«Вы близко»
— Привет. Армин испуганно косится на подсевшего за барную стойку Леви, и тот делает тяжёлый выдох. Зашуганность мелкого по-прежнему действует на нервы. — Сделаешь мне чай? Армин украдкой поглядывает на Райнера у аппаратов, но здоровяк занят взбиванием сливок и не замечает безмолвного крика о помощи. Мальчишка долю секунды мешкает, но принимается за дело. Каким бы криворуким Армин ни был, он всё же приноровился делать всё как надо. Леви пристально наблюдает за его точными и неспешными движениями. Смотреть на двигающиеся под тонкой кожей суставы на тощих кистях оказывается не таким уж и плохим занятием, а если взобраться взглядом по чёткой отутюженной линии на белоснежном рукаве рубашки вверх к сосредоточенному лицу — то ещё и познавательным. Леви впервые поймал себя на том, что оценивает кого-то. Проведя с Армином достаточно много времени, Аккерман впервые задумался о его привлекательности. Он не раз слышал от других, той же самой Нанабы или Петры — об ангельском обличии Армина. Красив ли Армин? Леви всегда подмечал его аккуратность, каллиграфический почерк, чистоту, приятный запах, вычищенную кожу под ногтями. По каким критерием его нужно оценивать? Леви знает лишь об общепринятом мнении о женской привлекательности: длинные ноги, фигура песочных часов, гладкая кожа, шелковистые волосы, полные губы. К красоте, конечно же, должны прилагаться — грациозность, хороший вкус, умение готовить. Армин ничем не обладает из вспомнившегося. Но, может, его стоит рассматривать как мужчину? Что для девушек считается привлекательным? Высокий рост, атлетическое телосложение, твёрдая походка. Армин и здесь пролетает. Наверное, Леви просто не понимает, что означает это слово — «красота». Когда дымящаяся чашка возникает перед ним, Армин начинает протирать поверхность барной стойки. Мальчишка не удостаивает Аккермана и взглядом, и Леви понимает, что его наглым образом игнорируют. Армин — противоположность всех стандартов идеала мужского пола. Щуплый и невысокий, отзывчивый и улыбчивый. А ещё он неуклюжий рукожоп. Совсем ничего не умеет, только благодаря мозговитости держится на плаву. У него соломенного цвета волосы и васильковые глаза, маленький нос кнопкой и густые брови. Ему не хватает соломенной шляпы для полноценного вида деревенского мальчика. Нет, Армин не обладает ничем из того, чтобы называть его красивым. На таких, как он, девчонки не вешаются. Армин… притягательный. Светлый. Приятный. Он простой, как рождественская ёлка. Только без всей этой шелестящей мишуры, без разноцветных игрушек и мигающих гирлянд. Армин Арлерт — простая, может чуть перекошенная и непышная ель, но пахнет она сногсшибательно. Хвоей и смолой, которые навевают образы зимнего леса и искрящегося снега. Леви не влюблён. Совсем нет. Он и не знает, как это — любить. Он просто оказался тем, кого привлёк свежий запах, а не пышные ветви и ровность ствола. И понравившееся, как по канону, захотелось присвоить себе. Обманывать уже себя не выходит — Леви уже начал рассматривать Армина в том ключе, в котором мужчине не пристало бы рассматривать другого представителя мужского пола. И притязание на Армина он имел. — Я хочу в кино. Мальчишка бросает на него осторожный быстрый взгляд из-под ресниц. Леви глаз с его лица так и не сводит, ловит каждую эмоцию на бледноватом уставшем лице. — Так идите. Прошло почти три недели после того злополучного дня в коридоре, и Леви только сейчас понял, что впервые за это время видит Армина так близко, впервые слышит его тихий приятный голос. И подошёл он сюда на самом-то деле не ради чая, а чтобы снова побыть рядом. Наверное, это и означает скучать по кому-то. Аккерман никогда ни по кому не тосковал. И вряд ли это из-за чёрствости его души. Леви просто встретил, наконец, того, по кому хотелось скучать. — Я с тобой хочу. Ты, помнится, тоже хотел. — Больше не хочу, — не отрываясь от работы, отвечает Армин. — Почему? — Вы мешаете. Я работаю. — Не ртом же. Армин, не поднимая взгляда, замирает, сжав полотенце в кулаке до побелевших костяшек. — Ответь на долбаный вопрос, Армин. — Я не обязан. — А мне плевать. Я хочу знать, почему? Мальчишка поднимает голову и, смотря прямо в глаза, отчеканивает: — А я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. — Многого хочешь, сопляк, — рычит Леви. — Не переломишься, если соизволишь мне объяснить, что не так. — Я не гей, — рычит в ответ Армин. — Я тоже. — Ваши действия говорят об обратном. — О чём же говорят твои действия? Вертелся рядом без конца, в кино зазывал… Взгляд у Армина меняется со злого до полного ненависти — глаза темнеют всё больше. — Вы мне омерзительны. Плевать. Так сказал бы Леви в любой ситуации. А сейчас он так не скажет. Он отведёт взгляд и встанет. Отступит назад. Оставит полной чашку любимого чая, вернётся к столу, соберёт вещи и покинет «Зерно и лист». Леви уступит. Потому что ему не плевать.***
У Эрвина, в отличие от мальчишки, ноги совсем не тонкие. Кость у него шире и ляжка крепкая. Леви проводит вдоль ноги ладонью, не надавливая, вскользь и ловит впервые такой шокированный взгляд друга. Аккерман разочарованно цокает и убирает руку. Не то. С Эрвином ощущения совсем другие. Дурацкие. Интересно, а как бы отреагировал Армин? У Леви аж ладонь зачесалась от ярого желания потрогать так же мальчишку. Но Аккерману остаётся только клацать по клавишам и постараться вернуться к презентации проекта, который, к слову, находился на начальной стадии разработки. В голове вместо нужной информации возникает краснеющий до кончиков ушей Армин, смущённый этим жестом. Это было бы забавно, мелькает мысль в голове. — С тобой всё в порядке? — Эрвин всё так же одаривал его взглядом широко распахнутых глаз. — Прости. Бес попутал, — коротко отвечает Леви отстранённым голосом. На этом странные мысли и эксперименты не закончились. Это было безумие. Оценивать своего лучшего друга, заглядываться на чужие мужские задницы, а потом проходить идиотские тесты — «Как понять, что я гей?». И после каждой попытки понять себя он получал один и тот же ответ — не гей. «Я не гей» — повторял про себя Леви то ли с разочарованием, то ли с облегчением. В противоположность Аккерман начал посматривать и на девушек. И тогда ситуация ухудшилась вдвойне — его не тянет к противоположному полу. Вместе с этим он осознал, что ему девушки не нравились и до этого времени. Это не было, конечно же, открытием. Леви знал об этом и раньше. Но тогда это его не волновало. Ему, оказывается, вообще никто не нравился. Армина хотелось увидеть. Не просто видеть, наблюдая за ним на расстоянии в «Зерно и лист», а почувствовать его присутствие рядом, его желание быть рядом. Единственное, что их связывало — это переписка в имейле, состоящая из пересланных друг другу заданий. Да, Леви по-прежнему помогает мелкому с подработкой. И это всё, что он может для него сделать. Без Армина всё стало на свои места, всё стало как прежде. Разве что сам Леви стал немного другим. Что он мог сделать, чтобы вернуть Армина? Ни-че-го. Мальчишка дал ясно понять, что такие отношения его не устраивают, и он не хочет больше видеть его. Но тогда что означало поведение Армина? Леви не виноват в произошедшем тем вечером. Виноват Армин. Весь его вид, его поведение кричали о том, что он совсем не против чего-то большего. Все эти улыбочки, притирания, касания… А может, это только Леви так от подобного кроет. Может так все нормальные люди общаются, а ему подобное в новинку. Но факт оставался фактом: спустя двадцать дней Аккермана не отпускает. Он по-прежнему уходит пораньше из квартиры дяди, посещает пары, берёт книги в библиотеке, ошивается в кофейне подруги, подлавливает Армина, пока занят Райнер, чтобы тот заварил ему чай, долго сидит за барной стойкой, попивая тот самый чай, и прожигает тощего мальчишку взглядом. Леви так же обедает, как и раньше, в одиночестве в кафе неподалёку от «Зерно и лист» и три раза в неделю посещает спортзал с Майком. И продолжалось бы всё так и дальше, но изменил всё случай. Леви вслед за Эрвином покидал аудиторию, когда на выходе его хватают за рукав. — Мне нужна ваша помощь, — говорит Армин с мольбой в голосе. Леви скользит взглядом по его потерянному лицу и пластырю, белеющему через чёлку у самой линии волос с левой стороны.***
— Что с головой? — спрашивает Леви, как только они с Армином остались вдвоём в опустевшей аудитории. Мальчишка сводит брови к переносице, отмахивается коротко: — Упал. Обычный ушиб. Аккерман тоже хмурится. Ну да, Армин будто ему сейчас всё выложит. — Что же у тебя такое случилось, что ты не побрезговал обратиться ко мне? — интересуется старший, присев на край стола и сложив руки на груди. Он, конечно же, рад, что мальчишка сам к нему пришёл, но его поведение раздражает до зубного скрежета. Армин почему-то морщится. Его скованность и зажатость выражает явную неохоту своего пребывания рядом с Аккерманом. — Чтоб вы знали, я не горю желанием просить у вас помощи. Но в данной ситуации кроме вас никто не поможет. Или я просто не знаю того, к кому можно обратиться. — Вау, ты и хамить умеешь, — ровным голосом тянет Леви, сохраняя непроницаемое выражение лица. Армин поджимает губы, отводит глаза и почти сразу возвращает их обратно. — Дело серьёзное, давайте без лишних… — Так не тяни меня за яйца, Армин. Мальчишка снова морщится. Уже, наверное, из-за фразы. — Вчера кое-что произошло и… Эрен постоянно твердит, что разберётся с этим. Обычно всё заканчивается на словах, но сегодня ни Эрена, ни Микасы на занятиях нет. У обоих на сегодня поддельные справки. Надменное настроение пропадает, и его заменяет каша в голове, сваренная из непонимания и набирающего обороты волнения. — Хочешь сказать, что они?.. — На разборках, — заканчивает за старшего Армин. — Встреча будет в час. Помогите.***
— Ну, рассказывай, чего вы там не поделили. Леви падает на сидение электрички напротив Армина. Присутствие мальчишки его, конечно, радует, но насладиться этим в полной мере студент не может. Должная забота о младшей не даёт. И Леви не на шутку встревожен. Армин чувствует себя не лучше. Упёрся взглядом в окно и молчит. — Армин? Но мелкий не слышит, по-прежнему неподвижно сидит, сведя светлые брови к переносице. — Армин, — настойчивее повторяет Аккерман и несильно пинает носком ботинка в носок Армина. Тот вздрагивает и переводит встревоженный взгляд на старшего. — Я по одному твоему слову пары, вообще-то, прогуливаю, а ты меня ни взглядом, ни словом удостоить не можешь? Тебе как, не совестно? Армин смотрит с долей обиды и сжимает губы в тонкую линию. — Обязательно нужно всё пояснять? — Силой выбивать, конечно, не буду, но хотя бы приличия ради ты мог бы мне всё объяснить. — Это... не самая приятная часть моей биографии. Аккерман закидывает ногу на ногу, складывает руки на груди и сверлит мальчишку взглядом. Армин шумно вздыхает и снова отворачивается к окну. — Я с детства был слабым ребёнком, и меня часто доставали трое ребят постарше, посильнее. Забирали деньги, еду, какие-то вещи. Они… приставали по любой причине и без. За хорошие отметки и за то, что у них плохое настроение. Эрен и Микаса гоняли их, когда мы в школе учились, а сейчас я возвращаюсь домой один и… — Они шпыняют тебя, потому что ты сдачи дать не можешь, — перебивает Леви. — Решение всех твоих проблем — бить в ответ. — Чтобы уподобиться им? Насилие порождает насилие. — Ты, конечно, прав. Но в следующий раз они разобьют тебе голову. Армин бросает на старшего недовольный взгляд. — Говорите в точности как Эрен. — Говорю в точности как разумный человек. И ты хочешь, чтобы я предотвратил драку? — А вы позволите Микасе заниматься подобным грязным делом? — Это её дело. У меня нет прав запрещать ей что-либо. — Хотите сказать, вам всё равно? — Нет. Но еду я в большей степени потому, что ты попросил. Армин едва заметно краснеет и возвращается к излюбленному размытому виду на город. Оставлять в покое мальчишку совсем не хочется, даже если тот выглядит измученным. Леви думает хотя бы снова пнуть его по ноге, чтобы хоть как-нибудь привлечь взгляд голубых глаз к себе. Но в голову приходит другая идея. Он разглядывает профиль первокурсника, склонив голову набок и засунув руки в карманы чёрного пальто, тянет ногу и упирается ботинком в ботинок Армина. Не бьёт, нет. Скользит медленно во внутреннюю сторону стопы, вдоль подошвы, и тут же ловит испуганный взгляд мальчишки. Но тот ногу, как ни странно, не убирает. От испуга замер, наверное. Аккерман проводит языком по верхнему ряду зубов и продолжает тереться о ботинок младшего, не спуская глаз с лица напротив. Медленно, от пятки до предположительно середины фаланги большого пальца. Армин косится осторожно вниз, поднимает смущённый взгляд на Леви и резко поджимает обе ноги к себе, спрятав их под сидение. Аккерман хмыкает. С неохотой подтягивает и свои конечности, но мальчишку больше не трогает. — Кто тебе рассказал про место и время? — Жан. Наш общий одногруппник. — А он откуда узнал? — Эрен звал его. Но ему сегодня ответить нужно. — Ясно.***
Нужное место — тёмный переулок недалеко от какого-то колледжа в северной части города — они находят быстро. Всё происходит настолько по-детски глупо и сумбурно, что Леви не помнит детально происходящего. Бешеный Йегер первым полез в драку, Микаса следом за ним же. Леви в стороне тоже не остался. Отделали троих ребят-студентов быстро, но не с лёгкостью. Студентишки колледжа были постарше первокурсников, может, чуть младше самого Леви. В итоге вчетвером поехали сопровождать побитого Йегера в больницу. У Микасы темнеет синяк под скулой и чуть разбита губа, а у Леви только тупая боль в районе правого бока. Зато эти тупоголовые надолго оставят Армина, а нет — Аккерман преподаст подобный урок ещё раз. В полицию они не сообщат, знают, что дядя Микасы не последний там человек. По морде получили вроде только трое, а хуже всех чувствует себя Армин. Пока Эрен и Микаса были на приёме, тот сидел в тесном кресле, склонив голову и завесив лицо волосами. К кофе в картонном стакане, который принёс Леви, он и не притронулся. Аккерман стоит рядом, как сторожевой пёс, и косится на всех, кто проходил мимо — на врачей и медсестёр в белых халатах, на редких пациентов. — Всё, прекращай строить из себя виноватого. Подумаешь, начистили кому-то рожи. Они получили за дело, да и мы отделались легко. Армин на его слова только крепче сжимает пальцы рук в замок, свисающих меж разведённых коленей. — Пойдём на улицу, проветримся. А то воняет тут этой медицинской дрянью. И голову заодно остудишь, — тихо говорит Аккерман и, не удерживаясь, треплет мальчишку по волосам. — Давай-давай. Острый, но лёгкий мороз вместо постоянной сырости напоминает о приближающейся зиме. Вокруг, конечно же, всё по-прежнему серо, но люди уже сменили осенние тонкие куртки на одежду потеплее. Темнеет теперь раньше, и сейчас солнце висит уже не так высоко. Оно постепенно скатывается к горизонту, совсем не греет, но окрашивает холодный Амстердам тепло-охристым светом. Леви уводит мальчишку подальше от здания больницы, к каналу. Армин уже сам останавливается на мосту. Расстёгивает молнию на куртке, открывая горло, и, оперевшись локтями о металлическую перегородку, выдыхает застоявшийся в лёгких воздух в виде полупрозрачного пара. Аккерман останавливается рядом, заглядывает краем глаза в воротник, на оголившийся участок кожи. «Заболеет же, придурок» — негодует Леви. Но вслух ничего не говорит. То ли потому, что Армина не хочется доставать замечанием, то ли потому, что не хочется лишаться удовольствия смотреть на обнажённую кожу.Habits of My Heart EP Version — Jaymes Young
Если провести пальцем по выступающей мышце вдоль — от самого уха до тёмно-синего воротничка рубашки, то можно почувствовать живое тепло. А если расстегнуть маленькую верхнюю пуговицу и спустится до ярёмной ямки — там ещё теплее, а кожа на грудине точно обжигающе-горячая. Леви прячет руки в карманы, прежде чем совершить глупость. — Простите, что втянул вас в это, — извиняется Армин, не сводя глаз с отражений в воде. — Без меня было бы хуже, — тихо замечает Аккерман, отрывая взгляд от тонкой шеи. Армин согласно кивает и, повернувшись лицом к старшему, смотрит прямо в глаза. Одна половина лица в тени, а другая ярко освещена предзакатным солнцем. Голубые глаза лучатся ярче из-за нетипичного для глубокой осени освещения, а прямые ресницы кажутся рыжеватыми. — Большое спасибо, что помогли. Уже по гроб жизни вам обязан. — Тогда могу я взять награду? — на грани слышимости говорит Леви, делая шаг вперёд, не разрывая зрительного контакта. Армин тупит глаза, прикрывая наполовину ресницами. — Вы близко, — едва слышно шепчет он, срывая с губ крохотный клубок пара. Леви чувствует скользнувшую по подбородку теплоту его дыхания и, медленно вытянув руку из кармана, закрывает ладонью глаза напротив, а Армин даже не дёргается. Глаза от вседозволенности сами затягиваются веками, и Аккерман, теряя голову только о тех вечерних воспоминаниях, тянется к чужим губам. Холодная преграда — едва прижатые пальцы Армина к собственным губам — разрушают приятную волну чувств. Леви замирает, когда, приоткрыв глаза, видит дрожащий острый подбородок и стекающую по щеке слезу. Рука соскальзывает с чужого лица, и младший тут же отворачивается, тяжело сопя. Леви видит только один покрасневший глаз и сжатые побелевшие губы. — Я настолько тебе противен? Армин не отвечает, уходит. Леви перехватывает его за запястье через плотную ткань куртки, когда мальчишка пытается прошмыгнуть мимо. Поворачивает голову, почти шепчет: — Что не так? — Я уже говорил, — не поворачивая головы, отвечает Армин. — С твоими мозгами ты мог придумать что-нибудь поубедительнее. Мы бы не говорили сейчас с тобой, будь всё так. — Отпустите. — Отпущу и не поймаю тебя больше. Армин, — шёпотом в самое ухо, задевая кончиком носа соломенные волосы, — не убегай… — Прошу вас, — сипло хрипит мальчишка и хлюпает носом, будто вот-вот расплачется. И Леви покорно отпускает. Сжимает ладонь в кулак, впиваясь короткими ногтями в кожу, чтобы снова не ухватить уходящего Армина, и поворачивается вслед за ним. У подножия моста стоят Йегер и Микаса. Путь домой оказался занимательным. Йегер тёрся рядом до самой электрички. Сверлил Леви своим животным взглядом. Вот-вот кинется в драку снова. Микаса не лучше. Но она хотя бы одёргивает своего оборзевшего дружка. Армин шёл дальше всех — ниже травы и тише воды. Малолетки Арлерт и Йегер тащатся на свою остановку, а Леви вместе с младшей едет домой. Микаса молчит всю дорогу и лишь только в квартире на самом пороге, не включив даже свет, чтобы рассеять полумрак квартиры, грубо хватает его за локоть. Леви гипнотизирует сжатую ладонь взглядом. — Не лезь к Армину. Аккерман дёргает рукой, вырываясь из крепкой хватки, рычит в ответ: — Мы сами разберёмся. Он не ребёнок. — Ты его пугаешь! — уже прикрикивает Микаса. — Чем?! — на крик срывается и сам Леви. — Что я такого сделал? Может, ты мне объяснишь? — Просто не подходи к нему! Аккерман-старший в свою очередь, хватает сестру за ворот куртки, подтягивает к себе ближе. — А то что? Ударишь меня? Микаса не двигается, но её напряжение чувствуется в воздухе. — Найди себе другую игрушку.Faded — Alan Walker
Леви сжимает сильнее воротник пальто сестры, открывает рот, чтобы тоже выплюнуть что-нибудь острое, но останавливается. Прикрывает глаза устало, и нахлынувшая злость потихоньку уходит. Он разжимает ладонь, но Микаса по-прежнему не сводит сверкающих в темноте по хищному прищуренных глаз. — Я не играю, — говорит Аккерман уже значительно тише, возвращая к себе мощными горстями самообладание. Он разрывает зрительный контакт, опускает сумку с ноутбуком на пол. — А ты не думала, что он мне нравится? Кидаетесь, как голодные вороны, на меня. Будто у меня не может быть ничего светлого в голове, — Леви смотрит в густую тьму в конце коридора и прячет руки в карманы. — Знаю, что со мной тяжело. Знаю, что не заслуживаю с Армином и близко стоять. Знаю, что поздно спохватился налаживать с тобой отношения и учиться любить… Только рядом с Армином кажется, что ещё не всё потеряно. То ли это от его внутреннего света, то ли от его юного возраста, — Аккерман стаскивает с дрожащих ног чёрные ботинки, на носках которых отражается тусклый холодный свет из проёма в кухню. — Этот долбаный дождливый климат города — место для таких отбросов улицы, как я, а Армин — нежданный луч среди серой обыденности. Разве мог я устоять? Не отрицаю, что действовал грубо, но клянусь: я не делал ничего такого, чтобы он так боялся. Микаса за спиной вздыхает. — Я сделаю это не ради Армина, а ради тебя. — Аккерман-младшая тоже снимает обувь и проходит мимо. — Я вскипячу чайник. Давно они не пили чай вместе. Леви признаёт, что ему таких вечеров не хватало. Он вздыхает крепкий аромат и делает глоток. Микаса садится напротив. Обхватывает чашку ладонями и тихим голосом разрывает тишину: — Ему тогда пятнадцать было. Мы дружили, как и сейчас — не разлей вода. Мистер Арлерт уже тогда начал сдавать, часто в больнице лежал. Хорошо, что отец Эрена главврач, не так много денег на лечение требовалось. Но их всё равно не хватало. Армин уборщиком подрабатывал в каком-то мелком продуктовом, возвращался домой поздно — электрички уже не ходили. Первый месяц всё было хорошо, но… Армин как-то ночью позвонил Эрену и попросил забрать его. Я не знаю всех деталей, в каком состоянии Эрен его тогда встретил, но Армин после этого несколько дней ни с кем не разговаривал. Он был таким испуганным и дёрганным, — тараторит Микаса, и голос её подскакивает. — Я не знаю, что на самом деле произошло тогда, но необязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что его… изнасиловали. Мир, который крутился вокруг Леви, вдруг резко остановился.