Lost in Paradise

Голубое небо над головой манило чистотой. Неспешно покачивающиеся кроны тополей игриво танцевали с лучами, шелестя листвой. Запах яблочного пирога разносился на всю округу, смешивался с ароматом дикой сирени и дурманил голову. Рядом со мной пёс Барки — мой верный друг, — облизывает мокрый нос, глядя в сторону дома, и надеется, что ему перепадёт добрый кусок маминого десерта. Ему уже скоро шесть лет, самый расцвет сил у собак, особенно если это сторожевая овчарка. Мама зовёт к обеду, и уши Барки смешно вздрагивают при заветном слове «кушать». Он уже давно учуял не только пирог, но и жареную курочку с картофелем. — Смотри, что я нарисовала, — игриво сказала сестрёнка, протягивая мне лист. Её руки замарались в краске, а косички, которые я заплела этим утром, растрепались. Я развернула рисунок к себе. На нём было изображено странное животное: черепаха, ходящая на двух ногах. Чёрно-красное небо, затянутое дымом, вокруг багряные лужи, мусор, жжёный лес… — Какой странный рисунок, — сказала я вслух. Разве это могла нарисовать моя маленькая сестрёнка? Она лишь мило улыбнулась, убирая непослушную прядку за ухо. — Что это? Зачем ты это нарисовала? — Просыпайся, — пролепетала она, — тебе пора… — Что? Нет-нет… — я цеплялась за рукав её зелёной кофты, за ошейник Барки, за зелёную траву, но не могла никак ухватиться. Меня поразил страх и чувство тревоги. Всё вокруг рушилось: наш дом осыпался деревянными балками на землю, превращаясь в руины, листва с деревьев вмиг слетела, стволы загорелись, тёмные тучи нависли над нами, и даже Барки словно был сам не свой. Лаял, скалился, пытался укусить. Его глаза были чёрными, как смоль, бешеными, и от страха я отшатнулась, подскочила на ноги и стала пятиться. — Тебе пора, — сказала сестрёнка, подходя к озверевшему псу и глядя на меня. — Прощай…

***

Я очнулась в холодном поту: меня всю знобило, сознание помутилось, и мне казалось, что это всё было наяву. Всё как вживую. Белёсое небо разбавлялось мелкими штрихами серых туч, пышная лапа вечнозелёных покачивалась, пытаясь дотянуться до меня. Земля под ладонью сырая и холодная, рядом струится поток горной реки. Я всё ещё здесь. Боль в плече только убедила меня в ужасающей реальности. Ноющая, нудная до предела — сквозь стиснутые зубы просочился мой сдавленный стон. Вокруг морозный холод. Опираясь на здоровую руку, я смогла сесть и осмотреться. Голова разрывалась на части, но шапка всё ещё была на мне, впрочем, как и исподнее. Поверх лежала старая поношенная куртка, не моя, и как странно, что на ногах всё ещё были ботинки. Он сидел у реки, старательно чистил рыбу. Странный уродец с получеловеческими конечностями. До чего же этот вирус страшен, раз превращает всё живое в нечто странное, иное. Мои влажные по внешнему виду вещи висели на самодельной рогатине над костром. Рядом лежал мой рюкзак и Винчестер. Захотелось спокойно выдохнуть при виде оружия, которое верой и правдой служило мне, как сторожевой пёс. Я подползла к костру ближе — из-за шумного течения реки уродец меня не услышал, — схватила винтовку и прицелилась. Звук затвора действует как успокоительное, нет ничего приятней и надёжней. Уродец слегка повернул голову — заметил движение, — и развернулся полностью, удивлённо глядя на меня. Извини, брат, тут закон джунглей. Пусть я тебя выручила, и ты мне отплатил, мы квиты, так что без обид. Мне незачем рисковать снова из-за говорящей черепахи, мне нужно добраться до цели. Он застыл, глядя на меня, но не со злобой или агрессией. Его взгляд был простой и открытый, будто он совсем не понимал, что я собираюсь сделать. Уродец протянул рыбу, показывая её мне — довольно крупная. — Еда, — пробасил черепаха. Ясно, мутант у нас соображает не очень. Хотя что я ожидала, что он начнёт Шекспира цитировать? Увидев, что я не реагирую на его слова, черепаха опустил руку и состроил разочарованную гримасу. — Не любишь? Он долго смотрел на меня, и этот взгляд будто проходил сквозь кожу, пробирал до костей своей чистотой. Будто под прицелом твоё домашнее животное, которое не понимает, что сейчас происходит и почему я так агрессивна. Наконец, поняв мои намерения, мутант поднял руки, всё ещё держа рыбу. Стало смешно от нелепости ситуации и страшно от самой себя. Какой смысл стрелять, если он явно не представляет угрозы? Этот «малый» даже себя защитить не в силах, да и зачем нужно было его спасать, если в итоге придётся пристрелить? Глупо. Я опустила ружьё и устало дёрнула здоровым плечом. Держать оружие одной рукой, опираясь только на колено, всё-таки утомительно. — Зря костёр развёл, слишком заметно, — услышав мой голос, мутант расслабился и даже улыбнулся. — Люди не придут, — ответил он, продолжая как ни в чём не бывало чистить рыбу, будто бы я не целилась в него из винтовки минуту назад. Говорит этот парень странно. Странно, что он вообще говорит, однако, судя по его поведению, вполне адекватному, речь его больше смахивает на отставание в развитии у ребёнка. У нас тут настоящая Планета Обезьян, вот только всё намного хуже. Вокруг творится одно унылое дерьмо, так что говорящая черепаха пусть и необычное явление, но ничего удивительного в этом нет. Бывало и хуже. Надо думать не об ошибках чьих-то лабораторных опытов, а о хлебе насущном, да безопасности. Рука моя ни к чёрту — шевелить было невыносимо больно, на всё плечо огромная гематома, кажется, сломана, но не могу точно сказать где. Хотя, скорее всего, вывих, но так или иначе дело дрянь. Врач нужен. А с такой рукой я до Калифорнии сквозь лесную чащу не пройду. Дальше большой перевал, который ещё надо придумать, как пройти — там наверняка холод собачий и мало что съедобного можно найти. — Больно? — с заинтересованностью спросил мутант. Я ничего не ответила — как-то странно было вести диалог после долгого пребывания в молчании сама с собой, тем более собеседник мой был весьма необычным. В рюкзаке хранилась запасная одежда на экстренный случай — из затёртой до дыр футболки удалось соорудить что-то вроде бандажа и закрепить руку в одном положении. И надо признать, что дальнейший путь будет практически невозможен в таком состоянии. На меня накатило отчаяние. Я не знала, что делать. Злость из-за ужасной несправедливости жизни и необдуманного поступка доброго самаритянина заполняла моё сознание всё больше. Я опустила голову, прикрывая лицо ладонью и жалея о содеянном. А мутант беззаботно продолжал жарить рыбу на раскалённых камнях, бурча себе что-то под нос. Ладно, хватит ныть. Нет на это времени, нужно решать задачу, как двигаться дальше. А для начала было бы неплохо поесть. Запах зажаристой корочки задурманил мой мозг — я почувствовала, что действительно голодна не на шутку. День близился к вечеру, значит пора искать место для ночёвки. Если мы ушли к реке, то, вероятно, мутант прав, и нам не встретятся люди — далеко от дороги. Но доверять его словам я бы не стала, судя по тому, как легко он попал в ловушку, из которой мне пришлось его выпутывать. Странно, что он продержался так долго в нынешних обстоятельствах. Но сейчас меня заботило другое. Черепаха жарит рыбу? Только сейчас до меня начало доходить, что вообще происходит. Разве они не должны есть это сырым? Вряд ли у него была возможность научиться у людей или же понять самому, если он всю жизнь был обычным животным и питался привычным способом. А рыба тем временем превращалась в кулинарный шедевр… мне стало интересно узнать, что же это за мутант. Возможно, он жил у людей, кто-то ему помог. Кто он такой? Вполне вероятно, что он провёл среди людей какое-то время, ведь даже если вирус так сильно повлиял на умственное развитие животных, то научиться элементарным социальным вещам они могли бы только находясь в обществе. Мутант не был похож на обычного зверька — он явно приспособлен к общению. Тем более он кажется слишком добрым для животного, которого люди поймали и пытались убить. Такого экспоната я ещё не встречала. Черепаха протянул мне рыбу, положенную на кусок коры. Я осторожничала, не хотела принимать от него ничего, но моё ослабленное тело диктовало свои правила. Его рука казалась совершенно человеческой, будто он и не черепаха вовсе, а некий гибрид. Интересно, может быть, он жертва экспериментов? Откуда-то же взялась эта зараза, поразившая весь земной шар. И глаза, они тоже были человеческими. Я взяла «тарелку» — отчего-то стало неудобно игнорировать его заботливый жест. Слишком уж этот мутант человечный. Рыба пахла божественно — даже я не могла сотворить из местных деликатесов такое волшебство. Блюдо было приправлено травами, давно уже не приходилось ощущать этот аромат, но кажется, это был розмарин. Или же пихта… может, это из-за необычной тарелки? Мутант смешно уплетал свою порцию, довольно причмокивая, и мне показалось, что уголки моих губ дрогнули. — Тебе не нужно было возвращаться, — пора прервать затянувшуюся тишину. — Это могло плохо кончиться для тебя, как в прошлый раз. Учись на своих ошибках. — Тебе было больно, — я не поняла, спрашивает ли он или утверждает, но его сожалеющий взгляд говорил больше слов. Да, меня схватили, били, душили, собирались съесть, а в итоге ещё и… — И хуже бывало, так что… Не в первый раз я сталкиваюсь с отбитыми уродами на своём пути, и несколько раз мне не посчастливилось встретиться с ними лицом к лицу. Но эти воспоминания подавлены, стёрты, затоптаны. Они больше не находят отклика в моей душе, не колят болезненно под рёбрами. Это не тот мир, где подобное наносит непоправимый вред психике и потом приходится оплачивать неподъёмные счета за психиатра. Здесь люди готовы на всё ради выживания, здесь они стирают своё прошлое, чтобы идти дальше и прожить ещё один грёбаный день в кромешном аду. Тут всё без изменений. — И вообще, ты сам-то как умудрился попасть в капкан? Вроде здоровый, как лось, а не мог справиться с кучкой дрыщеватых придурков. Черепаха поник, опустил голову и неопределённо пожал плечами. Видимо, ситуация с капканом его самого удручает — действительно ведь глупо. И последствий слишком много. Я не ждала ответа — не уверена, что этот парень может излагать все свои мысли на человеческом языке. — А ты… ты вообще понимаешь меня? Всё, что я тебе говорю? — в ответ он уверенно кивнул головой. Как интересно, такого мне ещё не приходилось встречать. Этот мутант действительно смышлёный. — Ты живёшь в этих местах? — он кивнул. — Ты ведь тут не родился, да? Если ты не из зоопарка, то вряд ли тебя тихоокеанским течением принесло с Гавайских берегов. Не могло же обычную маленькую черепаху с ладонь раздуть до таких размеров. В нём тонны две, не меньше. Мутант молчал, но я по глазам видела, что мои догадки правдивы. Значит, не местный. И вряд ли он помнит себя до мутации, так что выяснять, где его родовое гнездо, не имеет смысла. — И ты тут один? Больше нет таких, как ты? Я раньше встречала мутантов, но они не были настолько развиты… Он лишь пожал плечами — так дико смотреть на это. Вроде мы с ним ведём обычный диалог как нормальные люди, но со стороны это выглядит более чем странно. Черепаха и человек. До чего же ужасна эта отрава, раз способна превращать созданий без развитого интеллекта в нечто действительно разумное. Значит, если он не отсюда, неудивительно, почему он пропустил капкан. В этих местах нетрудно заблукать — лес плотной щетиной расположился от самой Канады и на юг миль двести. Но всё равно — странно, что он так легко сдался. Я нервно отшатнулась, осторожно глядя на черепаху, когда он протянул ко мне руку — резко и неожиданно, — на что он лишь виновато потупил взгляд, пожимая плечами. Он походил на заблудившегося оленёнка, потерявшего мать. Малыш размером со слона. Я заглянула в его раскрытую ладонь — приличная горсть белых зёрнышек кучкой собралась посередине. Это были орешки. Я протянула руку к нему, показывая, что не боюсь, и он отсыпал мне, сколько моя ладонь могла вместить. В нос ударил терпкий запах пихты, сочный и аппетитный. — Откуда ты это взял? — удивлённо спросила я, пробуя на вкус деликатес. Сочная мякоть игриво хрустела между зубами, во рту — сливочный привкус, жирный, сладкий и яркий, слегка отдающий хвоей. — Здесь, — он показал мне огромную шишку и посмотрел вверх. На пышных лапах раскидистых кедров красовались пучками тёмные шишки, у самой вершины. Мне было бы не достать. И я крайне удивлена, что черепаха размером с двустворчатый шкаф смогла это сделать. А раньше мне казалось, что меня уже ничем не удивить. — Кстати, как твоя нога? — помнится, там должны остаться открытые раны от клейма и капкана. Не знаю, как он спокойно может ходить после таких травм. Черепаха показал мне ногу — от ожога остался не до конца заживший шрам, но вид был вполне нормальный, будто прошло недели две, а не сутки. И следы от зубцов капкана затянулись как на собаке. Да этот парень — терминатор. Мне бы такую скорость регенерации, иначе как добираться до Калифорнии, одному Богу известно. Моя рука была вовсе ни к чёрту — боль при любом малейшем движении парализовывала всё тело. Я попыталась перевязать свой самодельный бандаж, чтобы крепче зафиксировать руку в одном положении — так она хотя бы не шевелилась и не доставляла дискомфорт. Как срастётся всё это дело — неизвестно. У меня вообще голова туго работает сейчас. Я достала вещи из рюкзака: чистые штаны и кофту. Тонкий качественный флис мне удалось раздобыть вместе со спальником, что значительно облегчило мой груз. Мутант интеллигентно смотрел в сторону, чтобы не смущать меня. Хотя с чего я это взяла? Может, ему просто всё равно и нет никакого интереса до человеческой самки. Всё-таки он очень странный. Даже если его интеллект пережил такой значительный апгрейд, то научиться говорить довольно трудно без человеческой среды. Он определенно контактировал с людьми, и не один день, а длительно. Этим можно объяснить его манеру вести себя, знать, что значит быть благодарным, и, в конце концов, он пришёл мне на выручку. Вполне вероятно, что его хозяева из прошлой звериной жизни питомца решили не оставлять друга в беде и не стрелять в прокаженное животное. Кто знает? — Всё-таки лучше затушить костёр, — чувство тревоги меня не оставляло. На мутанта положиться нельзя, он ведь всё-таки попался в капкан. Да и вряд ли он оттащил меня далеко в лес. Слишком много вещей, плюс моя парализованная туша. — Это твоё логово здесь? — спросила я после того, как дрова успокаивающе зашипели от воды. — Да, — ответил коротко мутант. Много слов он не выдавал, только короткие простые фразы. Но судя по месту, вряд ли он жил тут долго. Скорее всего кочевал, как и большинство из нас. Мои страхи подтвердились, когда вдалеке послышались чужие голоса. Без колебаний моё тело инстинктивно ринулось собирать манатки, чтобы спрятаться, но не тут-то было — плечо заныло хуже прежнего, и на секунду слух пропал, отделяя меня от реальности невидимой стеной. Краем глаза я увидела, как мутант схватил мой и свой рюкзаки, а затем подхватил меня одной рукой и кинул через плечо. Рот наполнился кровью, горячий металлический привкус — прикусила губу от боли, чтобы не закричать вслух и не выдать нас. Мутант забрался на дерево, очень шустро и довольно высоко. Усадил меня на широкую ветку перед собой; думаю, нас вряд ли было видно с земли. Хотелось одарить черепаху укорительным взглядом с намеком на «я предупреждала», но сейчас было не до этого. — Я же говорил, здесь кто-то был, — послышался грубый мужской голос. Я посмотрела вниз: трое мужчин с ружьями наперевес ходили вокруг нашего костра, изучая местность. Один из них подцепил носком рыбий скелет, проверяя наш обед. — Костёр ещё дымится, они недалеко ушли. Будьте начеку. Я уже несколько месяцев не встречала людей, а за последние сутки наткнулась на шайку людоедов, странного говорящего мутанта и трио лесников. Хотя их может быть и больше. Эта черепаха хоть и удивительная, но приносит мне только беды. — Дай мне ружьё, — прошептала я мутанту, но тот отрицательно качнул головой. Да я и не собиралась стрелять, но на всякий случай нужно быть готовым ко всему. — Держись, — пробасил черепаха, и я ухватилась здоровой рукой за лямку рюкзака, когда он отпустил меня. Мутант перехватил ружьё и прицелился вниз — да, он прав, я со своим плечом не смогу держать Винчестер. И любое другое оружие, кроме пистолета, но с такой высоты мне не удастся попасть точно. Черепаха закрыл один глаз, спокойно вдохнул воздух, положив палец на курок. Кажется, лес на секунду замолк, раз я слышала чужое сердцебиение. Ветка качнулась, и я вздрогнула, когда тишину разбил оглушительный выстрел. Лай собак заглушил мое негодование, выразившееся в крепкой брани на безумие, к которому нас может подтолкнуть этот необдуманный поступок. Черт! Могли бы наверху отсидеться тихо и все! Позабыв о боли, я выхватываю у ничего непонимающей черепахи оружие и холодно прицеливаюсь. Снова война. Не повезло же мне встретить этого уродца...