Комплексы

      Первые пару дней в кофейне Армин не появлялся, а в университете мастерски избегал встречи с Леви. Но эта игра в прятки продолжалась недолго. То, что мелкий передвигался по коридорам во время занятий, до Аккермана дошло не сразу. Надеяться на случайную встречу оказалось глупо.       У Армина по расписанию должна быть философия, и зная дотошного преподавателя, обязательный и примерный Арлерт заявится в библиотеку за каким-нибудь пособием. Судя всем по прошлым встречам, сюда он приходит один. Без своих дружков.       Леви пытается игнорировать тот факт, что перед каждой встречей с Армином, инициатором которой становится он сам, Аккерман чувствует себя не тем, кем обычно. Да, он может быть последним ублюдком, сволочью, но он никогда не ловил себя на абсурдных выходках и не ощущал себя идиотом или недальновидным школьником, как сейчас. И он бы рад оттолкнуться от стенки и вернуться на пару, но не может. Сейчас он тот самый школьник из какого-нибудь бездарного романа в мягкой обложке, которому впервые отказали. Леви, конечно, не окружали толпы женщин, но определённым успехом у этой половины человечества он был не обделён. И ему никто никогда не отказывал, хотя и возможности это проверить ещё не было. Весь опыт в отношениях начинался и заканчивался Петрой. И всё же Леви привык получать то, чего хочет, и поведение Армина не то чтобы задело его мужскую гордость, оно скорее обескуражило. Хотя Армин мог бы бить и не со всей дури. Каким бы мальчишка тощим ни был, он всё же оставался парнем. И сила у него была мужская.       И всё же Леви это не задевало. Его мучил, даже возмущал тот факт, что Армин ответил на его действия подобным образом. Ведь Аккерману казалось, что Армин в каком-то смысле совсем был не против такого поворота. Леви вообще-то никогда не рассматривал мальчишку в таком ключе, да и теперь не тянуло. Вечерние события того понедельника были вполне оправданы — Леви поддался моменту. И всё. Никаких притязаний на Армина он не имел.       Из-за накативших мыслей Леви едва успевает вернуться в реальность и перехватить прошмыгнувшего едва ли не мимо Армина. А тот так испугался припрятавшегося за поворотом старшего, что чуть ли не отпрыгнул назад. У него такой ужас в глазах застыл, будто он людоеда увидел, когда узнал Леви. Аккерман есть его, конечно, не собирается, но перехватывает чужое запястье на всякий случай посильнее.       Он бросает быстрый взгляд в библиотеку через дверной проём и коридор, откуда пришёл Армин. Их вроде никто не видел.       — Пойдём поговорим.       Мальчишка всё с тем же ужасом в глазах смотрит на него и ничего не говорит. Тогда Леви просто дёргает его руку и ведёт вглубь коридора, откуда пришёл сам. Здесь мало кто проходит в течение дня, а во время занятий точно никто не заявится. Сейчас лица Армина не видно, но бешено колотящийся пульс, который Леви ощущает под своей ладонью, напоминает об испуге. Страх Аккерману не импонирует, наоборот, раздражает. И чувствует себя Леви уже не школьником, а самым настоящим насильником, потому что Армин перепуган не на шутку.       Оказавшись прижатым спиной к стене, Армин сразу же попытался улизнуть.       — Стой, — раздражённо шипит Леви и перекрывает рукой путь отхода.       Армин тут же пытается протиснуться с другой стороны, но Леви так же прижимает ладонь другой руки к холодной поверхности стены, чуть дальше от скрытого жемчужно-серым пиджаком тощего плеча, нависая над мальчишкой.       — Да стой же ты.       Армин бегает широко раскрытыми глазами, старательно не смотря в лицо старшего и вжимается в стену так сильно, будто хочет слиться с ней.       — Что за нахрен, Армин?       Мальчишка вздрагивает. То ли из-за услышанного имени, то ли из-за рычащего голоса старшего.       — Что за реакция такая? — продолжает Леви тем же мрачным, раздражённым тоном. — Это за все мои старания за тот вечер? С каких пор принято лепить пощёчины со всей дури за тупое, едва ощутимое касание?       Армин всё так же молча бегает глазами по сторонам, но теперь ещё и подрагивает. Дрожит, как лист на ветру.       Леви, наверное, должен был растеряться и отпрянуть, но к своему удивлению, вся эта идиотская ситуация затмевает глаза ещё большим гневом и Армина хочется придушить. Ведь причин бояться Аккерман не давал.       — Что за дерьмо ты вытворяешь, а? Почему избегаешь меня, чего шарахаешься?       Безмолвность Армина позволяет родиться желанию стукнуть по стене, чтобы тот, наконец, очухался и посмотрел хотя бы в глаза.       Чужая ладонь, сомкнувшаяся на сгибе локтя, появляется неожиданно и от того чувствуется невероятно остро.       Леви смотрит снизу вверх на сверкающего опасным блеском в глазах Йегера не менее опасным и злым взглядом.       — Отойдите, — рычит Эрен грудным голосом.       Идеально выглаженный рукав на другой руке сминает уже Микаса. Леви не удаётся скрыть растерянности, когда он взглядом упирается в её потемневшие от гнева глаза. В почти чёрной радужке — непоколебимая решимость, и Леви предельно ясно понимает, что одно неверное движение — оттолкнуть ли длинноногого сопляка, прикоснуться ли, и неважно как — к Армину, и Микаса набросится на него. Её бледная ладонь настойчиво надавливает на запястье, и Леви неосознанно поддаётся напору.       Он, будто находясь в прострации, видит, как Микаса обхватывает дрожащие ладони перепуганного Армина, замечает, как он загнанно дышит через рот, будто после быстрого бега. Ладонь Эрена исчезает незаметно, и Леви вспоминает о его присутствии, только когда тот, следуя за уводящей Армина Микасой, оборачивается, метнув горящий, зелёный, как дикая чаща, взгляд в его сторону. И стоило троим первокурсникам уйти с горизонта, Аккерман снова опирается о стену руками, потому что ноги у него отчего-то дрожат.       Сегодня Леви не идёт в «Зерно и лист». Он отправляется в соседний район в спортзал какого-то родственника Майка, то ли дяди, то ли ещё кого вместе с ним. Полезное времяпрепровождение, к тому же ещё и бесплатное.       Квартира Кенни встречает Леви беспросветной темнотой и тишиной. Свет в кухне не горит. А под дверью Микасы — тусклая полоса синевы, будто только ноутбук включён. Впервые за последние годы Леви никто не встречает. Леви никто не ждёт. И чай он этим вечером не пьёт.       Ночью не удаётся заснуть, и в универ он выходит много раньше, чем привык — с Микасой встречаться не хотелось.       В трамвае на место Армина садится девушка с копной синих волос и ярко накрашенными губами. Она хитро улыбается, смотря Леви в глаза, и поправляет очки в роговой оправе.       «Крашеная овца» — нервно ругается Аккерман, отвернувшись к окну. Девица, может, и не заслуживает такого мнения, она просто села на неудачное место.

***

      — У тебя что-то случилось?       Нанаба первая, кто спрашивает. Плохое расположение духа Леви заметили, несомненно, все, но благоразумно молчат.       — Ты не зашёл вчера. Половину вчерашнего дня ты провёл с Микки, а потом где был? — девушка говорит как можно тише, с бесстрастным лицом.       — Гулял, — мрачно отвечает Леви, складывая ноутбук в сумку — занятия на сегодня закончились. Осталось придумать, куда податься. Идти вообще никуда не хотелось — мыщцы после вчерашнего неприятно тянут лёгкой болью.       — А нас чего не позвал? — На громкий голос Ханджи оборачиваются собирающиеся студенты.       — Общения с тобой мне хватает и здесь с лихвой.       — Ты к себе? — Зоэ пропускает его слова мимо ушей, переключив внимание на Нанабу. Девушка на вопрос безмолвно кивает и тоже собирает свои вещи со стола. — Мы с Моблитом на пару часиков к тебе. Эрвин, ты как, с нами?       Смит, уткнувшись в телефон, забрасывает лямку сумки на плечо.       — Не сегодня. Дела, — коротко отвечает он и спускается между рядов вниз, к выходу из аудитории.       — Красивым делам привет.       Эрвин, хмуря брови, бросает на Майка быстрый взгляд.       — Интересно, а дождёмся ли мы знакомства с этим чудом? — тут же тянет Захариус.       — Готова поспорить, у него никого нет, — Нанаба вжикает молнией портфеля и выпрямляется. — Давайте-ка шустрее, раз со мной. Время тикает.       — Дела вечером? — спрашивает Моблит.       — Я с отцом ужинаю с семьёй Нанабы, — невесело отвечает Майк. — Лиандра всё так же не переносит на дух семью Захариус.       — Желаю удачи с ужином. И с будущей свекровью.       Леви, закончив сборы, спешит уйти.       — Эй, Леви, — окликивает Ханджи. — Ты же с нами?       — Нет.       Пришедший на смену Армин бросает привычный взгляд на стол со старшекурсниками и на долю секунды замирает на месте, встретившись с глазами Леви.       «Да, да, я тоже не особо хотел тебя видеть, — думает Аккерман, смотря в распахнутые голубые глаза, — но разве я могу отказаться от бесплатного чая на неделю?»       — Привет, ангел мой, — приветствует Нанаба мальчишку, заметив его заминку.       Армин быстро кивает и проходит дальше.       Жизнь вернулась в прежнее русло и потянулась вереницей однообразных холодных дней. Время после занятий стало одиноким, тихим и почти безмолвным. Раньше Леви не замечал всю палитру серого цвета своих будней, но, как оказалось, Армин разбавлял их яркими красками одним своим присутствием. Мальчишка не разделял его одиночество, как думалось раньше, он от него избавлял. Делить с ним один стол в «Зерно и лист» и в кафе рядом — было… здорово. Как и делить одну розетку под столом в кофейне, заряжая одновременно свои ноутбуки, заниматься одним пособием одновременно, читать одинаковые книги.       Раскрыв толстую тетрадь, сидя как-то на паре в середине ноября, Леви цепляется глазами за отличающиеся ото всех промелькнувшие несколько листов. Он сразу же листает назад и, не вчитываясь в текст, рассматривает круглые аккуратные буквы. И, словно в трансе, проводит рукой по исписанным чужим почерком листам.       Прожив большую часть своей жизни в гордом одиночестве и скалясь в сторону каждого, кто сунет в неё нос, Леви всё же нуждался в том, кто мог бы заполнить эту пустоту в душе.       Эрвин был первым, кому Леви более-менее раскрылся. Последние школьные годы они были всегда вдвоём, дополняли собой друг друга, поступили в один универ на один профиль. Но таких отношений Леви было недостаточно. Ему хотелось быть кому-то нужным. Осознание такого желания пришло вместе с признанием Петры. Но с Петрой ничего не получилось. Её навязчивость не помогала от слова совсем, хотелось чего-то другого.       Микаса оказалась идеальным вариантом для создания необходимой связи. Но, как выяснилось, у неё уже были Армин и Йегер, а Леви путь к статусу «лучший старший брат» — заказан. Он оказался слеп и наивен, полагая, что Микаса будет покорно ждать годами его озарения. И собранная теплота, словно горсть крохотных песчинок, прошла сквозь пальцы под её холодным взглядом в тот день.       Армин свалился, как сугроб на голову — неожиданно и совсем нежданно. Слепил яркостью и искренностью улыбки, делился обжигающим теплом через прикосновения. Получить дружеские отношения с ним, когда это уже есть с Эрвином, — не хотелось. Отношения старшего и младшего уже настраивались с Микасой. Осознав, что из Армина можно взять тепло другим способом, Леви, несомненно, на инстинктивном уровне решил взять то, что взять можно.       Сначала Армин предлагал так много, что Леви не надеялся вместить в себя всё, но потом понял, что ему с каждым прикосновением было недостаточно того тепла, которым решил поделиться Армин. Не оттолкни его мальчишка тем вечером, Леви, может, и не взял большего сразу, но заявился бы обязательно позже.       Лишившись материнского тепла в раннем возрасте, Леви теперь стремился набрать того, чем был обделён всю жизнь. Армин давал не то же самое, но это было очень близким по насыщенности. Такое же незабываемое и неповторимое. Существовал ли ещё такой человек? Наверное, да. И не один. Но зачем он будет искать, если вот он, руку только протяни.       Проблема была лишь в том, что Армин по какой-то причине делиться больше не хочет, и привычным методом — силой — его не заставить. Но и отпускать его не хочется.