и не увидел в них даже капли тех отталкивающих эмоций, о которых говорил Ямада. – Ну, когда он злится, я с тобой согласен – у него довольно пугающий взгляд. «Прости, Айзава-кун, я должен был как-то поддержать беседу», – он украдкой сложил руки в молитвенном жесте, так, чтобы Хизаши и Оборо не видели, заметив, что Айзаве очень не понравились его слова. По-настоящему злым Тошинори видел его лишь однажды – в тот день, когда дрался с Оборо, и тогда это действительно выглядело пугающе. Но ему повезло намного больше, чем этим двоим, потому что гораздо чаще он видел Шоту счастливым и добрым – то есть милашкой, которого Айзава тщательно скрывал в глубине своей души. – Кстати говоря, Тошинори, – вдруг оживился шагающий рядом с ним Оборо. – Ты говорил, что покажешь свой подарок позже. И где он? – Да, точно! – громко поддакнул Хизаши. – Мы все уже всё подарили, один только ты остался! – Извините, ребята, но мой подарок увидит только именинник, – миленько улыбаясь, Яги мгновенно обезоружил их, готовых завалить его вопросами. В итоге, Хизаши и Оборо залипали на его улыбочку, попав под влияние ауры света и тепла, против которой не устоял бы никто. Даже Айзава позволил себе улыбнуться, когда он так ловко заткнул его шумных друзей. Всю оставшуюся дорогу они провели в размышлениях о том, что же такого мог подарить Яги, и за этим было очень весело наблюдать – за тем, как Тошинори, не без азарта, опровергал все их догадки. – У тебя очень хорошие друзья, Айзава-кун, – с улыбкой сказал он, взглянув на тихого и не принимающего никакого участия в разговоре, именинника. – Тебе повезло с ними. – Да, они хоть и шумные, но я к ним уже привык, – Шота тоже позволил себе едва заметную улыбку и спокойно прикрыл глаза. Он даже не догадывался, что Оборо и Хизаши прекрасно его слышали – подошли чуть поближе, навострив уши, когда Айзава заговорил про них, а потом, обменявшись хитрыми улыбочками, тихо встали у него за спиной. Тошинори видел это и догадался, что они собирались сделать, но не стал предупреждать Айзаву. – В конце концов, они – мои лучшие друзья. Я рад, что ты быстро нашёл с ними общий язык. «Другого я от тебя и не ожидал», – хотелось бы дополнить ему, но он не стал говорить это вслух. Опустив взгляд на руку Тошинори, Шота хотел коснуться её, пока никто не видел, и уже было протянул свою, как вдруг на него сзади навалились Ширакумо и Хизаши и радостно закричали в один голос: – Мы тоже тебя любим, Шо-чан! – Мои уши, – зажмурившись, словно от боли, сварливо проворчал Айзава. Но он ничего не мог поделать, когда они оба обняли его за плечи. Только смотрел на улыбающегося Яги взглядом, так и говорящим: «Спаси меня от них, они же меня раздавят». Но Тошинори не вмешивался, пока Оборо и Хизаши не затискали его, как мягкую игрушку, всё время приговаривая, что всегда знали, что он любил их. Шота понял, что переборщил с откровенностью, хотя это именно Яги начал такой разговор... Он запоздало осознал, что выпускник сделал это специально, чтобы Оборо и Ямада знали, как он, Шота, на самом деле к ним относился. Тошинори поступил так, чтобы он раскрыл свои чувства – об этом лучше всего говорила его тёплая улыбка. Они гуляли до позднего вечера, пока не пришло время расходиться по домам. Оборо и Хизаши так и не узнали, что Тошинори решил подарить их другу, но взяли с Айзавы обещание, что он им потом обязательно обо всём расскажет. Точнее, они просто не оставили ему выбора – протараторили это в один голос, уходя домой, весело помахали руками, а потом быстренько смылись, пока Айзава не понял, что они его провели. Шота только вздохнул, провожая их спины снисходительным взглядом. Проследил за тем, чтобы они нормально перешли через дорогу, а после этого их и след простыл. – Вот теперь пришло время и для моего подарка, – посмотрев время на красном телефоне, уверенно сказал Яги, глядя на него с загадочной улыбкой. Шота невольно насторожился, когда он встал у него за спиной, а потом... аккуратно завязал глаза неизвестно откуда взявшейся лентой. Вкрадчиво зашептал на ухо, коснувшись его плеч: – Готов? Извини, пока что я не могу позволить тебе подсматривать – тогда не получится сюрприз. – Я не очень люблю сюрпризы, – тихо произнёс Шота, невольно смутившись от такой интимной близости. Затем Тошинори бережно взял его за руку и повёл за собой, вот только Айзава не знал, куда именно. И почему-то ему было совсем не страшно, даже если он временно потерял способность видеть. Тошинори всегда был рядом – крепко держал за руку, обнимал за талию, шептал, что всё было хорошо, и Айзава верил ему, доверял, как себе. Со временем ему и самому стало любопытно: что же Яги такого задумал? Им пришлось ехать на такси, а после этого, выйдя из машины, Шота отчётливо ощутил запах... моря. Он сначала даже не поверил своим собственным ощущениям, когда его ноги коснулись песка. А потом увидел всё своими глазами, когда Тошинори снял повязку, и невольно обомлел – они оказались на побережье, где не было ни души. Но не только это удивило его – на песке стояла самая настоящая палатка, которую обычно брали собой в походы. И когда же Тошинори успел установить её, если он всё время был рядом с ним?.. Пока они ехали, вечер сменился ночью – светло было лишь благодаря луне. – Это и есть твой сюрприз? – тихо спросил Айзава, неуверенно обернувшись к нему. Он был в шоке, даже в растерянности. Сколько же дней Яги готовился, чтобы устроить нечто подобное? И как он смог совмещать подготовку к его дню рождения и тренировки? Этот парень точно был сумасшедшим. – Мой подарок внутри, – довольно улыбаясь, Тошинори указал рукой в сторону палатки, намекая на то, что Айзаве придётся туда зайти. – Не бойся, палатка только с виду кажется маленькой. На самом деле, она очень просторная – трёхместная. И, конечно, она не упадёт тебе на голову, если ты захочешь её открыть, – добавил он со смешком, наблюдая за его шокированной реакцией. – А почему ты вдруг решил устроить отдых на природе? – следуя его совету, Шота подошёл к палатке, опустился на колени и потянул молнию вверх, открывая вход в, как ему казалось, неустойчивое сооружение. С опаской заглянул внутрь, побаиваясь новых, шокирующих сюрпризов, но, благо, увидел там только рюкзак Яги, светящийся фонарик и два спальных мешка. Стоп. Что? Один из них был их с Тошинори любимого цвета – жёлтого. И это была любовь с первого взгляда – Айзава смотрел на спальный мешок и не мог оторвать от него глаз. Ему казалось, что, если залезть в него, то станет очень тепло и хорошо. Хоть вечером было не особо холодно, но всё же уже не лето – пока они ехали сюда, Шота начал понемногу замерзать. Одеяла рядом не было. Конечно, Тошинори мог бы дать ему свой бомбер, в котором он бы точно утонул, но это всё равно было не то. А вот спальный мешок... Айзава подумал, что логичнее всего было бы согреться именно в нём. – Я хорошо подумал над твоими словами, – начал объяснять Тошинори, не переставая довольно улыбаться – сюрприз удался! Как он и думал, Айзава-кун не спускал глаз с вещи, которая могла бы гарантировать ему тепло. – Касательно того, что ты хотел бы спать, где угодно, лишь бы было тепло и комфортно. Но кровать с собой везде таскать не сможешь, да и одеяло тоже. И я подумал: «А почему бы не подарить ему спальный мешок?». Комфорта в нём, конечно, будет мало, зато, когда захочешь спать, ты всегда сможешь залезть в него и согреться. По-моему, очень универсальная вещь, поэтому я и решил рискнуть, чтобы проверить – понравится тебе такая идея или нет. И, судя по твоей реакции, – он коварно взглянул на изумлённого Шоту, – я попал в десятку. – Но ты же знаешь, что я... не люблю... подарки... – тихо запротестовал Айзава, очень слабо отнекиваясь. Говорил он одно, а руки его тянулись к желанному теплу, к мягкому спальному мешку. Он разрывался между принципами и тайными желаниями. А Тошинори взял на себя роль искусителя – бесшумно подошёл к нему со спины, заправил прядь тёмных волос за ухо и жарко прошептал: – Он твой. Делай с ним всё, что захочешь. Эти слова послужили своеобразным сигналом для Айзавы – он в тот же миг отбросил все свои принципы касательно праздников, зашёл в палатку и схватил жёлтый спальный мешок. С осторожностью оттянул молнию вниз и засунул руку внутрь, чтобы убедиться, насколько он был тёплым, а потом и сам забрался туда. После этого стало так тепло и хорошо. Он блаженно закрыл глаза и ненадолго погрузился в состояние лёгкого транса, наслаждаясь новыми ощущениями. Услышал, как Тошинори сел рядом, и почему-то даже не сомневался, что в этот момент у него было очень довольное выражение лица. Он победил – от такого подарка именинник уж точно не откажется! А Шоте оставалось только гадать, когда же он так проболтался, подав ему идею?.. Возможно, в тот день, когда они говорили про одеяла? Да, точно. У него ещё тогда было такое хитрое выражение лица, что не оставалось никаких сомнений – именно в тот момент он и смекнул, что к чему. Хотя для него это и был риск – всё-таки очень нестандартный подарок. Но он рискнул, и не ошибся. Он полностью оправдал своё звание гения, ведь только по-настоящему умный человек был способен на импровизацию в самый последний момент. «Безрассудство и рациональность в одном флаконе. Откуда же ты такой идеальный мне на голову свалился?» – с каждой минутой, проведённой в тёплом спальном мешке, Шота всё больше и больше понимал, насколько же сильно Тошинори любил его. Он за короткий промежуток времени смог разгадать и его, и даже Оборо с Хизаши, хотя общался с ними гораздо меньше. Яги был таким внимательным и обходительным, заботливым и ласковым, что это просто не укладывалось у Айзавы в голове. За что ему такое счастье? Их отношения были похожи на сказку, но... Разве это возможно, чтобы всё было так хорошо? Ему всё ещё не давали покоя многие детали, и пришло время расспросить о них самого Яги. – Тошинори, мне нужно сказать тебе кое-что важное, – расстегнув молнию, Айзава вылез из тёплого спального мешка и сел рядом с ним. Как Яги и говорил, места в палатке было предостаточно. Но он всё равно прижался к нему поближе. – Насчёт-... – Тебе понравился сюрприз? – Тошинори мягко перебил его, с нежностью погладил по щеке. Его глаза цвета бескрайнего неба излучали любовь. – Да, очень, – шёпотом произнёс Шота. Он закрыл глаза и положил свою руку поверх его. От прикосновений Яги по его телу разливалось тепло, которого не смог бы дать никакой спальный мешок. Айзава мог бы сказать «Я люблю тебя», но он был уверен, что Тошинори знал это даже без его уточнений. И всё же, даже несмотря на взаимную любовь, между ними всё ещё стояла какая-то невидимая преграда. Айзава хотел узнать, что именно это было. – Но сейчас не об этом. В последнее время мне снится странный сон – в нём ты убегаешь от меня всё дальше и дальше. Если всё ещё есть что-то, чего ты не можешь мне рассказать, пожалуйста, сделай это сейчас. – Сегодня я никуда от тебя не убегу, – прошептав это, Тошинори с нежностью обхватил его лицо обеими руками и, наклонившись вперёд, соединил их губы в поцелуе. Все вопросы и прочие слова утонули именно в нём. Целуя податливые губы Айзавы, он продолжил шептать: – Мы здесь на всю ночь. Только ты и я. Шота распахнул глаза от удивления, не веря своим собственным ушам. А потом просто отключил голову, убрал из неё все лишние мысли. К чёрту всё это. Он обнял Тошинори за плечи и прильнул к нему всем телом, отвечая на его поцелуй с жаром и страстью, которым уже давно хотел дать выход. И в этот раз всё было совсем по-другому: если раньше он ощущал силу в руках Яги, как будто тот управлял всеми его действиями и мог остановить его в любой момент, то сейчас Тошинори давал ему полную свободу воли, лаская спину и плечи горячими ладонями. Притянул его к себе ещё ближе, позволяя оседлать бёдра, а сам покорно лёг на землю, ни на секунду не оставляя его губы. Не было никаких ограничений – Айзава чувствовал это по его движениям; по тому, как он обнимал его – уже совсем откровенно, не выдерживая между ними крошечное расстояние, как было до этого. Неужели та преграда, о которой Шота думал, рухнет сегодня? Он всё не мог поверить в это. – Тошинори... – с непривычным для себя стеснением, прошептал Айзава, обдавая его губы горячим дыханием и забираясь руками под футболку. Он касался его тела уже много раз. Они с Яги спали вместе в одной кровати. Но это всё – ничто по сравнению с тем, как близко они были сейчас. Тошинори приподнялся на локтях, избавился от бомбера, а затем рывком снял с себя футболку, сидя перед ним потом обнажённый по пояс. На его лице блуждала счастливая улыбка. Он взял его за руку и положил её на свою грудь, разрешая Шоте ласкать себя не так, как обычно – по-другому, более интимно. – Всё хорошо, – зашептал Яги, глядя ему прямо в глаза, и, видя его нерешительность, с нежностью поцеловал тыльную сторону ладони. – Продолжай. Не останавливайся. Айзава шумно сглотнул, всё ещё не веря, что мог касаться его тела без ограничений; что Тошинори не остановит его в самый последний момент. Но уже совсем скоро свыкся с такой волшебной реальностью. Набрался в себе смелости и, мягко толкнув его в грудь, заставил принять горизонтальное положение. Неожиданно для себя вздрогнул, ощутив его сильные руки под кофтой, как они ласкали поясницу. В этот раз Тошинори был настойчивее – не ограничился одними поглаживаниями, а сразу снял с него верх, отбросив одежду в неизвестном направлении. Едва не лишил его способности дышать, когда начал грубо мять ягодицы, целуя его снова и снова, проглатывая стоны. Это всё отличалось от того, что они делали раньше, и Шота, невольно, запаниковал. Но у него больше не было возможности вырваться из крепких объятий Яги – это и пугало, и будоражило одновременно. – Тебе страшно? – проницательно отметил Тошинори, чувствуя его дрожь, припав губами к шее. – Мне тоже. Я не показываю этого, но мне тоже страшно. Мы оба должны расслабиться – только тогда всё получится. Он осыпал его шею поцелуями и ласково гладил по обнажённой спине, пытаясь успокоить, но всё это вызывало лишь обратный эффект – Айзава ещё больше занервничал, чувствуя жар внизу живота. Закусил губу, стесняясь своих собственных ощущений, а затем неожиданно грубо толкнул его рукой в грудь, заставляя лечь на землю. Низко опустил голову, не показывая Тошинори глаза и пунцовое лицо, но держал его крепко, не позволяя встать. Дрожащей рукой потянулся к ремню на его джинсах, расстегнул ширинку. Когда Яги понял, что именно собирался сделать и хотел воспротивиться, Шота грубо заткнул его поцелуем, навалившись всем телом сверху. Тошинори простонал ему в губы, когда он скользнул рукой в джинсы и коснулся его плоти, и едва заметно помотал головой, призывая Айзаву не делать того, что он задумал. А Шоте понравилось видеть его беспомощным, неспособным остановить его. Ему понравилось управлять им, доводить такого сильного парня чуть ли не до исступления. Пусть теперь навсегда забудет о самообладании рядом с ним. – Нет, Шота! – подавляя стон, Тошинори вцепился одной рукой в спальный мешок, лежащий под ним, и сжал ткань до такой степени, что чуть было не порвал его. А другой остановил склонившегося над ним Айзаву. Руки Шоты всё ещё были у него в джинсах, и каждое его прикосновение сводило Тошинори с ума. – Ты не должен этого делать... Мы можем попробовать в другой раз... Айзава больше не слушал его. Он приспустил с него джинсы и боксёры, убрал волосы и, взяв его член в руку, склонился над влажной головкой, слизывая с неё выступившую смазку. Почувствовал, как Тошинори изумлённо замер после этого; даже прикрыл рот рукой, сдерживая стон, и крепко зажмурился. Его дыхание участилось, стало шумным и тяжёлым. Он повторно вздрогнул всем телом, чувствуя мягкие и тёплые губы Шоты на своей плоти, и до крови закусил нижнюю губу. Тяжело дыша, с трудом поднял голову, и в тот же момент обомлел от того, что увидел – как Айзава-кун, приловчившись, без всякого стеснения вобрал его член в рот и начал посасывать, как леденец. От одного только вида того, как он это делал, Тошинори готов был потерять сознание. Погладил его по волосам дрожащей рукой и слегка сжал их, едва не задыхаясь от возбуждения, согнул ноги в коленях. Не удержался от протяжного стона, когда Шота вобрал его эрегированный член до середины, и откинул голову назад, блаженно прикрыв глаза. Ему было хорошо, как никогда. В горле пересохло, а дыхание и вовсе спёрло, но это было кайфовое чувство: как будто он разом скинул с себя все оковы приличий, которые ранее сковывали его, и теперь мог просто наслаждаться страстью, полностью отдастся ей. Пошлые, хлюпающие звуки в звенящей тишине, шумное дыхание, одно на двоих, и запах моря – всё это слилось в одну нереальную картину, которую он не мог представить себе даже в самых откровенных фантазиях. Полный отвал башки и туман в голове – такого он ещё никогда не испытывал. Забыть на время про то, что правильно, а что – нет, и просто наслаждаться – Яги понял, что должен был сделать так с самого начала. Айзава-кун помог ему понять это. Хотя раньше ему казалось, что из них двоих он больше боялся откровенной близости. Да чёрта-с два – стоило ему только дорваться до его тела, как он начал творить с ним сумасшедшие вещи, напрочь забыв о самоконтроле и стыде. Но Тошинори солгал бы самому себе, если бы сказал, что ему это не понравилось. Расслабившись, он ласково гладил Шоту по открытым плечам, зарывался пальцами в его пышные волосы, несильно сжимая их на затылке, направляя его, чтобы он смог доставить ему больше удовольствия. Его член уже прилично затвердел и свободно помещался у Айзавы во рту. Тошинори был близок к тому, чтобы кончить, но Шоту это совсем не волновало – он держал его член в руке, интенсивно посасывая его по всей длинне и слегка сжимая. А потом и сам почувствовал, что Яги был на пределе, и в тот же момент мог бы отстраниться. Но не сделал этого. Кончив, Тошинори шокированно и смущённо наблюдал за тем, как с его щёк и губ стекала белесая жидкость. Шота очень медленно вытащил его член изо рта, проглотив почти всю сперму, даже ни разу поморщившись. Скорее ему стало любопытно – он с задумчивым видом облизнул губы, прямо как кот, объевшийся сметаны. – Ты... как?.. – обеспокоенно спросил Яги, когда он вдруг замолчал. – Она почти не имеет никакого вкуса, – Айзава взглянул на него с возмутительной невозмутимостью. Как будто он только что не отсасывал ему, а просто йогурт ел. Что, в принципе, было очень похоже... Покраснев, как спелый помидор, Тошинори резко помотал головой, отгоняя всякие непристойные мысли. Иначе он никогда больше не сможет спокойно смотреть на то, как Айзава-кун ест! У него чуть волосы на голове не зашевелились, когда Шота снова склонился над его плотью и, встретившись с ним взглядом, невинно сказал: – Я могу сделать так ещё раз, если хочешь. Мне понравилось доставлять тебе удовольствие. – Нет-нет, хватит! Просто иди сюда! – честность Айзавы смущала Яги даже больше, чем сама ситуация, – он зарделся пуще прежнего и притянул к себе хитро улыбающегося Шоту, который сразу же оседлал его бёдра и обвил руками шею. Ни о каком стеснении больше не шло и речи – они стёрли все преграды, что стояли между ними, самозабвенно целуясь, едва не кусая губы друг друга от нетерпения. Шота помог Тошинори справиться с молнией на своих штанах, и собирался было снять их полностью, как вдруг Яги рывком уложил его на лопатки и стянул их самостоятельно. Они проглатывали стоны друг друга, сгорая от желания, и с остервенением избавлялись от оставшейся одежды. Шота вздрогнул от непривычки, ощутив в себе его палец, но из-за волны возбуждения, накатившей на них обоих, почти не обратил на это внимания. Он с жадностью целовал и обнимал Тошинори, не отпуская его от себя ни на миг, несмотря на необычные ощущения, всё теснее прижимаясь к его голому торсу и крепкой, мускулистой груди. Протяжно застонал, когда Яги начал растягивать его двумя пальцами одновременно – сначала он был нежен и осторожен, но со временем его движения стали более интенсивными и резкими. Это длилось несколько минут, после чего он вытащил влажные пальцы и широко развёл его ноги в стороны. Заметил в глазах Шоты лёгкий испуг, и, склонившись над ним, ласково шепнул: «Не бойся. Ничего со мной не бойся», закрепил свои слова нежным поцелуем в губы. Выключив фонарь, они едва видели друг друга в полумраке, больше ориентируясь на ощущения и чувства. В тишине сначала послышался шелест, как от фантика конфеты, а затем был звук, напоминающий натягивание резины. Айзава знал, что это означало. Он думал, что морально был готов к этому ещё очень давно, но на деле всё оказалось совсем не так – на мгновение его тело сковал страх. Шота вновь почувствовал губы Тошинори на своих, а после – резкий толчок. Испуганно замер всем телом – боль была такой острой, словно его пытались пронзить ножом. Из глаз против воли брызнули слёзы, которые Яги тут же слизал языком, а в горле застрял крик – Айзава не стал сдерживать его, зайдясь громким стоном. Первые несколько минут ему было очень больно – настолько, что он чуть было не оглох от своих же вскриков. Но, чем чаще Тошинори производил фрикции, вторгаясь в его тело, тем больше он чувствовал, как боль сменялась на странное наслаждение. Подстроившись под его темп, уже совсем скоро Айзава начал тихо постанывать от удовольствия, сам не до конца понимая, почему делал это – в его голове был лишь сладкий дурман страсти, напрочь отключивший здравый рассудок. Тошинори тоже почувствовал, что он расслабился. Усмехнувшись, припал к его губам, проглатывая сладкие стоны, интенсивно толкаясь бёдрами, с каждым разом всё глубже вколачивая в него свой твёрдый, как камень, член. Они оба стали намного смелее, привыкнув друг к другу, и с головой отдались страсти прямо там, в одиноко стоящей на берегу моря палатке. «Безумие!» – сказал бы кто-то. «Вполне оправданный риск», – ответили бы они в унисон. И так продолжалось всю ночь – они то сгорали от страсти, то переводили дыхание после неё, а затем снова тянулись друг к другу. Высвободили все свои пылкие чувства, отдаваясь без остатка, и даже не заметили, как наступило утро. Отдышавшись после секса, Тошинори потом ещё шутил, что, если бы их вдруг кто-то обнаружил, то у него бы уши в трубочку свернулись от их стонов. Но это он тоже предвидел, потому и установил палатку далеко от пляжа, где чаще всего можно было встретить людей. Рассказал полусонному, но чертовски довольному и счастливому Айзаве, что случайно нашёл это место во время пробежки, и с тех самых пор оно стало для него любимым. Им даже не пришлось разводить костёр, чтобы согреться. Наоборот – в палатке было так жарко после их игрищ, что они потом выползли на улицу подышать свежим морским воздухом. Айзава чуть было не падал от усталости, опираясь на плечо Тошинори, но выглядел парадоксально довольным – на него накатила приятная истома. Они с Яги сели прямо на песок и слушали тихий шум прибоя, безумно уставшие, но до неприличия счастливые. На Шоте был его синий бомбер, в который он укутался, как в одеяло. Сладко зевая, Айзава положил голову на плечо Тошинори и обнял его за руку, начиная понемногу засыпать – шум моря убаюкивал его лучше любой колыбельной. – Хочешь как-нибудь сходить со мной на тренировку? – Яги сказал это так тихо, словно обращался не к нему, а к самому себе. Он не рассчитывал на то, что Айзава его услышит, но и не расстроился, когда это случилось. Слабо усмехнулся, отвечая на его вопрошающий взгляд ласковым поцелуем в щёку, и продолжил: – Познакомишься с моими учителями. Уверен, они не будут против. – Почему ты предлагаешь это только сейчас? – удивлённо спросил Шота, взглянув ему в глаза. – Меня тоже беспокоит твой сон, – сказал Тошинори серьёзным тоном, не разрывая с ним зрительного контакта. Он редко говорил с ним в таком строгом тоне – почти никогда, поэтому Айзава растерялся, совершенно ничего не понимая. Почему Яги вдруг так переменился в лице? – Я думаю, тебе снятся эти кошмары, потому что ты плохо проинформирован о моей жизни. Знакомство с моими учителями поможет тебе понять меня ещё лучше, и, возможно, ты найдёшь ответы на вопросы, которые давно хотел получить. – Звучит устрашающе, – на его удивление, Айзава перевёл всё в шутку, улыбнувшись в ответ. Поднялся с песка и, потянув его за руку, повёл обратно, в палатку, приговаривая: – Все серьёзные разговоры отложим на потом, а сейчас пошли спать! Мне уже всё равно, даже если нас кто-то и найдёт. Я так устал, что сейчас усну трупом. – А ты не боишься, что, когда мы снова окажемся там вдвоём, то будем заниматься чем угодно, но только не сном? – посмеиваясь, Тошинори вернулся вместе с ним в палатку и застегнул вход. Нисколько не удивился, что Айзава сразу же демонстративно залез в свой спальный мешок, одним взглядом так и говоря: «С чего ты взял, что мы будем спать вместе?», а потом и вовсе отвернулся от него, засыпая. Но он не возмущался, когда Яги лёг рядом с ним, не прячась в свой спальный мешок, и обнял его. Айзава хотел сказать, чтобы он позаботился о себе и не спал на холодной земле, пусть даже и в палатке, но промолчал. Из головы у него всё не выходили слова Яги. Он потому и перевёл разговор в шутку, – чтобы побыстрее замять эту тему, и был уверен, что Тошинори понял это, потому и подыграл ему. Между ними повисло тягостное молчание, а потом они оба провалились в спасительный сон. – Семь минут, Всемогущий, – мельком взглянув на время в настоящем, тихо произнёс Айзава. Сделанный им чёрный чай стоял нетронутым и уже давно остыл, пока он вспоминал своё прошлое. В их с Тошинори отношениях было много переломных моментов, но понимал он это только сейчас. Если бы ему пять лет назад сказали, что парень, в которого он по уши влюбился, на самом деле всё время скрывал от него правду, он бы не поверил. Всё стало ясно только тогда, когда Яги познакомил его со своими учителями – по какой причине он так усердно впахивал на тренировках, не жалея ни сил, ни времени, ни здоровья. Его мечта, которая когда-то казалась Шоте такой несбыточной и глупой, осуществилась – он стал супергероем по имени All might – известным голливудским актёром. Тошинори сделал то, от чего в своё время отказалась его наставница, Шимура Нана, и добился таких результатов, каких от него не ожидал даже Гран Торино. «Plus ultra!» – мотивационный девиз, который Яги однажды придумал, полностью оправдал своё название: он превзошёл самого себя, вышел за пределы возможного. Вот только цена всего этого была слишком высока – пять лет разлуки с любимым человеком. Во всяком случае, Айзаве хотелось верить, что Тошинори до сих пор любил его так же сильно, как это было пять лет назад, несмотря на все их ссоры. Два года они жили надеждой о том, что скоро встретятся, веселились и дурачились по видеосвязи, делились друг с другом тем, как проходили их студенческие будни. А потом он узнал, что Яги подписал контракт с одной известной киностудией на десять лет, и всё рухнуло в одно мгновение – все его мечты и цели. Тошинори говорил ему, что для него это было тяжёлым решением, но эти слова нисколько не смягчили ситуацию. Логично было бы расстаться окончательно, чтобы больше не мучить их обоих, но Айзава не мог и не хотел представлять свою жизнь без него. Тошинори уехал в Лос-Анджелес и с головой погрузился в съёмки, совмещал работу актёра и учёбу в университете. Хотя его звёздный путь начинался не так гладко, как они все того хотели – прибыв в Америку, в Нью-Йорк, он в первый же месяц потерял всё, к чему стремился весь год: мотивацию, цель и планы на будущее. Всё рухнуло, как карточный домик, и после этого он едва нашёл в себе силы, чтобы начать всё заново. В тот период был рассвет эры Всемогущего – человека, способного сделать невозможное возможным. Это было не просто геройское имя – в нём заключалась вся жизнь Тошинори Яги. Но он не знал, что Айзава тоже нашёл в себе силы двигаться вперёд. Он больше не стоял на месте, как в том сне, молча наблюдая за тем, как его любимый человек отдалялся от него. Шота начал действовать, чтобы догнать его. У него не было цели стать вторым Всемогущим. Сам Всемогущий стал его целью, к которой он стремился день за днём. Тем временем к отелю подъехал чёрный Мазерати, с тонированными стёклами. Швейцары сразу же всполошились, предлагая новоприбывшим свою помощь, на что Сасаки Мираи коротко велел, чтобы они немедленно известили гостя из Японии об их прибытии. Его клиент – многоуважаемый Всемогущий – вышел из машины и молча встал рядом с ним, держа в руке пышный букет красных роз. Тошинори не спускал глаз со здания отеля. Высоко вскинув голову, глядя на слепящее солнце, он озвучил свои мысли вслух: – Я здесь, Айзава-кун.