***
Как бы Леви ни хотел это признавать, но идея Армина, хоть она и не оригинальная, ему очень даже по нраву. В кофейне Нанабы всегда царила домашняя атмосфера, и хозяйка приложила действительно титанические силы, чтобы каждый посетитель, приходивший туда, отдыхал душой, наслаждаясь уютом и широкими улыбками миловидных работников, таких как Хистория, к примеру, и Армин. В «Зерно и лист» всегда чисто. Светлые скатерти на прямоугольных столах без единого пятнышка. Фиалки в центре стола всегда цветут. Поверх стульев на четырёх скрещённых ножках со спинкой всегда висят клетчатые пледы, которые сменяли каждый день. Окна, как и на зданиях во всём городе, широкие, по краям украшенные незамысловатым геометрическим витражом тёплых тонов, и выходят на юго-запад, отчего через натёртые стёкла до самого захода солнца небольшая кофейня освещается естественным освещением. Столы, стоящие у окон, огорожены деревянной перегородкой с ромбообразными сквозными полками. Идея Армина: расставить в эти самые пустые полки книги. Не свеженапечатанные с прилавков магазина, а старые издания с блёклыми твёрдыми обложками и пожелтевшими страницами. Мальчишка вообще, как понял Леви, предложил это неосознанно, обмолвился просто. А Нанаба восприняла эту идею всерьёз. Нашла склад, куда сдавали книги в макулатуру, и каким-то образом договорилась выкупить часть. Это всё было бы, конечно, замечательно, если бы Леви не участвовал в идее обновления интерьера. Он встретил Армина в десять утра в «Зерно и лист» по требованию Нанабы. Ей всё казалось, что Аккерман забьёт на обещание сопроводить мальчишку, но разве Леви может упустить такой сорт чая ещё и в полцены? Хозяйка кофейни распечатала список необходимой ей литературы и максимального количества книг, которое они могут набрать на свой выбор, и пожелала удачной дороги. В метро шумно и яблоку упасть негде, выходной день всё же. Здесь и лениво передвигающиеся амстердамцы, и спешащие, снующие туда-сюда туристы, которых в городе всегда пруд пруди. Армин, который всё время ходил позади, здесь едва ли не жмётся к нему, испуганно озираясь вокруг: среди такой толпы ему непривычно. Вот-вот схватит Леви за рукав чёрной кожанки. Аккерман почти чувствует, как чужие пальцы сминают экокожу, оставляя жировые отпечатки, почти слышит, как она скрипит, и едва удерживается, чтобы не скривить уголок губ. Цокает про себя: лучше так, чем пацан потеряется. А то не видать Леви того дорогущего чая. В вагоне ситуация не меняется — люди битком набили пространство. Они даже пропускают два поезда, но вагоны по-прежнему полны. Заходить всё же приходится. Леви пропускает мальчишку вперёд, а сам, как только двери захлопываются, прислоняется к ним спиной. Лицо пацана – Аккерман прикидывает в голове – примерно в пятнадцати дюймах от его лица. Армин цепляется за поручень и опускает глаза вниз, на носки своих потрепанных кроссовок, и Леви смотрит следом, потому что взгляд деть больше некуда. Каждый раз, когда двери открывались на новой станции под механический голос, Леви приходилось невольно сокращать и без того короткое расстояние между ним и мальчишкой. Армину отступить некуда: позади широкая мужская спина. Леви замечает, как у того краснеют щёки, а светлая чёлка закрывает глаза ещё больше, когда полы его расстёгнутой кожанки задевают синтетическую светлую ткань на животе мальчишки. Люди выходят и снова заходят. Секунды тянутся мучительно долго. Леви, повернув голову, прожигает взглядом десятки рук, вцепившихся в горизонтальный поручень. Ему самому уже становится неловко от слишком маленькой дистанции, и он снова улавливает запах. Кофе и корица, а ещё он чувствует чистоту и свежесть — стиральный порошок без сладкого аромата ополаскивателя. Просто порошок. Армин стоит не шелохнувшись, а Леви переступает с ноги на ногу в нетерпении. — Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… — звучат долгожданные слова, и Леви, наконец, делает шаг назад, приваливаясь к двери. У Армина же едва заметно опускаются плечи. Они оба расслабляются вплоть до того момента, как дверь не откроется снова. Когда они переходят на другую ветку, толпа редеет, и Леви заставляет Армина сесть на единственное свободное место, а сам, держась за поручни, остаётся стоять рядом, изредка поглядывая на светлую макушку сверху вниз. На нужной им станции толпа уже не такая плотная, и Аккерман думает: пропустить мальчишку на эскалатор вперёд или нет? В итоге становится боком, наблюдая, как мелкий нервно посматривает на него и на проходящих рядом людей. На поверхности Амстердам встречает студентов осенней прохладой. Солнце должно вот-вот разогреть воздух, ведь на наручных часах только половина двенадцатого. Армин восторженно выдыхает, оглядываясь вокруг, а Леви прокладывает маршрут в гугл картах. Мальчишка идёт рядом с ним, а не как обычно позади — из-за пустой улицы или чего-то ещё, Аккерман не знает. Район находится далеко от центра, поэтому на дорогах почти не проезжают машины, только пару раз встречаются велосипедисты, а из прохожих мимо идёт пара с собакой. Армин улыбается, когда круглый комок шерсти обнюхивает его джинсы и оборачивается, провожая четырёхлапого радостным взглядом. Найти нужное место было совсем нетрудно. Оказалось, что это маленькая книжная лавка, и по какой причине она здесь расположена — непонятно, так же как и бывают ли здесь клиенты вообще. Стоило им зайти внутрь, Армин сразу же взял инициативу на себя. С присущей ему вежливостью представился, как потом выяснилось, хозяину этого места — улыбчивому усатому старику среднего роста. Но имя его Леви не запоминает, и, пока мальчишка объясняет цель их прибытия, он обводит помещение взглядом. Из-за слишком большого количества стеллажей и книг, которые стояли даже на подоконнике и на прилавке рядом со старенькой серой кассой, помещение кажется ещё меньше. Леви редко бывал в книжных магазинах и если попадал туда, то лишь составлял компанию. Он никогда не покупал книг. Не потому, что не хотел, скорее наоборот, но потому что их негде было оставить. У Леви давно не было дома. Хотя, может, его и не было вовсе, а были лишь детские наивные воспоминания. Сейчас у него только квартира Кенни, и там он почти не бывает. Хранит минимальное количество личных вещей и ночует. Но квартира дяди никогда для него домом не была. Хозяин лавки манит студентов за собой, рассказывая что-то весёлое. Он проводит обоих через дверь за прилавком в пыльный склад, где потрёпанные книги заполонили собой почти всё пространство. На старых обшарпанных полках, на тумбах, на полу — книги были везде. — Все книги в вашем распоряжении. Я приготовил коробки, куда вы сможете сложить те, что выбрали. Они там, в углу за стеллажами. Если что, я буду у себя, — говорит старик и возвращается в главное помещение. Армин проходит глубже, проводит кончиками пальцев по выцветшим корешкам книг на полке. Он явно в восторге. А Леви вот нет. Пыли здесь немерено. Но оба принимаются за работу почти одновременно. Армин вытаскивает короба, оставляет их в центре на полу, возвращается к полкам за спиной, а Леви пристраивается к стеллажу рядом. — Нанабе нравится Фицджеральд, — говорит зачем-то Армин, вертя в руках, видимо, книгу этого автора. — Да, — соглашается Аккерман, вспоминая содержание списка. — А вам? — «Великий Гэтсби», да. Больше его книг как-то не пришлось читать. Поэтому не могу сказать, нравится он мне или нет. — Я читал еще и «Ночь нежна», но она не так зацепила. — Читаешь классику? — Не всегда. В основном, конечно, её, но ещё про приключения люблю. — Вроде «Властелин колец» и «Приключения Тома Сойера»? — Работы Толкина для меня вообще как отдельный мир литературы, — Армин делится мыслями стоя в полуобороте к нему, улыбается. — Обожаю его. Но Марк Твен тоже неплох. А что вы предпочитаете? — Диккенс, Достоевский. — О, вам нравится и русская литература? А как вам Гоголь, Толстой? — Не в восторге от Гоголя, не люблю мистику. А «Война и мир» Толстого — довольно скучный роман. Я хорошо знаю французкий, но для тех, кто его не знает, произведение даётся сложно. — Сносок больше, чем текста порой. А его немереное количество персонажей… — Которые совершенно не нужны, — соглашается Леви, поглядывая на мальчишку в ответ. — А Ремарк и Хемингуэй как вам? Леви хмыкает. — Из всех животных только человек умеет смеяться… — …хотя как раз у него для этого меньше всего поводов, — заканчивает Армин в один голос вместе с ним и смотрит старшему прямо в глаза. — По-настоящему храбрым людям незачем драться на дуэли… — …но это постоянно делают многие трусы, чтобы уверить себя в собственной храбрости, — продолжает Аккерман, не сводя взгляда с блестящих глаз мальчишки. — Я вас понял, — Армин звонко смеётся. — Вам тоже нравится Хемингуэй. — По-видимому, нам обоим, — довольно фыркает в ответ Леви. И напряжённая атмосфера, что преследовала обоих с самой поездки в метро, тает в обсуждениях, искреннем смехе Армина и непривычно длинных предложениях Леви. А нужные и приглядевшиеся книги вскоре перекочёвывают в коробки, которые на днях заберёт Майк. Студенты покидают маленькую лавку уже к трём часам, и оба в хорошем настроении. По дороге беседа продолжается, но уже на разные темы: про архитектуру, университет, преподавательский состав. — …мы опоздали втроём, — восторженным голосом рассказывает Армин. — А она отчитала нас в дверях и выгнала из аудитории. А это был первый день... Леви слушает внимательно, расслабленно шагает рядом, щурясь под тёплыми лучами солнца, светившего прямо в лицо, и периодически посматривая на собеседника. И в очередной раз, повернув голову, Аккерман даже замирает, когда видит, как из носа мальчишки течет кровь. — Больше Эрен никогда… — Армин замолкает, ловя на себе пристальный взгляд старшего. — Что-то слу… — кровь попадает на губы, и Армин, наконец, прижимает пальцы к лицу. Оба останавливаются, и Леви даже теряется, не зная, что делать. Но Армин действует оперативно: одной рукой зажимает нос, а другой достаёт маленькую пачку бумажных салфеток. Дрожащими пальцами пытается открыть упаковку, но Леви выхватывает её, сам вытягивает несколько штук и протягивает мальчишке. Тот прикладывает их под нос и, закрыв глаза, начинает оседать вниз. Леви обхватывает его плечи, понимая, что Армин может и упасть, вместе с ним опускается на корточки. — Голова кружится? — спрашивает тихо Аккерман, заглядывая мальчишке в лицо. Тот, не раскрывая глаз, медленно кивает. Леви вытягивает шею, осматриваясь. Типичная узкая амстердамская улочка с широкими окнами, цветами на подоконниках и возле дома и, конечно же, скамейками, которые частенько ставят хозяева. — Встать сможешь? Здесь скамья в двух шагах. Армин снова кивает и медленно выпрямляется, открывает глаза. Леви берёт его под локоть и доводит до скамейки. Армин тяжело опускается на деревянное сиденье, откидывается на спинку. Аккерман садится рядом, складывает руки на груди, глядя прямо перед собой. На мальчишку он не смотрит специально, чтобы не смущать. В молчании сидят долго. Но Армин вскоре начинает двигаться, тихо шурша тканью куртки. — Можно ещё салфетки? Леви даже забывает, что до сих пор сжимает в ладони пачку, которая теперь мятая. Он снова выуживает несколько штук, протягивает мальчишке. Армин тщательно вытирает лицо и пальцы, а салфетки с красными пятнами комкает и заворачивает в две чистые. Урны рядом нет, и мальчишка зажимает белый ком в ладони. Взгляд ещё расфокусированный. — Простите, — тихо роняет Армин. — И часто у тебя такое случается? Мальчишка совсем не растерялся, и бумажные салфетки у него были наготове, значит, это точно не впервые. — Бывает, — так же тихо отвечает Армин. — А в больнице был? — Это от ненормированного режима сна и плохого питания. Леви не удивлен. Мальчишка ведь и правда доходяга. Аккерман молча достает телефон, находит на параллельной улице забегаловку. Летний вариант, конечно, но ещё не так холодно, и они должны работать. — Ты как? — спрашивает Леви, повернув к мальчишке голову. Глаза у того уже более ясные. — Уже лучше, спасибо большое. Можем идти. Леви встаёт, и Армин вслед за ним тоже. Аккерман окидывает тощую фигуру взглядом. Вроде не шатается. — Только рядом иди, — предупреждает Аккерман. То, что они идут не к станции метро, Армин замечает почти сразу. Озирается, хмуря светлые брови, но ничего не спрашивает. К счастью, та самая забегаловка работала. Нижняя часть дома была отведена под витрину, а перед ней на тротуарной бледно-жёлтой плитке были расставлены разноцветные столы и стулья. Посетителей почти нет. Заняты лишь пара столов двумя женщинами и пожилой парой. — Сядь где-нибудь и жди, — ровным голосом командует Леви, а сам идёт к витрине. Мальчишка беспрекословно слушается. Когда Леви ставит перед Армином тарелку с греческим салатом, запечённую рыбу, бумажный стакан эспрессо и влажные салфетки, тот впадает в шок, непонимающе уставившись на старшего, который садится напротив со стаканчиком чая. — Ешь, — спокойно говорит Леви. Армин приоткрывает рот, намереваясь что-то сказать, но Аккерман прерывает его более грубым голосом: — Молча. Мальчишка нерешительно берёт в руки сначала салфетки (испачканных бумажных уже нет — наверняка, выбросил) и долго трёт кожу на пальцах. Запах засохшей крови не самый приятный. За еду он принимается также нерешительно, но под мрачным взглядом старшего всё же ест. На вилку нанизывает маленькую порцию, как и тогда, когда Леви его водил поесть перед сменой. Привычка у него такая, или это от смущения — непонятно. Половина салата уже отсутствовала, а рыба как лежала, так и лежит. — Не любишь рыбу или морепродукты в целом? — В целом. — Веган, вегетарианец? — Не совсем. Мёд, яйца, молочные каши могу есть. Леви делает глоток, хмурится слабо. — Не помню, как такие называются. — Лакто-ово-вегетарианцы*. — Угу, точно. В молчании сидят вплоть до того момента, как Армин допивает свой эспрессо. Леви уже давно допил свою порцию и лениво рассматривал окрестности. — Сколько я вам должен? Леви медленно переводит на него взгляд. — Нисколько. — Но, как же?.. — Я не буду повторять, — мрачно прерывает мальчишку Аккерман. До метро идут не проронив ни слова. Вагоны полупусты, и для обоих находится место. — У тебя же сегодня нет смены? Мальчишка кивает, пряча лицо за волосами. — Тогда езжай домой. Я сам всё скажу Нанабе. Где тебе лучше выйти? — Откуда приехали, а там на электричке доберусь. Армин даже не пытается возразить. Настроение у обоих паршивое. Всю дорогу едут молча, но Леви пристально следит, чтобы мальчишке снова не стало плохо. — Спасибо вам за всё, — благодарит Армин, когда они выбрались из подземки. — Нанабе это скажи. И начни уже жрать нормально, а то ветром скоро начнёт сносить. Армин, наконец, слабо улыбается. — Я перед вами снова в долгу. — До дома-то сам дойдешь, горе-должник? Мальчишка кивает. Уставшие туристы редкими группами проходят мимо, солнце ещё дарит тепло. Пять вечера. — Тогда бывай, — говорит Леви и, засунув руки в карманы куртки, разворачивается, шагая в нужную сторону. В кофейню ехать не хочется. Он просто позвонит Нанабе, сказав, что всё сделано, как она и просила, а до вечера пошатается по городу. И про состояние мальчишки он, разумеется, не обмолвится. — До свидания, — в спину говорит Армин. Тонко и тихо.***
После вечернего душа Леви согревается — холодно уже по вечерам, и расслабляется. Устало падает на стул, берёт неохотно телефон в руки. На ярком дисплее контакт «Петра» без фотографии, с пустым серым силуэтом. Леви задумчиво смотрит на чёрные печатные буквы. Он же всё решил, откладывать дальше нельзя. Сколько времени они знакомы? Он был на втором курсе, а она на первом. Но как они познакомились, Леви совсем не помнит. Она просто стала маячить в поле зрения. Стала часто появляться на студенческих встречах факультета, куда его таскали Ханджи и Эрвин. Он был на третьем году обучения, когда Петра призналась ему. Вся смущенная и красная она говорила, как восхищается им. Это было в сентябре, в небольшом парке неподалеку от университета, залитым тёплым оранжевым светом вечернего солнца. Он ей тогда отказал. Но через полгода она попыталась ещё раз. И сказала, что не будет требовать его внимания. Вообще ничего требовать не станет, но он снова сказал «нет». Ханджи после сказала, что девчушка надеется, понравится ему со временем. Мол, стерпится-слюбится. Он просто должен узнать её поближе. Леви удивился и даже заинтересовался таким необычным подходом. Неужели девушка была готова пойти на такое добровольно? Тогда он сам позвонил, попросил встретиться в том же парке, как и полгода назад, а уже на месте предложил попробовать начать встречаться. Он затеял это ради интереса. Их отношения сложно назвать отношениями в привычном понимании. Ничего серьёзного. Даже до стандарта не дотягивали. Спустя полтора года его чувства не изменились. Петра не звезда-красавица, но и без поклонников не была. Всегда весёлая, понимающая, как старшая сестра, умеющая ободрять. Но она никогда не умела держать язык за зубами. Говорила, не обдумывая слова. Это иногда раздражало, и сильно. Она не умела видеть грань, когда можно сказать, спросить, а когда нет. Петра берёт трубку почти сразу. — Привет. Что-то случилось? — девушка говорит тихо, но удивленные нотки в её голосе всё же различимы. — Нет, ничего не случилось. Просто… ты свободна завтра? — Да, после обеда до шести планов нет. — Тогда давай встретимся в парке у университета. Тебе удобно будет добраться туда часам к пяти? На другом конце линии молчание. Леви даже хочет спросить, на связи ли Петра. — Да, удобно, — наконец, отвечает девушка ещё более тихим голосом. — Спокойной ночи. И отключается. Тишина в динамике наступает слишком неожиданно. Она никогда не отключалась первой за те редкие телефонные звонки, которые у них были. Всегда терпеливо ждала его ответа или когда он сам отключится.