***
— Что делать собираешься? Снова в общагу, или к родителям? Тэхён мнёт в руке мокрую тряпку и смотрит сквозь, только для галочки сочувственно улыбаясь. Пак старается игнорировать, затолкать по самую глотку бурю эмоций, а потом, может, и проглотить, оставляя их в бездне переживаний, досады и жалости. Ведь он говорил. Ведь знал, что рано или поздно придётся платить по счетам. Но куда недалёкому Чимину до этого? Его к стенке пришибить надо, металлическим тяжёлым грузом по затылку и правдой-маткой по лицу. По спине пробегаются густые струйки холодного воздуха и страха. — Да ладно, выкручусь. В первый раз, что ли? — в попытке отвести взгляд, блондин старается отвести и внимание от себя, спрятаться, сжаться до молекулы, и пусть квантовый мир несёт его в своих объятиях. Исчезнуть бы. Раз и навсегда. — У вас не было ссор после твоего… триумфа? — Тэхён проговаривает это с насмешкой, наконец беря стакан и натирая уже его, а не воздух. — Я даже не уверен, знает ли отец, если честно. Мать промолчала. Сказала только, что денег больше не даст, а у сестры просить нет смысла. — Ей восемнадцать в следующем году? — Через два года. Ох уж эти сладкие шестнадцать, — Чимин нервно посмеивается, закрывая глаза. Много ли человеку надо, чтобы почувствовать себя счастливым? Наверное, около четырёх миллионов вон, проигранных в блэкджеке обычным третьекурсником. И Чимин бы согласился, снял шляпу и грациозной походкой покинул зал, оставляя после себя лёгкий шлейф красного полусладкого. Только тогда от проигрыша лёгкие сжимались до размеров теннисного мячика. Вязкая жижа из разочарования скатывалась по всему тело, смердела, поглощая все деньги до копейки. А вместе с бумажными купюрами, смолистый долг сжирал уважение, достоинство, эго. Это проёб. — Ты хоть понимаешь, во что мог ввязаться?! А если бы у тебя не было этой суммы? Ты же нас без жилья мог оставить, или, чего хуже, попал бы в какие-нибудь бандитские группировки. Ты головой своей думаешь хоть иногда, а?! Она тогда кричала. Громко так, до покрасневшей кожи на лбу и щеках, а когда воздуха в лёгких стало не хватать, начала хрипеть, сипеть и держаться ладонью за левый бок. Понимал ли он?.. Делал ли это только из-за азарта? Чимин — не лучший пример для своей младшей сестры и, конечно же, вовсе не идеальный сын. Тогда он в этом убедился окончательно. Что было в его голове, когда ставки возросли до критических миллионов? Явно не семья, концы с концами сводящая. — Я не знаю, что ты будешь делать дальше, сын. Ищи работу, переезжай в общежитие, продавай вещи, купленные на деньги казино. Бери уже свою жизнь под контроль. — Она шумно приземлилась на деревянный стул и вздохнула так, словно воздухом из лёгких хотела сдуть Пака отсюда. — Денег ты больше от меня не получишь. Можешь позвонить отцу, говорить с ним. Только, пожалуйста… — женщина подняла голову, и только сейчас Чимин заметил эти кратеры под глазами. Уставшая, посиневшая, рыхлая кожа обкладывала впадинами всё её лицо. — Бросай азартные игры. Мы не потянем ещё один такой проигрыш. Пак открывает глаза и встречается взглядом с Кимом. Друг не будет осуждать. Тем более такой, как Ким. Но у Чимина на душе образовывается дыра размером с вселенную, и чёрт его знает, как она уместилась в груди обычного парня. — Ладно, не парься. Подкатывай ко мне, я уже заплатил за этот месяц, — Тэхён выдыхает, ставя перед другом чашку ароматного глясе. Чимин чувствует, что благодарность застревает где-то между рёбер, и мысленно благодарит всех богов за такую удачу. Губы растягиваются в широкой улыбке, а в кончики пальцев словно множество иголочек вонзилось, шевелясь, будя органы чувств. — Но! До первой зарплаты. И никаких посторонних, понял? За проживание отдашь, как сможешь. Чимин лезет обниматься через барную стойку, чуть не роняет чашку с кофе, расплывается в благодарностях и словах любви.***