***
Я жалею всех девушек, которым приходилось с ним работать. Сначала они были такими беззаботными и счастливыми, но совершенно не ценили этого. А потом, когда потеряли радость и сон – стали с теплотой вспоминать все те годы, что не были связаны с этой мучительной влюбленностью. Они думали, что когда-то слышали его песни по радио, и их сердце не выскакивало из груди при звуках его голоса. Они были потрясающе спокойны! Они сами удивлялись, как проходили мимо, как не просили родителей найти им эту пластинку… Ведь это я все о себе. Маленькая эгоистка. К сожалению, я думаю только о себе… И о нем. О, Дьявол!***
Я искренне ненавижу его голос и смех. Правда. Все внутри переворачивается. Я не хочу слушать его музыку. Она вызывает у меня отвращение. Я никогда не смогу танцевать под его песни с каким-нибудь парнем, целоваться с этим парнем… Да, с обычным парнем моего возраста, а не рок-звездой. Если по радио будут крутить его песню, я выключу радио. Я побегу через весь дом, чтобы откуда-нибудь из дальнего конца холла не слышать его голос…***
Он постоянно курит. И запах от сигаретного дыма я тоже ненавижу. Он может беззаботно ( если не сказать нахально) зажечь сигарету на съемочной площадке. Даже не думает о том, что кому-то может быть это неприятно. А мне неприятно. А я вдыхаю и вдыхаю запах его сигарет, как самый божественный аромат, какой только можно представить. Боже, я хотела бы вдыхать запах его кожи. Я бы хотела быть близко – близко. Хотела бы прижаться к нему. Хотела бы коснуться его шеи, его волос… Я ненавижу себя за эти мысли. Ненавижу себя за то, что смотрю на него украдкой. Я думаю, что это наваждение пройдет, когда работа будет закончена. Я больше не буду его видеть и волей – неволей мне придется все забыть и жить дальше. И мне бы хотелось уйти сегодня вечером домой и больше никогда не приходить сюда. Возможно, уехать в другую страну... Хотя, достаточно, просто быть дома, мой дом – моя крепость. Я точно как Сара. Я раз за разом загадываю желание: хочу, чтобы король гоблинов любил меня. Но этому желанию не дано сбыться. Также как и желанию Сары. Желания Сары темны и порочны, мои желания точно такие же. Мы с ней одно целое. Я та девочка Сара. Маленькая и несчастная. Совсем беззащитная под взглядом его холодных голубых глаз.***
Когда-нибудь я буду вспоминать это без горечи и трепета, без ложного стыда. Как светлое чувство первой любви. Я и сама в это не верю, но так должно быть и так будет, только перетерпеть, перебороть, пережить.***
Все сцены в этом фильме сложные. Все время приходится куда-то падать, от чего-то бежать… Жизнь полна опасностей. Но главная опасность – это он! Я чувствую себя бабочкой перед пламенем ада. Я должна держаться от него подальше. И я бегу, но съемочная площадка – замкнутый круг, наши пути снова пересекаются. Я изображаю равнодушие, так старательно изображаю равнодушие, что три заветных слова «я люблю тебя» он может прочитать у меня на лбу. Я для него – раскрытая книга. Во мне нет тайн… Я его не привлекаю. Ему нужны тайны, такие же страшные и таинственные, как он сам. Мне его не разгадать, я слишком глупа, а ему и разгадывать не надо, он видит меня насквозь.***
Я рада работать со всеми кроме него. Работа с ним меня убивает. Я с ужасом жду совместных сцен. И каждого нового дня, проведенного на съемочной площадке. Я изображаю особое рвение и любовь к тому, что делаю, если он где-то рядом. Я могла бы играть Сару и еще парочку гоблинов.***
На время ожившие куклы для меня друзья и спасители, так же, как и для моей героини. Они защитят меня от глупой любви, от пагубной страсти. Я смотрю в их мертвые глаза, я обращаюсь к ним, я молю их о помощи. И они отвечают мне, они окружают меня, они не подпустят его ко мне.***
Он мог бы не вести со мной бесед, мог бы не пытать меня… А он подходит, задает простые, банальные вопросы. Пытается быть общительным, дружелюбным. Делает вид, что ничего не понимает. А я так нуждаюсь в его дружелюбие. И в тоже время я меньше все нуждаюсь в нем. Был бы он мерзким, скандальным, злым, у меня был бы повод его разлюбить. А, может, нет… Его голос, его смех, его глаза, у меня нет не малейшего повода, нет, и не будет.***
Лет в 40, когда у меня уже давным-давно будет своя семья, и мне будет не по статусу любить прекрасного принца из детской сказки, я буду слышать по телевизору о выходе его нового альбома и заливаться краской. Я буду убегать из комнаты. И все будут смотреть на меня с недоумением. И никто не будет знать о моей тайной и вечной любви. Ох, как грустно и как романтично!***
Мой первый танец будет с ним! Я прежде никогда не танцевала. Мы должны репетировать. Кругом медленно вальсируют люди в длинных платьях и прекрасных масках – гоблины, а мы в центре. Не обращаем внимания на их медлительность, танцуем, как обычно. Ведет, конечно, он, мне остается лишь следовать. О, Боже. Мне придется положить свою руку в его ладонь. Ощутить тепло его кожи… И умереть. Серьезно! Такое потрясение. К такому невозможно быть готовой. Все мое существо противится. Взмолись! Проси режиссера отменить эту сцену. И он об этом узнает. Мистер Хенсон как будто между прочим скажет: « Дэвид, Дженни не хочет с тобой танцевать. Что-то случилось?» А он удивленно поднимет брови: «Что могло случиться между нами?» - нажим на последние два слова. Джим улыбнётся в усы: «Мне кажется, она тебя боится». И снова Дэвид недоволен его словами, Джим теряется: «Я знаю, что это не твоя вина. Я знаю, что ты со всеми вежлив и дружелюбен, прости меня. Я сам поговорю с Дженни». Он гордо поднимает голову, прикрывает глаза: «Конечно, ведь тебя она не боится!» И он, непременно, как-нибудь едко пошутит, но у меня не хватает остроумия и фантазии, чтобы придумать шутку в духе Дэвида.***
Рука моя дрожит и замирает. Я страшусь положить свою руку в его ладонь. А он ничего не страшится. Сжимает мои пальцы, кладет вторую руку мне на талию. Внизу живота что-то мучительно сжимается. Хочется вырваться и убежать. Разрыдаться... Но я не могу. Я опускаю правую руку ему на плечо. Я ужасно напряжена. Он двигается быстро и уверенно, я едва за ним поспеваю. Один раз я споткнулась на ровном месте и едва не упала. От смущения глупо захихикала и залилась краской. Он засмеялся в ответ. Взглянул на меня так... Недобро, но и не специально, он всегда так смотрит. С превосходством сильного над слабым. Ничего, Дэвид, когда-нибудь и я буду сильной! А пока я опускаю глаза, смотрю себе под ноги. Глупо смеюсь над его шутками, и сама себя ненавижу. Не хочу смеяться, хочу быть ледяной. Хочу быть такой же жестокой, как его взгляд.***
Платье было таким громоздким, с огромным подъюбником из обручей. В нем я совершенно не могла танцевать. Мы просто прошлись по залу, изображая танец. Вальсировать также легко и свободно, как на репетициях у меня бы не получилось. Из-за этого я чувствовала себя ущербной. Он очень поддерживал меня. Много шутил. Иногда, мне кажется, он старается задеть меня своими шутками, но только не сегодня... Я не оценила. Его великодушие ничего не значит. Я все равно его ненавижу!***
Как мерзко отвечать на вопросы, связанные с Дэвидом. Как у девчонок загораются глаза. Они забывают о том, что главная роль принадлежит мне. Они забывают о фильме, о куклах, о Джиме... Все только: "Дэвид, Дэвид, Дэвид..." А что я могу им сказать о нем? Да, бываем в одном помещении, не более. И вообще не разделяю я ваши глупые восторги. Он совсем не так хорош, как вам кажется. И щеки предательски вспыхивают. А девочки кивают головами: "Ну, да - ну, да". А сами думают: "Влюбилась!" Дурочки!***
Финальная схватка Сары и Джарета. Здесь я по-настоящему холодна и жестока. Мне доставляет удовольствие играть такое. Это все равно, что доказать себе свою силу. Приятно. Дэвиду надо быть кротким и подавленным. Ему такое не идет, он едва уживается с этой ролью. Сара должна плакать, когда Джарет исчезает, но я не могу плакать. Я торжествую! Я впервые за долгое время по-настоящему счастлива. Дэвид хвалит меня за игру. Я благодарю, расплываюсь в улыбке. А сердце пронзают иглы. Этой похвалой он унижает меня. Это своего рода поддержка, но такая низкая, такая жестокая, я вижу, как он не договаривает главного, что-то вроде: "Я знаю ты в меня влюблена, но сегодня я почти поверил в то, что это не так. Первый шаг к выздоровлению. Прекрасно. Я бы не хотел, чтобы ты меня любила. Я не могу ответить тебе взаимностью, но и не хочу заставлять страдать. Ведь я не такой уж злодей, как вам кажется, юная леди". Сюда еще надо добавить пару колкостей, чтобы убить меня окончательно. Но в колкостях я не сильна. Было бы куда благороднее не замечать меня. Или хотя бы не стараться прокомментировать мои чувства. Делай вид, что ничего не замечаешь! Я же не кричу о своей любви, на шею к тебе не кидаюсь. Живи спокойно.***
Все не важно. Сегодня последний день съемок. Последние болезненные уколы, последние взгляды, последняя боль. Завтра я уеду домой и начну медленно забывать свою первую любовь. Буду учиться, встречаться с друзьями... Будут новые фильмы и новые роли. А в своих партнеров по съемкам я больше не буду влюбляться. Буду получать удовольствие от работы. Буду знакомиться с новыми людьми. Буду получать удовольствие от жизни... Все впереди. Жизнь прекрасна. Столько солнца и свободы!***
В интервью он сказал, что ему было очень легко работать со мной. Наверное, когда он это говорит, он чувствует себя добрым и великодушным. Думает, мне приятно будет это услышать. Но это не так. Этими словами он буквально убивает меня, медленно вкручивает нож мне в сердце. За этой дешевой фальшью я угадываю смысл совершенно противоположный: " Она маленькая и глупая, но я не хочу ее обижать, я выше этого". Он так и думает, голову даю на отсечение. Я читаю это в его глазах. Хотя давно пора перестать заглядывать в его глаза... Давно, давно пора, глупая Дженни! Плачу... Злюсь. Люблю.