Welcome to Hollywood!

Пятью минутами ранее.

Услышав от менеджера, на каком этаже был номер Айзавы, Всемогущий расстегнул пиджак и передал ему в руки, вместе с букетом роз. Ничего не объясняя, закатал повыше рукава белой рубашки, а затем решительно направился в отель. Он был настолько сильно сосредоточен, что Ночноглаз даже не осмелился заговорить с ним. Прежде Мираи ещё никогда не видел актёра таким серьёзным – настолько, что от одного взгляда на него пробегали мурашки по телу: крепко сжатые в кулаки руки, напряжённая спина, ни тени улыбки на лице – лишь пугающая гримаса. Максимальная концентрация. – Сто пятый этаж. Правильно, Сэр Ночноглаз? – не оборачиваясь, уточнил Всемогущий. Сасаки шёл рядом с ним, то и дело бросая в сторону звёздного актёра взволнованные взгляды, не на шутку обеспокоенный его состоянием. Когда Тошинори мельком посмотрел на него, менеджер только молча кивнул головой, подтверждая информацию. – Хорошо. Швейцары чинно пригласили их внутрь и вежливо поклонились, когда они проходили мимо них, но Всемогущий почти не обратил на это внимания – только едва заметно кивнул головой в знак уважения, всё с тем же серьёзным выражением лица, совершенно ему несвойственным. Менеджер сделал то же самое, а затем сотрудники отеля проводили их к лифтам. – У нас осталось четыре минуты, – посмотрев на часы на руке, сообщил Ночноглаз. – Мы успеем. – Значит, время ещё есть, – Всемогущий произнёс эти слова так, словно больше обращался к самому себе, нежели к кому-то другому. Он слышал, о чём говорил менеджер, но мыслями точно был где-то очень далеко, сосредоточенный на своей цели. В его голосе было что-то странное – это-то и заставило Сасаки взволнованно обернуться. Он очень внимательно изучил актёра взглядом, пытаясь понять, какие чувства его сейчас одолевали, а потом и вовсе опешил, когда Всемогущий вдруг пошёл в совсем другом направлении, противоположном от лифтов. Менеджер так и застыл на месте, с приоткрытым от удивления ртом, не зная, что сказать, как и сотрудники отеля. И их недоумение было понятным – они уже вызвали лифт, чтобы как можно скорее провести звёздного актёра в номер. Но Всемогущий вдруг куда-то ушёл... – Вы же не хотите сказать, что он?.. – изумлённо прошептал один из них. – Да, сомнений быть не может. Он направился к лестнице... – не менее удивлённо вторил его коллега, провожая знаменитого актёра шокированным взглядом. – Но ведь... Нам подниматься на сто пятый этаж... Куда он?.. – Всемогущий! – в отличие от швейцаров, которые практически ничего не знали о Тошинори, Ночноглаз почти сразу понял, что именно он собирался сделать, и рысью бросился к нему. Он взывал к его благоразумию, но актёр не обращал на это никакого внимания: – Даже не думайте об этом! У вас осталось слишком мало времени, вы не успеете! Это будут просто впустую потраченные силы! – Пусть так, – не отрывая взгляда от ряда ступенек, поднимающихся высоко вверх, монотонно произнёс Тошинори. – Но я хочу сделать это. – Совершенно нелогичный поступок, – сокрушённо прошептал Мираи. – Пожалуйста, одумайтесь. Это будет слишком, даже для вас. Давайте поднимемся на лифте? – Он, что, собирается?!.. – вырвалось у шокированного швейцара, что во все глаза наблюдал за важными гостями. Его коллега был того же мнения – смотрел на Всемогущего, не отрываясь, как будто увидел перед собой Восьмое чудо света. Лифт приехал, раскрыв перед ними свои металлические двери, а они оба застыли на месте, удивлённо раскрыв рты. Всемогущий собирался подняться на сто пятый этаж по лестнице?! Это же настоящее безумие! Даже такой сильный человек, как он, вряд ли сможет осилить подобную нагрузку! Сотрудники отеля ринулись к ним, намереваясь остановить это сумасшествие, но менеджер актёра вдруг выставил руку перед собой, мешая им приблизиться. Встретившись с ними взглядом, он спокойно сказал: – Пожалуйста, поднимитесь наверх и предупредите мистера Айзаву, что Всемогущий слегка задержится. Объясните ему ситуацию. – Вы обезумели?! – шокированно крикнул швейцар. – Это же невозможно! Мистер, пожалуйста, пойдёмте с нами! Вам не стоит делать это! – Вы забываете, с кем имеете дело, – защищая позицию своего клиента и друга, строго сказал Ночноглаз, слегка опустив голову и сверкнув стёклами очков в ярко-жёлтой оправе. – Он – Всемогущий – великий герой, и не только с экранов телевизоров и кинотеатров. Это человек, способный сделать невозможное возможным. Тем более, – добавил он чуть тише, – вам не удастся переубедить его, когда он так сильно сконцентрирован. Поверьте, будет намного лучше, если вы прислушаетесь к моим словам и предупредите гостя. Мы будем очень признательны вам за помощь. – Но вы же сами только что были против! – недоумевал второй швейцар. – Я слишком хорошо его знаю, – ответив ему, Ночноглаз никак не изменился в лице – его взгляд был пронзительным, цепким и уверенным. – Если он что-то задумал, мне хватит и минуты, чтобы понять, что он не отступится от своего. Это безгранично упрямый человек, чьи поступки редко поддаются законам логики. Но сейчас я могу его понять, потому и прошу вас не вмешиваться. Швейцары озадаченно переглянулись друг с другом, не зная, что ему ответить. Как им поступить – послушаться Сэра Ночноглаза или попытаться остановить Всемогущего с помощью охраны? На кону стояла репутация их отеля – они не могли действовать опрометчиво. И, как хороших сотрудников, их с самого начала приучили к одному простому правилу, которое гласило, что клиент во всём и всегда был прав. Скрепя сердце им пришлось уступить – они вернулись к лифтам, последовав совету Ночноглаза, украдкой бросая на звёздного актёра испуганные взгляды. И не только швейцары были в шоке – весь персонал так и затаил дыхание, наблюдая за актёром вживую. Неужели он действительно решится на подобное безумие?! – Вы тоже езжайте с ними, Сэр Ночноглаз, – негромко сказал Тошинори, когда менеджер подошёл к нему ближе. Актёр ободряюще улыбнулся своей ослепительной улыбкой и поднял вверх большой палец. – Будете ждать меня наверху с букетом. Я бы, конечно, мог побежать и с ним, но это будет неудобно. – Вы точно не передумаете? – Ночноглаз предпринял последнюю попытку, чтобы отговорить его. Надежда всегда умирала последней. – Я не виделся с ним пять лет, – решительно развернувшись лицом к лестнице, Тошинори начал приседать, разминая ноги. – После этого каких-то сто пять этажей – это мелочь. Наш с ним путь был намного длиннее и мучительнее. – Я так и думал, – Мираи с пониманием кивнул головой. – Сейчас вы представляете эту лестницу, как тернистый путь, который обязательно нужно пройти, чтобы достичь своей цели. Вы, как всегда, поразительны, Всемогущий... Теперь я понимаю, почему вы были таким сосредоточенным по дороге сюда. – А моя наставница называла меня просто психом, – Тошинори весело улыбнулся, мельком вспомнив разговоры с Наной. И ведь она была права – в какой-то степени он точно был сумасшедшим. Любой адекватный человек воспользовался бы лифтом, чтобы побыстрее встретиться с долгожданным гостем. Но для него это было слишком просто. «Это расстояние – ничто, после всего того, через что мы уже прошли», – подумал Тошинори с холодным равнодушием, разминая шею и плечи. Со всех сторон послышались щелчки камер, кто-то начал снимать видео, а он молча пытался сконцентрироваться, ни на что не обращая внимания. Был только он и длинный путь наверх – последнее препятствие, разделяющее его с любимым человеком. Тошинори обязан был уничтожить его, снести к чёртовой матери. Он слишком долго ждал этого момента. Видя его решительность, Ночноглаз смиренно направился к открытому лифту, мастерски проигнорировав бестактных людей, что снимали и его тоже. В мыслях он от всей души пожелал Всемогущему удачи и сильной выдержки – в таком марафоне она ему точно понадобится. Мираи даже не сомневался, что он сделает это – поднимется на сто пятый этаж своим ходом. Гораздо больше он переживал за то, какие чувства переполняли Всемогущего в эти минуты – его редко когда можно было увидеть настолько серьёзным. Мираи сомневался, что с ним всё будет в порядке. Когда металлические двери закрылись, окончательно разделяя их, Ночноглаз пообещал себе, что сделает всё для того, чтобы хоть немного облегчить ношу своего друга. Как только они приехали на нужный этаж, он велел швейцарам немедленно бежать в номер, а сам с замиранием сердца начал смотреть на телефоне прямую трансляцию с камер видеонаблюдения отеля. За то время, что они ехали в лифте, Всемогущий преодолел почти семь этажей, и его темп ни на минуту не замедлялся. Перескакивая через ступеньки, он нёсся, как ветер, хватаясь за перила лишь на лестничных пролётах. У него был очень хороший старт – десять этажей нисколько не истощили его. Пока что поводов для беспокойства не было. Ночноглаз внимательно наблюдал за происходящим, ожидая одного важного момента. Он наступил в пролёте между четырнадцатым и пятнадцатым этажами – Всемогущий немного замедлился, чтобы достать свой красный телефон, а когда увидел сообщение, радостно улыбнулся. В этот момент Мираи посмотрел в самый конец длинного коридора, куда ранее убежали сотрудники отеля, и удовлетворённо кивнул своим мыслям. Всё случилось так, как он и предполагал – узнав о том, что задумал Всемогущий, мистер Айзава, вероятно, дал ему больше времени. Это было бы логично. После этого Тошинори скоро возобновил бег, больше не давая себе никаких передышек. Сэру даже показалось, что он стал бежать гораздо быстрее. А ещё на его лице появилась широкая улыбка, что абсолютно точно означало одно – он совсем не устал. Ясные голубые глаза горели интересом, мелькая на экране лишь на секунды. Совсем скоро двадцать этажей были пройдены – по времени это заняло у него чуть больше пяти минут. Мираи не знал, что именно мистер Айзава написал Всемогущему в сообщении, но оно точно прибавило ему боевого настроя – тридцать этажей были пройдены в один миг, и он даже ни разу не подумал остановиться. У Тошинори, на самом деле, так и открылось второе дыхание, когда он увидел от Шоты более благосклонное сообщение: «Полчаса тебе хватит, безумец? Внимательно смотри себе под ноги». За окном едва светало, когда Айзава почувствовал, как его кто-то тормошил за плечо. Сначала проигнорировал, укрываясь одеялом чуть ли не с головой, а когда непонятное движение повторилось, до его сонного мозга дошло, что кто-то хотел его разбудить. Шота лениво приоткрыл один глаз, упрямо отказываясь поднимать голову с подушки, после чего снова хотел заснуть, но с него вдруг нагло стянули одеяло. Он нахмурился, пытаясь найти его на ощупь, как вдруг кто-то коснулся его волос и поцеловал в щёку. – Айзава-кун, пора просыпаться, – после этих слов, сказанных нежным шёпотом, поцелуй повторился, но уже в другую щёку. Чьи-то сильные руки развернули его к себе, перевернув на другой бок, а затем он оказался в тёплых объятиях. Они согревали его от холодного ветра, что, по обыкновению, гулял по комнате с раннего утра. Тошинори уже проснулся. Но, вместо того, чтобы тихонько одеться и уйти, он зачем-то разбудил и его... Сонный мозг Айзавы был не в состоянии анализировать происходящее – ему хотелось только спать, обнимая тёплую тушку рядом вместо одеяла, пока кое-кто ласково гладил его по растрёпанным в беспорядке волосам. – Сколько сейчас времени? – пробормотал Шота в полудрёме, просто на всякий случай. Может, он ошибся, и сейчас не ранее утро, а день? Иначе зачем бы Яги будить его так рано? – Пять утра, – он невольно вздрогнул в его объятиях, услышав столь шокирующую информацию, и тут же проснулся. Сколько?! Айзава поднял голову и посмотрел на крайне довольного Яги широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, пошутил он или нет. А тот продолжал обнимать его, скрепив руки на спине в замок, непринуждённо улыбаясь. – Ты серьёзно?.. – Кажется, кто-то забыл, что однажды хотел бы сходить со мной на тренировку и познакомиться с моими учителями, – напомнил ему Тошинори ласковым шёпотом, целуя обескураженного Айзаву в лоб. – Если ты не передумал, то это можно сделать сегодня – я уже предупредил их, что ты придёшь со мной. – Вот для чего ты разбудил меня так рано? – всё ещё не оправившись от первой волны шока, пробормотал Шота. Тошинори кивнул ему как-то уж слишком радостно. Во сколько же он тогда проснулся раз был уже таким бодрым? В четыре утра? В субботу, когда все люди обычно высыпались после тяжёлых будней? Неисправимый безумец. – С ума сойти, – проворчал Айзава, сонно потирая глаза. Да он никогда в жизни не вставал так рано!.. А потом его вдруг осенило – Тошинори сказал, что хотел бы взять его с собой на тренировку. Они не поднимали эту тему с его дня рождения: то есть Яги, конечно, был не против, но как-то не спешил воплощать свою задумку в жизнь, по непонятным для Айзавы причинам. А сегодня он наконец-то решился на это? Спустя почти две недели после того, как вообще прозвучало это предложение? Да неужели? Сон Шоты как рукой сняло. Он тотчас вырвался из его объятий, вскочил с постели, и, не обращая внимания на холод, начал одеваться – натянул на себя водолазку и штаны так быстро, словно где-то горела спичка, как в армии. Тошинори всё это время смотрел на него с лёгким недоумением, сидя на кровати и удивлённо хлопая глазами. Он в очередной раз поразился скорости реакции Шоты в непредвиденной ситуации, как это было одиннадцатого ноября, когда они с Немури чуть не поцеловались на Pocky day. По его мнению, в хрупком, на вид, теле Айзавы-куна было полно силы и ловкости, хотя он никогда не занимался спортом. – Всё, я собрался. Идём, – не прошло и минуты, как он повернулся к нему лицом в полной боевой готовности. В его глазах Тошинори отчётливо увидел нетерпение и по-доброму усмехнулся. – Погоди, Айзава-кун. Сначала мы должны немного размяться, – поднявшись с кровати, он встал напротив него, бодро уперев руки в бока, и ослепительно улыбнулся. Всё это показалось Шоте подозрительным, но он ограничился только поднятой бровью. В смысле, размяться? – Например, сделать зарядку. – Тошинори, такого слова нет в моём лексиконе, не говоря уже о ежедневном графике, – на ворчание Айзавы Яги только по-доброму посмеялся, а потом взял его за руку и повёл в зал – там было больше места для разминки. Выпускник пел песенку себе под нос, не обращая никакого внимания на его тихое недовольство. – Ты слушаешь?.. – Конечно. В приподнятом настроении Тошинори привёл его в самый центр гостиной, а затем встал за спиной и, шутя, поднял его руки над головой. Мягко заставил Шоту выпрямить спину. – И раз! И два! И три! И четыре! – подбадривал криками в самое ухо, ритмично поднимая и опуская его руки. Сам же Шота в этот момент почти спал стоя. Ему быстро надоели упражнения – он облокотился о грудь Тошинори и закрыл глаза, пока тот издевался над его конечностями. – Шота, не спать! – Ага, – Айзава слегка поморщился от его криков, но глаза не раскрыл, продолжая использовать его крепкую грудь, как подушку. Сегодня ему впервые посчастливилось увидеть Яги в роли тренера – он даже не предполагал, что это будет так страшно. – Я же говорил тебе, что не буду делать зарядку. – Это поможет тебе взбодриться с утра, – Тошинори отпустил его запястья и положил руки на талию, призывая немного подвигать корпусом. Выглядело это максимально смешно, потому что Шота упрямо не хотел выполнять упражнение – его движения были очень вялыми, медленными и неохотными. В итоге Тошинори пришлось делать это вместе с ним, каждый раз прижимая его всё ближе и ближе к себе. Он сказал со смешком: – Айзава-кун, чуть больше энтузиазма, пожалуйста. – А ты разве не видишь? – Шота красноречиво взглянул на него своим полусонным взглядом. – Я полон энергии и сил. Именно так и выглядит человек, которого разбудили в пять утра, в субботу. – Не ворчи, – Тошинори быстро чмокнул его в губы, пока он не опустил голову. – Тебе просто нужна мотивация!.. Хм, может, поможет мой боевой клич? – Клич? – удивлённо переспросил Айзава. – Это что-то вроде твоей собственной мотивационной фразочки? – Тошинори утвердительно кивнул ему, и Шота полюбопытствовал спросить ещё: – И как же он звучит?.. – Plus ultra! – обнимая его за талию одной рукой, другую Яги крепко сжал в кулак и резко выставил вперёд. В этот момент Шота почувствовал, как напряглись все мышцы его сильного тела, и заметил вспыхнувший, как после искры, блеск азарта в ярких голубых глазах. Казалось, что после этой фразы сила Тошинори возросла в несколько раз. Айзаве понравилось наблюдать за этим, – как он мгновенно изменился, став ещё более уверенным в себе. Это, в какой-то степени, даже восхищало его, но вслух он, конечно, ничего не сказал – только смотрел на него, такого сильного и воодушевлённого, снизу вверх, затаив дыхание. «Странно. После того, как он произнёс эту фразу, я почувствовал дрожь по телу. Вот это сила самовнушения». – А что это означает? – «Выйти за пределы своих возможностей», – с удовольствием объяснил Тошинори, широко улыбаясь. – Я придумал его ещё много лет назад, совершенно случайно, но с тех пор он всегда заряжает меня энергией. Попробуй и ты. Это просто – скажи то же самое и крепко сожми руку в кулак, – он показал свой, сжатый до хруста. – Это прибавит тебе уверенности в себе! – Эм, Plus ultra?.. – вяло пробормотал Шота, с некоторым сомнением сжимая руку в кулак. Но он не ожидал, что после этого Тошинори прыснет со смеху, прикрывая лицо рукой. – Что? Я сказал то же самое, но силы как-то не прибавилось. – Айзава-кун, – с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, Яги придерживался за живот, утирая выступившие в уголках глаз слёзы. Шота был такой милый, искренне недоумевая, что сделал не так. – Это не так работает, ха-ха! Ты должен собрать всю свою решимость в кулак, подумать о том, чего хочешь, а потом от всей души прокричать эти слова. А ещё желательно при этом улыбаться, – Тошинори мягко упрекнул его. – И тогда ты точно почувствуешь силу этой фразы! Давай же! Попробуй! – Это уже несколько условий, – Айзава слегка занервничал и отвёл взгляд в сторону, неуверенный в том, стоило ли делать это снова. Но ему стало интересно, что из этого выйдет, и он решил попробовать ещё раз – крепко сжал правую руку в кулак и на секунду закрыл глаза. Набрал в лёгкие побольше воздуха, мысленно отбросив все свои сомнения, и, чуть смущаясь, резко поднял руку вверх. Всего лишь на секунду, но он представил себя на месте Тошинори, и это придало ему уверенности в себе, помогло широко улыбнуться. Как Яги и посоветовал, Шота подумал о том, чего в эту минуту ему хотелось больше всего – силы и решительности, – и это сработало. Яги просто обомлел, когда увидел его таким радостным и счастливым. А потом Айзава от всего сердца прокричал: – Plus ultra! Превзойти себя! На пару секунд в гостиной повисла гробовая тишина – Тошинори был в шоке, не зная, что сказать. А Шота не сразу осознал, что сделал. Он просто подумал о любимом человеке – о том, как бы поступил он, и решил сделать также, хотя бы попытаться. Айзава почувствовал себя максимально неловко под его изумлённым взглядом, – как будто совершил какую-то глупость, – и смущённо затих, отвёл взгляд в сторону. Ему захотелось провалиться сквозь землю от стыда в тот же момент. Тошинори стоял напротив него и ничего не мог сказать. Насколько же сильно он шокировал его своим поведением?! Ему просто захотелось на минуточку стать другим – более смелым, открытым и решительным, прямо как Яги. Несмотря на неловкость после этой сцены, он действительно почувствовал на себе силу мотивационного девиза – ему стало намного легче, словно с него разом спал какой-то невидимый груз. Шота открылся перед Яги с совсем другой стороны, но ему не было страшно из-за этого. Он никогда ещё не доверял кому-то настолько сильно, как ему, и этот факт стал удивлением даже для него самого. Неужели он так сильно полюбил Тошинори, раз больше не боялся показать ему свои маленькие слабости? Когда молчание Яги затянулось, ему стало стыдно за свой поступок. Понуро опустив голову, Шота тихо прошептал, едва шевеля губами: – Прости, это было-... – Здорово, – резко перебив его, Тошинори с грустью улыбнулся, украдкой сжимая руки в кулаки. «Я ещё так много не знаю о тебе, Айзава-кун. Было бы у нас чуть больше времени, может, я бы и узнал... Но осталось совсем немного – на зимних каникулах я начну серьёзно готовиться к поступлению в университет, и тогда мы больше не сможем видеться так часто, как сейчас. А ближе к весне, когда закончится учебный год, я уеду в Америку – это та самая страшная правда, которую я боюсь рассказать тебе. Ты любишь меня, я вижу, и это более чем взаимно... Я должен быть честен с тобой». Но это было слишком тяжело – взять и рассказать всё, поэтому он выбрал другой способ – сбросил с лица выражение уныния и улыбнулся как можно шире, бодро поднял вверх большой палец. – Это было здорово, Айзава-кун! Не мог бы ты повторить? Я сниму это на телефон, на память. – Н-нет! Не хочу... – Шота помотал головой, категорически отказываясь повторять нечто подобное снова. Ему и без того до сих пор было невероятно стыдно и неловко. – Один разочек, – Тошинори быстро нашёл свой телефон – стоял на зарядке, на кухне, – и встал напротив, направляя на него камеру. – Пожалуйста! – Нет! – его просьбы смутили Айзаву ещё больше – он покраснел, как спелый помидор, прикрывая лицо руками. – Прекрати. Мне очень неловко... – Хорошо-хорошо, я не буду тебя снимать, – Яги убрал телефон, ласково улыбнулся ему и притянул стеснительного Шоту к себе за талию. Обнял его, успокаивающе поглаживая по волосам. – Но это, правда, было потрясающе. Тебе не стоит стесняться своих эмоций – мне очень нравится, когда ты улыбаешься. – Это всё ты... – негромко прошептал Айзава, греясь в его объятиях и жмурясь от удовольствия. Он почувствовал, как руки Тошинори замерли после его слов, и тихо продолжил: – Я представил, как бы это сделал ты, и тогда у меня получилось. Можно сказать, что меня вдохновил твой образ. – Вот как, – Тошинори было грустно слышать это, но он ничем не выдал себя – ни лицом, ни голосом. Едва заметно усмехнулся, сказав: – Знаешь, я совсем не против вдохновлять тебя. Когда любишь человека, ты отдаёшь ему всего себя, так что, если мой образ помогает тебе делать что-то невероятное, пожалуйста, представляй его перед собой как можно чаще. Айзава подумал, что в его словах было двойное дно – Тошинори говорил об одном, а думал в этот момент точно о чём-то другом, – но он не стал вдаваться в подробности. Решил, что достаточно с него самокопаний и продолжил обнимать Яги, отбросив тревожные мысли куда подальше. В конце концов, всё было хорошо, пока Тошинори рядом с ним, а серьёзные разговоры можно отложить на потом. После не совсем удачной зарядки – то есть её полного отсутствия со стороны Айзавы – они сели завтракать. Когда Яги собирал свою спортивную сумку и положил туда тяжеленные гантели, у Шоты чуть глаза на лоб не полезли – да он бы под таким весом похоронил себя заживо! А Тошинори спокойно водрузил тяжёлую сумку себе на плечо, после того, как надел кроссовки, и, раскрыв дверь, протянул ему руку. Спросил, с неизменной улыбкой на лице: – Готов, Айзава-кун? – Рядом с тобой я ко всему готов, – не колеблясь ни секунды, Шота вложил свою руку в его ладонь и тоже улыбнулся, только намного скромнее. Он чувствовал волнение Тошинори и полностью разделял его – всё-таки ему предстояла встреча с его наставниками – по сути, с теми людьми, которые помогали Яги становиться ещё сильнее и круче. Наверняка, они и сами были потрясающими бойцами, особенно Гран Торино. На самом деле, с ним Айзава не очень хотел встречаться, до сих пор помня о том, как он избил Тоши в день их первой тренировки. Но он мысленно дал себе обещание, что постарается держать себя в руках, чтобы не высказать ему всё, что о нём думал. Дорога до побережья заняла у них чуть меньше часа – к месту встречи они прибыли ближе к шести утра. Шли своим ходом, а не воспользовались транспортом, так что к концу пути Тошинори пришлось нести Айзаву на своей спине, чтобы тот, ненароком, не разложился прямо на дороге от усталости. Шота ещё причитал весь путь, что обычному, неподготовленному человеку не по силам было преодолеть такое огромное расстояние на своих двоих, на что Яги только слегка виновато улыбался и слушал его молча, не перебивая. Поэтому-то он и хотел, чтобы они сделали зарядку, предварительно размяв мышцы, но Айзава-кун сам не захотел этого делать. А перед встречей с Гран Торино стоило бы – учитель, наверняка, захочет проверить и его физическую подготовку. Но Тошинори не говорил ему этого, чтобы не пугать заранее. Они оба невольно вздрогнули, когда увидели впереди два силуэта, а затем переглянулись и решительно кивнули друг другу; будь что будет. Шота попросил опустить его на землю и всё время держался позади Тошинори, отчего-то побаиваясь выходить вперёд. Ему и самому не нравилось такое поведение, но он всё никак не мог справиться с волнением, когда увидел учителей Яги вблизи – красивую темноволосую женщину с длинным белым плащом за спиной и мускулистого мужчину, на вид – настоящего атлета, с очень суровым взглядом. Шимура Нана и Гран Торино собственной персоной. Женщина, которую Тошинори считал своей второй матерью, и профессиональный тренер, что в короткие сроки помог ему добиться огромных результатов, идеально подобрав план тренировки. – Вы опоздали на пять минут, Тошинори! – и он сразу же начал отчитывать их, крича во всё горло, да так громко, что у Шоты заложило уши. Тошинори, вероятно, уже просто привык. – За это будете у меня бегать до посинения! Слышали, вы, оба?! – Ха-ха, ну, чего ты на них набросился? Они же шли сюда пешком, а не приехали на автобусе – считай, уже размялись. Сделай поблажку на первый раз, – Нана же, напротив, не видела в опоздании ребят никаких проблем. Улыбчивая и беззаботная, она была полной противоположностью сурового Гран Торино, которому, после её слов, оставалось только сложить руки на груди и бурчать себе под нос, что нечего делать ученикам никаких поблажек, и что она слишком мягкая по характеру. А она только посмеивалась в ответ на всё это. – Мне страшно. Я хочу домой... – прошептал Айзава дрожащим голосом, спрятавшись за спину Тошинори и вцепившись в рукав его спортивной кофты. Яги чуть нервно улыбнулся, полностью понимая его, и, на всякий случай, тоже закрывал Шоту своим телом. Но, как оказалось, зря – как только учитель это заметил, он пришёл в ещё большую ярость. И в этот раз обратил её полностью на Айзаву: – Эй, ты! Ну-ка, хорош прятаться за спиной у Тошинори! Ты думаешь, что я не вижу тебя?! – О, точно! Ты же Айзава Шота, верно? – Нана улыбнулась ему и приветливо помахала рукой. Одновременно с этим она отвесила Гран Торино дружеский подзатыльник, чтобы не пугал ребёнка. – Рады наконец-то познакомиться с тобой! Тошинори часто о тебе рассказывал. Ты ведь его лучший друг, верно? – Лучший... друг? – после этих слов Шота очень скептично взглянул на Яги исподлобья. – Что ты им рассказывал обо мне? – Ну, я же не мог сказать прямо, какие у нас с тобой отношения, – смущаясь и неловко почёсывая затылок, выпускник наклонился, общаясь с ним шёпотом. – Поэтому и сказал, что ты – мой друг... – Что вы там шепчетесь, как сладкая парочка?! – оба вздрогнули, услышав громкий крик Гран Торино, и мгновенно отскочили друг от друга с пунцовыми лицами. – Никакого уважения к старшим! Ты, Шота, да?! Ну-ка, представился быстро! Почему я должен узнавать твоё имя от другого человека?! Ты, что, представиться сам не можешь?! Язык отпал?! Не сутулься! Спину выпрямил! Пока мужчина отчитывал их за всё и сразу – Тошинори потом тоже досталось, – Нана стояла в стороне, немного удивлённая тем, что они не возмутились в ответ – только краснели и бледнели, стесняясь смотреть друг на друга, никак не отрицая то, что сказал Сорахико. Это было странно. Конечно, двух друзей частенько могли называть парочкой, просто в виде шутки. Возможно, она тоже не должна была придавать этой фразе так много значения? Но Нана привыкла доверять своей интуиции – между этими двумя что-то явно было не так. Друзья так себя не вели – они бы, скорее, начали яростно отрицать слова Сорахико, оправдываясь. Хотя, быть может, эти двое поняли, что его невозможно будет переубедить, и молчали, чтобы буря не разразилась ещё больше? Тем не менее, Шимура начала пристально наблюдать за ними со стороны. – Где твоя форма?! – возмущаясь, Гран Торино указал на Айзаву. Его возмутил внешний вид Шоты: обычные джинсы, куртка, футболка и кеды. – Ты собираешься заниматься в этом?! – Н-но, учитель, это же я на тренировку пришёл, а не Айзава-кун, – как можно мягче возразил Яги, чуть нервно улыбаясь. – Давайте уже начнём? – Что? – от холодного голоса Сорахико мог ад замёрзнуть. Шота и Тошинори не на шутку перепугались, когда он обратил на них лютый взгляд. – Настоящий мужчина никогда не откажется от хорошей тренировки с профессионалом, малец! – больше всего он высказывал, конечно, Айзаве. – Что это за жалкий внешний вид? Ты вообще когда-нибудь спортом занимался? Да если я на тебя дуну, тебя сдует ветром! – А мне нравится хрупкость Айзавы-куна, – Тошинори осмелился не согласиться с ним, за что сразу же удостоился тяжёлого взгляда от учителя. Но не испугался и продолжил: – Все люди разные. Не всем же быть атлетического телосложения, как вы или я? И, тем более, не все парни обязаны заниматься спортом и качаться. Ему в своём теле вполне комфортно. – Тошинори, помолчи, пожалуйста, – тихонько шепнул ему Айзава. Он понимал, что Яги хотел за него заступиться, но в этой ситуации всё же не стоило. – Заступаешься за своего друга, как за девушку, – недовольно проворчал учитель. – Не стоит этого делать, Тошинори. Он должен знать о своих минусах и работать над собой! – Ну, хватит вам уже! – пока они спорили, Нана бесшумно подошла к Айзаве со спины, положила руки ему на плечи, а затем начала отводить его в сторону, мило улыбаясь грозному другу. – Тошинори прав, Сорахико, – что ты на парня взъелся? У вас тренировка? Вот и тренируйтесь. А Шота со стороны посмотрит и, может, чему-то новому научится. Отстань от него. – Шимура, ты слишком добрая, – запричитал Сорахико, не согласный с ней. Он несказанно возмутился, когда она, шутя, показала ему язык и увела Айзаву подальше, в тихое и спокойное место, а потом тяжело вздохнул и обратил всё своё внимание на ученика. – Ты её слышал, Тошинори? Начнём тренировку. – Да, учитель! – Яги с готовностью ударил кулаком о ладонь, показательно хрустнул пальцами и решительно улыбнулся. По его боевому настрою с первого взгляда можно было понять, что ему не терпелось начать тренироваться, и Гран Торино это очень даже одобрял. – Отлично. Тогда начнём с разминки! – Есть! Айзава и Нана отошли немного в сторону, чтобы не мешать им. Шота присел на песок, обняв колени руками, а Шимура стояла рядом, положив руки на талию, и с гордой улыбкой наблюдала за тренировкой своего ученика. Её белый плащ красиво развевался за спиной, обнажая в меру накачанные руки. Эта женщина одним своим видом внушала Айзаве надёжность. Её улыбка была такой же, как у Тошинори – уверенной и доброй, но не чересчур, а взгляд – открытым и смелым. – Хочешь меня о чём-то спросить? – её бодрый голос вернул его в реальность – Шота невольно вздрогнул, встретившись с ней взглядом, и смущённо отвёл свой в сторону. Он так сильно задумался, что и сам не заметил, как начал открыто пялиться на Нану. Но она была права – у него появился один вопрос. – Простите. Я просто подумал, что у вас с Тошинори похожие улыбки... – Да, трудно поверить, что раньше этот парень всегда ходил с хмурой миной – невозможно было его развеселить! Он был слишком зациклен на своей беспомощности, и это каждый день угнетало его. – Тошинори был таким?.. – изумлённо прошептал Шота. Как и Нана, он всё время наблюдал за тренировкой Яги – после разминки, он взял гантели и начал качать руки, а Гран Торино придирчиво контролировал весь процесс. – Так ты не знаешь? – Нана понимающе улыбнулась ему, когда он обратил на неё вопрошающий взгляд. – Понятно, он не рассказывал тебе, или, может, просто ещё не успел. Да, это правда. Но, знаешь, у него была и более сильная черта – его упрямство. Он никогда не сдавался, даже если у него что-то не получалось. Когда я познакомилась с ним, он был такой же, как и ты, только чуть выше, – она коротко посмеялась. – Его тело сейчас – это результат изнуряющих тренировок, сотен тысяч часов упорного труда. – Но... для чего всё это? – искренне недоумевая, скромно спросил Шота. – Он просто хочет стать сильным? Тогда почему так быстро? Многие спортсмены тренируются годами, и в этом нет ничего страшного. Но он... как будто постоянно куда-то торопится. Я не понимаю этого, и знаю, что он мне ничего не расскажет. Меня это очень сильно тревожит. На его удивление, Нана промолчала. Она долго-долго смотрела ему в глаза – так, словно хотела убедиться в чём-то, и молчала. Взгляд её тёмно-синих глаз стал поразительно серьёзным. – Странно, что ты спрашиваешь об этом. – Почему странно?.. – с опаской переспросил Айзава. Он сказал что-то не то? Почему она вдруг так резко изменилась в лице? – Странно, что Тошинори не рассказал своему лучшему другу, что скоро уедет в Америку. Внезапно поднялся сильный ветер. Айзаве показалось, что он её не расслышал. Или это был шок? – Д-да, точно. Он же собирался в гости к родителям на летних каникулах, – выдавил из себя нервную улыбку, подтверждая её слова, а у самого в этот момент в душе всё перевернулось. Уедет? Почему Тошинори ничего не говорил ему об этом? Он, наверное, и сам недавно узнал – родители позвали, вот и не смог отказать. Всё логично. Но если всё так, почему тогда у него встал ком в горле? – Ты ничего не знаешь, – Шимура вздохнула с сожалением, мысленно сетуя на своего бестолкового ученика. – Не притворяйся. Я вижу, что ты не знал об этом, пока я не сказала, иначе бы не задавал таких вопросов... Ох, Тошинори, балда... Всегда держит всё в себе, думая, что так будет лучше, но всё получается с точностью до наоборот. Шота невольно затаил дыхание после её слов. Да, Тошинори был именно таким, каким она его и описала – никогда никому не сказал бы, что его что-то тревожило. Слишком совестливый и добрый, он точно был не из тех людей, что говорили жестокую правду прямо в лицо. Он никому не позволял помочь себе, всегда всё тянул сам. Но почему он не сказал ему, что уедет в Америку, к родителям? Это же не страшно. Да и вряд ли он уедет надолго – скорее всего, в перерыве между экзаменами и поступлением в университет, или уже после поступления... Если только не... – У тебя красивые волосы, Айзава, – он был так шокирован её новостями, что даже не заметил, как она встала у него за спиной. Нана осторожно взяла несколько коротких прядей его волос и сделала мальвинку – почти такую же причёску, какая была у неё. На лице Шимуры почему-то была грустная улыбка, когда они встретились взглядами. – Тошинори! – а затем она вдруг позвала Яги командирским тоном. Придерживая волосы Шоты, чтобы причёска не распалась, с улыбкой спросила у своего ученика: – Красиво? Яги вытер пот со лба, сначала не понимая, что именно учитель имела в виду, а потом опустил взгляд ниже, на её руки, и поражённо замер. Передние пряди Айзавы всегда были самыми непослушными – сильно вились и часто закрывали его лицо. Но после того, как Шимура убрала их назад, он стал выглядеть намного очаровательнее. Тошинори так засмотрелся на него, что даже пропустил удар Гран Торино в живот – к тому времени они перешли к тренировке ближнего боя. – Шимура, не отвлекай нас игрой в дочки-матери! – возмущённо закричал он, а затем посмотрел на ученика и сердито покачал головой – Тошинори пропустил очень сильный удар, и теперь согнулся в три погибели, держа руку на животе. – Дурень! Куда ты смотрел?! Ты же с лёгкостью мог бы блокировать этот удар! Не отвлекайся, а то ещё получишь! – Простите, учитель, – Яги с трудом выпрямился и встал в боевую стойку, готовый продолжать, и сразу же блокировал следующий его удар – на сей раз в бок. Сорахико не дал ему и минуты на передышку, осыпая целым градом атак, с каждым разом всё больше набирая скорость. У Тошинори больше не было времени на то, чтобы смотреть по сторонам – все его силы были направлены на то, чтобы уклоняться от ударов учителя. Поведение Наны показалось странным не только им, но и самому Айзаве. Он испугался, когда Тошинори получил травму из-за него, и возмущённо обернулся, собираясь задать Шимуре вопрос: зачем она отвлекла его прямо во время тренировки? Но она как будто бы ожидала от него такой бурной реакции, и ограничилась только тёплым взглядом, который и вовсе выбил Айзаву из колеи. Вздохнув, Нана на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями, а затем присела перед ним на корточки и прошептала: – Прости, мне надо было кое в чём убедиться, поэтому я отвлекла его. Она испытывающе вглядывалась в его лицо несколько секунд – почти минуту, – а потом её взгляд неожиданно потеплел. Нана спросила его с нежной улыбкой: – Вы ведь с Тошинори не просто друзья, да? Ты любишь его. И можешь даже не пытаться обмануть меня! – быстро предупредила его, на секунду напустив на себя строгий вид, когда Шота хотел было начать опровергать её слова. Мягко объяснила: – Друзья друг на друга так не смотрят, Айзава-кун. Значит, ты и есть тот самый любимый человек, которому он долго боялся признаться? Шота понуро опустил голову, отказываясь отвечать. Но женщине и не нужен был его ответ – она прекрасно видела по его красным, от смущения, ушам, что попала в точку. Нану это совсем не обрадовало – она только ещё больше расстроилась, когда оказалась права. Потому что она знала Тошинори, и догадывалась, что он скрывал от Айзавы слишком много информации о себе. – У вас всё серьёзно? – Да... – Шоте было слишком стыдно смотреть ей в глаза, даже если она и не осуждала его. Он весь сжался под её пристальным взглядом. – У нас уже всё было. – Тогда ты тем более должен узнать правду. Но не от меня, – Шимура услышала всё, что ей нужно было, и решительно поднялась на ноги. В её голосе Айзава услышал стальные нотки, а затем она позвала ученика точно таким же тоном: – Тошинори, подойди сюда! – Шимура, хватит отвлекать нас от тренировки! – начал было возмущаться Гран Торино. Но он моментально замолчал, когда увидел её строгий взгляд. Нана очень редко делала такое лицо – если не сказать, никогда, – и тем самым удивила даже его. – Что у вас там случилось?.. – Учитель, вы звали? – Яги тоже слегка занервничал, когда увидел её такой серьёзной, и тотчас примчался на оклик. Нана смотрела на него как никогда осуждающе – её синие глаза потемнели от злости, став почти чёрными, и тогда он всерьёз начал беспокоиться. Что произошло? О чём они разговаривали с Шотой, если на нём теперь тоже лица не было? Айзава был напуган чем-то и смотрел на него взглядом, полным надежды, как будто просил его о помощи. Атмосфера мгновенно накалилась до предела. – Тошинори, почему ты не рассказал своему лучшему другу, что собираешься уезжать в Америку сразу после выпуска? – Шимура буквально рубила воздух своими словами, шокируя всех трёх мужчин. Двоих особенно сильно – Тошинори застыл, как вкопанный, а Шота раскрыл глаза шире, словно от ужаса. Сразу после выпуска?.. Но зачем ему уезжать в Америку именно в это время? А как же поступление в университет?.. Или?.. Он и не собирался поступать в университет в Японии? Айзава сжал руку на груди, чувствуя, как тревожно билось сердце. Несколько секунд он не знал как дышать – воздух из лёгких словно выбили. Вот, в чём была причина – именно из-за того, что не мог рассказать ему всю правду о себе, Тошинори постоянно мучился. Айзава очень хотел думать, что всё это было не так, – что он не обманывал его. Но шокированное лицо Яги было красноречивее любых слов – сжав губы в тонкую полоску, он пристыженно опустил голову, пряча глаза. «– Я хочу быть рядом с тобой столько, сколько смогу. – Говоришь так, будто у тебя мало времени... – Так и есть.» В мыслях у Айзавы промелькнули моменты из прошлого – тот самый день, когда они впервые поцеловались. И когда Тошинори наотрез отказался обсуждать с ним эту тему. «– Почему ты всегда выглядишь таким грустным, когда речь заходит об этом? — Потому что я хотел бы проводить с тобой больше времени.» Случай на заднем дворе школы, когда он неохотно провожал Яги на тренировку с наставницей. Тогда он тоже ответил ему очень уклончиво. Он вспомнил свои собственные слова, на день рождения, когда почти умолял его сказать правду: «– Но сейчас не об этом. В последнее время мне снится странный сон – в нём ты убегаешь от меня всё дальше и дальше. Если всё ещё есть что-то, чего ты не можешь мне рассказать, пожалуйста, сделай это сейчас.» И даже тогда Тошинори ничего не сказал ему. В ту ночь, когда они занялись сексом, он не удосужился сказать ему, что и не собирался оставаться в Японии! – Как звучит вся твоя правда? – голос Шоты прозвучал в тишине, как напряжённая до предела струна – вот-вот и сорвётся на крик. Он даже не смотрел на него, низко опустив голову, и не видел, какие эмоции были на лице Тошинори. Наверняка, он раскаивался. Но было уже слишком поздно. – Я не хотел говорить тебе, чтобы не расстраивать, – Шота услышал вполне очевидный ответ. – Хотел, чтобы мы проводили с тобой время, не зная всего этого... Я хотел как лучше... – Как лучше для кого? – сухо спросил Айзава. – Ты, правда, думал, что будет лучше, если я узнаю всё, скажем, в день твоего отъезда? – Я бы не стал оттягивать всё настолько сильно! – он невольно вздрогнул, услышав его несдержанный крик, полный отчаяния. Тошинори действительно раскаивался, его мучила совесть. Но только Айзаве от этого не становилось легче. – Пожалуйста, позволь мне всё тебе объяснить?.. – Нет, – без колебаний отказал ему твёрдым тоном. – Я больше не хочу ничего слышать, тем более, от тебя. Для меня уже всё давно ясно – ты обманул меня. Использовал, чтобы потом бросить и свалить в свою Америку. – Нет, Шота, всё совсем не так! – с ужасом воскликнул Тошинори. Он хотел взять его за руку, но Айзава не позволил ему коснуться себя – резко отстранился, а затем молча развернулся в противоположную от Яги сторону. Тот кричал и звал его, протягивая к нему руку, но все его усилия были тщетны – Шота даже не смотрел на него. – Айзава-кун, пожалуйста, подожди, не уходи! Я всё тебе объясню! Всё совсем не так, как ты думаешь! Пожалуйста, выслушай меня! Глаза щипало от слёз, но он до последнего держался, чтобы не разреветься, как девчонка. Шота до крови закусил нижнюю губу, чувствуя, как в душе разрасталась омерзительная пустота. Было настолько больно, что он не мог нормально дышать – только через раз, пытаясь подавить дрожь во всём теле. А потом он просто сорвался с места и убежал, лишь тогда дав волю своим эмоциям – по щекам покатились горькие слёзы обиды, которые тут же подхватил ветер. – Айзава-кун! Он крепко зажмурился, когда вновь услышал крик Тошинори, и побежал ещё быстрее, чтобы как можно скорее перестать слышать его. Со злостью закрыл себе уши руками, плача навзрыд, даже и не подумав остановиться. Хватит с него лжи! Довольно! Всё это время он был тем, кого просто водили за нос! Даже если Тошинори и хотел сделать как лучше, он обязан был сказать ему правду! А в итоге просто обманул его и оставил ни с чем, разбив сердце и покромсав душу. – Шота! Тошинори позвал его последний раз, вложив в этот крик все свои чувства, всю горечь и боль, что испытывал. Но никто так и не обернулся на его голос – Айзава убежал, не желая и дальше слушать его. Убежал от него, как от прокажёного, как от огня. – Подожди, пожалуйста... – молил он шёпотом, беспочвенно протягивая руку в его сторону. – Шота... Яги без сил рухнул на колени, с ужасом провожая взглядом того, кого любил всем сердцем. И кого так глупо потерял. Сидел на песке, свесив голову вниз, и не верил, что всё это было правдой, – Айзава даже не захотел выслушать его. Насколько же сильно он ранил его, если Шота даже не пожелал ничего выяснять?.. Как он мог сказать такое, – что его изначально собирались бросить?! Он всё совсем не так понял! Тошинори резко подорвался с места, намереваясь догнать его во что бы то ни стало, как вдруг его остановили – учитель схватила его за руку и пристально взглянула в его удивлённые глаза. Она была очень серьёзна. – Ты поговоришь с ним, но позже. А сейчас я тоже должна кое-что тебе рассказать. На пути к пятидесятому этажу силы стали стремительно покидать его – ноги налились тяжестью, а дыхание давно сбилось ко всем чертям – каждый вздох отдавался болью в лёгких. Насквозь мокрая майка тоже доставляла дискомфорт – рубашку он снял ещё на тридцатом этаже. А ведь это была даже не середина пути! – Хорошо, что этого не видит Гран Торино, – Тошинори безрадостно улыбнулся своим мыслям, продолжая подниматься наверх, несмотря на боль в мышцах. – Позор. В восемнадцать лет я бы эти сто этажей минут за двадцать пробежал бы, и ещё успел бы потом вниз спуститься. Наверное, старею. Ему и самому стало смешно от своих слов, потому что он знал, что проблема заключалась не в физической силе. У него была мотивация подняться наверх, он желал этого. Но также были и сомнения, которые камнем тянули вниз. Тот самый день, когда Айзава-кун узнал всю правду и сбежал от него, навсегда отложился в его памяти. У Тошинори до сих пор был страх, что когда-нибудь это повторится снова, – что он уйдёт и больше никогда не захочет вернуться. После этого он узнал куда более шокирующую новость – от своей наставницы, и окончательно запутался, не зная, что делать дальше. Нана предупреждала его, что эта новость полностью перевернёт всю его жизнь, но тогда он даже представить себе не мог, насколько. Однако всё это уже давно осталось в прошлом, а в настоящем он должен был преодолеть ещё чёртовых пятьдесят с лишним этажей. Какой же он Всемогущий, если не сможет сделать этого?! – Отлично! – Яги с энтузиазмом сжал руки в кулаки и улыбнулся, глядя на оставшийся путь. Всё зависит от него. Как ему всегда говорил учитель, без желания побеждать он бы далеко не продвинулся. Ему всегда помогало его прирождённое упрямство, и сейчас было самое время, чтобы проявить его в полной мере. – Когда у меня не хватает сил для того, чтобы сделать что-то, я включаю своё сумасшествие, и тогда мне всё нипочём. Если я устал, это значит, что самое время для риска. Завязав рукава рубашки на поясе, он опустился на одно колено, опираясь руками об пол, и широко улыбнулся. Чувствуя, как всё его тело наполняет сила, громко крикнул: – Plus ultra! После чего резко сорвался с места, как пуля, быстро-быстро поднимаясь наверх. Одновременно с этим он следил за своим дыханием, чтобы не перенапрягать лёгкие – силы ему ещё понадобятся. Он ещё не достиг своего предела! Шестьдесят этажей. Семьдесят. Восемьдесят! Чем ближе он был к своей цели, тем меньше обращал внимание на усталость. В состоянии аффекта или нет – неважно. А события из прошлого, мелькающие в мыслях, только ещё больше подгоняли его вперёд. После разговора с наставницей Тошинори шёл домой в максимально подавленном настроении. Айзава не отвечал на его звонки – у него был выключен телефон, и Яги даже не знал, добрался ли он до своего дома. Оборо и Хизаши тоже не знали, где он. Всё было очень плохо. А новость от Наны и вовсе шокировала его, – после этого он тем более должен был поговорить с Шотой. Если бы это было возможно... – Я найду его. Не волнуйся, Хизаши-кун, – вяло пробормотал он в трубку, плетясь по улице поздним вечером. Яги даже не стал заходить к себе домой, как только узнал от друзей Айзавы, что они тоже были не в курсе, где он. Час от часу не легче – теперь ещё и Шота пропал! И всё из-за него... – Тошинори, у тебя всё нормально? – с сомнением спросил Ямада. – Голос такой грустный. Случилось что? – Всё в порядке, Хизаши-кун. Я просто устал после тренировки. – Точно? – Да, – ему неприятно было обманывать одного из лучших друзей Айзавы, но другого выхода не было. Никто из них не должен был знать правду: что они с Шотой поссорились, и из-за чего именно. – Знаешь, я ещё никогда не видел, чтобы Шо-чан вёл себя так. Вы с ним поссорились? – Немного, – Яги до хруста сжал мобильный в руке и понуро опустил взгляд вниз. Мимо него проходили люди, но ему было абсолютно всё равно, – застыл посреди дороги, как вкопанный, углубившись в свои невесёлые мысли. Для него мир потерял свои краски, после того, как он остался совсем один. Тошинори даже боялся представить себе, насколько Айзаве сейчас было плохо одному. – Прости, Хизаши-кун, не могу больше говорить. Созвонимся потом. – Надеюсь, всё будет нормально. Удачи тебе, бро! – Да, она мне понадобится, – отключив вызов, сухо произнёс Яги вслух, и, тяжело вздохнув, спрятал телефон в карман. Он бродил по городу несколько часов, но так и не нашёл Шоту. Потом всё-таки решил сходить домой и переодеться, хотя в этом и не было нужды: после разговора с наставницей, Гран Торино отпустил его домой, объявив, что тренировка окончена. Учитель видел, что он был шокирован словами Наны, и в таком состоянии вряд ли смог бы быть продуктивным, потому и дал ему выходной. Напоследок ещё сказал, чтобы он как следует задумался над словами Шимуры. «Для тебя это большой шанс, но также и тяжёлое испытание. Подумай, готов ли ты к этому, а потом дай нам свой ответ. Я, в любом случае, продолжу тренировать тебя, что бы ты не выбрал», – это были его последние слова, прежде чем Тошинори ушёл домой. Он не показывал своих эмоций открыто, как Нана, но тоже, по-своему, переживал за него. Быстро приняв душ и переодевшись, Яги схватил с вешалки синий бомбер и выбежал из квартиры, отправившись на поиски Шоты. Его телефон всё также не отвечал. Хизаши не знал, где его искать, если не дома, а Оборо-кун был на свидании с Немури-чан. Тошинори не хотел тревожить их плохими новостями – только вкратце объяснил, что хотел бы встретиться с Айзавой вечером, но тот почему-то не брал трубку. Ширакумо начал беспокоиться за друга, как и Каяма, но он быстро уверил их в том, что скоро найдёт его и всё будет хорошо. «Это ложь во благо», – мысленно внушал он себе в тот момент. Тошинори был на побережье, во дворе школы, непосредственно у дома Шоты, но всё было тщетно – он нигде не мог найти его. Ближе к ночи беспокойство Яги достигло предела – он начал немного паниковать, пусть и пытался не поддаваться этому чувству очень долгое время. Его телефон был бесполезен. Все места, где они были с Шотой вместе – тоже. Даже спрашивая людей на улице, он не добился никаких результатов – никто не видел парня похожего на Айзаву. Интуиция подсказывала ему, что надо было просто подождать, поэтому он долгое время просидел на ступеньках у дома Шоты, надеясь на чудо, – что он придёт. Но этого не случилось ни через час, ни через два. Посмотрев время на своём красном телефоне, Яги ужаснулся, что шёл уже первый час ночи. «Если бы я был на его месте, куда бы я пошёл? – крепко задумавшись, он закрыл глаза, стараясь не концентрироваться на плохих мыслях. Не стоило паниковать, пусть и было море оснований для этого. – Если бы мне было так же плохо, как и ему, что бы я сделал?» – Хм, наверное, напился... – безрадостно усмехнувшись, Тошинори сказал первое, что пришло ему в голову, рассеянно пожимая плечами. А потом его осенило – точно! Они ещё не были совершеннолетними, так что алкоголь им бы никто не продал. Но его мог купить кто-то из взрослых! Если всё было именно так, как он думал, то Айзава был где-то поблизости: он бы не стал уходить куда-то далеко – это было бы не совсем рациональным решением. Да и вряд ли Шота стал бы гулять по городу в таком ужасном состоянии. Скорее всего, он выбрал место, где можно было остановиться, но как можно ближе к дому. Тошинори пулей помчался к ближайшему супермаркету, постоянно оглядываясь по сторонам. Первые минуты его поисков не дали никаких результатов – в самом магазине Айзаву никто не видел, как и рядом с ним. Что, в принципе, было логично – он мог не заходить туда, а просто попросить кого-то, чтобы ему купили алкоголь, но Тошинори всё равно поинтересовался, на всякий случай. Недалеко от супермаркета был парк – туда-то он и направился. У него не было никаких надежд на то, что он увидит Шоту именно там. Яги просто доверял своей интуиции. И, благо, она его не подвела. Он испустил вздох облегчения, когда увидел Айзаву в темноте, сидящего на лавочке. В руке у него была баночка пива, а рядом стояли ещё три таких же. Он лениво повернул голову в его сторону, показав затуманенные алкоголем тёмные глаза. – Наконец-то я нашёл тебя, Айзава-кун, – Тошинори с трудом смог улыбнуться, когда он смотрел на него так пронзительно и долго. – Ты давно здесь? – С вечера, – неохотно, почти не размыкая губ, ответил Шота пьяным голосом. Для его неподготовленного организма три баночки пива оказалось более чем достаточно, чтобы жёстко опьянеть. – А ты что здесь делаешь? – Не спится, – ловко солгал Тошинори, нисколько не изменившись в лице. Но Айзава всё равно ему не поверил, и зло усмехнулся в ответ на его притворство. – Опять врёшь? Ах, да, для тебя же это абсолютно нормально – постоянно обманывать любимого человека. Как я мог забыть? – он хотел демонстративно выпить ещё, но в баночке больше не оказалось пива. В любом случае, Шота в открытую его игнорировал, и это было проблемой. – Об этом я тоже хотел поговорить, но ты сейчас вряд ли станешь слушать меня, – не обращая никакого внимания на его злые подколки, Тошинори подошёл ближе, чтобы забрать у него пустую баночку. Но Шота резко отвёл руку в сторону, когда он чуть было не коснулся его. – Ты всё неправильно понял, Айзава-кун. Я никогда не хотел бросать тебя. – Так почему же не сказал сразу, что после выпуска помчишься в Америку? – Шота только хмуро посмеялся с его слов. Он наотрез отказывался смотреть ему в глаза – ему было проще разговаривать с ним грубым тоном, не видя его. – Ты же так сильно меня любишь! Почему ты не сказал?!.. А я – дурак, ещё волновался за тебя! Всё время думал: «А что же его так сильно тревожит?», голову себе всю сломал! А ты просто наглый обманщик! – Не буду спорить – я действительно обманывал тебя, – Тошинори заговорил с ним холодным тоном, не собираясь перекрикивать его, и слегка встряхнул за плечи. Даже в пьяном состоянии Айзава удивился, когда услышал тон его голоса, и неуверенно поднял голову, с опаской встретился с ним глазами. Но напрасно – взгляд Яги резко контрастировал с тем, что он говорил, – был тёплым и нежным, как всегда. – Но я делал это только для того, чтобы у нас появилось время побыть вдвоём, чтобы не расстраивать тебя. Я всегда думал о тебе, Айзава-кун, и никогда не стал бы обманывать умышленно. Тем более – бросать тебя. – Но в итоге ты всё равно бросишь меня, – Шота издал мрачный смешок и решительно оттолкнул его от себя, да с такой силой, что Тошинори подался назад на несколько шагов. Яги с ужасом распахнул глаза, когда увидел на его щеках слёзы. – Когда ты собирался рассказать мне всё?! – выплёскивая свою боль, Айзава кричал на него, не жалея голоса. – Ты можешь понять, каково мне сейчас?! Что я буду делать, когда ты уедешь?! Для тебя начнётся новая жизнь, а моя – просто разрушится на мелкие части! Ты понимаешь это?! Эти слова стали последней каплей. Тошинори решительно схватил его за руку, силой притянул к себе и заключил в крепкие объятия, даже если Айзава и сопротивлялся. Поначалу он слабо отталкивал его, тихо всхлипывая, а потом просто сдался, уткнувшись носом в шею, молча обливая его плечо слезами. Всё равно не смог бы вырваться, как бы ни пытался. Да и несильно этого хотел – в объятиях Тошинори ему было спокойно и хорошо, как и всегда. Даже если Яги сделал ему больно, обманул его, пусть и не умышленно, Айзава всё равно любил его. Разве мог он противиться объятиям любимого человека? – Я никуда не поеду, – он невольно вздрогнул, когда Тошинори сказал эти слова твёрдым тоном. – Если ты скажешь мне не уезжать, я не поеду в Америку. Я не позволю разрушиться тому миру, который мы создавали вместе, – он сильнее прижал его к себе, словно от отчаяния. Словно боялся потерять навсегда. – К чёрту Америку. К чёрту всё. Я люблю тебя больше всего этого, слышишь, Шота?! – не сдержав эмоций, Тошинори прокричал эти слова прямо ему в лицо, после целуя в губы. Никогда ещё в их поцелуях не было столько горечи и боли – не физической, а больше моральной. Они оба умирали от безысходности изнутри, целуясь с трепетом и нежностью, не страстью. Им совершенно не хотелось отпускать друг друга. – А как же твоя мечта? – едва слышно прошептал Айзава, прижимаясь к его крепкой груди и обнимая в ответ. Идея Яги была заманчивой. Но он не эгоист, и никогда не позволил бы себе ставить Тошинори перед таким выбором – либо он, либо его цель. – Что касается этого, – выпускник хмуро усмехнулся, вспомнив кое-что не менее важное. – Я и сам только сегодня узнал, что всё это время меня готовили к кастингу, который пройдёт в следующем году, осенью, в Нью-Йорке, – Тошинори ответил на его вопрошающий, почти шокированный взгляд, ласковой улыбкой. – Да-да, я сам в шоке. Оказывается, у моей наставницы есть связи с парочкой известных киностудий, и, когда они узнали обо мне, то заинтересовались моей персоной. Сказали, что у них есть для меня роль в фильме, но для этого надо было набрать мышечную массу и в целом привыкнуть к режиму тренировок. Поэтому меня и познакомили с Гран Торино – учитель знала, что он сможет обучить меня гораздо быстрее и лучше, чем она, ведь сроки поджимают. Но она до последнего не хотела рассказывать мне об этом, по своим причинам: когда-то у неё тоже была возможность стать актрисой, но учитель выбрала семью и любовь, и теперь она – самая счастливая мама на свете. А если бы подписала контракт, то сковала бы себя обязательствами, как минимум, на десять лет: никаких серьёзных романов, беременности и прочего. Для неё это было слишком тяжело, поэтому она отказалась. А что касается меня... Я думаю, она передумала рассказывать мне об этом, когда узнала, что мой любимый человек живёт в Японии, не в Америке. – То есть у тебя появился реальный шанс воплотить свою мечту о супергероях в реальность? – даже в пьяном состоянии, Шота прекрасно понял все его слова и смысл каждого из них. Он был в шоке от всего сказанного. – Если пройду кастинг, – мягко напомнил ему Яги. – Но это уже не имеет значения – я всё равно никуда не поеду. – Я не могу просить тебя об этом, – на удивление Тошинори, Айзава отрицательно покачал головой, даже не задумываясь. – Такой шанс выпадает только раз в жизни. Я не хочу, чтобы ты потерял его из-за меня – это будет неправильно. Ты так усердно трудился, чтобы стать тем, кем хотел, и готов отказаться от всего этого ради меня? А как же твои учителя? Как же их надежды, возложенные на тебя? Ты не можешь так легко перечеркнуть всё то, что вы с ними делали полтора года. – Но-... Тошинори хотел было возразить ему, но Шота вдруг властно притянул его к себе для поцелуя, занимая его губы. – Я больше всего на свете хочу, чтобы ты остался, – едва слышно шептал он, целуя его вновь и вновь. Возможно, он сейчас совершит самую страшную ошибку в своей жизни. Но так будет правильно. – Но, подумай, что будет с моей совестью, если я заставлю тебя отказаться от своей цели, к которой ты так долго стремился? Я не готов к этому. – Но что будет с нами?.. – Тошинори задал ему вполне логичный вопрос, глядя прямо в глаза, но у Шоты не нашлось ответа на него. – Что-нибудь придумаем, – он вяло отмахнулся, отказываясь напрягать свой мозг в пьяном состоянии. Обвил его шею руками, прильнул к нему всем телом и жарко зашептал на ухо: – А сейчас ты должен мне ночь любви, или я не прощу тебя. – То есть ты уже простил меня? – со смешком переспросил Тошинори, а затем с готовностью ответил на его поцелуй. Он взял Шоту на руки, разумно рассудив, что тот не сможет сам дойти до дома, и понёс прочь из тёмного парка. – Это зависит от того, как ты сейчас справишься, – пьяно хихикнув, Айзава обнял его за шею, чтобы не упасть. Он уже заметно клевал носом, но всё равно продолжал бормотать всякие милые глупости: – Имей в виду, что я очень сильно обижен на тебя! Тебе придётся... очень постараться... чтобы я простил тебя... – Да-да, – хитро поглядывая на его сонное личико, Тошинори с нежностью поцеловал его в щёку. Он даже не удивился, когда Айзава-кун окончательно вырубился после этого, и с удовольствием повёз его к себе домой на такси. Пусть и было очень поздно, но он написал сообщения Оборо и Хизаши, что нашёл их блудного друга, и только после этого лёг спать рядом с Шотой, обняв того за талию. Ему предстояло о многом подумать, но Тошинори отложил всё до утра. «Я больше не буду убегать, Всемогущий», – думал Айзава в настоящем, напряжённо глядя на время. У Тошинори осталось пять минут. Стук сердца закладывал уши. Шота начал делать дыхательную гимнастику, чтобы немного успокоиться, но всё было тщетно – сложно было подавить такое сильное волнение. Сто пятый этаж. Он невольно вздрогнул, услышав шум в коридоре, и обернулся, словно в замедленной съёмке. Ему показалось, что он слышал голос Тошинори. Шум становился всё ближе, как будто кто-то стремительно бежал к его номеру. Нет, сомнений быть не могло. Это точно... Шота не мог сдвинуться с места – его ноги словно намертво приросли к полу. И это в самый ответственный момент, которого он ждал, как минимум, пять лет. Которого они оба ждали. «Не смей стоять на месте, Айзава Шота», – разозлившись на самого себя, он крепко сжал руки в кулаки и буквально заставил свои ноги двигаться, резко рванув вперёд. – Всемогущий, держите! – в коридоре отеля послышался чей-то обеспокоенный голос. Айзаве даже показалось, что он уже когда-то слышал его, только не мог вспомнить, когда именно. – Thank you! Его рука застыла в миллиметрах от дверной ручки, как только он услышал этот громкий возглас, с выразительным английским акцентом. В душе разлилось уже давно позабытое тепло, а на глаза, против воли, просились слёзы. Но нет. Он не заплачет. Он вырос и тоже стал сильнее. Того неуверенного Айзавы, что всегда стоял на месте, боясь сделать шаг вперёд, больше не было. Он не видел этого – больше почувствовал, что Тошинори подбежал к двери с другой стороны, и в тот же момент резко потянул ручку на себя. Яги сделал то же самое. Распахнув дверь его номера, он мог, нечаянно, оттолкнуть Шоту, но вовремя среагировал и поймал его за руку, не дав тому упасть. Они смотрели друг на друга так, будто видели первый раз в жизни. В руках у Тошинори был пышный букет алых роз, уцелевший лишь благодаря Ночноглазу. А сам он стоял напротив него, с трудом переводя дыхание после быстрого бега, с растрёпанными волосами и в насквозь промокшей майке. Глядя на него, Айзава спросил лишь одно: – Ноги не болят?