Пак Чимин действует получше любого косяка

Последние ступеньки, и парни уже возле квартиры Чимина. Пак пришёл в себя ещё там, за школой, и Тэ, перебросив руку друга через плечо, повёл его домой. Взяв из дрожащих рук Чимина ключи, светловолосый открывает входную дверь, осторожно заводя одноклассника внутрь. — Чёрт, братишка, прости. У меня смена скоро начинается. Если опоздаю — Джин-хён убьёт, — с сожалением в голосе произносит Тэ. Он знает, что матери Чимина нет дома и переживает за состояние друга. — Всё в порядке, Тэ, иди, — снимая испачканную в пыли ветровку, отвечает темноволосый. — Точно? Ты справишься сам? — и получив в ответ утвердительный кивок, продолжает, — Не обижаешься на меня? Я после смены сразу к тебе, — тараторит Ким. — Иди уже. — Сразу к тебе, — кричит напоследок Тэхён, выскакивая на лестничную площадку. Пак сдавленно улыбается, отчего пораненная губа снова начинает кровоточить. Парень, шипя от боли, закрывает за другом дверь и проходит в свою комнату. С трудом, но всё же стянув с ноющего тела грязную школьную одежду, бросает её на стул, переодеваясь в домашнюю футболку и шорты. Сил нет абсолютно ни на что, поэтому Чимин просто валится на кровать, укрываясь одеялом. Все внутренности будто через мясорубку прокрутили, причём с мелкой решеткой. Голова слегка кружится, но вставать за обезболивающим совершенно нет сил. В памяти невольно всплывает мерзкая ухмылка Донхёна, его налитые злобой, будто у разъярённого быка, глаза. Один за одним удары, а дальше… темнота. Выпад из реальности на несколько минут. Следующее, что уже помнит Пак — это растерянный взгляд Тэхёна, трясущегося над ним и пытающегося его поднять. По дороге к дому темноволосого, Ким, конечно же, много раз настаивал отвести того в больницу, но Чимин лишь отнекивался, с трудом ворочая языком, что всё в порядке. Ага. Конечно. Всё, на что сейчас способен истощённый организм Чимина, так это дотянуться до пульта и включить первый попавшийся канал. Какой-то сериал. Отлично. Подыхать не так скучно будет. ///// Чимин в коконе из одеяла продолжает валяться овощем в кровати, наблюдая за развитием событий у главных героев: он — хулиган и плохиш, главарь школьной шайки, качающей на районе свои права. Она — беззащитное хрупкое создание, которая никакого отношения к такой компании, априори иметь не должна, но всё же достаётся от них и ей. Знакомый сюжет. Только вот Чимин понять не может, где его уже видел. Мысли о вечном прерывает трель дверного звонка, отдающая гулом в висках бедного парня. Неужели Тэ раньше освободился? Вот неугомонный… — с таким неутешительным выводом Пак вылезает из одеяла, потихоньку ковыляя к входной двери. Но вместо карамельных глаз и широкой квадратной улыбки лучшего друга, его взору предстаёт бледное, точно фарфор лицо с тонкими чертами, лисьим прищуром и светло-дымчатой копной волос, выглядывающих из-под чёрной кепки парня. — Проваливай, — сразу же произносит Пак, спешно закрывая дверь, но чужая ступня, вставшая между ней и косяком преграждает ему путь к отступлению, — Хочешь, чтобы я тебе ногу сломал? Сказал же, проваливай, — состояние сильно сопротивляться не позволяет. Хоть и соперник на вид вроде дрыщ дрыщом, но для ослабшего Пака сейчас и это — большая проблема. — В наших отношениях определённо наблюдается стагнация. Снова «проваливай», — усмехается гость, пытаясь переступить порог. — Что ж, будем считать, это вместо привета. У Чимина в висках стучит всё сильнее. Появление внезапно нагрянувшего гостя не доставило никакого облегчения, лишь спровоцировало желание блевануть. Пак просто сдаётся, отступая от двери, держать он её больше не в силах, и намереваясь уйти в комнату. — Послушай, давай я сейчас пойду в кровать, а ты просто развернёшься и уйдёшь, откуда пришёл? У меня совершенно нет ни сил, ни желания с тобой ругаться, — потирая ноющие тяжёлые виски, вздыхает темноволосый. — А я и не ругаться к тебе пришёл, — спокойным тоном отвечает Шуга, заходя в квартиру и закрывая за собой дверь. — Зачем же ты тогда пришёл? — злится Чимин. В боку неприятно отдало сильной болью, отчего парень непроизвольно шикнул, но буравящих глаз с гостя не свёл. — Где у вас лежит аптечка? — игнорируя злобный взгляд, посылающий в его сторону тысячи молний, спрашивает Шуга. Снимает кожанку, кладёт на рядом стоящую, в прихожей тумбочку и лишь сейчас поднимает глаза на вскипающего, словно чайник, хозяина квартиры. — Ты вообще мой вопрос слышал? — раздражается Пак. Чем дольше они тут беседуют, тем хуже ему становится. Ноги норовят подкоситься и познакомить своего владельца с полом (будто ещё не виделись они). — А ты мой? — Да в шкафчике, блять, на кухне. В том, что ближе к окну, - выплёвывает младший, разворачиваясь к своей комнате. Спешным шагом топает к кровати, пока сероволосый отправляется орудовать на его кухне. — Что, свои ранки залатать пришёл? — уже расположившись и улегшись на кровати, кричит Пак, ухом уловив шум на кухне. — А подальше места от моего дома не мог найти? Желательно в другом районе, а лучше городе, — А Шуга, между тем, уже вернулся с кухни с белой коробочкой в руках, проходя в комнату младшего. — Ты очень разговорчивый, — подмечает старший, прихватив по пути стул, на который сейчас и усаживается, — Давай хоть немного посидим в тишине, — голос ровный и спокойный, тягуче приятный на слух. Раньше Пак за старшим такого не замечал. А что он вообще в нём, собственно замечал? Симпатичную внешность? Возможно. Вечный сарказм и хамство? Безусловно. Мудаческое поведение? Однозначно. Хотя, были и светлые моменты. Один. Совмещённый с параллельным классом урок физкультуры. Учитель после короткой разминки поделил всех на команды и дал указание играть в баскетбол. Чимин до сих пор помнит того Шугу. Его сосредоточенный взгляд, который уже не скрывали большие очки, каждое проделанное движение, всё то мастерство и профессионализм, что выдавал парень. А после очередной безоговорочной победы — широкую улыбку (единственный раз, когда это была по-настоящему улыбка, а не ехидная ухмылочка) и словно детскую, неподкупную радость на лице. Заблудившись где-то в своих воспоминаниях, Пак не сразу сообразил, что вообще сейчас происходит вокруг него, и что собирается делать сероволосый. — Эй, ты чего делаешь? Не трогай меня, — возмущается младший, отталкивая от своего лица руку одноклассника с ватным тампоном, смоченным в растворе, кажется, перекиси. — Не дёргайся. Я не сделаю больно, если будешь спокойно сидеть, — мягко проговорил старший и вновь потянулся ваткой к ранке на лице Пака. — Шуга, что ты делаешь? — с полной серьёзностью спрашивает темноволосый, следя за движениями парня. — Раны тебе обрабатываю, ты же сам не удосужился, — усмехается парень, доставая из аптечки уже какую-то мазь. Не смотрит в глаза Чимину, пытаясь отшучиваться, вот только Паку совсем не смешно, поэтому он продолжает: — Ты понял, о чём я. Зачем ты всё это делаешь? Сначала избиваете, а теперь ты лечить припёрся. Где логика? — А логика в том, что я тебя не избивал, — парень выдавил содержимое тюбика и мягко нанёс прохладную вязкую массу на гематому на руке младшего, тот поморщился, но почувствовав, как длинные пальцы поглаживающе проводят по смуглой коже, заметно расслабился. — Ах, точно. Тэ упоминал. Твоё правило — не вступаешь в драки, только стоишь на шухере. Да, но это всё равно тебя никак не оправдывает. — Знаю, — конструктивного диалога с этим немногословным товарищем, Чимин не добьётся. И все вопросы, ответов для себя не найдут. Что ж, ладно. — Ну, а адрес мой как узнал? — решает спросить Пак. — Ты ведь уже в курсе, какое место я занимаю в школе? «Место шавки Донхёна» — так и осталось неозвученным. Не решился Пак. Испугался. Нет, испугался вовсе не того, что может получить пиздюлей от Шуги. Испугался, что эта еле проступающая ниточка, что связала их в данное мгновение, пока пальцы старшего продолжали мягко касаться Чимина, оборвётся, если они снова начнут ругаться. Не дождавшись от младшего ответа, Шуга продолжил: — Я староста класса, директор ко мне хорошо относится, поэтому заглянуть в твой классный журнал, не было серьёзной проблемой. Чимин кивнул пару раз, скорее сам себе. И правда, как он не догадался? Пока Пак снова завис мыслями где-то в другой вселенной, сероволосый успел сходить на кухню и вернуться с каким-то узелком в руках. Это определённо кухонное полотенце госпожи Пак. — Между прочим, мог бы и спасибо сказать. — Ну знаешь, перекись на ватку налить, я бы и сам мог, — фыркает младший, отчего бок снова простреливает резкой болью. Чимин только сейчас осознал, что чужие руки уже не касаются его, отчего снова стало хуже. — А я и не об этом. Думаешь, как ты домой добрался? — заговорчески вскидывает бровь Шуга. — Э нееее, не надо мне тут гнать, — начал отмахиваться Чимин, пока старший что-то шаманил с тем самым узелком, — Я тогда был не в отключке. Тэхён нашёл меня и притащил домой. Я всё прекрасно помню. — Ну, видимо не всё. Как Тэхён тебя так быстро нашёл? Может, ему кто-то позвонил? — чересчур прозрачно намекает парень. — Подожди, только не говори мне, что… — замолк, чтобы переварить всё сказанное гостем, — Но, зачем? — Пф, хороший вопрос, — усмешка снова коснулась тонких розовых губ, — Чтобы ты там не окочурился, — отвечает старший, как самую очевидную вещь на свете. Ну, в принципе, так и есть. Глубокий вдох и выдох. Пазл в затуманенной голове темноволосого начинает восстанавливаться. — Что ж, это логично. Директор к вам хорошо относится за всё, что вы делаете для школы, поэтому закрывает глаза на ваши шалости. Но если произойдёт что-то серьёзное, то тут уж ни ему, ни вам не отвертеться. Вот только есть ещё кое-что, — этот юный Шерлок, старшего скоро доведёт своими догадками и вечным «зачем?». Зачем? Шуга и сам не знает. Но правду о том, что он просто подросток, который не может справиться со своими эмоциями и чувствами, и идёт на поводу у них, младшему знать точно не стоит. Не в лучшем свете выставишь себя, Шуга-хён. Старший обречённо откидыввется на спинку стула. Он не может продолжать обрабатывать раны, пока тот его взглядом испепеляет, строя свои гипотезы. Пак же тем временем продолжает: — Звонок Тэхёну, в принципе, был гарантией того, что я точно не сдохну — это вам и было нужно. Тогда в чём цель твоего прихода сейчас? — Чимин наивно полагает, что теперь-то ему ответят, но это же Шуга… Привыкни уже, дурак. Он тебе не сдастся. Сероволосый лишь продолжал внимательно смотреть в глаза, ровно дыша. Ни один мускул не дрогнул на этом идеальном лице, и Пак решает найти другую лазейку. Он должен хоть чего-то добиться. — Ладно, вижу, бесполезно. Но знаешь, что? Я хоть на миллион вон готов поспорить — остальные клинеры не знают, что ты здесь. И скорее всего, не в курсе и о звонке. Нервишки у старшего потихоньку сдают. Что этот мелкий с ним творит? Шуга, собирая последние остатки сил, всё же не даёт своей маске безразличия спасть с лица. Он вновь натягивает привычную усмешку и, чтобы хоть чем-то отвлечься, берёт то самое полотенце, что принёс из кухни, и тянется руками в кромке футболки младшего, под его пристальный взгляд. Одним резким движением задирает майку, открывая взору очерченные кубики пресса и остальные прелести бронзовой кожи. Потемневшие синяки и ссадины выглядят на ней лишними и совсем неправильными. Пока мальчишка не успел начать возмущаться, старший прикладывает узелок к одной из многочисленных ссадин. Чимин вздрагивает и жмурится, потому что больно и… холодно. Лёд. Теперь, вроде как, сероволосый контролирует ситуацию, по крайней мере, пока Чимин так по-детски морщится от его действий. — И с чего такая уверенность? — насмешливо задаёт вопрос старший, прикладывая узелок к другому синяку. — Я, может, с учёбой и не так хорошо лажу, как ты или Тэхён, но глупым себя никогда не считал (может только в некоторых случаях, но сейчас не об этом). Я знаю, о чём говорю. Я видел их лица, когда они уходили. Лица, наполненные злобой, презрением и грёбаным собственным превосходством, — его голос дрогнул, и они оба поклясться могли, что это вовсе не из-за льда, что Шуга продолжал перекладывать с места на место. В тёмных глазах младшего застыло всё отчаяние мира, — Донхён ни за что бы не позвонил, даже приказа такого не отдал бы. И однозначно был бы против твоего присутствия здесь. Так, в чём дело? Почему тебя так сильно всё это заботит? — с надеждой и явным непониманием спрашивает Пак, указывая на свои ссадины. Голос уже не грубый, слова не выплёскиваются на старшего, подобно дерьму, произносятся доверчиво и наивно. Шуга находит это слишком милым, но снова мастерски скрывает всё, что просится наружу и сдержанно отвечает. — Скажем так, я не меньше Донхёна, и уж точно больше этих двух амёб, заинтересован в том, чтобы ты с нами подружился. — Подружился… Слово то какое приплёл, — хмыкнул Пак, закатив глаза. — Я серьёзно, Чимин, — холодные пальцы соскальзывают с узелка, касаясь нежной, израненной кожи. От собственного имени из этих тонких уст, Чимин вздрагивает, поднимая глаза и сталкиваясь с глубоким чёрным омутом прищуренных глаз напротив. И выбраться из этого омута мальчишка уже не в силах. Кожа к коже. Глаза в глаза. И так несколько минут. Может, всего пару, но Паку они кажутся целой вечностью. Кажется, что уже и Тэхён должен был прийти, и мама с работы вернуться, и вообще уже несколько дней прошло, а они до сих пор сидят вот так. Старший чувствует, какое сильное влияние, лишь одним взглядом карамельных глаз, оказывает на него Чимин. Чтобы не зайти дальше, чем следует, чтобы не натворить непоправимого, мертвенно бледные пальцы касаются раны чуть сильнее, чем стоило. Синяк мгновенно начинает саднить, и Пак жмурится, первым разрывая зрительный контакт. Шуга поднимается со стула, захватывая с собой лёд в полотенце, и уходит на кухню. Оттуда снова слышится шум, уже через минуту парень возвращается обратно, с кружкой парящего чая и, зажатой в кулак, таблеткой. — Вот, выпей, — заметив во взгляде младшего немой вопрос, продолжает, — Да не бойся, это обезболивающее из твоей же аптечки. Упаковку показать? Пак принимает лекарство и кружку с напитком из чужих рук. — Допьёшь чай и ложись спать, — не приказным, но довольно строгим тоном проговаривает старший, на что снова ловит вопросительный взгляд. — А ты? — изо всех сил Пак старается, чтобы это не прозвучало жалобно. Просто рациональный и логичный вопрос. И что ты так прицепился к этой логике? — Об этом не беспокойся. Я уберу всё за собой и уйду, — с холодом отвечает старший, скрываясь за поворотом коридора. В смысле? Чимин тут только разговориться смог, открыться, а он сваливает. Но ты ведь сам этого хотел. А что, думал, он лет сто с тобой тут ещё сидеть будет? Не в коме всё-таки валяешься. Пока Шуга шуршит на кухне, а после и в прихожей, Чимин делает ещё пару глотков некрепкого чая, морщится, отставляет кружку на прикроватную тумбочку и забирается поудобнее в одеяло, прикрывая глаза. Тихое хриплое «спи, Чимин~а» доносится до ушей младшего, а после и хлопок входной двери. Тайны жизни и смерти величайшего кретина Пак Чимина Насыщенный сегодня был день. Покрасочнее даже первого моего учебного дня в новой школе. Не буду вдаваться в подробности, но скажу одно — чувство сейчас, будто каток по мне проехал. Хотя, настроение не такое уж плохое. Мама скоро вернётся, но из комнаты я выползать не собираюсь. Не хочу объяснять, откуда все эти синяки, потому что не знаю как. Не хочу, чтоб она зря переживала, сам разберусь. Если раньше коньки не отброшу. Услышав, как закрывается входная дверь после ухода Шуги, спать мне и вовсе перехотелось. Но отдохнуть нужно было, поэтому я попытался избавить свою бедную больную голову от лишних мыслей и всё-таки заснул. Проснулся от звонка в дверь. Где-то глубоко в душе хотелось верить, что это Шуга вернулся, но разумом я понимал, что это Тэхён. Уже освободился со смены и пришёл навестить, ещё и пакет апельсинов с собой притащил. <<< — Тэ, у меня ведь не простуда. Меня отметелили помнишь? — усмехается Пак. — И что? Витамины никогда лишними не будут. Я же тебе не градусник подсовываю, — насупился друг, но через мгновение отошёл, схватив из пакета цитрус и блаженно вдыхая его запах. >>> Странно... Я хотел видеть на пороге Тэхёна, когда мне в дверь звонил Шуга. Но позже, когда пришёл сам Тэ, я был немного разочарован, в тайне желая увидеть совсем не его. Это меня смущает. До сих пор пробегают мурашки по всему телу, при воспоминании о его касаниях. Я должен ненавидеть этого мудака. Да я его и ненавижу, он меня раздражает. Но… Я ведь успокаивался, когда он гладил меня, когда (так заботливо? бред) втирал мазь. Кажется, что тогда мне даже удалось забыть обо всём том дерьме, что они творят. В этом вся моя ошибка. Расслабился. Забыл. Но мне до сих пор хочется верить, что с этим парнем не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Хочется верить. Но не верится. Всё достало. Завтра в школу я не собираюсь. Слишком херово. Мама уйдёт на работу рано, а вернётся снова только вечером, поэтому даже ничего не заметит. Тэ обещал завтра зайти после уроков. Это хорошо. С ним я хоть ненадолго отвлекаюсь. Вижу, как он пытается меня развеселить и всячески поддержать, при том, что и самому сейчас ничуть не лучше. Он чувствует вину, думает, что это всё из-за него. Не хочу я больше видеть, как он гнобит себя. Обвиняет в том, в чём совсем не виноват. Я должен всё ему рассказать...