***
После ухода на работу Пейтон и Блейна, сказавших за завтраком, что у них за сутки накопилась масса дел, Лив решила привести себя в порядок перед свиданием, раз уж босс сказал ей отдыхать. Перед этим она решила отмыть ванну. Лив открыла небольшой шкаф со средствами для ухода: нехитрый скарб, который вернул бывший жених, ей наверняка пригодится. Пора собираться на свидание. Удивившись про себя, что она назвала встречу свиданием, ведь сама настаивала на обратном, она начала готовиться. Достав все скрабы, маски и прочие средства ухода, Оливия начала набирать ванну. При этом она бросила чуть-чуть соли для ванн. Оставив воду набираться, она пошла в комнату и раскрыла шкаф. Оливия вынула практически всю одежду: блузки, юбки, платья, брюки. Как назло Блейн отказался говорить, куда они едут. Также из шкатулки на верхней полке Лив достала нить жемчуга. Одну из блуз отец привёз ей из Парижа в прошлом году, блузка была приятной на ощупь и радовала глаз: кремовая с небольшим жабо и пуговицами, каждая из которых была обтянута точно такой же кремового цвета, шелковой тканью. Посетовав, что ей сегодня придётся заехать к родителям, Лив вернулась в ванну и выключила воду, а потом сбросила с себя одежду. Забравшись в ванну, она ощутила приятное тепло, хотя нормальный человек назвал бы воду обжигающий. Увы, Лив утратила чувствительность почти полностью, поэтому не могла ощутить холод или жар, даже чувство боли было ей почти недоступно. Взяв небольшую мочалку и вылив на неё огромное количество геля для душа, надеясь, что это заглушит запахи морга, сопровождавшие её теперь всегда, она начала мыться. Оттирая кожу, она размышляла, как стремительно они сблизились с Блейном. Даже слишком быстр — мысли о том, что он уж больно вовремя оказался в нужном месте и в нужное время, посещали её ещё в вечер нападения, когда они ехали к её дому. Мог ли он подстроить это специально? Мог ли сотрудничать с этим типом? Но зачем? Если бы он хотел её убить, то у него для этого была уйма времени и возможностей. Придумать хитрый способ её убить он мог ещё в тот злополучный вечер. К тому же он немного рассказал про свои отношения с отцом за завтраком, мимоходом упомянув, что завидует Лив — его отец был крайне холоден и беспощаден к сыну, не прощая ни единой ошибки. Более того, вчера он дал понять, что уважает её, ведь не стал с ней целоваться из-за действия мозгов художника с чувственной натурой. Он дал ей понять, что хочет, чтобы это было её решение. А говорить о своих симпатиях, любимой группе и книгах было бы и вовсе абсурдно, будь он сообщником. Про себя она отметила, что Блейн одевался весьма просто, но джинсы, пусть и старые, были довольно дорогими, она видела такие на одном из студентов университета, где училась. Несмотря на свою увлечённость учёбой и книгами, Лив всё-таки была девушкой и брендовые вещи видела за милю. Вещи на Блейне хоть и оставались в хорошем состоянии, но им было несколько лет — вероятно, он был из обеспеченной семьи, о материальном положении родителей он не рассказывал. Простые тёмные джинсы, темная рубашка и свитер тонкой, но при этом сложной вязки. Крой вещей был несколько устаревшим, но сами вещи до сих пор хорошо смотрелись. Вероятно, он был из тех детей, которых родители лишили доступа к деньгам. Оливии было интересно, вправду ли отец Блейна такой неприятный, как он упомянул, или парень преувеличивает из-за того, что кредитку отобрали. В любом случае, ясно, почему молодой человек стал продавать наркотики — нужны были деньги. Закончив с телом, она вымыла голову и умылась, взяв любимый скраб, она помассировала лицо и ополоснулась. Под конец она просто решила полежать с глиняной маской некоторое время.***
Вволю накупавшись и завершив процедуры душем, Лив вылезла из ванной и укуталась в халат. Надев пушистые тапочки и промокнув волосы полотенцем, девушка вернулась в свою спальню и принялась выбирать наряды. Разумеется, утром она слукавила, сказав Рави, что не будет выбирать наряды; она понятия не имела что надеть, ситуация была странной. Она быстро высушила волосы феном и начала применять одежду, но ни один из вариантов ей не нравился, то наряд казался ей слишком игривым, то чуть ли не монашеским. Лив никак не могла определиться. Внезапно зазвонил телефон, Оливия отбросила джинсы и свитер как неподходящий вариант и посмотрела на экран телефона. Звонил её папа — от ужина в семейном кругу ей не отвертеться. Проведя пальчиком по сенсорному экрану, девушка сняла трубку: — Привет, пап, как долетел? — чуть нервничая, задала вопрос девушка. — Привет, Лив, как насчёт того, чтобы заехать сегодня на семейный ужин? — вкрадчиво спросил Олдос, намекая, что отказ не принимается. — Я соскучился по семье, ты же знаешь, как вы мне дороги, кроме того я бы хотел услышать, что нового в твоей жизни? Слышал, ты расторгла помолвку? — Пап, давай не будем про помолвку, хорошо? — с надеждой спросила Лив. — Я заеду сегодня на ужин, но обещай, что ты не будешь пилить меня, как мама. Она меня полгода с ума сводит. — Зайчонок, мы с мамой переживаем за тебя, это наша работа, — сказал Олдос. — Кстати, о переживаниях, я заходил к тебе на работу. Твои коллеги сообщили, что на тебя напали, ты в порядке? — Я понимаю, пап, вы лучшие родители на земле, — немного грустно сказала Лив. Ей было тяжело скрывать правду о себе, своей болезни от родных и друзей. — Всё хорошо, я почти не пострадала. Меня вовремя выручил один человек. — Рад, если ты и правда в порядке, — поговорил Олдос как будто задумчиво. — А что это за человек? Хотелось бы его поблагодарить. — Обязательно представлю вас друг другу, — ушла от ответа Лив. Она пока была не готова знакомить родителей с Блейном, многое в его биографии их могло шокировать, особенно маму. Ей бы не понравилось, что дочь связалась с наркоторговцем, пусть и бывшим. — С нетерпением жду, — поспешил сказать Олдос. — Ждём тебя к девяти вечера. — Договорились, — сказала Лив, понимая, что разговор вечером будет не из приятных. — До встречи. — До вечера, — поговорил Олдос, после чего Лив услышала гудки. Завершив разговор с отцом, Лив увидела в шкафу его — платье которое она поначалу не заметила. Увидев его, она поняла, что к нему идеально подойдут изумрудные серьги, подаренные её отцом в честь окончания школы.***
Тем временем Блейн доехал до своего гастрономического магазина "Милое мясцо", где справился о делах у миссис Флайшер и пересчитал вчерашнюю выручку. После чего сделал звонок капитану Судзуки и попросил того разузнать в каком из приютов для трудных подростков работает некто называемый Мейджером Лилиуайтом. Заодно он попросил организовать охрану для Лив Мур, поскольку на неё недавно было совершено нападение. Услышав, что капитан Судзуки в курсе этого, посоветовал беречь ценные кадры. После этого он позвонил в чайную "Цветущий жасмин" и заказал чайную церемонию на шесть часов. Сам магазин выдавал себя за обычный магазин гастрономических изысков для хипстеров, среди сотрудников из тех, кто работал здесь до зомбизма осталась лишь миссис Флайшер. В основном здесь работали те, кого Блейн знал по наркокартелю: мелкие наркоторговцы, которых удалось привлечь на свою сторону, те с кем Стейси босс не считался. Также работали пара тренеров из фитнес-клуба, которых Блейн поймал на продаже стероидов. При входе обычных покупателей окутывал запах свежей выпечки, колбас и различных блюд как мясных, так и вегетарианских. Витрины в главном зале были широкими и подсвеченными изнутри, по центру располагалась витрина с выпечкой: пироги, булочки, круассаны, хлеб. Витрины справа принадлежали готовым блюдам от паэльи, до стейков из лосося. На витрине слева были свежее мясо и колбасы. Никто, кроме посвящённых, не знал, что в глубине магазина, помимо обычных продуктов и специй, хранятся человеческие мозги. В морозильной камере спереди располагались свиные и коровьи туши, но стоило пройти в самую глубь и можно было увидеть то, что ужаснуло бы обычного посетителя, но никак не тронуло бы зомби — надо же откуда-то добывать мозги. Но вернёмся в зал, где шла продажа основных товаров. Спокойные теплого желтого оттенка стены с деревянной отделкой создавали уют и располагали к покупке. Теплый мягкий свет, струящийся от ламп, делал выпечку и прочие блюда привлекательными и аппетитными. Лишь витрина с мясом была подсвечена холодными лампами. Положив часть денег в сейф в кабинете, а часть забрав с собой, он поехал к Натали. Натали жила в одном из тех жилых комплексов, где стоимость жилья близилась шести или семи нулям. Среди представительниц одной из древнейших профессий она относилась к тем, чьи услуги ценились весьма и весьма высоко. Часто мужчины приглашали её с собой в качестве спутницы на различные вечера, обычно вечера заканчивались за закрытыми дверями гостиничного номера или спальни. Её квартира была в меру просторной, заходя в неё, вы попадали из коридора в гостиную, плавно перетекавшую в кухню. Стены гостиной были оформлены искусственным кирпичом, с зеленоватым отливом, батареи были покрыты стального цвета краской. Перед терракотового цвета диваном располагался нарочито обшарпанный журнальный столик. На окнах были тяжелые со сложной серебряной вышивкой шторы. Гостиную и кухню разделяла стального цвета барная стойка. Сама кухня была светло-серой, шкафчики и разделочный стол из темного дерева, а поверхность разделочного стола — из искусственного камня. На ней не было ничего, за исключением одиноко стоящего электрического чайника. Натали ненавидела Блейна за то, что он сделал её зомби; за то, что с тех пор как она стала зомби, все деньги до последнего цента он забирал себе, а ей платил мозгами. Ненавидела его просто за то, что если ей нужны были средства ухода, то их приходилось выпрашивать. Ни единого цента Блейн не давал в руки куртизанки, забрал даже кредитку и заграничный паспорт. За то, что, приходя, обыскивал её дом вплоть до последней половицы. Ненависть буквально разъедала Натали, но она молчала, не хотелось выслушивать саркастичные и ядовитые замечания Блейна. Каждый раз, приходя в её квартиру, вот как сейчас, Блейн обыскивал всё вплоть до спальни, где стояла широкая кровать застеленная кофейного цвета простынями и подушками с одеялом в тон. Блейн обыскал каждый шкафчик в её квартире, пока не нашёл старую коробку от обуви под ванной, откуда выудил двадцать тысяч долларов — всё, что она выручила за этот месяц. — Скажи, а не проще отдать мне деньги сразу и не устраивать каждый раз весь этот цирк? — раздраженно спросил Блейн. — Ты забираешь все мои деньги, мне надоело выпрашивать у тебя свои же деньги, их заработала я... — начала было отстаивать свою позицию девушка. Стоявший позади Блейна один из его подручных угрожающе на неё посмотрел. — У тебя нет ничего своего, кроме этой квартиры. Но вряд ли ты захочешь расстаться с этим уютным гнёздышком, ведь так? — угрожающе спросил МакДона. — Это моя квартира, если бы не вспышка этого заболевания, ты не смог бы мне угрожать, — старалась не отступать Натали. — Благодари бога, что у меня сегодня хорошее настроение, потому что сегодня у меня свидание с потрясающей девушкой, у меня просто нет времени на препирательства с тобой, — сдержанно сказал Блейн. Этими словами он дал понять, что разговор окончен. Забрав деньги он покинул её квартиру вместе с одним из своих головорезов, оставив растерянную и злую Натали посреди ванной комнаты. Она прошла из ванной в гостиную, минуя двери спальни и подошла к распахнутой настежь двери. Блейн как назло всегда оставлял её открытой, словно на что-то намекая. Закрыв дверь девушка постаралась не думать о своём положении, происходящее её угнетало.***
Один из частных районов, где жил Блейн был как раз неподалёку от жилого комплекса, где жила Натали. После поездки к Натали Блейн отпустил одного из своих помощников и поехал домой, надо было срочно переодеться. Блейн хотел выглядеть на встрече слегка небрежно, но привлекательно. Лив привлекала и манила его, её очаровательная фигура обещала ему много приятных мгновений. Под мозгом этого испанского художника ему стоило огромных усилий сдерживаться. Нужно было срочно съесть мозг кого-то, кто гораздо меньше интересуется чувственной стороной вещей. Добравшись на лифте до своего этажа, он прошёл в квартиру. Там было чуть затхло — он не был дома два дня. Надо будет убрать дома, как только выдастся случай. Войдя в квартиру, он прошёл из коридора в гостиную: стены здесь были грубо оштукатурены в серо-зелёной гамме, с потолка на цепях свисали полки, на одну из стен было перенесено изображение с плаката группы Nirvana и в довершение мягкий диван синего цвета с бордовыми подушками. Часть гостиной занимал обеденный стол и стулья. Гостиная сливалась с кухней, лаковые чёрные шкафчики с металлическими ручками, вытяжка. Поверхность разделочного стола была сделана из камня, в него с одной стороны была встроена раковина, а чуть далее варочная поверхность. За одной из лаковых дверей скрывался холодильник, а рядом с ним сияла духовка к которой почти не прикасались. Случайный посетитель подумал бы, что здесь никто не живёт — квартира была словно из рекламной брошюры, но не было ни фотографий, ни сувениров, не было книг. Сам Блейн относился к квартире, как к временному пристанищу, прежде чем завладеет домом, где жил с детства. Дом напоминал ему о любимом дедушке, а квартира была безликой. Только стена, на которой красовались музыканты знаковой гранжевой группы, могла что-то поведать о владельце. Квартиру купил Блейну его отец на восемнадцатилетие, поскольку жить под одной крышей становилось с каждым годом невыносимее. Блейн всеми способами демонстрировал отцу как он его ненавидит. Блейн снял куртку, бросил её на вешалку и прошёл в душевую комнату. Быстро сбросил одежду и включил душ. Стоя под струями воды, он в который раз размышлял о том, как всё странно сложилось. Интересно кто же мог захотеть смерти Лив Мур, кому она могла перейти дорогу? Может, стоит проверить историю с парнем, что преследовал её в школе? Она сама об этом упоминала, можно сказать тому же детективу Бобино или капитану Судзуки, чтобы проверили эту информацию. Лучше, конечно, сказать Судзуки, он наверняка передаст нужные материалы прямо в руки. Закончив с душем, Блейн убрал одежду, что носил эти два дня, в корзину для белья и надел халат. Проходя в комнату, он сразу подошел к гардеробной — надо было выбрать нечто подходящее по случаю. Прошерстив всю гардеробную, Блейн выбрал простые черные широкие брюки и темно-синюю рубашку, носки и черную куртку. Собравшись, он надел старые часы, подаренные ещё дедом на десятилетие — последний его подарок перед тем как отец Блейна упрятал деда в психиатрическую клинику. Закончив готовиться, Блейн прошёл на кухню и вынул из шкафа небольшой пакетик из рисовой бумаги, где лежали аме¹. Достав эту японскую сладость, он быстро прошёл к двери, обулся и спустился вниз на подземную парковку, где оставил машину. Сев в машину, он первым делом поехал в ближайший салон цветов — пусть они и не встречались на самом деле, но нужно держать марку. Остановившись возле магазина с банальным названием "Цветочный рай", Блейн быстро вошёл внутрь, где миловидная пухленькая девушка - флорист подрезала розы. Она была невысокой, несмотря на небольшую полноту, её фигура была гармоничной. — Добрый день, я хочу купить цветы для своей девушки, у нас сегодня первое свидание, — вежливо поздоровавшись, Блейн перешёл к делу. — Расскажите немного о её характере, как вы познакомились? — произнесла флорист, слегка улыбаясь; её добродушное лицо обрамляли русые локоны. — Она порой слишком правильная, хотелось бы её растормошить, — начал Блейн. — Но она может оценить хороший юмор. Плюс мы с ней любим одну и ту же группу — Nirvana. Познакомились на вечеринке на яхте, полгода назад. И есть ещё такое обстоятельство — недавно на неё напали, я еле успел её спасти. Можно сказать, что мне повезло, поэтому я склоняюсь к гладиолусам² — хочу доказать ей свою надёжность, не могу определиться лишь с цветом. — Если вы недавно вызволили её из опасной ситуации, то гладиолус действительно наиболее подходящий вариант, — задумчиво сказала флорист. Молодой человек ей импонировал. — Говоря о цвете, то красный будет означать любовь, белый глубину ваших чувств, синий это свобода и безмятежность, розовый означает романтику и фиолетовый - дружескую поддержку. — Я не совсем уверен в её чувствах, не хотелось бы её отпугнуть, — Блейн даже растерялся, не зная, какой цвет выбрать. Логичнее были бы фиолетовые цветы, но он уже сказал о свидании и полугодовом знакомстве, надо было что-то делать. — Я предложила бы розовые или белые цветы, но если ваши сомнения глубже, то в первый раз можно выбрать фиолетовые или синие гладиолусы, — высказала своё мнение флорист. Ей хотелось помочь парню сделать правильный выбор. — Полагаю, вы хотите показать, что не ограничиваете её свободу. — Да, верно, я не хотел бы ограничивать её свободу, но мне важно дать знать, что я надежен и могу её защитить, — сформулировал свою мысль Блейн. — Пожалуй, я в этот раз я возьму синие, могу я взять визитку вашего салона? — Разумеется, вот, держите, — девушка взяла визитку с подставки на столе и протянула блондину. — Сколько цветов должно быть в букете и каковы ваши пожелания в оформлении? — Полагаю, семь гладиолусов будут идеально смотреться, — уверенно сказал Блейн. — Обвяжите алой лентой. А доставить нужно в чайный павильон "Цветущий жасмин" через пять часов. — Отлично, семь фиолетовых гладиолусов, обвязанных алой лентой, доставить к девяти часам вечера в чайный павильон "Цветущий жасмин", — повторила флорист, попутно записывая заказ. — Всё верно? С вас двести пятьдесят долларов и двадцать долларов за доставку. — Да, всё правильно, — сказал Блейн, доставая кошелёк. Из кошелька он достал триста пятьдесят долларов. — Вот, пожалуйста, это вам за труды. Расплатившись за заказанные цветы, Блейн вернулся к машине и поехал за Лив. По дороге он думал понравится ли Лив японская чайная церемония, он плохо знал её вкусы. Безошибочно он мог сказать лишь о том, что ей также нравится Nirvana, она любит научную фантастику и очень мила, когда смеётся. Стараясь вести машину по правилам, хотя его это и раздражало, он проезжал один перекрёсток за другим. Блейн любил скорость и не любил правила, но в нынешнем положении он понимал, что нужно быть тише воды, ниже травы. По дороге он заехал в магазин одежды, где приобрёл два юката³, для Лив он выбрал лиловое юката с узором цуру⁴. Подъезжая к дому Лив, он заметил стоящую неподалёку машину, кажется такая же была у Клайва. Приехал к Лив или опрашивает соседей? Памятуя о своей не совсем чистой репутации, Блейн понимал, что для Бобино будет логичным подозревать его во всех смертных грехах. Тем идеальнее должно быть поведение самого Блейна, чтобы не возникло лишних подозрений. Припарковавшись, Блейн подошёл к дверям дома Лив и постучал. Внутри послышались шаги, спустя некоторое время дверь открылась — на пороге стояла Лив в горчичного цвета платье-рубашке с кофейного цвета поясом; серьгах с изумрудами, капельного вида, ближе к застёжке было нечто вроде колокольчика, усыпанного мелкими бриллиантами и книгой в руках. — Привет, ты задержался на пять минут, — смотря на маленькие изящные часы на левой руке, отметила Лив. — Привет, виноват, было одно очень срочное дело, — уклончиво сказал Блейн. — Но боюсь, нужно ехать как можно скорее, иначе по таким пробкам мы не успеем. — Подожди секунду, — сказала Лив и вернулась в дом, через некоторое время она вернулась в сером пальто и ботинках на небольшом каблуке, с сумкой на плече. Сев в машину, они пристегнулись ремнём безопасности. Лив убрала сумку на заднее сидение. Путь до чайной и правда был неблизким, они проехали через центр к окраинам. И въехали на территорию одного из частных районов, где в основном жили обеспеченные люди — особняк здесь стоил целое состояние. Доехав до небольшой парковки, они оставили машину. Спустя несколько минут они подошли к простому деревянному ограждению, Лив было интересно почему вместо кирпича или металла использовали обычное дерево. Они подошли к воротам и постучали, вскоре им открыла японка, на её юном лице была очаровательная улыбка. У девушки были большие глаза в обрамлении ресниц, её фигурка выглядела хрупкой в традиционном лазоревого цвета кимоно, под которым виднелось ещё сиреневое и алое. За деревянной оградой скрывался сад, где росли крошечные деревца, едва Лив и Блейн вошли, они ступили на тропинку вымощенную камнями (5). Вскоре они оказались возле крытого колодца с деревянным ведром, где Блейн пояснил ей, что нужно умыться водой из крытого металлического колодца. Девушка набрала воды, и они по очереди плеснули себе водой в лицо. Девушка, как шепнул ей Блейн, была Тянною (6) — чайная девушка, подала каждому из них платок, которым нужно было вытереть лицо. После чего они проследовали за хозяином чайной, по дороге к забронированному Блейном павильону, они столкнулись с черноволосым мужчиной с чрезвычайно бледным лицом, серыми будто ледяными глазами, тонкими словно высеченными на дереве губами. Черты его лица были резкими, неприятными, внутри у Лив всё скрутило в момент этой встречи. Ещё более гадостным стало ощущение, когда этот мужчина заговорил: — Надо же, кого я вижу, мой непутёвый и слабохарактерный сын, — процедил он сквозь зубы. — Сложно представить, что такая очаровательная особа согласилась пойти куда бы то ни было с таким лоботрясом, как ты, долго её умасливал? Да что она! Ни одна приличная девушка не согласится быть рядом с таким никчемным человеком, как ты. — Я-то как тебя рад видеть, папа. Лив, это мой отец — Ангус МакДона. Папа, это Лив, потрясающая девушка, а ещё она сотрудничает с полицией как помощник коронера, — представив их друг другу, он было поспешил увести Лив, но Ангус крепко вцепился в руку девушки. — Не буду вас обнадёживать, вы не представляете, как скоро мой сын вас разочарует, — едко проговорил Ангус. — Пока он меня только радует, иначе я не пошла бы с ним на свидание, — парировала Лив. — Смотрите не прикусите себе язык, а то рискуете отравиться собственным ядом. С этими словами она гордо прошествовала до входа в чайный домик, где её ждал Блейн, там был низкий вход (7), поэтому ей пришлось наклониться, чтобы войти. Она обернулась и заметила, что сам Блейн замешкался, прежде чем войти, отдавая свой магнум (8). Далее их проводили в небольшие гардеробные, где они могли переодеться — оказалось, Блейн принёс с собой пару кимоно и пару гета, одно он отдал ей. Гардеробная была небольшой с песочного цвета стенами, парой вешалок и небольшой скамьёй. Когда она надела лиловое кимоно с узором из журавлей и гета (9), при выходе из гардеробной заметила их сопровождающую и самого Блейна, одетого в темно-синее кимоно и гета. Идти в гета было неудобно. Тянною проводила их в небольшой зал, где были татами, небольшой столик со встроенной в него конфоркой. Там их ждала другая девушка, одетая в многослойное классическое кимоно, верхний слой был бирюзовый, из-под ворота выглядывали воротники мятного и пунцового цвета, а сверху пунцовый пояс. На ногах были очень высокие гета*. — Добрый вечер, меня зовут Митико Миядзаки**, для начала я расскажу вам немного о чайной церемонии. Чайная церемония — это древнее и красивое искусство, — начала свой рассказ Митико. — В первую очередь запомните основные правила: во время церемонии нельзя говорить слишком громко, нельзя размахивать рукавами, сами руки держите на коленях. Когда сидите ноги под себя, стопы параллельно, щиколотки упираются в пол. Чай пейте медленно и внимательно слушайте инструкции. Пока девушка говорила, она проводила их в скромно убранную и при этом изысканную комнату. Оливия отметила, что мисс Миядзаки очень странно идёт, словно у неё перебиты ноги, она отметила для себя, что надо будет спросить потом у Блэйна, может, это связано с культурной Японии, ведь девушка, что их провожала, шла точно так же. В центре стоял столик с чайными приборами, слева у стены были расстелены татами, справа висела картина. Блейн и Лив сели на татами, как было сказано, но Оливии было очень неудобно, девушка подозревала, что, будь она человеком, это могло быть больно. Перед ними стоял столик с различными причудливыми приборами, из которых Лив узнала лишь чайник и чашки. Митико подала им грубовато сработанные ничем не примечательные чашки - Оливии голубую, а Блейну красную. Митико объяснила, что голубой символизирует спокойствие, а красный — пожелание успеха. Присев за низенький столик, Митико начала размалывать чай и рассказывать, как хозяева чайной переехали из Японии, где была некогда открыта чайная в Америку с целью нести прекрасное людям за пределами своей родины. Она размалывала чай ступкой в сероватого цвета чаше. Лив нашла это зрелище невероятно умиротворяющим, успокаивающим — здесь было то, чего ей не хватало. — А зачем вы перемалываете чай, просто я заметила, что он и так почти порошок? — решилась задать вопрос Оливия. — Это нужно для большей насыщенности, — почти по-кошачьи мягко пояснила Митико. — Вкус будет совершенно иным. — Уверена, это будет потрясающе, — сказала Лив, про себя посетовав что не сможет понять в чём соль перемолотого чая. Ощутив глухую тоску, она поспешила отогнать её прочь, тем более действия тянной завораживали: Митико как раз приступила к просеиванию чая сквозь тякин, как она объяснила это тряпочка для протирания посуды. После чего пересыпала чай в круглую чашу тяван и поставила кипятить чайник или как она назвала его фуро. Далее она с помощью хисяку**** зачерпнула воды и плеснула её в тяван, где начала деревянным венчиком помешивать чай, делала она это размеренно — её движения завораживали. У Лив появилось чувство, что она смотрит хороший спектакль. Спустя некоторое время чай залили вновь в фуру******, где девушка перемешивала лопаточкой тяську. Через несколько мгновений Митико разливала чай по чашкам через ткань, чашки были небольшие, грубоватые. Лив решилась задать вопрос: — А почему чашки разных цветов? — В японской традиции не обязательно, чтобы весь сервиз был в одном цвете, главное, чтобы стиль исполнения был един, — ответила Митико. — Как тебе это место, Лив? — спросил Блейн. — Замечательно, а сам процесс завораживает, — отметила Лив. — Как долго вы этому учились, мисс Миядзаки? — Больше десяти лет, но я бы не сказала, что так уж много умею, моим церемониям не хватает изящества, — скромно сказала девушка. Весь остаток вечера разговор был о разнице культур и взглядах на прекрасное как в Америке, так и в "стране восходящего солнца". Говорили, сколь непостоянна погода и как прекрасен порой пейзаж города после дождя, Митико отметила, что даже в пасмурной погоде есть смысл — дождь дарит жизнь всему вокруг. Когда она закончила первую часть церемонии и высказала много приятных пожеланий, Лив было непривычно, но очень приятно. Атмосфера доброжелательности и умиротворения пронизывавшая всю церемонию, заставила время течь незаметно. Поедая сладости, Мур заметила, что вкус чая стал мягче. Третья заварка была такой нежной, что Оливии было сложно сравнить с чем-то,что она пробовала раньше. После третей заварки Лив поняла, почему Блейн повёл её именно в это место — кроме перца только столь насыщенный чай возвращал вкус блюдам. Помимо этого, она увидела, что Блейн уплетает сладости за обе щеки, кто бы мог подумать, что он сладкоежка? Четвёртая заварка заставила Лив быть добродушной — она впервые ощутила вкус фруктов. Даже осведомилась у мисс Миядзаки должно ли так быть, на что получила утвердительный ответ и решила наведаться сюда ещё раз. На пятой заварке Оливия Мур была готова любить весь мир, неожиданное открытие, что вкус чая может меняться в зависимости от этапа заварки радовало её всё больше с каждой минутой. Оптимизм Оливии не убавила даже шестая заварка, которая пусть и была горькой, но это с лихвой компенсировали сладости и тёплые слова Митико. Чайная девушка сказала, что горечь чая - есть горечь разлуки, ведь они стали друзьями, но непременно встретиться вновь. Как только они покинули Чайный павильон, к ним подошёл курьер с цветами. Оказалось молодой человек заблудился и уже десять минут их искал. Когда Лив получила букет синих гладиолусов, бережно упакованных в салатного цвета бумагу, её сердце готово было растаять. Но пока были свежи воспоминания о происшествии на озере. А Оливия была очень рациональна во многом, а мозг художника потихоньку выветривался. В скором времени Блейн вёз девушку на ужин к её родителям, от которого она так и не сумела отвертеться — Олдос позвонил девушке ещё раз и напомнил, что будет невежливо с её стороны проигнорировать приглашение в родительский дом, тем более он так соскучился. Ехать к дому четы Лики-Мур было долго, но для Лив время пролетело быстро, ей хотелось оттянуть объяснения отцу, что же с ней происходит, а идей что сказать попросту не было. Неожиданно для себя она тепло попрощалась с Блейном, и поднявшись по ступенькам постучала в дверь дома, где последний раз была дней пять назад.