Драгоценное

      Трёхъярусный паром «Королева Мэри» уверенно рассекал килем воды Ла-Манша; огромные винты его работали на полную мощность, спеша доставить пассажиров до материка, во Францию.       Ранней весной на море неспокойно. Оно бурлило, метало тяжелые воды, косматило седые шапки пены на гребнях волн и так яростно атаковало крепкие борта парома, разбиваясь на сотни плесков, что отдельные брызги долетали до нижней палубы.       Даниэль, стоя возле перил и облокотившись на них, смотрел на белые шапки пены, и с жадностью вдыхал соленый морской воздух.       На море было хорошо, много лучше, чем в задыхающемся от смога Лондоне. Да возблагодарит небо профессора Герберта, что решил взять своего друга и коллегу на деловую встречу в Париж, тем самым дав ему немного отдохнуть от британской столицы.       Даниэль услышал рядом с собой шаги, обернулся. К нему направлялся немолодой уже мужчина с широким обветренным лицом — профессор Герберт.       Юноша махнул рукой, призывая наставника посмотреть на море.       — Воды неспокойны в этом году, — проговорил профессор, тоже упираясь в перила.       Даниэль кивнул.       — Да уж. Будто сами неистовые Посейдоновы кони мечутся возле бортов, — заметил юноша.       Герберт склонил голову, соглашаясь. Помолчав немного, Даниэль внезапно спросил:       — Профессор, а Вы могли бы рассказать, чем знаменит Ваш дорогой друг, господин Флорбелль?       Герберт пожевал губами и, выпрямившись, важно изрек:       — О, он очень уважаемый человек, Даниэль! В первую очередь он известен своей благотворительностью: господин Флорбелль регулярно высылает деньги на содержание сиротского приюта при церкви; так же он обладатель очень редкой и уникальной коллекции минералов, которые ему доставляют со всего света (в том числе и твой покорный слуга). А в последнее время он прославился и как исследователь в области человеческой психики. Кроме того, как ты догадался, он очень богат. Знаешь ли ты, что он много раз спонсировал наши экспедиции?       — Право, не знал такого. А что же в этот раз? Он хочет, чтобы мы нашли для него какой-то редкий минерал? — восхищенно подняв брови, полюбопытствовал Даниэль.       Герберт пожал плечами.       — Пока не знаю. Думаю, он сам нам все расскажет, как только мы доберемся до него. О, ты даже не представляешь, какой у него роскошный особняк! Какой стиль, какое изящество! А его сад! Это… Клянусь, ты такого никогда в своей жизни не видел, мальчик мой! Ты будешь поистине поражен!       Даниэль улыбнулся.       — Ловлю Вас на слове, профессор.

***

      Дом господина Флорбелля и правда поражал всякое воображение. Даниэль восхищенно открыл рот, скользя взглядом по резным решеткам ограды, по статуям пухлых крылатых младенцев в саду, выполненных с величайшим мастерством, и по потрясающей архитектуре, соединившей в себе европейский и азиатский стили.       Внутри дом оказался еще богаче, чем снаружи. Мягкий ковер, по которому шли археологи, скрадывал шаги, а у стен, увешанных портретами, стояли кадки со снежно-белыми петуниями.       Господин Флорбелль, хозяин всего этого великолепия — дородный мужчина средних лет с темными волосами и бородой и глубоко посажеными карими глазами — радушно встретил гостей у дверей комнаты. Он, явно довольный визитом Герберта и его друга, долго тряс руки обоим археологам, после чего повел гостей в роскошный салон, где господствующими цветами были оливково-зеленый и золотой. Из открытого окна веяло весенней прохладой и дурманящими запахами флоксов, роз и королевских лилий, что в изобилии цвели в саду.       Господин Флорбелль усадил гостей на изящные стулья с резными спинками и мягкими подушками, обитыми зеленым шелком, а сам расположился в массивном кресле.       Устроившись поудобнее, он сложил руки на животе и весело посмотрел на гостей.       — Герберт, друг мой! Как давно мы не виделись! Наверное, с тех самых пор, как Вы привезли мне тот прекрасный звездчатый рубин из Индии.       Профессор откинулся на спинку стула.       — Да, давно это было! — улыбнувшись, сказал он. — Чем же мы вместе с моим дорогим коллегой обязаны Вам в этот раз?       — Что ж, тогда, с Вашего позволения, я сразу перейду к делу.       Господин Флорбелль встал, подошел к секретеру красного дерева и взял с него массивную книгу, заранее открытую на нужной странице; передал ее археологам, которые с любопытством склонились над желтоватыми страницами, вглядываясь в выцветшие от времени буквы. Из текста они поняли, что речь идет о каком-то очень редком камне, который некоторые древние племена даже использовали в качестве ритуального оружия.       После непродолжительного молчания Герберт вопросительно вскинул глаза на хозяина.       — Правильно ли я понял, Вы хотите, чтобы мы отыскали этот камень? — он указал пальцем на схематическое изображение камня, имеющего форму пятилучевой звезды.       Господин Флорбелль утвердительно кивнул и вновь уселся в кресло.       — Именно. Я понимаю, друг мой, дело сложное и длительное, — проговорил он, отвечая на молчаливый вопрос обоих археологов, — но я готов ждать столько, сколько нужно. За деньгами дело не постоит. Мне нужен этот камень. Он станет жемчужиной моей коллекции.       Герберт в задумчивости потер подбородок и посмотрел на Даниэля, с любопытством рассматривающего иллюстрацию диковинного камня. Юноша явно был обрадован перспективой отыскать чудной минерал.       Господин Флорбелль, конечно, прав, дело не из легких. Но во всяком случае, попытаться стоило. Тем более, если экспедиция будет полностью спонсирована таким могущественным человеком.       Герберт, словно соглашаясь со своими мыслями, кивнул сам себе и хлопнул себя по колену.       — Хорошо, мой дорогой друг. Мы с моим коллегой постараемся сделать все, что в наших силах, — твердо произнес профессор.       Господин Флорбелль, обрадованный заключенной сделкой, довольно потер ладони и, вызвав слугу, приказал принести вина для гостей.       Не успели мужчины пригубить, как из сада донесся звонкий смех, становившийся все ближе. И по мере приближения звука лицо господина Флорбелля постепенно меняло выражение с дружелюбного на весьма и весьма недовольное.       Даниэль, до того не принимавший участия в разговоре, отдав роль «связующего звена» Герберту, очень заинтересовался такой переменой в лице их гостеприимного хозяина. Он пододвинулся к Герберту, который стоял ближе к дверям сада, и с любопытством выглянул наружу.       Смех зазвенел совсем близко, и на полянку выбежали две девочки лет девяти-десяти на вид. Одна из них — русоволосая, в простом голубом платье с рукавами-фонариками, резво убегала от другой — смуглой, черноволосой девчонки в бежевом платье с подолом чуть выше щиколоток и в простых ботинках на низком каблучке. Чернявая, весело хохоча, гналась за русоволосой, что-то сжимая в руках. По ехидному лицу черноволосой было видно, что она держит в руках какого-то мелкого зверька — лягушку или ящерку, вылезшую погреться на апрельском солнце — и явно пытается испугать более брезгливую подружку.       При взгляде на девочек, на душе у Даниэля потеплело. Черноволосая девчонка удивительно напоминала его сестру, которая находилась сейчас в госпитале в Лондоне. Интересно, как она сейчас? В порядке ли?..       Размышления Даниэля прервал гневный крик господина Флорбелля:       — Жюстин, Кларисс, сколько раз я вам говорил не играть в саду? Тем более, когда у меня гости!       Услышав голос хозяина, девчушки мигом прекратили дурачиться и стихли. Черноволосая разжала ладони, выпуская из рук серую прыткую ящерку.       Властный жест рукой, и девочку в голубом как ветром сдуло. Черноволосую же малышку господин Флорбелль схватил за руку и, проведя ее мимо археологов, отбуксировал в смежную с салоном комнату.       Сгорая от любопытства, Даниэль подошел ближе к двери комнаты, слушая; он почувствовал на себе неодобрительный взгляд Герберта, но ничего не мог с собой поделать — жгучее любопытство раздирало его.       — Жюстин, сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не носилась по дому сломя голову! Да еще и с детьми прислуги! Юной мадемуазель такого положения, как у тебя, так себя вести не пристало! — услышал молодой археолог неожиданно посуровевший голос господина Флорбелля, зазвеневший стальными нотками.       От такой резкой перемены в голосе Даниэлю стало не по себе. С детства чувствительный ко всякого рода вербальному давлению, юноша преисполнился жалости к девчонке, которую отчитывали за невинную шалость.       Едва слышный голос девочки прошелестал:       — Прости, отец. Этого больше не повторится.       Наступило короткое молчание. Послышался шелест одежды, тяжелые шаги господина Флорбелля — судя по всему он подошел к дочери ближе — и негромкий шлепок разорвал тишину комнаты. Даниэль вздрогнул, услышав тихий всхлип, последовавший за ударом; по спине его пробежали мурашки.       Заслышав легкие шаги девочки, идущей к салону, юноша поспешно отскочил ближе к Герберту, стоявшему с совершенно непроницаемым лицом, и сделал вид, будто чрезвычайно заинтересовался висящей на стене картиной.       Жюстин вошла в салон, держась за пунцовую щеку и бросила быстрый недоверчивый взгляд на археологов.       Не смотря на юный возраст, мадемуазель Флорбелль была очень красива, но странной, диковатой и непривычной для аристократки красотой: ее черные кудри, падающие на лоб крутыми завитками, оттеняли смуглую, похожую на очень светлую медь, кожу, мягко светящуюся в лившемся из окна свете, отчего тонкие сжатые губы горели еще ярче, словно алый бутон. Глубокие тени залегли в глазницах, заставляя больше малахитовые глаза сиять ведьмовскими огоньками. Красоту девочки многие люди, особенно весьма пуританских взглядов, могли бы назвать чересчур яркой и вызывающей, если бы не явно выраженный отпечаток детскости, отпечатавшийся на смуглом личике и сквозивший в каждом движении юной аристократки.       Даниэль перестал рассматривать картину, быстро и ободряюще улыбнулся Жюстин, но даже тени ответной улыбки не увидел на губах девочки. При виде незнакомых людей она будто сжалась, пробормотала что-то нечленораздельное и быстро убежала.       Даниэль проводил Жюстин взглядом, и сердце его сжалось от жалости.       Вошедший через несколько минут господин Флорбелль вновь уселся в кресло и устало потер глаза.       — Прошу прощения, господа, за мою дочь. Она и раньше не отличалась покладистостью, а после смерти матери и ее новорожденного брата и вовсе стала неуправляемой. Но мы работаем над этим, — виновато произнес он.       Герберт покачал головой.       — Ничего страшного, друг мой. Мы понимаем, как трудно воспитывать детей, особенно девочек, в наше время, — важно изрек профессор.       Господин Флорбелль перестал массировать веки и, встав, улыбнулся.       — Что ж, давайте не будем о детях. Мы ведь так толком и не выпили за успех будущей экспедиции!       Он поднял со столика бокал. Мужчины вновь пригубили; археологи, побыв в обществе незабвенного господина Флорбелля еще некоторое время, поблагодарили хозяина за гостеприимство и стали собираться — им предстояло еще приобрести билеты на паром до Англии и уладить некоторые дела в посольстве.       Вновь пройдя по мягким коврам, археологи вышли в сад перед домом и увидели дочь господина Флорбелля, сидящую на скамье под огромным кустом сирени; на коленях у нее лежала большая книга и, судя по тому, как мадемуазель Флорбелль морщила носик, самая нелюбимая. Левая щека ее немного опухла и покраснела.       Повинуясь неясному порыву, Даниэль шагнул к Жюстин и, присев перед ней на корточки, заглянул в лицо. Девочка вскинула голову, заинтересованно посмотрев на молодого археолога. Страха, мелькнувшего в глазах при первой встрече с археологом, в ее глазах не было — только любопытство.       — Здравствуй. Я Даниэль. Ты ведь Жюстин, верно? — приветливо спросил юноша, чуть склонив голову на бок.       Девочка неуютно заерзала на скамье, видимо, решая, разговаривать с папиным гостем или нет. Но, не сдержав любопытства, кивнула, разглядывая Даниэля с неподдельным интересом.       — Приятно познакомиться, месье. Вы ведь, как и тот немолодой господин, что пришел с Вами, раскапываете старинные штуки? — невинно спросила девочка, под «раскапыванием старинных штук» явно подразумевая археологию.       Детский восторг от осознания чего-то нового, отразившийся на смуглом личике, и ярко блестевшие большие живые глаза заставили Даниэля расплыться в улыбке.       — Верно. Наша профессия называется «археолог». А как ты догадалась, кто мы? — полюбопытствовал он.       Девочка хохотнула.       — Я уже видела Вашего спутника прежде. Он приносил папе какой-то сверток, после чего папа долго тряс его руку. Ну и, увидев Вас с тем господином, я подумала, что Вы тоже… э-э-э… археолог. Еще я слышала, что такие, как вы, бываете в других странах. Это что, правда? — глаза девочки загорелись еще большим интересом.       — Правда, — кивнул Даниэль.       Девочка начала ему нравиться.       — А куда вы поедете в этот раз? — не унималась Жюстин. Малахитовая глубина ее глаз словно переливалась сотнями огней, когда на лицо девочки из-за листьев сирени падали солнечные лучи.       — Пока не знаю. Сейчас нам надо вернуться домой, а потом мы отправимся в экспедицию по просьбе твоего отца.       Девочка внезапно слегка погрустнела. Она опустила глаза и сжала пальцами подол платья.       — Папе всегда что-то привозят из других стран. Только он никогда ничего не показывает мне. Говорит, я еще слишком мала для таких вещей. Он называет их «драгоценными».       Даниэль неопределенно повел плечами.       — Ну, в какой-то степени он прав. Мы, археологи, обычно имеем дело с очень старыми вещами, которым сотни и тысячи лет. Такие вещи весьма хрупкие и очень ценные.       Грустная улыбка тронула рубиновые губы девочки.       — Мне еще никто никогда не привозил подарок из другой страны…— девочка вздохнула. — А можно спросить? Вы вернетесь, когда найдете для папы его старинную штуку? — внезапно живо спросила Жюстин, неотрывно следя за выражением лица Даниэля.       Юноша снова улыбнулся, поднимаясь.       — Обязательно вернемся! И знаешь, что? Обещаю, что привезу и тебе подарок из экспедиции! — пообещал Даниэль.       Лицо Жюстин посветлело. Она обрадованно хихикнула и захлопала в ладошки.       — Спасибо большое, месье! Я буду ждать Вас с нетерпением!       Даниэль попрощался с девочкой и поспешил к профессору Герберту, что расхаживал взад-вперед перед воротами. Он нетерпеливо махнул рукой запоздавшему ученику.       — Прошу прощения, профессор! — выпалил Даниэль, когда археологи вышли на оживленную улицу.       — Не стоило тебе болтать так с дочерью Флорбелля, — отчеканил профессор на ходу. — Мы должны держать дистанцию с такими людьми.       — Но, профессор, разве плохо, если мы перекинулись всего несколькими фразами? Что здесь такого? — в недоумении спросил Даниэль своего наставника.       — Ты прав, ничего особо страшного не произойдет. Но все же совет тебе на будущее: помни, кто ты такой, и помни, кто господин Флорбелль и подобные ему люди.       Юноша, уязвленный фразой наставника, поджал губы.       — Я понимаю это. Но скажите, профессор, разве не жаль Вам было бедную девочку, когда господин Флорбелль наказал ее за детскую шалость?       Герберт помедлил с ответом секунду, а затем кивнул.       — Жалко. Скажу тебе больше: если бы у меня была дочь, я бы никогда не позволил бы себе поднять на нее руку. Но Жюстин — дочь господина Флорбелля, и я не имею права указывать ему, как воспитывать ее.       Сказав это, Герберт внезапно резко остановился и, постояв несколько секунд, с силой провел рукой по лицу. Развернулся к Даниэлю.       — В любом случае, это не наше с тобой дело, мальчик мой! — резко проговорил Герберт и возобновил ходьбу. Даниэль потрусил за наставником.       Остаток пути до посольства археологи проделали в молчании.