Welcome to Hollywood!

С недавних пор ему начал сниться один и тот же сон: он стоял посреди чёрного пространства совершенно один, не сдвигаясь с места, а потом впереди появлялся ослепляющий глаза свет – в нём он видел спину Тошинори. Тянул к нему руку, ничего не говоря, а тот отдалялся от него всё больше и больше. Яги мчался вперёд, а он стоял на месте, как вкопанный, и ничего не мог сделать. Айзава почти физически чувствовал, как рвалась нить судьбы, что однажды связала их, и от этого в душе было так пусто и больно, что хотелось кричать. Но он молчал. Единственный свет, что мог осветить тот мрак, в котором он жил, исчезал прямо у него на глазах, бежал в неизвестность, а Шота ничего не мог сделать, чтобы остановить его. Он просыпался среди ночи, а потом не мог заснуть до самого утра. Ни крепкий чёрный чай, ни кофе – ему ничего не помогало убрать эту странную тревожность. После того самого вечера, когда он впервые увидел, какую цену Яги приходилось платить за свою силу, сколько боли ему пришлось вынести, сон не шёл, ни в какую. И если бы Тошинори остановился после того случая. Напротив – он начал заниматься ещё усерднее и практически не бывал дома. Без него в квартире было пусто и холодно, хотя долгое время Айзава убеждал себя в обратном. Каждое утро на столе стоял завтрак, но рядом больше не было самого Тошинори – он пропадал в спортзале. Его присутствие ощущалось лишь в один миг – когда он, просыпаясь, целовал его в щёку, с нежностью гладил по волосам. А потом одно и то же – скрип кровати рядом, тёплое синее одеяло вместо его объятий и тихий хлопок двери в звенящей тишине. Айзава больше не вздрагивал от лёгкого сквозняка, гуляющего по квартире. Холод был в самой его душе. Яркие краски комнаты Яги смазались, превратившись в одну большую кляксу. Шота перестал обращать внимание на милые фигурки, что стояли на полках, и постеры супергероев, которыми были завешаны стены. Вечерами он подолгу гулял по пустому коридору, гипнотизируя взглядом телефон в руке, но не звонил, потому что знал, что будет только отвлекать Тошинори. В такие моменты в нём просыпался маленький эгоист, но потом он подавлял в себе такие чувства, успокаивался и продолжал просто ждать Яги. Изо дня в день – на выходных. Из ночи в ночь – в будние дни. Шота даже приходил к нему в спортзал, когда он задерживался там до позднего вечера. Молча садился на лавочку и читал книгу, а потом, не выдерживая, спрашивал: – Ты собираешься идти домой? – Я ещё немного потренируюсь, – каждый раз Тошинори говорил одно и то же, ни на секунду не отрываясь от тренажёров. Айзава мог поклясться себе, что, если бы он увидел его глаза в тот момент, то в них точно были бы железная решительность и безграничное упрямство. – Ладно, как хочешь, – понимая, что спорить с ним было бесполезно, Шота тихо разворачивался и уходил. Он даже не знал, что в такие моменты Яги всегда провожал его взглядом и жалел в мыслях, что ничего не мог исправить. Тошинори понимал, что пропасть между ними росла с каждым днём. Он видел в его глазах обиду и капельку злости, замечал по голосу, что Айзава был недоволен его поведением. Но ничего, кроме этого, больше не было. Они оба продолжали молчать, скрывая свои настоящие чувства. Это длилось до тех пор, пока Шота прямо не сказал ему, что хотел бы вернуться к себе домой. Он проснулся в ужасном настроении, среди ночи, не спал до утра, раздумывая над своим решением, дождался его пробуждения и сказал всё прямо. Тошинори даже не стал скрывать, что расстроился. Но и держать Айзаву подле себя, против его воли, он больше не мог. Он всё понимал, поэтому поддержал его выбор. – Если ты так хочешь, то, конечно. Я не буду против. – Это странно, но я слышу в твоём голосе: «Нет, я не хочу, чтобы ты уходил», – Шота слабо усмехнулся, с грустью взглянув на него. Именно так всё и было – Яги смотрел на него взглядом забитого в угол зверька, на самом деле, полностью не согласный с его решением. Но он держал себя в руках, понимая, что иначе было нельзя. Айзава не обязан был каждый день ждать его после тренировок. Они почти перестали видеться за эти две недели, даже утром. Такое сложно было выдержать: когда любимый человек вроде и рядом с тобой, но при этом вы почти не общаетесь друг с другом. Какой смысл тогда жить вместе? Яги всё понимал, но глубоко внутри души противился тому, чтобы он возвращался к себе домой. – Наверное, я должен извиниться, – неуверенно начал говорить он, с трудом подбирая слова. Тошинори смотрел на то, как Шота одевался на улицу, и у него сердце разрывалось на части. На полу лежала сумка с его вещами. Сложно было поверить, что их прекрасные будни влюблённой парочки закончились так стремительно. Пусть это было не окончательное расставание, но как будто подготовка к нему... Он даже думать об этом не хотел, и зло отмахнулся от таких мыслей. – Тренировки с Гран Торино намного жёстче, чем с наставницей. Мне приходится работать в два раза больше, чем обычно. Если не в три, – дополнил он шёпотом, глядя куда-то в сторону, но только не на Шоту, который, в свою очередь, пристально смотрел на него. – Возможно, я сейчас перегибаю палку... Мне очень жаль, что я расстроил тебя. – Тебе не за что извиняться, – спокойно сказал Айзава, не тая на него никаких обид. Он понимал, что... – Ты идёшь к своей цели, и это здорово, правда. Возможно, твой учитель хотела, чтобы ты добился больших результатов, поэтому попросила о помощи своего друга. Просто мы оба не ожидали, что это всё произойдёт так резко и болезненно, для тебя, – последние слова он произнёс едва слышно, почти шёпотом, с грустью опустив взгляд в пол. Тошинори стоял напротив него и сжимал кулаки в бессильной ярости на самого себя. Но это нужно было сделать. Шота понимал, так же, как и он, что им временно придётся побыть порознь друг от друга, чтобы Яги ни на что не отвлекался. Понимал умом, но не сердцем, которое болезненно ныло в груди, стоило ему только увидеть печаль в любимых голубых глазах. – Мы сможем видеться в школе, – Тошинори нашёл в себе силы улыбнуться, держась за последнюю ниточку, что связывала их – учебное заведение. Потому что понимал, что кроме этого у них больше ничего не оставалось: утром он занимался на тренажёрах, как сумасшедший, а после уроков сразу же бежал на тренировку с Гран Торино и приходил домой только поздно ночью. Домашние задания иногда делал на переменах. Он сам катастрофически уставал от такого жёсткого графика, но Гран Торино говорил ему, что это всё были временные трудности. Сенсей убеждал его, что, когда он привыкнет к подобным нагрузкам, то станет намного легче, но не сразу, конечно же, – недельки две-три точно будет нелегко, а потом всё стабилизируется. Айзава-кун не выдержал уже на второй неделе, и Тошинори прекрасно понимал, почему. – Да, сможем, – сам не понимая, зачем, повторил Шота. Возможно, он хотел убедить в этом и себя, и Яги, – что их отношения нисколько не изменятся, даже несмотря на трудности. Не расстаются же они, в самом деле! Просто сейчас Тошинори тяжело совмещать и тренировки, и свидания, поэтому придётся потерпеть небольшую разлуку – Айзава всё это прекрасно понимал. Но маленький эгоист внутри него хотел сделать жизнь Тошинори хоть немного проще. Он хотел уберечь его от той боли, что была на тренировках, и позволить Яги чуток отдохнуть. Но это было невозможно, потому что Тошинори поставил перед собой очень большую цель, для достижения которой придётся приложить немало усилий. И Айзава меньше всего хотел мешать ему, тормозить его на пути к своей мечте только из-за своего эгоизма. Если для того, чтобы Яги осуществил свою мечту и был счастлив, он должен был пожертвовать своим личным временем с ним, значит, так тому и быть. Конечно, сейчас они оба считали иначе, потому что им было досадно и грустно, но в будущем эта жертва могла принести хорошие результаты. Во всяком случае, Шота очень надеялся, что они всё это сделают не зря. Он почувствовал удушающее отчаяние, когда Тошинори набрался в себе смелости и обнял его. Прижал к себе крепко, не желая отпускать, и это было абсолютно взаимно – Шота гладил его по спине, обнимая в ответ, уткнувшись носом в чёрную футболку. Это было мучительно для них обоих – вот так скоро прекратить счастливые романтические будни. Но необходимо. Айзава убеждал себя в этом, пока они обнимались, и даже тогда, когда им пришлось расстаться. Он был уверен, что Тошинори думал о том же, пусть и с комом в горле. Каждую чёртову секунду они мысленно говорили себе: «Так нужно. Это ненадолго, на первое время. Скоро всё наладится». После того, как за ним захлопнулась дверь, Тошинори остался один в пустой квартире – такой же, какой она была всегда. Айзава лениво плёлся по улице, углубившись в свои мысли, ни на что не обращая внимания, а Яги в это время созвонился с сенсеем, после чего быстро собрался на тренировку. С той самой минуты, когда они с Айзавой вынужденно расстались, он больше не позволил бы себе прохлаждаться – ему следовало как можно скорее привыкнуть к графику, который для него установил Гран Торино, чтобы побыть с любимым человеком. Тем более, на это у него было очень много причин, одна из которых состояла в том, что шёл уже конец октября. Приближалась очень важная дата, и он должен был быть готов встретить её, несмотря ни на что. Рассерженно захлопнув наполовину пустой чемодан, Айзава схватил мобильный телефон и зло сжал его в руке. Всемогущий не явился даже спустя час, после того, как он был в ванной. За это время Шота успел переодеться несколько раз – на кровати лежал поглаженный костюм, который он ещё ни разу не надевал. В итоге, плюнул на всё это и остановил свой выбор на простом домашнем варианте – майке и спортивных штанах розового цвета. Будет он ещё наряжаться для всяких непунктуальных личностей, да как же! Чувствуя, как у него нервно дёргается левый глаз, он быстро написал этой звезде сообщение: «Если ты не притащишь свой зад сюда в течение двадцати минут, я надеру тебе его при встрече». – В конце концов, сколько я ещё должен ждать? – хмуро пробурчал он себе под нос, уверенно нажимая на кнопку «Отправить». А потом решил самостоятельно сделать крепкий чёрный чай, чтобы хоть как-то убить время. «Если Тошинори не изменился, то он поймёт, что я не шучу, – думал он с недовольством, – и действительно поеду искать его сам». В это же самое время автомобиль упомянутой им звезды наконец-то вырвался из ужасной пробки и мчался по магистрали. Яги слушал музыку в наушниках, успокаивая мысли и наслаждаясь видом из окна, как вдруг его телефон завибрировал, извещая о новом сообщении. Он достал его не спеша, ожидая увидеть нечто незначительное – вроде рекламы от оператора. Но каково же было его удивление, когда этой "незначительной" новостью оказалось весьма красноречивое сообщение от его "лучшего друга". Прочитав его до конца, Тошинори тихо прыснул в кулак, с трудом сдерживая клокочущий в груди смех. Бдительные водитель и Сэр Ночноглаз, конечно же, это заметили, и оба недоумевали, что могло поспособствовать такому резкому подъёму настроения их многоуважаемой звезды? Ещё минуту назад они все сидели в гробовой тишине, пребывая каждый в своих мыслях, радуясь тому, что наконец-то двинулись в путь. А тут вдруг это... – Всемогущий, всё в порядке? – обернувшись к нему, Мираи совсем не ожидал, что увидит его улыбающимся от уха до уха. Он даже мельком подумал, что в этой улыбке было что-то... хитрое и загадочное, и немного опешил, раскрыл глаза от удивления. – Всемогущий?.. – Всё в порядке, Сэр Ночноглаз, – Тошинори выглядел крайне довольным и ещё некоторое время смотрел на то, что ему отправили, а потом спрятал телефон в карман. Откинувшись на спинку сиденья, Яги, хитро улыбаясь, с огнём коварства в голубых глазах, сообщил ему: – Просто нас уже заждались. Если мы не приедем через двадцать минут, мне надерут зад, – последние слова он произнёс с особенной интонацией, игриво поиграв бровями. – Чт-..? – менеджер сначала даже не поверил своим ушам. А потом его захлестнуло огромное возмущение: – Кто посмел отправить вам столь вызывающее сообщение?! Неслыханная дерзость! Этот человек совсем не боится отвечать перед полицией, перед законом?! Никто не смеет общаться с вами в таком тоне! Возмутительно! – Этот человек вообще ничего не боится, – радостно улыбаясь, Тошинори с невинным видом развёл руками. В отличие от менеджера, что вмиг стал похож на огнедышащего дракона, пыхтя от злости, Яги был в приподнятом настроении. Он не ожидал, что Айзава отправит ему нечто подобное. Это было очень дерзко, даже для него. «Кроме расставания с близкими людьми», – дополнил он в мыслях, зная наверняка, что именно так всё и было. Айзава-кун был довольно сильным человеком, но одного он перенести не мог – расставания. Это касалось, как их отношений, так и его общения с родителями, которые всегда были далеко. Он потому и полюбил домашнюю еду, ведь раньше никто для него не готовил. Никто не приучил его отмечать праздники, даже свой день рождения. Он не знал ценности подарков, потому никогда и не просил их. Когда Тошинори узнал обо всём этом, пять лет назад, ему стало невероятно стыдно за себя, ведь он тоже обязан был оставить Шоту, сразу после выпуска. С его стороны было эгоистично дарить ему подарки, привязывать его к себе день за днём, чтобы потом просто бросить. Но это он понимал только сейчас, когда уже ничего нельзя было исправить: Айзава-кун не любил подарки и не принимал их, потому что люди уходили из его жизни, оставляя на память о себе лишь вещи, а его – в одиночестве. «Но я всё же попытался разрушить его стереотипы, и нисколько не жалею, что решил сделать это», – усмехнувшись с грустью, он выключил музыку и закрыл глаза, вновь погружаясь в воспоминания своей бурной юности. С тех пор, как Тошинори упорно занялся тренировками с Гран Торино, прошла неделя. Наступил ноябрь. На шеях некоторых учеников, особенно чувствительных к холоду, начали появляться тёплые шарфики. Температура на улице стабильно не опускалась ниже десяти-одиннадцати градусов, но школьники всё равно носили с собой зонты, на случай неожиданного ливня, которые осенью тоже не были редкостью. В здании учебного заведения уже поговаривали о предстоящих экзаменах, ведь близилось окончание второго триместра. Пока Айзава ходил на занятия хмурый, как туча, и усердно делал все домашние задания, его лучшие друзья хныкали, что точно завалят какой-нибудь из тестов. Оборо переживал больше всего, так как у него не было любимых предметов, кроме физкультуры, а Хизаши боялся не сдать английский или японский, или математику. Короче, эти два фрукта несильно отличались друг от друга стремлением поумнеть, поэтому неудивительно было и то, что они начали слёзно умолять Шоту вбить эти знания в их пустые головы. И, конечно, как хороший друг, он не мог их кинуть, потому и согласился. Тем более, у него с недавних пор появилось много свободного времени. – Спасибо, Шота! – едва не плача от счастья, Ширакумо выдавил из себя страдальческую улыбку и поднял вверх большой палец, благодарный другу за поддержку в столь нелёгкое время. – Йоу, наш Шо-чан крут в учёбе! Мы в надёжных руках, бро! – Хизаши звонко дал ему «пять», прямо за спиной нахмурившегося Айзавы, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Да-да, а теперь помолчите, хотя бы немного. Я пытаюсь сосредоточиться на чтении, – мрачно пробурчал Шота, опустив взгляд в книгу перед собой. На всякий случай, закрыл свои чувствительные уши, спасаясь от криков громких друзей, и погрузился в свою атмосферу. Оборо и Хизаши быстро переглянулись, понимая, что что-то явно было не так, а потом начали сверлить его поникшую спину взглядами. Они не могли не заметить, что их друг начал вести себя немного отстранённо; даже на их вопли реагировал вяло. Если раньше он одним взглядом излучал счастье, то теперь им мог, разве что, убить кого-то – вокруг него витала настолько тяжёлая атмосфера. Да и Тошинори рядом с ним давно было не видать – обычно выпускник заходил к ним в обед, или просто на переменах, они обменивались парой фраз, а потом расходились – в общем, вели себя, как самые настоящие друзья. Но последние две недели этого не было. Стало быть, между ними что-то произошло. – Эй, бро, может, спросим уже у него, что стряслось? – нетерпеливо заговорил Ямада тихим голосом, от скуки качаясь на стуле. – Не думаю, что он нам что-то скажет, – с досадой ответил Оборо, кидая короткие взгляды на притихшего Шоту – тот действительно начал читать книгу, игнорируя всё вокруг. Было время обеда. Все уже начали потихоньку доставать свои бенто, и они с Хизаши тоже не были исключениями. А вот Айзава к своему обеду даже не притронулся. Целый месяц он приносил в школу шикарные бенто, которые совершенно точно не делал сам и не мог купить в супермаркете. Ширакумо и Хизаши уже даже начали подтрунивать над ним, что он себе подружку нашёл, но, как и всегда, Шота успешно игнорировал их дружеские подколки, поэтому правду они так и не узнали. – Слышь, давай тогда у Тошинори-куна узнаем? – прикрывая рот рукой, громко зашептал Хизаши. Но не настолько громко, чтобы Айзава его услышал. – А это идея, – Ширакумо согласно кивнул головой и нагнулся пониже, чтобы лучше его слышать. Они шептались прямо за спиной у хмурого Айзавы, думая, что он их не слышал. Но всё было совсем не так – Шота прекрасно слышал то, о чём говорили эти два балбеса, и уже собирался вмешаться в их миленький диалог. Как вдруг, словно по законам мелодрам, обернувшись в их сторону, увидел вошедшего в класс Яги. Шота был так сильно удивлён, что даже не стал скрывать этого, широко распахнув глаза, и, конечно же, Ширакумо и Хизаши это тоже не обошло стороной. Друзья почти одновременно уронили свои челюсти на пол, когда увидели звезду школы с тремя обедами в руках. Найдя их компанию взглядом, Тошинори быстро зашёл в аудиторию, поздоровался со всеми и подошёл ближе к их партам. Но больше всего Айзава удивился тому, что он выглядел... радостным. То есть не как обычно, вежливо улыбался всем, а именно светился от счастья, как солнышко. «Тучка и солнце. Как иронично, да, Яги?» – Айзава мысленно провёл между ними смешные ассоциации, негодуя внутри, с чего бы это вдруг он стал таким весёлым. Или на него благоприятно повлияло их короткое расставание? Шоте не хотелось так думать, но в его голове роились тысячи самых разных мыслей. Как и всегда, он не совсем хорошо понимал мотивы и поведение Тошинори, который каждый раз умудрялся открываться перед ним с разных сторон, нисколько не похожих друг на друга. – Привет, ребята! – выпускник улыбнулся своей сияющей улыбкой и весело подмигнул им. И после этого Оборо и Ямада забыли как дышать. – Боженька! – одновременно вырвалось у них, ослеплённых тёплым светом, исходящим от этого человека. Тошинори неловко рассмеялся, мол, что вы такое говорите, а потом протянул каждому из них по бенто. В этот момент очки Хизаши чуть было не треснули – так много у него было эмоций. Ширакумо смотрел на завёрнутый в платочек свёрток, как на величайшее чудо света. А Шота просто не понимал, что вообще произошло. – Хорошо, что я успел найти вас перед началом обеда, – на его удивление, Тошинори обращался не только к нему, но и к Хизаши с Оборо, всё также радостно улыбаясь. – Надеюсь, вам понравятся эти бенто. Я, честно, очень старался, – он излучал своей аурой столько света, что вмиг серая и скучная атмосфера в классе сменилась на очень дружескую и позитивную. Тошинори обратился сначала к Оборо: – Ширакумо-кун, твои белые волосы напоминают мне облака, поэтому я завернул бенто в платочек с таким принтом. – Это был правильный выбор, Тошинори-кун! Обожаю облака! – любовно обнимая свёрточек – то есть свой обед – сказал Оборо, едва не плача от счастья. Сам Тошинори Яги сделал для него бенто! Он был счастлив как никогда! – Это отлично, – Яги и сам был доволен, что смог угадать его предпочтения. На очереди был Хизаши: – Ямада-кун, глядя на тебя, я почему-то всегда вспоминаю о музыке и звуке. Ну, наверное, потому что ты очень громкий, – Тошинори улыбнулся слегка виновато, хотя Ямада и не думал на него обижаться. Он, наоборот, считал громкость своей отличительной чертой, и ему было приятно, что Яги это тоже отметил. – Поэтому для твоего бенто я выбрал платочек с музыкальными символами и колонками. Надеюсь, я не ошибся? – Нет, чувак, всё отлично! – Хизаши громко закричал и поднял вверх большой палец, тем самым лучше всего показывая, что был всем очень даже доволен. – Спасибки, бро! – Я так рад, что вам всё понравилось, – Яги, казалось, был искренне счастлив, что смог порадовать их и угадать их вкусы. А ведь он почти не знал друзей Айзавы, просто доверился своему шестому чувству! И оно его не подвело! Когда он дал им обоим «пять», Оборо и Хизаши зависли на пару секунд, глядя на свои руки. А потом... – Я не буду мыть эту руку неделю, – уверенно сказал Хизаши. – Я – две, – поддакнул Оборо, чувствуя себя так, словно прикоснулся к настоящему божеству. Поначалу Тошинори немного смутила такая реакция, но потом он списал всё на странности этих двух парней и успокоился. Главное, что им всё понравилось и тогда, когда они раскрыли свои бенто. Им было так вкусно, что они хвалили его, перекрикивая друг друга, уплетая обеды за обе щеки. И они чуть было не подавились, когда он достал свой красный телефон и невинно спросил: – Вы не против обменяться телефонами? – улыбка Тошинори напоминала улыбку самого ангела, спустившегося на их грешную землю. Во всяком случае, шокированным Хизаши и Оборо именно так всё и почудилось. Они сразу же схватились за свои школьные сумки, вывалили оттуда всё, чтобы быстрее найти мобильные устройства, а потом, толкаясь и пинаясь локтями, подбежали к Яги. Каждый из них хотел быть первым, кто получит долгожданный номер звезды школы! Они даже чувствовали, как одноклассники по-доброму завидовали им в этот момент. Но сильно никто не удивился: Тошинори-кун уже частенько был замечен в этой странноватой компании, а с Айзавой они и вовсе открыто дружили, так что все присутствующие отнеслись к этой сцене с пониманием. «Один только я не понимаю, когда эти трое успели так хорошо сдружиться?» – сам же Айзава чувствовал себя так, будто оказался на другой планете, наблюдая за Тошинори, Оборо и Хизаши со стороны. Ранее они с Яги уже обсуждали, что ему неплохо было бы наладить контакт с его друзьями. Но он даже не предполагал, что Тошинори удастся сделать это так легко и просто, словно Яги и сам давно дружил с этими парнями. Его блестящая интуиция и смекалка в очередной раз поразили Шоту в самое сердечко. Пока Тошинори не видел, он смотрел на него тёплым взглядом, полным благодарности и восхищения, едва заметно улыбаясь. Яги был великолепен, бесспорно. А Шота, вне всяких сомнений, был влюблён в него по уши – в такие моменты он убеждался в этом всё больше и больше. Наконец, очередь дошла и до него. Тошинори поставил на его парту свёрточек розового цвета с кошачьим принтом, улыбаясь по-особенному, с нежностью глядя ему в глаза. Когда они смотрели друг на друга так долго, ничего не говоря, Оборо и Хизаши заподозрили неладное. Если они всё же были правы, и эти двое поругались, то напряжения точно было не избежать. Однако... Этого и в помине не было – Тошинори и Айзава как будто молча, одними взглядами передавали чувства друг другу. Им не нужны были слова. Даже невооружённым глазом было видно, что этих двоих связывало что-то намного большее, чем просто дружба – они потеряли счёт времени, когда их взгляды встретились. – Под крышкой есть послание, – перегнувшись через парту, Тошинори ненадолго заключил его в нежные объятия, обдавая ухо горячим дыханием. А перед тем, как отстраниться, незаметно поцеловал в щёку – благо, за копной густых чёрных волос Айзавы это было не видно – Тошинори как будто просто повернул голову. Но он всё равно ужасно рисковал, и от одной только этой мысли сердце Шоты сделало кульбит в груди, а щёки покрылись нежным румянцем. Яги решился на такой безрассудный поступок, чтобы показать ему свои чувства – он давно не обнимал его. – Погодите-ка, – вдруг осенило Хизаши. Да так осенило, что у него лицо вытянулось от удивления и очки с переносицы спали. – Шота, ты хочешь сказать, что всё это время Тошинори делал для тебя обеды?.. – Я же говорил вам, что у меня нет никакой подружки, – недовольно пробурчал Айзава, даже не глядя в сторону шокированных друзей. Ой, сейчас начнётся... Тошинори вовремя ретировался, пожелав им всем удачного дня, а ему сейчас придётся выслушивать... – Шота, man! – Объяснись! – повысив свою громкость до максимума, Оборо присоединился к крикливому товарищу, тоже не понимая, почему Айзава им раньше ничего не сказал. Да, теперь у них тоже были обеды от Тошинори, завёрнутые в разные платочки: у Ширакумо он был нежно-голубого цвета с белыми облачками, а у Хизаши – жёлтого, с музыкальным принтом. Но! Он мог сказать и раньше, чтобы они не строили глупые догадки. Позже, открыв бенто, Айзава как можно незаметнее достал из-под крышки то самое послание – небольшой листик жёлтого цвета, и прочитал его только тогда, когда Хизаши и Оборо вышли из класса прогуляться. Содержание его несколько удивило – Тошинори хотел встретиться с ним после уроков, в пустой аудитории. Не на заднем дворе, как обычно, чтобы потом быстро побежать на тренировку, а в другом месте... Это было странно. Сразу после окончания занятий он всегда мчался на встречи с Наной и Гран Торино. Неужели у него появилось свободное время? Так или иначе, но Айзаве хотелось выяснить, что именно поспособствовало таким резким переменам, поэтому, сразу после звонка, он отправился в указанном направлении. Аудитория, которую Тошинори указал в послании, действительно была пуста: возможно, он предвидел это заранее, иначе бы ни за что не стал звать его в подобное место. Зайдя в класс, Шота тихо прикрыл за собой дверь, и после этого его сразу же обняли со спины чьи-то очень сильные руки. Ловко извернувшись в его объятиях, Айзава с готовностью ответил на страстный поцелуй и обвил шею Тошинори руками. Он даже не почувствовал, как его прижали к стенке – так сильно увлёкся поцелуем с Яги, что не обратил на это внимания. – Я соскучился, – нетерпеливо целуя его в губы, страстно шептал Тошинори. Он с нежностью обхватил его лицо руками и даже зажмурился от удовольствия, наслаждаясь их воссоединением. – Что это было? Сегодня, в классе? – Шота отвечал ему с не меньшим нетерпением, едва не кусая его губы. Ему хотелось большего. Хотелось всего Тошинори, а не только его объятий и поцелуев – этого было слишком мало, чтобы заглушить боль от их короткого расставания. Он был близок к тому, чтобы утратить контроль над своими действиями – пылко и страстно целуясь с Яги, рывком вытащил его рубашку, заправленную в брюки, и начал расстёгивать пуговицы, чтобы коснуться желанного тела. Жарко зашептал ему на ухо: – Когда это ты успел подружиться с Хизаши и Оборо? – Они – классные ребята, так почему бы и нет? – в ответ на его сексуальные нападки Тошинори загадочно улыбнулся. Он не стал останавливать Шоту – вместо этого подхватил его за бёдра и продолжил целоваться с ним всё также неистово, с жадностью. Его рубашка была наполовину расстёгнута, обнажая мускулистый торс, который Айзава с удовольствием обнял ногами. Прильнул к нему всем телом, обнимая за шею и плечи, чувствуя, как горячие ладони Тошинори ласкали его ягодицы. Мучительно застонал сквозь зубы, стоило только Яги сжать их обеими руками, и на время забыл как дышать. – Тем более, твои друзья. Ты же переживал, что мы не сможем поладить, а я не хочу, чтобы ты лишний раз волновался, поэтому слегка ускорил процесс. – М-м, так ты делаешь это всё для меня? – Шота оттянул его воротник и начал осыпать открытую шею поцелуями, которые уже совсем скоро превратились почти в укусы. В этот раз дыхание перехватило уже у Тошинори – шея была его эрогенной зоной, и Айзава прекрасно об этом знал. – Я хочу, чтобы ты был счастлив и ни о чём не тревожился, только и всего, – без промедления ответил Яги, тесно прижимая его к себе. Уткнувшись носом в его шею, Тошинори мысленно призывал себя к спокойствию – начал делать дыхательную гимнастику, и так Шота понял, что больше, чем страстных объятий и поцелуев, можно было и не ждать. Он немного расстроился из-за этого, но только на пару секунд, а потом крепко обнял Тошинори, довольствуясь минутами их близости. – Ты сегодня выглядишь таким радостным, хотя обычно тренировки и учёба очень сильно выматывают тебя. Так, в чём дело? – Айзава спросил его в лоб, глядя в любимые ясные глаза. – Я попросил временный отгул, – ответил Тошинори, ласково целуя его в губы. Пусть пожар страсти между ними стих, но нежность и ласка читались в каждом прикосновении, и это было полностью взаимно. – До понедельника. На выходных я буду совершенно свободен. Предложу парням погулять с нами, развеемся, отдохнём. Как ты на это смотришь? – Положительно, – Айзава усмехнулся ему в шею, услышав вопрос, а потом чуть было не возмутился, когда Тошинори осторожно отпустил его, выпустив из жаркого плена своих рук. И вот так всегда – сначала распалит в них обоих пламя, доводя чуть ли не до критической точки, а потом всё резко прерывается. Конечно, самоконтроль у Яги был на зависть. А если дело не только в этом? Тогда у Шоты были серьёзные причины для беспокойства. Он постоянно чувствовал, будто Тошинори что-то мешало, и хотел знать, что именно это было. Обнимая его, поинтересовался: – А почему ты вдруг решил взять отгул именно на эти выходные? – Ну, как же... – Яги почему-то очень сильно опешил от его слов, взглянув на него с нескрываемым удивлением, даже шоком. – На этих выходных у тебя день рождения. Конечно, я буду свободен в это время... – У меня, что?.. – Айзава тоже выглядел удивлённым. – Я и забыл. А ты откуда знаешь, когда он у меня? – Из твоего личного дела, – Тошинори было невероятно неловко признаваться в этом под его пристальным взглядом. – Я знал, что сам ты мне ни за что не скажешь, поэтому взял всё в свои руки. Запланировал всё наперёд, чтобы ничего не упустить, заранее договорился с учителями, объяснил им ситуацию – они разрешили. Если честно, я очень удивлён, что ты забыл... – Я никогда не праздную этот день, поэтому ничего удивительного, – Шота легкомысленно пожал плечами, искренне не понимая, что в этом было такого страшного. Он никому не говорил об этой дате, даже друзьям, хотя те всё равно узнали и каждый раз поздравляли его. Айзава не видел смысла в этом празднике ещё с детства, как и в любом другом. Он ничего не имел против того же Рождества, но другие праздники никогда не отмечал. – А со мной отпразднуешь? – Тошинори улыбнулся ему с лёгкой грустью, а потом бережно обнял, зарываясь пальцами в пышные чёрные волосы. Он был в очень неприятном шоке от услышанного, хотя это и было ожидаемо – никто прежде не показывал Шоте, что такое любовь, забота, ласка, счастье, потому всё это и было ему чуждо. Его слова даже придали ему уверенности в себе – теперь он точно постарается сделать для него такой праздник, о котором Айзава-кун никогда не забудет, и который всегда будет вспоминать с улыбкой. – Я люблю тебя, Айзава-кун, и ни за что не позволю тебе встречать свой семнадцатый день рождения с таким настроением. – И что же ты такое интересное приготовил для меня в этот день? – пока он говорил с ним, Айзава и вовсе позабыл о том, что даже не собирался праздновать свой день рождения. А почему бы и нет, действительно? Раз уж Тошинори так настаивал, значит, точно уже что-то подготовил, и Шоте очень бы хотелось узнать, что именно. А ещё он мог воспользоваться этой возможностью, чтобы наконец-то разузнать поподробнее, что же так сильно тревожило его. На правах именинника можно будет просить всё, так что в этот раз Яги точно не отвертится – ему придётся сказать правду! – Увидишь, – не отвечая на вопрос прямо, Тошинори лукаво улыбнулся и вновь завлёк его в поцелуй, так и вжимая в стену. Между ними прошли последние бушующие волны страсти, а затем снова настал штиль – сначала у Шоты едва не перехватило дыхание от такого грубого напора, а потом его губы неохотно отпустили, позволив сделать вздох. Прикрывая пунцовое лицо рукой, Айзава потом смотрел на него с лёгким осуждением. Это было нечестно! Ему бы такой идеальный самоконтроль, как у этого парня: когда Тошинори не сдерживался, он потом моментально мог взять себя в руки и всё прекратить, но у него так не получалось! Айзава ещё несколько минут обижался на него за то, что он снова его обломал, но одного нежного поцелуя от Тошинори хватило, чтобы он растаял. В тот день Яги проводил его домой, по пути накинув на него свой пиджак, чтобы он не замёрз, и между ними снова воцарилась гармония – они были очень счастливы в присутствии друг друга. Шота ещё робко настаивал, чтобы он остался ночевать у него, но Тошинори вежливо отказался и пообещал, что на следущий день, в его день рождения, точно не оставит его до самого утра.