«А вы не боитесь остаться один?»
Мрак комнаты выцветает мутным грязно-серым светом из окна. У Леви уходит несколько секунд на то, чтобы понять, что его разбудило. Непрекращающееся жужжание напоминает о будильнике, и он неуклюже свешивается с кровати верхней частью тела и по слабому миганию находит неладный мобильник на матрасе. Щурясь, Леви несколько раз проводит пальцем по экрану в попытке прекратить вибрацию. И когда у него всё же выходит, за спиной скрипит кровать. — Что случилось? Шёпот сонного Армина доносится плохо различимым хрипом. Леви ложится обратно и поворачивается лицом к тёмным очертаниям приподнявшегося на локте Армина. — Мне пора. В квартиру за вещами нужно успеть, — окончание последнего слова тонет в зевке, который Аккерман прикрывает ладонью. — Который час? — Половина шестого. Спи, провожать не надо. — Куда вы пойдёте в такое время? Оставайтесь. Попросим Микасу привезти в университет вашу сумку, а я дам рубашку. И Леви задумывается. Просить Микасу тащить его вещи — идейка так себе. Обременять сестру не хотелось никоим образом. Но и самовольно выбираться из постели Армина, который сам просит остаться, — действие полное абсурда. — Как я могу отказаться? Армин, видимо удовлетворённый ответом, ложится на спину обратно, натягивая одеяло до самого подбородка. — У меня будильник стоит. Так что не проспим. Леви снова поворачивается набок, лицом к Армину, но заснуть уже не получается. Оставшееся время он пребывает в ленивой полудрёме, наслаждаясь тишиной, тиканьем часов, стоящих где-то на столе, и, несомненно, близостью с мальчишкой. Будильник на телефоне Армина звонит, как он и обещал, в половину седьмого. Тёмную гостиную студенты проходят с сопящим на диване Гансом без освещения, тихо и осторожно. На кухне Армин щёлкает выключателем и лениво плетётся к плите, чтобы поставить чайник. — Идите в ванную первым, — лепечет мальчишка и трёт воспалённые после сна глаза. Леви признается, что сонный Армин выглядит милым. Он ему вообще любым нравится, а такой домашний вдвойне: в помятой одежде, с взлохмаченными волосами, со следом от подушки на щеке и неясным взором. Армин из тех, кто на свой возраст не тянет, а сейчас ему и шестнадцати не дашь. Совсем как ребёнок. Оказывается, завтраки в этой квартире могут быть вполне обычными, а не на скорую руку с прокисшим молоком. Когда Аккерман выходит из ванной, на столе его ждёт чай, тосты с джемом и пара варёных яиц. Причина такого положительного расклада — наверняка вернувшийся домой Ганс. Армин, выглядевший уже более бодрым, делает глоток кофе и молча исчезает за дверью прихожей, а Леви принимается за завтрак. Он заканчивает со вторым тостом, когда полностью проснувшийся Армин с причёсанными волосами возвращается. Мальчишка поднимает жалюзи и флегматично упирается взглядом в окно на оживающий город, растягивая неторопливыми глотками пустой кофе. Похоже, думает о чём-то. Леви тоже неторопливо потягивает чай, наслаждаясь умиротворённостью выдавшегося утра. И ночи без кошмаров. — Почему ты ничего не ешь? — спрашивает он, не сводя прямого взгляда. — Не хочется, — не поворачивая головы, тихо отвечает Армин. Леви вздыхает и принимается за чистку яиц. Тарелка с обоими белоснежными очищенными яйцами и с оставшимся одним тостом отправляется в сторону Армина. Младший сначала недоумённо оглядывает тарелку, а потом и самого Леви. — Я это для вас сделал. — Хочу, чтобы и ты поел. — Я же сказал, что не хочу. — Это не моя прихоть или придирчивость, Армин. Я говорю это, потому что так надо. Тебе надо. Армин натянуто улыбается. — Я тронут вашей заботой, но проявлять её в мою сторону нужды нет. — Правда? Мне кажется, что если тебе периодически не напоминать о еде, ты откинешь свои тощие копыта раньше времени. У бездомной кошки желудок больше, чем у тебя. Если себя не жалеешь, то подумай о своём горячо любимом дедушке. Притворная улыбка на губах мальчишки растаяла, и лицо приобрело серьёзное настороженное выражение, а Леви тем временем продолжил: — Гансу известно о твоих маленьких проблемах со здоровьем? О головных болях, головокружениях, кровотечениях? Не думаю, что он будет рад, если узнает об этом. Так что давай решим это дело полюбовно, и ты просто поешь. Армин гипнотизирует еду измученным взглядом, но всё же сдаётся. — Но второе яйцо ваше, — твёрдо говорит мальчишка. — Хорошо, — согласно кивает Леви и следит за движением желваков под кожей Армина, за ходящим вверх-вниз острым кадыком, когда тот глотает. И, как ни странно, наслаждается видом. — Не думаю, что у нас большая разница в размере. Должна быть как раз. Леви принимает выуженную Армином из шкафа белую выглаженную рубашку. А мальчишка тем временем подхватывает свои брюки, любимую, видимо, тёмно-синюю рубашку и покидает комнату. Аккерман хмыкает, но переодевается послушно в одиночестве. Рубашка всё же оказывается тесновата в плечах.***
Вопреки хмурому началу дня, тучи расходятся постепенно, и между тёмными облаками показывается кусками полупрозрачный голубой небосвод. Армин выходит за старшим, скрипя дверью, и оба студента неспешным шагом идут до остановки. Ранним утром улицы не так запружены бесконечными велосипедистами и туристами. Кто-то бегает, а кто-то выгуливает собаку. От канала тянет холодной сыростью, а над домами пролетает стая голубей. Армин зачем-то зачарованно следит за ними, задрав голову. Леви успевает заметить, как мальчишка уходит невольно в сторону велодорожки, засмотревшись на неладных птиц. Пока опасности нет, но Аккерман на всякий случай оттаскивает его подальше за локоть, ну и поближе к себе, разумеется. — Осторожнее. Армин испуганно вылупливает на него глаза и останавливается. Леви останавливается тоже, поворачивается, смотрит в распахнутые голубые глаза. — Сколько единиц вероятности я получу по десятибалльной шкале, если сейчас предложу тебе встречаться? Армин делает такое недовольно-скучное лицо, будто Леви ему такие предложения каждый день делает, и он уже устал их выслушивать. — По нулям, — отвечает мальчишка и шагает вперёд. Рука с локтя соскальзывают, но Леви тут же догоняет его, пристраивается рядом. — А что мне сделать, чтобы набрать цифр побольше? — Шансов нет в любом случае. — Потому что я мужчина? — Потому что я не ищу подобных отношений ни с вами, ни с кем-либо ещё. — Я не предлагаю тебе искать. Армин закатывает глаза и больше ничего не говорит. Впрочем, оба не роняют и слова за всю дорогу, вплоть самого до универа. Леви не пытается его разговорить. Наседать на и без того нагнетённого чём-то мальчишку не хочется. Ему нужно дать привыкнуть. У главного входа в корпус университета студентов уже ждала Микаса со своим дружком Йегером. Младшая передаёт привезённую сумку с ноутбуком и как-то неловко смотрит в глаза. А потом переводит обеспокоенный взгляд на Армина, с которым уже сюсюкается Эрен. Армин, который совсем не в настроении, небрежно отмахивается от расспросов: — Господи, Эрен, что могло случиться? Я не девчонка, хватит так трястись! Мальчишка с перекошенным недовольством лицом спешит скрыться в здании. А Микаса, бросив на Леви вопросительный взгляд, тоже уходит вслед за друзьями. Побесится и перестанет, думает Аккерман. В любом случае просто так Леви от него не отстанет.***
— Ты по-другому пахнешь сегодня. Майк задумчиво хмурит брови и отстраняется, убрав свой любопытный нос подальше. А Леви ставит сумку на парту и вальяжно падает на скамью. Нанаба бросает на него красноречивый взгляд, а Ханджи будет не Ханджи, если заинтересованно не развернётся. — В смысле? — недоумевает Зоэ, распахнув широко глаза. Мгновенье — и она, уже оперившись ладонями о стол, вылупляется на него, низко наклонившись. — Когда ты успел? — Отвянь, четырехглазая, — морщится Аккерман, отсаживаясь подальше. — Ну, расскажи, — просит девушка, надув губы. — Кто она? Она с нашего универа? На каком факультете? На каком курсе? Леви, игнорируя бесконечный поток вопросов, достаёт ноутбук, раскрывает его и включает. — Ханджи, прекрати с утра пораньше портить ему настроение, — говорит Эрвин, садясь справа от Леви. — С чего ты вообще решила, что у него кто-то появился? Не женскими же духами он пахнет. — Да ты посмотри, какая у него рожа довольная. Упрямая Ханджи не отстаёт от него вплоть до прихода преподавателя. А уже во время пары сидящая рядом Нанаба убирает с его рубашки волос. Длинный и светлый. Она тактично ни о чём не спрашивает, но смотрит нечитаемым взглядом ему в глаза до тех пор, пока Леви не отворачивается первым.***
Обеденное время уже прошло, поэтому университетское кафе на первом этаже непривычно полупустое. Активно обсуждающие только что пройденный материал Ханджи и Эрвин не видят никого, кроме себя, и даже, наверное, не осознают, что стоят в очереди. Зоэ тычет в распечатку пальцем, яростно доказывая свою правоту, а Эрвин всё время перебивает её и тяжело вздыхает, когда девушка начинает говорить ещё громче, неслабо намекая помолчать. Леви думает, почему люди не могут отключать слух на время, например, как задерживать дыхание или закрывать глаза? Ну, серьёзно, как их ещё никто не попросил «вежливо» заткнуться? Аккерман от нечего делать лениво обводит зал взглядом. Макушка с позолоченными, косыми лучами солнца волосами приковывает этот взгляд и заставляет забыть про мешающий шум. — Я сейчас вернусь, — бросает Леви друзьям, не заботясь о том, услышали его или нет. Первое, что удивляет — это пустые места за его столом, а потом уже понурый и сгорбившийся над картонным стаканом Армин. Он сжимал в ладонях этот несчастный стаканчик и топил не менее несчастный взгляд в тёмной жидкости. Мальчишка, погрузившийся в свои меланхоличные мысли, не замечал старшего вплоть до того момента, как тот сел напротив. Он дёргается от резкого перехода в реальность, но сразу же успокаивается, увидев Леви. Выражение его лица меняется, немного оживает. Но насколько он не рад видеть старшего, понять не получается — ещё не до конца вернулся из своих мыслей. — Почему ты один? Где Микаса и Эрен? Армин сводит брови к переносице и переводит прищуренный взгляд в окно. Не хочет говорить, значит, догадывается по Леви. Значение такого поведения он уже знает. — Они пошли обедать, — неохотно отвечает Армин. — Не понял, а почему ты тогда здесь? — У них вроде как… свидание. — Но ты не рад? Новость, конечно, и для Леви совсем не радостная, но почему Армин этим так расстроен? — Рад, — резко возражает мальчишка, повернув голову. — Конечно же, я рад. — Да неужели? Армин снова опускает взгляд на свой стакан и царапает его поверхность ногтём большого пальца. — Я знал, что это скоро произойдёт. В смысле, наша тройка должна была когда-нибудь развалиться. От того, что они образовали пару, конечно, наши дружеские отношения не изменятся, но… я теперь будто лишний, когда мы вместе. Как раньше уже не будет. Леви склоняет голову набок. — Другими словами — ты боишься остаться один, — старший не спрашивает, утверждает. Армин не отвечает, лишь сильнее хмурит брови, так, что толстая морщинка собирается между ними. А потом он вскидывает голову и заглядывает своим светлыми глазами прямо в душу. — А вы не боитесь остаться один? До него не сразу доходит смысл сказанного. А когда он его осознаёт, то ощущение, будто проткнули копьём грудную клетку и Аккерман, не дыша, замирает, не разрывая зрительного контакта. А как повернётся жизнь, когда у Эрвина появится кто-то, кто будет ближе, чем он, Леви? Что случится после выпуска, когда каждый из его друзей создаст своё гнездо и обзаведётся семьёй? И это не говоря уже о детях. Будет ли Аккерману место в их мире? Кенни — человек, которого Леви ненавидит больше всех на свете. Он родной дядя и главный враг. Леви презирает его образ жизни, не переносит и взгляда его узких холодных глаз. Кажется, исчезни дядя из его жизни — рай будет на земле. Вот только как он сам далёк от Кенни? Будет ли он другим? И насколько его жизнь будет лучше? Или он тоже будет жить в одиночестве и единственным его спутником по жизни будет работа, разбавленная однообразной серой повседневностью? Микаса вот уже выбралась из проклятья их семейства. Йегер — её спасательный круг. Искал ли Кенни такой круг, Леви не знал. Его жизнь вообще сплошная неизвестность. А найдёт ли Леви свой спасательный круг? А может, он его уже нашёл? Можно ли считать белокурого, тощего, несамостоятельного мальчишку этим самым кругом? Армин — упрямый, проблемный, несозревший подросток со своими тараканами в голове. И в то же время он безмерно светлый, мягкий, а самое главное — тёплый. Такой тёплый, что Леви чувствует себя мертвецом, когда касается его. Есть ли эта теплота — его спасение?