Все дороги Рэндалла Кларка

“- Наконец-то.”, c облегчением и волнением подумал я, благодаря ранению садясь на поезд в родную Юту. Причина такой смеси чувств – во-первых, я был рад, что больше не увижу той срани, что пережил за два года в Канаде, как будто побывав посреди долбаной Янцзы, а не Торонто. Во-вторых, я волновался не зная, как смотреть близким в глаза, как осознать, что вскоре окажусь дома, посреди тишины и закона. Вроде бы просто, верно? Дома ты в безопасности, тебя любят и ждут. Более чем уверен, так думали канадцы, которых мы заставили чувствовать себя чужими на собственной земле. Они стали американскими гражданами Северо-Восточного Содружества и одновременно никем, преследуемые псами ФБР, Антикоммунистическим Комитетом КВАД и Армией США. Моя же работа закончилась с аннексией, и я был счастлив как малолетний дурак. Пока была такая возможность я отчалил в резерв, подальше от всей этой тошнотворной херни. Вернувшись к жене и сыну в Солт-Лейк-Сити, я пошел дальше и стал неделями пропадать в Зайоне, среди лесистых склонов гор и каньонов, где человечности больше, чем где бы то ни было в “старых-добрых США”. По началу я обрадовался, что меня направили именно в сюда, а не в Китай, на Аляску или в Мексику, в которой шла своя дикая война без границ, где наркокартели нарезали федералов кусочками, медленно, с заботой и вкусом. Так продолжалось до тех пор, пока США не разметили там "спецкорпус" и, судя по всему, нужда в "обычных" солдатах отпала. В Канаду сбросили всех, кто не имел серьезного боевого опыта, специальных навыков – всех тех, кем молодой отец и муж никогда не хотел бы стать. Отбросы и мерзавцы вооруженных сил беззаботно куражились, пока вокруг царило беззаконие, открытое вымогательство и насилие. Два года наблюдал как Маленькая Америка прекращает свое существование, как мои сослуживцы, пай-мальчики с четырьмя годами выправки в армейском колледже, с игривостью и дотошностью капореджиме выжимают все досуха, под командованием ветеранов мексиканской кампании, привыкших брать бонусы за “поддержание порядка”. Мы, те, что лучшие из нас, заглушили чувство вины и возвратились домой после двух лет криминала, закрыв глаза и рты, воспринимая это как способ послужить своей стране или простую практичность, ведь при всех но – так сложилось и стоит поблагодарить Бога, что это особая жертва канадцев принесет нам ресурсы и победу в войне с Китаем. Лично я отнес себя ко второй категории и приехал в СЛС в январе 2076, прямиком к дню рождения старика-конфдерата Ли, за пару недель до своего двадцать третьего дня рождения. Я долго врал себе, что теперь все наладится, но мир по собственной воле погрузился в зловонные потоки, наслаждаясь купанием в нечистотах, приглашая меня попробовать поплавать вместе с ним и, может быть, остаться. Старые-добрые США готовили мне запоздалый сюрприз. Стоило отпраздновать Четвертое Июля расширенными пайками, как в августе начались бунты, практически такие же масштабные, что и в Канаде. Военное снабжение было отменным, но на обычных американцев Президенту было насрать. “Срем на вас с 2066” – отличный лозунг для Демократической Партии и ее Президентов, что старого, что нового, Вице-Президента, получившего свое кресло год назад, после того как предыдущий выхватил импичмент от Конгресса за неправильную парковку. Делу это не помогло, мягко говоря. Свет давали два раза в день на два часа, люди начали сметать товары с полок. Такое иногда происходило с самой высадки китайцев на Аляске десять лет назад, но теперь угроза не купить мешок туалетной бумаги казалась вездесущей, невозможность посмотреть бейсбол в желаемое время - постоянной. В то время я не мог понять на чьей стороне находиться – соседей, которых ломает Национальная Гвардия просто за то, что они хотят есть или мальчишек-резервистов, одним из которых я был не так давно и которым отдали, возможно, преступный приказ. Теперь я понимал сбежавших из Денвера. Наступило военное положение, комендантские часы, а разруливанием общественного курса занялись те самые ребята, что воротили делами в Канаде. Было много крови и не понять, являлись их жертвы прокоммунистическими террористами или провокаторами на самом деле. Мир не стоял на месте, и я старался обеспечить наилучшие условия Алексу и Шарли, ведь эти события пугали их куда больше, чем меня. Несмотря на успех в Китае и полную победу на Аляске, в январе 2077 вспыхнуло мощнейшее восстание в Канаде, вожаки которого скорее всего предвидели скорое завершение войны. На этот раз наши ветераны-победители не кричали ARETT с блокпостов, как я, а расстреливали толпы протестующих, не скупясь на ковровые бомбометания по захваченным арсеналам. Канадцы попытались вырвать свою страну из наших рук в последний раз, яростно и отчаянно, но не учли, что солдаты в силовой броне, подчиняясь приказам, уничтожат любого, кого военное командование назовет пособником Председателя Чена. Вскоре, это добралось и до нас. Но здесь-то было легче – так я себя успокаивал, пока меня снова не призвали в казармы, чтобы я смог убедиться, что все очень быстро вышло из-под контроля, когда узнал, что оказался одним из немногих, кто приехал в расположение по своей воле. Спасибо относительно недавнему ранению и статусу единственного кормильца семьи, я уехал домой спустя пару дней, наслушавшись разговоров о том, как наши города превращаются в передовую в войне с внутренним врагом – человеческим отчаянием. В отличие от Канады, наши парни работали с помощью газовых гранат и прикладов, и все равно погибли тысячи американцев по всей стране, но это было ничем, по сравнению с тем, что приближалось с каждым месяцем. Голодные бунты - детская забава, разогрев перед настоящей игрой. Шарли, прости. - Хватит убегать в леса, человек должен быть со своей семьёй. - говорила ты мне, в шаге от того, чтобы начать пилить меня, умоляла, но одного ты не понимала – только в лесах да среди гор я остаюсь человеком, который не сделал ничего плохого за свою жизнь, который хочет жить с ощущением счастливого будущего, что этот позор смоют десятки лет послевоенного процветания, улыбки Алекса. Твоя улыбка. Но в это тяжелое время, в любом другом месте – я прежде всего солдат. По крайне мере, так было до сих пор. Жаль я не остался как ты просила. От вас ничего не осталось, впрочем, как и от района, где мы жили. Ты и Алекс, вы погибли под китайскими бомбами вместе с другими жителями СЛС, и я жалею о том, что не погиб, обнимая вас – я думаю, нет, я мечтаю об этом с того самого далекого, но яркого дня, отпечатавшегося в моей памяти вместе с вашими лицами. С такими мыслями я возвращался из Солт-Лейка в свой единственный, настоящий дом – Зайон.