«Ты мне нравишься»
Армин осторожно переминается из стороны в сторону. Устал. Леви не знает, сколько они уже сидят в этом положении, поэтому тянет младшего вниз, на колени. Едва опустившись, Армин заново обнять себя не даёт. Перекидывает ногу, чуть давит на плечи Леви, используя их как опору, и садится на кровать. Прогнувшийся под его весом матрас и тихий скрип возвращают в реальность. Нагретая чужим теплом щека остывает. Леви заторможенно накидывает рубашку на плечи, пытается подрагивающими пальцами просунуть, сейчас кажущиеся слишком мелкими пуговицы, в петли. Армин же в это время застывает без движений с горящим румянцем на щеках, жадно вцепившись в полы футболки, будто волнуясь, что её снова задерут. — Теперь можешь сходить в душ. — Голос уже свой, хотя и немного с хрипотцой. Если спроецировать на себя положение Армина, Леви не был уверен на сто процентов, что подсыхающая слюна на коже вызвала бы у него отвращение или приступ брезгливости. Но вдруг ему так кажется и это доставляет небывалый дискомфорт для Армина. Но он сидит на месте, когда Леви зарывается ненадолго в его волосы пальцами. А когда старший возвращается к работе за столом, тот подсаживается рядом, упрямо отказываясь от сна. Хватает его ненадолго. Вырубается прямо за столом, вымотанный всеми событиями за вечер, день, неделю. Леви будит его не сразу — уж очень забавно тот тихо сопит. На руках тоже нести не решается. Хватит с обоих впечатлений. Когда всё необходимое для завтрашнего учебного дня меняет статус на завершённое — на часах половина второго ночи. Ноутбук гаснет и прекращает своё тихое тарахтение, будит Армина. Тот трёт глаза и сонно бормочет: «Ты уже всё? ». Получив короткий кивок в ответ, младший пытается встать. Тело у него затекло, поэтому получается это не сразу. Вырванный из сна, не до конца понимающий происходящего, Армин с удовольствием валится на кровать в темноте и двигается неохотно к стенке, освобождая для Леви место. Самого Аккермана хватает только на то, чтобы сменить рубашку на борцовку, улечься на бок и натянуть одеяло повыше на себя и на Армина. Просыпаться утром невыносимо тяжело. Как будто и не спал вовсе. Выключив действующий на нервы будильник, Леви первым делом думает о поздней весне. И о том, когда нужно будет вставать после рассвета, и в Амстердаме в это время будет светлее и теплее. Уличный фонарь бьёт в окно и пытается просочиться через наглухо зашторенное окно вытянутым прямоугольником. Армин тоже просыпается. Вытягивается, выдыхает громко и протяжно, а потом лениво подвигается ближе с полуприкрытыми глазами и прижимается лбом к плечу старшего с тихим: «Доброе утро». — Ещё день помучиться осталось, — бормочет сонно Леви, зарываясь пальцами в светлые волосы. Армин мычит плохо разборчивое: «Скорей бы уже отдохнуть». Леви зачем-то кивает, а сам думает, что многое отдал бы, чтобы растянуть эти минуты как можно дольше. Но время тикает и раздавшиеся в прихожей шаги — Микаса проснулась, — подгоняют выползти из постели. Она встречает их с сонной улыбкой и полотенцем на голове. Её мягкое и расслабленное «с добрым утром» настолько странно слышать, что когда Леви роется в ящике в поисках зубной щётки Армина, уже кажется, такого и не было. Воспроизвести в голове её голос с той же репликой оказывается сложно. Арлерт тихо смеётся, когда забирает щётку. Леви косится на него с хмурым недоумением и ждёт ответа, выдавливая пасту на щетину. Но ответ он находит самостоятельно, в своём же отражении. — Это я вчера, — сквозь тихий смех говорит Армин и приглаживает аккуратно его торчащие во все стороны волосы. — После сна стало ещё хуже. Армина не отпугивает его привычный угрюмый вид. Он улыбается и даже не пытается отодвинуться подальше, когда случайно касается его плеча. Леви это тоже не мешает. Это то утро, которое встретить давно хотелось. Такое обычное, тёплое, спокойное, с улыбками самых близких тебе людей, вкусом зубной пасты на чужих губах, шумом фена, ароматом заваривающегося кофе в трёх чашках. Для раннего выезда у Леви теперь есть разумное объяснение — нужно успеть домой к Армину, чтобы тот собрал вещи и переоделся. Идти пешком до остановки трамвая совсем не хочется. Холодно, ветер и на тротуарах снова скользко. Но благодаря поездке на автобусе, на остановку они попадают быстрее и вагоны ещё полупусты. Уличные фонари гасли один за другим, уступая свету пробивающегося через облака солнца. Только поднимающийся над горизонтом бледновато-жёлтый диск проскакивал между переулками, домами, освещал косыми лучами одну сторону вагона, падал на лицо, золотил густые ресницы Армина. Стоило откинуться на спинку, вытянуть ноги и сразу же потянуло в сон. Армин замечает его расслабленный вид и лениво прикрытые глаза. — Может, поспишь? — спрашивает он тихо с улыбкой на обветренных губах и подставляет плечо. — А ты сам не заснешь? А то очухаемся уже в пригороде. Голова сама скользит по спинке. Синяя парка плотная и мягкая, костлявое плечо почти не чувствуется. — Я был бы не против уехать от этого городского шума и привычного окружения. Пересесть на поезд и исчезнуть хотя бы ненадолго для всего мира вместе с тобой, отключить телефоны и побыть в других городах. — Почему бы и нет? — просто говорит Леви. Совершить такую глупость с Армином кажется не такой уж и плохой идеей. — Давай летом сбежим хотя бы на сутки, как только у тебя закончится сессия, а у меня диплом? — Правда? — неподдельно удивлённо спрашивает Армин, поворачивая к нему голову. — Правда. Наверное, улыбка у Армина сейчас до ушей и глаза блестят. И Леви тоже не может сдержать короткой улыбки. Когда они подходят к зданию главного корпуса университета, Армин останавливается, попутно заглядывая в телефон, щурясь, чтобы разглядеть что-то в бликующем на солнечном свете дисплее. — Мне уже пора. У меня занятие в другом корпусе. Леви разворачивается, ловит яркий свет в глаза и с трудом через прикрытые веки, хмуро смотрит на младшего. — А какого хрена ты тогда сюда припёрся? Накрывает какое-то беспокойное настроение и Аккерман вспоминает расписание младшего. Он почти уверен, что сегодня у того пары все здесь, хотя никто перестановку не отменял. — Тебя проводить, — беспечно говорит Армин, пряча телефон обратно. Первым делом Леви думает о том, что они договорились, чтобы недосказанности между ними не возникало. Потом он косит взглядом на карман, в котором исчез телефон парами секундами ранее. А не может ли мальчишку кто-нибудь там поджидать? — Эрен написал, что они с Микасой уже ждут меня. Едва ли Армин понял о чём он думал, но эти слова хорошо приземлили. Даже если Леви не говорил это вслух, он всё же позволил себе усомниться в честности. Он первым нарушил договор. От собственных мыслей становится невыносимо тошно и невозможно дальше смотреть в глаза. Поэтому, Леви отводит взгляд в сторону и прикрывается от солнца ладонью. — Тогда увидимся вечером. Проходящих мимо студентов становится всё больше. Урывки фраз слышны со всех сторон, влажная плитка на площади перед зданием блестит, как и не растаявший до конца снег на газонах и клумбах. — Да. Армин отвечает с заминкой и никуда не идёт. Леви не особо задумывается над его действиями, хочет скорее отвязаться от ощущения вины, поэтому уходит первым. Он не успевает сделать даже второй шаг после разворота, как Армин его окрикивает и снова ровняется, оказавшись ближе, чем нужно. — Ты завтра свободен? Леви кивает, не задумываясь. — Я могу тебя пригласить на свидание? — эти слова выходят тише остальных. — Что за дебильный вопрос, Армин? Арлерт почему-то улыбается. — Тогда завтра в три, — говорит он и добавляет. — У меня. Леви кивает. Уже снова собирается уйти, но вовремя анализирует услышанное. — У тебя? Вопрос логичный, ведь навряд ли Армин попросил бы себя сопровождать от самого дома. — Да, — несмело утверждает Армин. — У меня есть задумка, и дедушки не будет. Вам не нравится? – с едва различимым испугом. Пробежавшее по спине под нагретым пальто стадо мурашек почти вызвало смущение. Леви поправляет лямку сумки на плече, обводит взглядом собравшийся между плиткой на земле прозрачный и тонкий слой воды. — Нет, — Леви качает головой, пытается сосредоточиться на чём-то помимо странных мыслей и беспокойных глазах Армина. — Всё нормально. Увидимся позже. Армин кивает и уходит первым, теряясь среди групп подходящих к корпусу студентов. Хорошая погода заканчивается быстро: к обеду набежали тучи и зарядил дождь. Леви отсчитывает каждую минуту последнего экзамена и пытается не забить на итоговые результаты. Вытягивает из себя все соки и чувствует собачью усталость, когда сдаёт работу. Армин пропадает на лекции в театре на соседней улице, а когда Леви приползает в «Зерно и лист» вместе с одногруппниками, то ему сообщают, что этот вечер он может провести лишь в компании Райнера и Хистории. В конце полугодия старшие традиционно устраивают для новичков большую вечернюю экскурсию по каналам, и, разумеется, этим занимались все, кроме Леви. На упиравшегося Армина место всё же забронировали, а вот на Аккермана нет. Но даже если бы и было свободное место, он бы не согласился — не любитель он таких сборищ. — Я, наверное, не успею в «Зерно и лист», — разочаровано тянет Армин в динамике. — Сегодня не увидимся больше. И, если честно, совсем не хочется на эту встречу. — Проводить время с одногруппниками нужно. Тебе с ними ещё не один год предстоит провести. Только не задерживайся допоздна и не ходи пешком. Армин вздыхает, шуршит чем-то и угукает. — Какие у тебя планы на вечер? Устал? Леви морщится, откидывается на спинку стула и задумчиво зависает взглядом в окно, по стеклу которого стекают подкрашенные закатным светом капли недавно стихшего дождя. — Да никаких. Почитаю, думаю. — Не перенапрягай глаза и без того красные. Как приеду домой, позвоню. — Хорошего вечера. Провести последние часы этого дня в кофейне в одиночестве совсем не хотелось. Хотелось освежающего душа и чая. У миловидной, как считало большинство, Хистории чай выходил чересчур крепким. Был не таким, каким хотелось. Поэтому, Леви не допивает его, а вытягивает томик «Властелина колец» на полке над головой и покидает кофейню. Квартира встречает тишиной, темнотой и пустотой. Но в одиночку избавить обитель Аккерманов от этих временных качеств вполне возможно. В комнатах поочерёдно зажигается свет, тишина разбавляется сначала шумом воды в ванной, а потом и гулом чайника на огне. «Властелин колец», раскрытый на первой главе, ждёт на кухонном столе, пока Леви заваривает чай и пишет Микасе сообщение, чтобы та особо не налегала на перекусы, потому что старший приготовит ужин. За вечер Аккерману не удаётся заскучать. Он сначала занят ужином, а потом его завлекают события в Шире на пожелтевших от времени страницах. Вторая чашка чая незаметно заканчивается, а телефонный звонок заставляет почти дёрнуться. — Я дома, — уставший голос Армина тихо раздается у правого уха. — Микаса ещё не вернулась? — Пока что, нет. Как всё прошло? — Неожиданно хорошо. Развеялся немного. Безумно хочу в душ и спать. На циферблате уже без пятнадцати девять. Да уж, ужин сегодня будет поздний. — Завтра без изменений, в три, — напоминает осторожно Армин. — У меня такое чувство, будто ты не совсем доволен… — Нет, — обрывает Леви. Они оба замолкают, в подъезде хлопает дверь далёким эхо. — Можешь рассказать? — Об этом не хочу. От меня что-нибудь нужно? Может, купить что-нибудь? До Леви не сразу доходит, что заданный вопрос получился с двойным дном. Но наивному и неискушённому Армину этого, к счастью, не понять. — Нужно. Прихвати хорошее настроение. — Лады, — бросает Леви с усмешкой. — Тогда до завтра. Доброй ночи. — Доброй. Вслед за тишиной в динамике слышится шум открывающейся входной двери. Микаса показывается в дверном проёме, улыбается тепло и стаскивает красный шарф с шеи. — Есть будешь? — спрашивает Леви, закрывая книгу. — Да, конечно. День был насыщенным и я очень голодная. Пока младшая переодевается и возится в ванной, Аккерман раскладывает ужин на две порции, а остатки в кастрюле так и оставляет на плитке, чтобы до конца остыли. Тихий, можно даже сказать, семейный ужин, сопровождённый сдержанным рассказом о прошедшем вечере, определённо лучшее, чем мог бы закончиться этот день. Леви не признается вслух, что сейчас чувствует себя более чем хорошо, как не признается Микаса. Просто не в их характере. Но это и не нужно. На лице Микасы читается удовлетворение, домашнее спокойствие, и Аккерман думает, что и на его лице что-то похожее тоже можно сегодня увидеть. Он прячет зевок в ладони, пока Микаса забирает у него тарелку, чтобы помыть. Но вопреки усталости и желанию спать, чайник в четвёртый раз за день закипает. Чувствуется, что и сама Микаса вымоталась, но, видимо, они оба хотят продлить ещё немного этот вечер. Как можно разбрестись по комнатам и заснуть, когда всё так хорошо? Очередной хлопок двери заканчивает всё. Будто ветер налетел и погасил свечу. Кенни проходит мимо, скользит по ним равнодушным взглядом и скрывается у себя. Белоснежные чашки уже домывает Леви, провожая Микасу взглядом. — Спокойной ночи, — говорит она тихо и покидает кухню, прежде чем Леви смог бы ответить. Чашки, насухо вытертые, возвращаются в шкаф, «Властелин колец» — в руки. Свет на кухне Леви не выключает и, прежде чем закрыться в комнате, заглядывает в раскрытую дверь ванной. Кенни с силой трёт лицо водой, сгорбившись над умывальником. — Ужин на плите. Ещё не остыл, как и чайник. Старший Аккерман поворачивает голову, смотрит, сощурив глаза, на него каким-то небрежным взглядом, в котором почти сразу считывается недоумение. Капли с его бледной рожи стекают наискось, блестят на редкой бороде. С лёгким сердцем и чувством выполненного долга Леви вновь погружается в проблемы Средиземья уже на кровати.***
Гладкие и блестящие, отражающие всё вокруг полукруглые глаза — первое, на чём Леви фокусирует сонный взгляд. Ткань, из которой сшит дельфин, плавно переливается, манит провести ладонью вдоль шва на спине. Через извечно задёрнутую штору пытается пробраться холодный свет. Лежащий под боком край книги заставляет поморщиться и отодвинуть её подальше. Сколько же он проспал? Половина девятого — светит дисплей телефона. Леви вздыхает и тянется. Фиалка на столе поникла, но почва под листьями ещё влажная. Штора с тихим шумом над головой отъезжает в сторону и пустоту подоконника теперь разбавляет горшок с увядшими цветами. Помнится, что Армин говорил про большую потребность в свете. Хочется кофе. В квартире полумрак и тишина. Леви неспеша принимает душ и направляется на кухню, попутно прислушиваясь у комнаты Микасы. Слышится щёлканье кнопок мыши. Сидящий за столом Кенни вгоняет в ступор. Кофе уже не хочется. — Чайник ещё горячий. Почему-то именно этот хриплый, безразличный голос заставил Леви не развернуться обратно в комнату. Он смеряет Кенни взглядом и тот, в свою очередь, сканирует его своим. Глухой хлопок дверцы шкафа, стук о поверхность столешницы дном чашки, звон ложек в ящике. Стул с тихим скрежетом отъезжает назад. Леви невольно напрягается, чувствуя высокую фигуру рядом. Кружка со скрещенными костями попадает под мощную струю воды и отправляется на сушилку. Обычно они оба не переносили присутствие друг друга в зоне видимости. Воздух всегда звенел от напряжения. Но сейчас прежний дискомфорт испытывает только Леви. Кенни же спокоен, как удав. Уходит и оставляет после себя аромат дешёвого кофе и тонкий запах никотина. Оставлять Микасу одну в первый день каникул — не самая лучшая идея. Но она говорит, что скучать не будет и планы на сегодня у неё уже есть. — Если на ночь останешься, позвони обязательно, хорошо? В неосвещенной прихожей видно плохо — дневной свет бьёт за спиной Микасы, но кажется, она слегка покраснела. А может, у Леви проблема. А у него проблема — он начинает видеть, слышать то, чего нет. И не натренированная, слабая фантазия работает плохо. Аккерман кивает и выходит из квартиры. От выпавшего в начале недели снега остались только лужи и блестящие от капель воды ветви деревьев. Над головой нависают тучи и в спину дует холодный ветер. Леви выходит за полтора часа до назначенного времени. Полчаса до остановки трамвая, ещё столько же на нём и минут пятнадцать до дома Армина. Ждать в квартире было невыносимо. Фродо и Сэм оставили Братство Кольца, пересекли могучий Андуин и отправились вдвоём своей дорогой. Первая часть трилогии была закончена. Дел не было и время тянулось смертельно медленно. Потому, выйти пораньше казалось хорошей идеей. Но до тех пор, пока он не отморозил пальцы на ногах, стоя на другой стороне дороги напротив дома Арлерта. Не то чтобы Леви ждал чего-то необычного, но раз сказано в три, значит, он придёт в три. Да и всё же, мало ли, вдруг мелкий что-то да затеял, а он припрётся. Армин встречает с улыбкой, широкой и тёплой. — Я немного не успел, — говорит он и сам стягивает с плеч Леви пальто. — Замёрз? — Нет, — врёт Леви и прислушивается, потому что, кажется, в глубине квартиры играет музыка. И запах совсем чужой: сладкий и пряный. Пальто оказывается на вешалке и Армин трогает его за руку. Сначала несмело, едва скользит по тыльной стороне, а потом сжимает всю ладонь. — Холодная. И нос красный. — Не умничай, — хмыкает Леви и треплет его волосы. — Разувайся и заходи. На кухне действительно играла музыка и запах свежей выпечки забил ноздри. *See the blazing Yule before us, Fa la la la la, la la la la. Strike the harp and join the chorus, Fa la la la la, la la la la. Follow me in merry measure, Fa la la la la, la la la la. While I tell of Yuletide treasure, Fa la la la la, la la la la. Fast away the old year passes, — рвалось из динамика ноутбука. — Fa la la la la, la la la la, — подхватывает Армин, складывая керсткрансьесы* на плоскую тарелку. Вот что пахло. Надо же. — Рождество не сегодня, Армин. — Я знаю. Ты не против какао? Я сам сварил. Если хочешь, могу сделать чай. Можешь идти в комнату пока, я всё принесу. Только, если не сложно, захвати ноутбук, пожалуйста. Армин суетится, гремит посудой и всё так же подпевает себе под нос. Леви моет руки и замечает небольшое скопление чёрных комочков в сетке раковины — подгоревшее тесто. От усмешки не удерживается, думает только о том, сколько же неудачных попыток было сегодня совершено. Потом Аккерман подхватывает ноутбук, как и просили, а Армин тащит за ним поднос с чашками и тарелкой с печеньями. В комнате пахнет сырой землёй — совсем недавно политые цветы. Устроенная над изголовьем кровати гирлянда горит тусклым голубым цветом. — Ты читал «Рождественскую песнь» Диккенса? — спрашивает Армин, ставя осторожно тот самый поднос на заранее убранную прикроватную тумбу. — Нет. Как-то обошёл стороной, — он отвечает, хмуря брови, пытаясь поймать ход мыслей Арлерта. И озаряет его, когда младший просит не ставить ноутбук на стол, а оставить на кровати. Затем Армин забирается на кровать, к стенке, манит к себе, похлопывая по покрывалу, и ищет что-то в ноутбуке. Леви садится на край и Арлерт тянет к себе ближе, требуя, чтобы старший забрался с ногами. Аккерман снимает носки и опирается спиной о подушку. И тут Армин вконец распускает руки — тянется и цепляется пальцами за пряжку ремня на поясе Леви. Перехватить наглые ручонки удаётся в то же мгновение. — Так делать не надо, — холодно говорит Леви и тёплые руки выскальзывают. Армин замирает и отводит округлившиеся глаза в сторону. — Прости. Думал, тебе так удобнее будет. — Будет, — коротко соглашается Леви. Чёрный ремень скользит вокруг пояса, покидая шлёвки — Твоя раскрепощённость мне, безусловно, импонирует, но давай брать в расчёт, что мы не в песочнице играем и нам обоим далеко не десять. Армин краснеет. — Мне в голову ничего подобного не пришло. Я… Как-то само получилось… Становится стыдно. Действительно стыдно за все свои мысли. — Что смотреть-то будем? — А ты хочешь? Я ведь даже не спросил… — Тяжёлый выдох. — Расслабься, Армин, — Леви хлопает его по бедру и совсем ненадолго задерживает ладонь, чтобы не успеть сжать. — Это будет интересный опыт, я редко что-то смотрю. Ободрение не даёт желаемого эффекта, но младший всё же продолжает с уже не таким унылым лицом. — Я перед каждым Рождеством пересматриваю эту экранизацию, и если тебе понравится, почему бы не сделать эту традицию общей? — Хорошая мысль, — Леви дергает губами, но напряжение, которое преследовало его ещё с последней встречи вчера никуда не ушло. Пока Армин устраивает ноутбук, Леви придвигается к Армину ближе, чтобы поднос с печеньями был у обоих на ногах и когда на экране возникает картинка и появляется звук, передаёт уже какао Армину в руки и делает первый глоток из своей кружки. Армин краем глаза пристально наблюдает за ним и Аккерман не удерживается: — Надо же, свежее молоко. — Эй, — Армин слабо толкает локтем под бок. Леви шикает, кивнув подбородком на экран. Динамик разносит по комнате какую-то весёлую знакомую музыку и провозглашает название: «Рождественская история Чарльза Диккенса». А после весёлого вступления, с песней и рождественским антуражем, повествование начинается с мрачного: «Начнём с того, что Марли был мёртв» В голове почти успевает оформиться мысль: «Какое жизнерадостное начало, однако». Но она прерывается, когда Леви видит не что иное, как рисовку мультфильма. Серьёзно? Мультик? Благо, ума хватает не ляпнуть свои мысли вслух. Армин выглядит и без этого подавленным. От Леви уже не укроешь потухший взгляд голубых глаз и не спрячешь за улыбкой или шуткой. Леви делает очередной глоток и отводит правую ногу в сторону, касаясь кожей босой ступни Армина с аккуратно подрезанными ногтями. И тот тут же прижимается в ответ, обхватывая короткими пальцами его большой. Пока на экране происходит знакомство с мистером Скруджем через его распорядок дня, Леви задумывается о том, какими обычно бывают свидания. Как пример, в голове возникает Петра. Наверное, она бы приготовила ужин, купила шампанское, зажгла свечи в полутёмной комнате, и всё это было бы намёком на то, чего не хотелось бы делать с Петрой. Армин вот другое дело. Но он сварил какао, испёк сладкие пряники и в разгар дня включил мультфильм. И это лучшее, что могло бы быть. Это незнакомо, это непривычно, но до мурашек вдоль спины приятно и по-домашнему тепло. И ничуть не уступает той близости, которая обычно возникает между людьми во время подобных встреч. Наевшийся и разморенный ароматным какао, Армин к концу уже пристроился плотно к боку Леви и поместил свою ногу меж его ног, изредка проводя большим пальцем вдоль ступни Аккермана. Сам же Леви теряется в анализе просмотренного, смотря сквозь экран на счастливого Тима. Вся эта мораль об изменении себя и обретении нового шанса на счастливую правильную жизнь с родными людьми удивительно к месту. Он мельком думает о том, а не спланировано это всё Арлертом? Он не хочет спрашивать, но если это так, то его проницательность пугает. Лучи вышедшего из-за туч, но уже медленно подкатывающегося к горизонту солнца били в окно, освещали тесную комнату Армина. На экране пошли титры. — Ну как? Леви, зацикленный на своих мыслях, тормозит и не сразу понимает, о чём речь. Он медленно хлопает Армина по ноге и говорит отстранённо: — Очень даже неплохо. Думаю, это хорошая традиция и я её с радостью продолжу вместе с тобой. Армин снова улыбается. Отрывает спину от подушки, убирает ногу и перелезает через старшего. Леви хмурит брови, наблюдая, как младший роется в ящиках стола и опускает ноги на пол, когда Армин с тетрадью в руках возвращается и садится рядом. Аккерман заинтересовано смотрит на тетрадь и молча ждёт пояснения. — Ты мне нравишься. Леви поднимает взгляд и хочет ответить что-то вроде: «долго же до тебя доходит» или «неужели?», но слова сами застревают в глотке, потому что лицо у Армина серьёзное и он нервно потирает обложку тетради пальцами. — Я вчера думал о том, насколько сильно ты мне нравишься и пришёл к выводу, что хочу знать о тебе всё. Хочу знать тебя настоящего, будущего и, конечно же, прошлого, со всеми проблемами, драками и несчастиями. Не знаю, хочешь ли и ты того же… — Хочу, — перебивает тихо Леви. — Конечно же, хочу. Армин смотрит в его глаза. Не пытается найти, правда ли сказанное или нет. Он просто смотрит, а Леви смотрит в ответ. — Тогда я сделаю первый шаг, — полушёпотом говорит Армин, протягивая тетрадь. — Это записи после… того вечера. Хочу, чтобы ты знал всё. Леви смотрит на тетрадь почти с ужасом. На самом деле, в его представлении она была совершенно другой. Какой-то особенной и кричащей о произошедшей трагедии. Но в действительности она совершенно обычная, на сорок восемь листов и с невзрачной обложкой. Но так, наверное, даже логичнее. Если бы её кто-то нашёл, то она бы не привлекла ненужного внимания. Леви забирает тетрадь неуверенно, сжимает в руках. Нестерпимо хочется заглянуть, прочесть хоть пару строк. И в тоже время, узнать что-то — вызывает нешуточный страх. — Не знаю, когда буду готов к этому. Можно забрать? На какое-то время. Армин молча кивает. — Для меня это много значит, — тихо произносит Леви. — Твоё доверие. — Как и для меня твоё. Разорвать зрительный контакт сложно, но Армин отводит глаза первым. — Что хочешь взамен? — спрашивает Леви, демонстративно дёрнув тетрадью. Армин задумчиво хмурит брови. — Я могу спросить всё, что угодно? — Всё, что угодно, — подтверждает Леви. — Тогда, — Арлерт сжимает ладонями колени, поворачивает голову, — расскажи, насколько серьёзными были отношения с Петрой? Почему-то Аккерман был уверен, что этих отношений они касаться не будут. Но если для Леви эта тема не важна, то для Армина она что-то да значит. Правда, что он хочет услышать, не совсем понятно. — Я бы не назвал их серьёзными, скажем так. Если Петра и воображала что-то у себя в голове, то для меня всё было сначала экспериментом, а потом… — Леви сплетает пальцы в замок, подбирает в голове подходящие слова. — Бременем. И даже, в какой-то мере, мукой совести. Она надеялась на большее, а я не мог ей ничего предложить и, вместо того чтобы всё это прекратить, надеялся на то, что она сама уйдёт. Но за те два месяца, что я за тобой бегал, мне удалось хотя бы немного понять, как она себя чувствовала. Паршивое чувство. Хорошо, что всё осталось в прошлом. Надеюсь, не только для меня. — А насколько вы были… близки? — В плане? Задушевных разговоров не было… — Нет, — перебивает Армин, и Леви без продолжения понимает, о чём речь, когда замечает медленно покрывающий щёки румянец, — я имею в виду другое. В глаза Арлерт не смотрит, всё так же стискивает пальцами прижатые друг к другу острые коленки. — Не ближе, чем с тобой. — А с другими? — До Петры никого не было. Армин с удивлённо раскрытыми глазами вскидывает голову и почти сразу же отворачивается обратно. Не то чтобы Леви ждал восторга, но лицо Арлерта, напротив, выражало лишь потерянность и каплю удивления. — Ты не очень рад этому, я погляжу. Мне казалось, должно быть наоборот. — Нет, — тут же мотает головой Арлерт. — Я просто удивлён. И думал, у тебя есть опыт в подобном. Слышал, что с более-менее опытным человеком не так тяжело. Леви сжимает зубы, над ответом думает недолго. — Я не настаиваю на активной позиции, говорю сразу. Даже наоборот. Заливаться краской пришла очередь шее Армина. Кажется, он уже и не рад, что начал этот разговор. — Думаю, с такой темой разговора я поспешил, — мямлит младший и оттягивает ворот светлой рубашки. — Не против отложить её на потом? Леви качает головой и тоже обращает внимание на поднявщуюся температуру в комнате. — Какие планы дальше? — спрашивает Аккерман. — Приготовить ужин. Ну, точнее, ты приготовишь и меня заодно чему-нибудь научишь. Леви в ответ хмыкает. Мелкий засранец. За продуктами они вдвоём идут в ближайший торговый центр. Армин скользит взглядом по фартукам, когда они проходят мимо стеллажей с хозяйственными товарами. — Ты серьёзно? — Здесь нет зелёного, — разочаровано отвечает Армин. — Так что, не имеет значения, серьёзна или не серьёзна моя задумка. Леви тоже находит покупку, милую сердцу и которую тоже не может позволить купить, потому что безумства в ней столько, сколько и желания. Он замечает за стеклянной стеной почти в центре зала влюблённую пару подростков, которые очень торопливо заходят под подвешенную омелу, неловко тычатся друг другу в губы и так же быстро растворяются в потоках таких же счастливых людей, готовящихся к празднику. Пару месяцев назад Леви скривил бы губы, увидев подобное, но теперь эта традиция не кажется ему такой бесполезной. Наоборот, очень даже удобной. Закрепить такой цветок над головой Армина кажется очень соблазнительной идеей. Они же оба не текущие друг по другу неразумные подростки, чтобы целоваться при первой возможности. А вот традиция — другое дело. Традиции надо соблюдать. Армин продолжает напевать всю ту же рождественскую песню и за готовкой ужина. Наблюдает заинтересовано за тем, как Леви подсаливает воду в кастрюле на огне — запоминает пропорции и проходится ножом по пальцу. Тут же шипит и тянет палец в рот, за что получает по руке. — Отвратительные манеры, — кривится Аккерман. И под насупившимся взглядом младшего уходит за пластырем в ванную. Ганс приходит раньше ожидаемого и оказывается приятно удивлён, как ужину, так и гостю. Леви думает, что с Гансом ему повезло. Сказочно повезло, если сравнивать отношения Майка с родителями Нанабы или Ханджи с семьёй Бернеров, которые её даже видеть не хотят. Не то чтобы они с Гансом были близко знакомы, но Арлерт-старший производил впечатление простого человека, не привыкшего лезть в чужие дела. И главное то, что он принял их отношения настолько положительно, насколько это возможно. Его одобрение чувствовалось в рукопожатии, во взгляде поверх очков на переносице и в раскрепощённости Армина, когда он, не стесняясь, позволял себе мимолетные касания, скользя ладонью то по руке Леви, то по плечу. Они ужинают втроём, переговариваются о пустяках и будничных делах. На настенных часах справа от двери девятый час. Ганс снова жмёт руку и говорит, чтобы Леви заходил почаще. Армин, игнорируя все возражения Аккермана, идёт провожать. На улице уже темно, безветренно, но морозно. — Звёзды, — восторженно выдыхает Армин. Леви поднимает глаза к небу и тоже замечает россыпь блестящих небесных тел, где тяжёлые облака рассеялись на время. Они расстаются на остановке. Трамвай приезжает сразу же, даже ждать не приходится. Армин переводит взгляд с источника шума на старшего, улыбается тоскливо и говорит так же тихо: «Позвони, как приедешь». Аккерман молча кивает и прежде чем уйти, чувствует короткое касание холодных пальцев на руке, сжимающую тетрадь. Леви перехватывает чужую руку свободной, стискивает плотно в ответ. В вагоне удаётся найти место у окна. Ещё не ушедший Армин несмело машет, прощаясь. А Леви прижимается виском к стеклу и позволяет себе улыбку.***
Двадцать пятого декабря в четыре тридцать восемь утра в Амстердаме выпадает снег. Крупные хлопья медленно кружат в воздухе за окном, прилипают к стеклу и тут же тают. С окончанием осени от кошмаров остались лишь воспоминания и привычка просыпаться посреди ночи. На каникулах работы нет, поэтому устать, чтобы проснуться, как все нормальные люди, не получается. Арминова тетрадь теперь тоже лишилась покоя. Леви крутит её бесконечно в руках, листает быстро, чтобы даже ни единого слова не разобрать. Кажется, мозоль на пальцах или дырка на обложке образуется быстрее, прежде чем Аккерман решится начать читать. Чашка с уже остывшим кофе оказывается рядом с фиалкой. Поворот оконной ручки вверх, два щелчка — в комнату врывается холодный ветер и десяток снежинок. Леви вздыхает. Сложно забыть про собственный день рождения, когда он совпадает с Рождеством. Сегодня ему двадцать пять.***
Майк очень упрощает жизнь для Леви, когда привозит старенький террариум Нанабы, отвозит Аккермана в зоомагазин и даже доставляет к дому Армина. Плату не берёт, конечно же, и ссылается на подарок ко дню рождения. От благодарности тоже отказывается, бросая насмешливо: «Иди уже, герой-любовник». На самом деле, тащиться к Армину в десять утра без предупреждения не самая лучшая идея. Оставаться наедине с тетрадкой не хотелось. Получив поздравление и скромный подарок от Микасы, Леви узнал, где обычно та пропадала на Рождество. В семье Йегера, вместе с Гансом и Армином. Оказалось, каждый год младшая Аккерман была одарена лаской и заботой родителями Эрена. Это открытие впервые за годы беспокойства о младшей дало облегчение и волю пойти вперёд, не оглядываясь на неё. Потому и желание уехать утром к Армину не вызвало очередного признания собственной безответственности. Маленькая сухопутная черепаха была самым разумным подарком. Во-первых, это земноводное связано с морской тематикой, по которой так сохнет Армин. Во-вторых, животное требует должного внимания и заставит Армина волей-неволей бывать дома чаще. В-третьих, на корм будет уходить не так много денег, как ожидалось и главные продукты, которые должны присутствовать в рационе черепахи — это фрукты, овощи и каши из круп. Разумеется, такая маленькая черепаха не слопает целое яблоко, а значит, львиную долю придётся съесть Армину. Такой подарок — лучший вариант, чтобы дистанционно заботится о младшем. Стучать в дверь приходится коленом. Мелкое создание внутри террариума всё ещё не решается высунуться из панциря. «Подожди ещё немного», — мысленно обращается к животному Леви. —«Отправишься на попечительство нового рукожопого хозяина, который даже морковь почистить не может, чтобы не порезаться. Может, ты его научишь жрать нормально». Дверь открывается, и Леви в спешке отступает в сторону, чтобы не зашибло. У Армина удивленно расширяются глаза. Он смотрит ими сначала на старшего, а потом на террариум в его руках. — Что вы здесь делаете? Мы же во второй половине дня договорились… Леви закатывает глаза, ворчит: «Ей нельзя быть на холоде» и без приглашения шагает в квартиру. Армин распахивает только шире дверь и закрывает её уже за спиной Аккермана. Потом уже становится перед ним, зачёсывает мокрые волосы за уши и пялится вглубь террариума. — С Рождеством, — вяло говорит Леви самую непривычную для себя фразу и протягивает подарок. Армин, наконец, поднимает на него глаза. Открывает рот, но сказать ничего не может. — У меня скоро отсохнут руки. Эти слова заставляют Армина действовать. Он очень осторожно забирает террариум, смотрит неотрывно на неподвижное испуганное животное зачарованными глазами и уносит, бросая: — Раздевайтесь и проходите. Леви вздыхает. Думает: опять выкает. Армина он находит у него же в комнате. Тот уже освободил прикроватную тумбочку, разместив на ней террариум, подключил ультрафиолетовую лампу, а потом уселся на корточки, обняв колени руками, и стал пристально следить за всё ещё неподвижной рептилией. Леви опускается рядом, косится в сторону Армина, посмеиваясь про себя над его реакцией. — Я никогда не держал животных — для них нужно выделять время и деньги, — очень тихим, приглушённым голосом признаётся Арлерт. — Но, насколько мне известно, черепашки не особо прихотливые и особого питания, несмотря на свою экзотичность, не требуют. Я буду рад попробовать пожить с ней. — Он поворачивает голову, смотрит своими радостно блестящими глазами на Леви и улыбается. — Большое спасибо. — Главное, помни, что её благополучие зависит от тебя. И чем лучше ты чувствуешь себя, тем лучше для неё. Армин кивает коротко несколько раз с серьёзным лицом и снова возвращает взгляд к подарку. — А это мальчик или девочка? — ещё тише. — Сказали, самец, — Леви тоже невольно подстраивается под тихий тон. — Надо имя придумать, — задумчиво тянет Армин, сжимая губы. А потом, будто вспомнив что-то очень важное, слишком резко выпрямляется, отходит к столу и роется в портфеле, что висел на спинке стула на одной лямке. — Хотел всё же подарить позже, но так даже лучше, пока мы наедине. Вытащив квадратный плоский свёрток, Армин возвращается, садится на пол и протягивает его старшему. — С Рождеством. И с днём рождения, если позволишь. Знаю, ты не особо любишь про него вспоминать. Младший говорит всё верно, но подарок от него получить приятно, ровно, как и оба поздравления. — Я так же знаю, — продолжает Арлерт, пока Леви распаковывает подарок, завёрнутый в крафт и перевязанный джутовым шпагатом, и усаживается так же на пол, — что в квартире Кенни ты оставляешь минимальное количество вещей, поэтому смысл подарка в том, что ты можешь оставить её здесь. Можешь приходить в любое время и чувствовать себя как дома. Леви поднимает на него взгляд. Он удивлён так, что сердце пропускает удар, но старается держать лицо по-прежнему непроницаемым. — Звучит, как очень завуалированное предложение съехаться. Армин тут же покрывается слабым румянцем, отводит взгляд и смущённо трёт ладонью шею. Леви усмехается и, наконец, заканчивает с упаковкой. «Чарльз Диккенс. Рождественская песнь» — позолоченным выпуклым шрифтом гласит название на обложке. Издание потрясающее: не стандартного формата, приближенного скорее к квадратному, чем прямоугольному, обложка с невероятно красивой иллюстрацией завораживает глаз, хруст переплёта при открывании дарит неописуемое удовольствие, внутри тоже красочные иллюстрации на плотных страницах, а о сногсшибательном запахе даже говорить не надо. Это, несомненно, достаточно редкое и дорогое подарочное издание. Леви сразу думает о том, что Нанаба точно помогла достать книгу по хорошей цене. — Наверное, стоило сначала дарить книгу, а потом смотреть мультфильм, — тут же разочарованно комментирует Армин. — Нет, — качает головой Аккерман, — всё нормально. И я буду рад познакомиться с первоисточником. И насчёт твоего предложения, — он снова поднимет глаза. — Пусть у тебя пока будет. Но как дополнительный подарок, так как у меня ещё и день рождения, имею наглость просить почитать мне её перед сном. По телефону. Армин краснеет ещё больше. И действительно задумывается, хмуря брови. — Я попробую, — спустя полминуты отвечает Армин неуверенно. — Если дедушке не помешаю. Это оправдание звучит неестественно. Леви уверен, что Армин думает, как бы это сделать незаметно от дедушки. — Кстати, где Ганс? Арлерт делает недовольное лицо, говорит с упрёком. — У них там своя преподавательская встреча. Говорил ему отдохнуть лишний раз, но нет, пошёл. — Ганс преподаёт? — Да, физику в школе. Папа тоже был физиком, только в научном центре работал. — Что тогда ты забыл на архитектурном? — Во-первых, это хорошо оплачивается и востребовано. А во-вторых, мне нравится такая околотворческая работа, которая поможет развивать города. Леви кивает задумчиво — теперь понятно. — Ох, уже волосы почти высохли. — Армин поднимается, проведя ладонью по волосам. — Кстати, ты мне не поможешь? Когда Микаса была маленькая, Леви приходилось иногда подрезать ей кончики. На этом его практика со стрижкой чужих волос и заканчивалась. — Мне совсем немного нужно, — говорит Армин, садясь на стул перед зеркалом в ванной и набрасывая на плечи тонкое выцветшее полотенце. — Полдюйма будет достаточно. Леви расчёсывает влажные пряди, выравнивая их в одну линию. Ножницы острые, стригут хорошо. Отрезанные кончики катятся по спине и падают на пол. Подровнять обе стороны, кажется самым сложным этапом, но Леви всё же справляется. Армин проверяет, крутит головой перед зеркалом, а потом, обернувшись, улыбается и благодарит. — Почему ты не стрижёшься короче? — спрашивает Леви. — Думаю, если бы не каре, Моблит не спутал бы тебя с девушкой тогда в цветочном. Армин пропускает пряди между пальцев, смотрит на себя в зеркало. — Меня так с детства стригли. Родителям так нравилось. Память дороже моих… надуманных проблем, — в его голосе Леви различает тоску и очень хорошо понимает это чувство. — Может, тебе тоже затылок и виски поправить? У меня есть машинка. Не очень новая, правда. И Леви соглашается. Мочит волосы под краном и садится на место Армина. Тот набрасывает на его плечи полотенце, спрашивает, подравнять ли саму стрижку. Аккерман согласно кивает и Армин тщательно расчёсывает его волосы. — Меня только мать стригла. Обычно я сам всегда. Армин замирает, встречается с его глазами в отражении. А потом улыбается коротко и говорит: — А я всегда думал, почему у тебя волосы торчат на затылке. А это ты, оказывается, косячишь. За столько лет так и не наловчился? Леви шлёпает его по бедру, заведя руку назад. Не сильно, звук получается приглушенным тканью штанов. — Умолкни. Кто бы говорил про рукожопость. — Эй, — высоким голосом возмущается Армин, делая шаг в сторону. Леви видит в зеркале его счастливое выражение лица, подавляющее смех, и дёргает губами в улыбке. А потом замирает, задержав дыхание, потому что чувствует, как чужие пальцы вплетаются в волосы, скользят по коже головы. Леви не сдерживается, закрывает глаза и выпускает застоявшийся в лёгких воздух. — Ты снова практикуешь на мне свои массажные навыки, Армин? — мычит Леви. — Решил заделаться массажистом? — Тебе не нравится? — Наоборот. Только в прошлый раз закончилось это не тем, чем должно было закончиться. — Тогда просто держи себя в руках. Тем более, дедушка может прийти в любое время. Леви думает, что можно закрыть дверь. Но если Ганс действительно придёт в неподходящий момент, а они закроются в ванной, то будет несколько неловко. Он, конечно же, поймёт, мол, молодые люди, но Аккерман всё же предпочёл бы не попадать в такие ситуации. Его взлохмаченные волосы Армин снова расчёсывает. Чёрные кончики скатываются по плечам и падают на пол, смешиваясь со светлыми волосами Арлерта. Стрижёт младший аккуратно, будто боясь сделать больно. Машинкой ещё аккуратнее и не так уверенно. Проходится медленно по вискам, отворачивает аккуратно уши, сбривая волосы за ними, где-то орудует ножницами, поправляя. А когда делает кантик, машинка нагревается и совсем слегка, но неприятно жжёт шею. Армин дует сразу же на кожу, хочет остановиться, чтобы дать машинке остыть, но Леви заставляет идти до конца. Итог его устраивает более чем. Всё же, какой опыт не имей, но сам себя так же хорошо не подстрижёшь. Армин, видя его удовлетворение, явно гордится собой и принимается подметать волосы с пола. Леви не едет обратно в квартиру — Микасы там всё равно нет. Она у Йегера, как и каждый год, помогает с подготовкой к рождественскому ужину. Поэтому, Аккерман остаётся у Армина. Они вместе с Гансом в гостиной на диване смотрят какую-то старую комедию, которую крутят по телевизору каждый год двадцать пятого декабря. А когда стрелки часов показывают три, студенты уходят. Армин впервые отрывается от семейного очага семьи Йегеров в такой день и решает разделить праздник с Леви. А у Аккермана программа последние несколько лет не меняется. В «Зерно и лист» всегда проходит вечеринка до шести вечера, в которой он волей-неволей участвует, а когда все разъезжаются по домам, к родным, Леви обычно блуждает по городу в одиночестве. Но сегодня всё немного иначе. После вечеринки Аккерман вместе с Армином планирует отправиться домой к Эрену, где, по словам обоих Арлертов, с ним хотят познакомиться. Леви невольно думает, что его хотят отвести не на празднование, а в клуб психологической поддержки. Ну, уж очень странно такое слышать. Ясное дело, соглашается Леви не сразу. Армин просит один раз и так светится в предвкушении, что выбора не остаётся. Да и нечестно было бы отказаться, ведь Армин бросил всё ради этого вечера с ним и вручить подарок Микасе от обоих ещё нужно. Скрипя зубами, Леви приходится смириться с этой дурацкой идеей. За день выпавший с утра снег растаял и прошёлся короткий дождик. Сейчас же начинает уже слегка подмораживать. «Зерно и лист» горит ярче обычного. Музыка слышна уже у двери, но она не в силах заглушить безумный ор Ханджи, когда Леви вместе с Армином заходят внутрь: — Наконец-то, наши голубые голубки пришли! Эти слова привлекают к ним внимание всех присутствующих: друзей Леви, работников кофейни, их вторых половинок и парочки хороших знакомых Нанабы. — Делать акцент на ориентации человека — некрасиво, Ханджи, — выкрикивает Майк, сдвигая столы в центре помещения. Зое естественно пропускает сказанное мимо ушей и подлетает к ним, хватая Армина за обе щеки. — Ты так мило выглядишь сегодня. И так славно дополняешь нашего мрачного друга. — Спасибо, Ханджи, — выдавливает из себя Армин и пытается улыбнуться, пока Зое растягивает его щеки. — Убери от него уже свои клешни, четырёхглазая, — почти рычит Аккерман. Она дуется, но без помощи Леви руки не убирает. Но тут же тянет освободившиеся конечности к лицу Аккермана с поздравлением и получает хлёсткий удар ладонью по запястью. — Фу, как грубо, — Ханджи кривится недовольно и, наконец, отстаёт от обоих. Стоило признать, что четырехглазая права — сегодня Армин выглядит хорошо, очень просто и уютно. Он облачён в свободный бежевый свитер с едва заметными катышками на внутренней стороне рукавов и широкие светлые джинсы, которые не обтягивают тощую задницу, как это всегда происходит с другими вещами. А ещё, Леви знает, что под джинсами у него тёмно-синие боксеры, а под ботинками короткие серые носки. Знание таких деталей определённо поднимает настроение. Подготовка помещения к празднику занимает около сорока минут. Из столов посередине зала складывается один большой на всех, на который ставятся бесчисленные угощения, которые вызывают у Саши нетерпеливое потирание ладоней друг о друга. Остальные столы сдвигают ближе к стене, чтобы освободить место для танцев, а Нанаба, поддерживаемая Майком под всеобщее улюлюканье, вешает веточку омелы. Леви, смотря на все эти метания большой группы людей по залу, впервые за столько лет чувствует себя не так одиноко. Он и Эрвин всегда приходили каждый год вместе, но оба были на своей волне. У Смита в голове завтрашний светлый день, стремление добиться чего-то, у Леви — желание прожить этот завтрашний день, не потерять себя в вечном круговороте ненависти к самому себе. Эрвин был маяком и примером того, как надо жить. Только, как оказалось, не к тому маяку Леви всё время плыл. Слишком уж высоким и недосягаемым тот был. Может, из Армина маяк вышел маленький, но ослепительно яркий, и новый курс Леви взял с крутым поворотом штурвала, оставив позади долгий неверный путь. Аккерман не любил сожалеть о своём выборе и, как оказалось, это лучшая позиция. Даже самые ужасные последствия, к которым могут привести собственные решения, приведут к тому будущему, которое имеется сейчас. Не следуй Леви за неправильным маяком, он бы ни за что не нашёл правильный. Такова ирония жизни, как ни посмотри. Леви сосредоточенно размышляет, игнорируя шум и беготню вокруг, ловит улыбку Армина иногда, встречается с его глазами. Вернуться в реальность всё же приходится. Ханджи настойчиво пытается налить Армину шампанское, потому, приходится пригрозить ей вылить эту самую бутылку на голову. Она в ответ дуется, показывает язык и, наконец, переключает своё внимание на Моблита. Пока остальные наливают друг другу шампанское, Леви с Армином ограничиваются каким-то потрясающим домашним соком, как сказал сам Майк, выжатым вручную в пригородной теплице знакомого его отца. Оглушительный звон бокалов разносится над столом, вызывает поток поздравлений и смеха, заглушает музыку. В кармане джинсов вибрирует телефон, и как только Нанаба заканчивает тост, Аккерман достаёт его.Петра
17:23
С Рождеством!
Косой взгляд Армина чувствуется сразу, но спрашивать тот ничего не решается. Леви отвечает так же коротко и просто: «И тебя с Рождеством». А потом, Армин наклоняется к сидящему рядом Леви и говорит негромко, но так чтобы было слышно сквозь посторонний шум: — И от меня её поздравь. Он улыбается мягко, но потом его лицо приобретает паническое выражение и он почти выкрикивает: — Нет, лучше не надо. Это будет очень странно и может показаться насмешкой, учитывая ваши отношения в прошлом. Леви косится на него с мрачным изумлением, но предпочитает не комментировать услышанное и спрашивает уже интересующее: — Если я продолжу общаться с Петрой, тебя это не заденет? Армин в ответ смотрит на него с недоразумением. — Учитывая наши отношения в прошлом… — подсказывает Леви неохотно. — Ты о ревности? — Ну, как вариант. — А для неё есть повод? Мне кажется, это было бы нелогичным поведением. Леви оставляет вопрос открытым, несмотря на то, что Армина как раз-таки такая развязка устроила. Хотя, его позиция более чем понятна. После того, как Леви таскался за ним целыми днями почти два месяца в попытках добиться хоть чего-то, в преданности усомниться было достаточно сложно. У Леви тоже нет повода для такого чувства. Но он прекрасно знает, что когда оно появится, то он будет знать её природу. Это не будет дурацкое недоверие к партнёру, это не будет контроль и извечные проверки. Это будет мука от понимания собственного несовершенства. Свои же тараканы в голове и комплексы будут всегда давить на него. Они будут зажимать в углу, выводить из себя и, скорее всего, доставлять проблемы сложившимся отношениям с Армином. Единственный выход в подобной ситуации — разговор. Ибо, кто как ни Армин будет ему опорой. Нужно будет лишь найти в себе храбрость, чтобы открыться и обсудить все тонкости. Пока сотрудники «Зерно и лист» разделены на микрогруппы и увлечены другими делами, наступает время подарков для их небольшой компании одногруппников Аккермана. На самом деле Леви нравится эта их своеобразная традиция. Подарки обычно не были ценными или практичными, скорее, забавными и иногда насмешливыми. Например, в том году Аккерман получил упаковку памперсов. Пить много чая — опасно. Обычно проводилась жеребьёвка для подбора пары, которая будет дарить подарки друг другу. Леви досталась Ханджи. Как-то в разговоре Леви упомянул кляп для затыкания громкой Зое, и Майк потом намекнул, что знает, где такое купить недорого с хорошей скидкой. Откуда у того скидки в подобных магазинах, знать не хотелось. Ханджи хлопает в предвкушении, когда видит выходящую из комнаты для персонала Нанабу с пакетами. Леви получает свой подарок, переданный сидящим по левую руку Эрвином. Догадок о содержимом коробки неприятно мало. Там может быть всё что угодно. — Армин, от кофейни, — с улыбкой говорит Нанаба и подкидывает в воздух небольшой упакованный свёрток. Ловит Армин почти удачно, чудом не роняя на пол. — Спасибо, — улыбаясь в ответ. Леви заинтересовано поглядывает на чужой подарок. — Перчатки для штанги, серьёзно? — Эрвин раскрывает подарок первым и привлекает всеобщее внимание. — Холостяцская одинокая жизнь, все дела, — угнетающе поясняет Майк. — Я забочусь о твоём имидже, у архитектора должны быть ухоженные руки. Леви давит смешок, а Ханджи ржёт во весь голос, увидев свой подарок. Аккерман раскрывает свой и, не удержавшись, бросает угрюмый взгляд из-под бровей на всё ещё весёлую Зое. На самом деле, если бы он не увидел подарок Эрвина, то не понял бы всю прелесть своего. — Думаю, это можно считать за подарок на двоих, — хихикает Ханджи. — Зачем тебе наколенники? — тихо спрашивает Армин, пока все остальные заняты реакцией на подарки остальных. — Не знал, что ты занимаешься подобным. — Я не уверен, что ты захочешь это знать, — мрачно отвечает Леви. Младший в ответ хмурится, и, кажется, погружается в раздумья, распаковывая, наконец, свой подарок. От сосредоточенного выражения не остаётся и следа, только расползающаяся краснота по всему лицу, когда он заглядывает внутрь. —Там две пары, кстати, — спешит разъяснить Нанаба, вызывая у Армина покраснения уже и ушей. — Размеры должны подойти. Леви думает, что теперь знает ещё один цвет боксеров Армина: в радужную полоску, и это не так уж и плохо. Развесёлая уже в край Ханджи хватается за бутылку, предлагая ещё один тост. Но Нанаба спешит её остановить, говоря, что сначала фото, а потом веселье, потому что в прошлый раз кто-то перебрал и разбил камеру. Ханджи строит обиженное лицо и бормочет, что ворошить прошлое было необязательно. Леви, Армина и Хисторию, в которую со спины вцепилась смуглокожая грубая девица с веснушками на лице, выталкивают вперёд, как обладателей не самого стандартного роста. — Поближе друг к другу, пожалуйста, — просит Моблит, фиксируя камеру. Приходится прижаться плотнее и Леви рискует устроить ладонь под лопатками Армина. — Пять секунд! — торжественно объявляет Бернер и спешит к ним для занятия приготовленной для себя позиции под боком у Ханджи. Армин улыбается с всё ещё чуть красными щеками и приобнимает в ответ. Леви принимает это за зелёный свет и скользит уже ладонью на его бок, и тоже приподнимает уголки губ, совершенно забывая про камеру перед собой. Перевести на неё взгляд не успевают оба. Щёлк.