Первый король

      Бои к северу и западу от крепости на Этелни не прекращались, и Гутрум, должно быть, уже пожалел, что когда-то отпустил Альфреда. Рассчитывал, что зима убьёт его вместе с его людьми? Ха! Англия не позволил! Теперь время от времени и сам Альфред с горсткой своих воинов нападал на данов, сталкивался с целыми отрядами, не всегда проигрывал, не всегда побеждал, а находясь дома, часы проводил в тяжких думах о своём королевстве.       Обычно, когда возвращался с разведки, Англия сразу шёл к королю, хотя и останавливался поболтать с теми, с кем пересекался по дороге. Король, как правило, находился у себя в покоях. Вылазка не принесла толком никакой пользы, а значит, сегодня или даже завтра похода не будет — не хватало сведений. Со вздохом досады Артур пнул камешек, и тот, прокатившись по твёрдой земле, упал в мутную воду. Появился ли у Альфреда какой-нибудь план? Его элдорманы и таны, из числа самых преданных, пока что боролись, однако…       Артур помотал головой и решительно расправил плечи.       — Не унывать! — приказал он себе. — Проку всё равно никакого! — и почти побежал к крепости, чтобы там подняться на верхний этаж и поговорить с королём. Никого, кроме него, видеть не хотелось, так что Англия выбрал кружной путь.       Он уже почти добежал до входа с той его стороны, откуда его сразу было не заметить, когда на крыльцо вышел какой-то кэрл* в крестьянских одеждах. Артур его не узнал, и это сразу насторожило. Конечно, он не помнил в лицо всех жителей округи наперечёт, но тех, кто мог свободно заходить во временную твердыню короля…       Король!       Англия вбежал внутрь и почти взмыл по лестнице, столь спешил спросить Альфреда о новичке. Каждый такой был важен. Это значило, что он на стороне закона, а не бесчестия северных варваров. Спустя пару коридоров Англия добрался до двойных дверей в покои короля, потянул за ручки и с удивлением понял, что было заперто. Выходит, Альфред куда-то ушёл? Без Артура Альфред в поход не выступал, значит, дело было в другом. В последнее время он много беседовал с элдорманом Сомерсета, Этельнотом, и мог бы сейчас гостить у него.       Но новый гость крепости не выходил у Англии из головы, а время между тем утекало. Бесполезно пометавшись между окнами, он вихрем спустился обратно и побежал в ту сторону, где видел кэрла в последний раз. И вновь позвал на помощь старых подруг — феи, вредные, коварные создания, редко ему отказывали.       — Он шёл по Серым Камням, — звонким голоском поведала Кель.       — А потом мимо Рощ, — добавила Тина.       — Догоняй, догоняй! — подбодрила его Динь.       — Спасибо! — крикнул дух земли англов, и глухим эхом ответил ему Сомерсет.       Солнце пока что стояло высоко, проглядывало между облаками. Времени было вдосталь. Паутина троп Сомерсета многих могла погубить, но не Артура, и он уверенно шёл по паутинкам-тропкам. Вот уже впереди замаячила тень того самого крестьянина в плаще, видавшем виды, шерстяных штанах, тёмных ботинках да с кривой палкой в руке. Он не был так быстр, как Англия, поэтому Англия замедлился, а оглядевшись, отыскал кусты достаточно густые для укрытия.       Возможно, этот человек недавно стал старостой деревни какой? Простой бы не попал к королю Альфреду. Но казалось Англии в нём что-то знакомое, и только он об этом подумал, как понял, что именно.       В прятках не было смысла.       Вздохнув, Артур вышагнул обратно на тропку и спокойно, в открытую, пошёл за облачённым в крестьянские одежды человеком. Любили же люди маскарады!       — Альфред! — громко позвал он, и тот встрепенулся, застыл на несколько тягучих мгновений, повернулся. Англия не ошибся. В первый раз он толком не разглядел его лицо, но теперь видел, что буквально всё кричало о том, что перед ним стоял Альфред. Король — изгнанник в своём королевстве. Англия подбежал ближе. — Ты почему так разодет?       — Артур, — ответил тот тяжким вздохом.       Вид у него был безрадостный, даже болезненнее обычного. Англия заволновался. Альфред и без того частенько недужил, хоть и оставался духом силён, а теперь вздумал бродить по болотам, как по садам, вот же дурак.       — Мне надо прогуляться, развеяться, — улыбнулся Альфред и, протянув руку, потрепал свою страну по волосам. — Но просто так меня бы не отпустили ни ты, ни другие мои помощники.       — Да я тебя сначала и не признал! — вывернувшись из-под его ладони, возмущённо заявил Англия. — Не твой шаг, не твоя осанка, даже лицо показалось в тот миг не твоим!       — Значит, я хорош в маскировке. Если бы ещё это приносило пользу…       — Для разведки у тебя есть я.       — Не говори глупостей, — посуровел король. — Твоё существование слишком зависит от людей. Это я, будучи правителем, должен служить тебе, а потом передать тебя и этот долг своему преемнику.       Англия почувствовал, как на щеках горит румянец. Он редко слышал слова верности.       — К тому же, — полушутливым тоном добавил Альфред, — разве ты бы не взбунтовался, будь иначе?       — Альфред, идём домой. Ты замёрзнешь.       От его улыбки и следа не осталось.       — У нас дома враги, — прошелестел Альфред.       — Я об Этелни…       Англия и сам не понял, почему вдруг ощутил себя столь беспомощным. Взгляд Альфреда, короля-изгоя, пропитала печаль, такая горькая, так глубоко засевшая, и старые ведуньи, пусть и клеймили их нехристями, сейчас не сказали бы, чем её отогнать.       — Возвращайся, Артур.       — Только с тобой. Тебя не трогают болотные твари лишь потому, что я попросил.       — Поэтому я спокоен и гуляю один. Знаешь, я ведь бывал здесь во времена своей безусой юности, — развернувшись, продолжил путь король Альфред. Артуру не оставалось ничего, кроме как пойти следом. — Элдорманом Сомерсета тогда народ звал Эанвульфа*, друга моего отца и дяди.       — Знаю, — пробурчал Артур, вспоминая, как шёл делёж Уэссекса, Эссекса, Суссекса, вовлёкший и Сомерсет*.       — Эанвульф показывал мне свои земли. Мы в те дни добрались и до памятных мест у устья Паррет, где он когда-то одержал верх над викингами.       Таких рассказов у Альфреда набралось немало, да и не только про борьбу с Севером, которой Артур и без того был свидетель. Делился его король и пережитым в детстве, когда совершал паломничество в Рим. Часть их Англия уже слыхал от него же, а часть была ему внове, и он внимал каждому слову, ведь сам крайне редко приходил в гости к другим королевствам — не к Мерсии или Нортумбрии, к примеру, а к тем, кто говорил на языках, Англии чужих или даже незнакомых. Тот из эрлов*, кто мог, как истинный христианин всенепременно посещал Рим, но Англию так и не взяли ни на один корабль, а тайком пробраться не вышло.       Он ещё помнил что-то о материке, откуда пришёл на острова бриттов, но слишком мало и смутно, а сейчас лишь получал с тех земель вести, щедро смешанные порою со слухами.       За разговорами Артур и Альфред дошли до первой деревни и остановились в ней ненадолго, по возможности не привлекая внимания. Так же было и со второй, до которой они добрались на лодке, и с третьей, и с четвёртой. Сомерсет жил своей жизнью. Горше всего она становилась в местах, где гром войны был силён, но туда король не пошёл. Англия присматривал за ним, не желая, чтобы холода вызвали приступы его врождённой болезни. Пока что всё шло неплохо, но уже вечерело, давно пора было ужинать. Англия задрал голову к небу и, прищурившись, недобро посмотрел на тучи, устлавшие его значительную часть.       Альфред тоже посмотрел на облака, заполненные влагой.       — Давай сейчас перекусим и пойдём домой. Дождь будет сильный, — повернулся к нему Артур и замер, заметив во взгляде короля каплю непривычной растерянности.       Скоро всё стало понятно.       — Ты и поесть не взял?! — всплеснул руками Артур.       Наверное, впервые в жизни он стыдил короля, а не наоборот.       Альфреду было не привыкать к суровым условиям походного быта, однако болезнь с первого дня жизни отравляла ему существование. Так почему он себя не берёг?! С досадой топнув, Англия опять поглядел на небо, уже поглощённое где тучами, а где чёрными красками ночи, да пылала западная его сторона. Альфред произнёс негромким, чуть-чуть сиплым голосом:       — Возвращаемся.       — Мы не успеем, и я не хочу, чтобы ты голодал и болел. Сначала поедим, — упёрся Англия и, оглядевшись, определился с направлением. — За мной!       Больше ничего не слушая, он побежал к ближайшим домам, которых, правда, было столь мало, что вставал вопрос, деревня ли это. Здесь росло больше леса, топь встречалась куда реже, местами раскинулись луга да поляны, почти самый край Сомерсета, но не с той стороны, где кипели бои. Альфред последовал за Англией. Тот выбрался на звериные тропы, прошёл от водопоя к водопою, продрался через полосу деревьев, поплутал, стараясь не потерять из виду Альфреда, и наконец ступил на дорогу, пусть узкую, но было очевидно, что хоженую.       И только тут Англия замер.       Ему и в голову как-то не пришло, что его задумка могла оскорбить королевское достоинство Альфреда.       Тот покачал головой и, под удивлённым взглядом Артура, первым двинулся к домишкам, плотно стоящим друг к другу, одно из которых было открытым, а в нём — поросята со свиноматкой. Никого больше не было: пастух со стадом, похоже, ещё не вернулся. Но только мелькнула мысль об этом, и дверь в одном из домов отворилась, и наружу вышла женщина, крепкая сложением, с волосами, убранными светлой повязкой. За ней следом выбежал пёс и зашёлся лаем. Брехливый!       — М? — заметила женщина их, но обратилась только ко взрослому: — Кто ты, добрый человек?       Человека с оружием она бы так не назвала.       Артур посмотрел на Альфреда, получив в ответ мимолётный взгляд. Законы гостеприимства соблюдались и во времена более тёмные; вскоре женщина впускала их в натопленный дом. Жар исходил от камина. В комнатах клубился полумрак, ведь солнце уже было на другом краю неба. Альфред, как полагается, выразил хозяйке благодарность за приют, Артур к нему присоединился, и она кивнула, а потом сказала, что у неё хватает несделанных дел, и попросила последить пока за пирогами — именно ими она и угостит.       Дождавшись, когда она ушла, Альфред вздохнул и присел на лавку у самой стены.       — Поешь — и пойдём, если дождя не случится, — подал голос Артур, устраиваясь рядом, и поболтал ногами. Он не был слишком высоким, так что задевал пол лишь носками сапожек. Сердце отбило с десяток ударов, прежде чем раздался ответ Альфреда:       — Я ужасный король.       Артур встрепенулся, повернул к нему голову, почти вскричал:       — С чего ты решил так?!       Тот только и сделал, что молча обвёл недра домишка нечитаемым взглядом. Огонь в камине, отгороженный железной доской, ярко горел в полумраке, над ним подставка с двумя пирогами, а рядом, изножьем к теплу, стояла кровать, узкая, низкая, почти без ножек, на такой поместился бы один человек. Волчья шкура украшала стену над ней, а следом шла дверь в другое помещение, которое тоже тонуло в темноте. Обеденный стол вместе с лавкой, где и сидели Альфред с Артуром, находились напротив, а в смежном углу почти сливались с обстановкой два шкафа с посудой и, может быть, заготовками. Хозяйка сказала, они с мужем, увы, сейчас берегли свечи, но она по возвращении парочку зажжёт — как-никак, принимает гостей.       — Хороший король не будет просить хлеба у собственных подданных.       — Ты и не просишь, — фыркнул Артур, — это я тебя сюда притащил. А люди они сильные, раз держат свиней! Ты знаешь, как с ними непросто!*       Ответом стала простая улыбка. Больше Альфред ничего не сказал, погрузившись в раздумья, и взгляд его затуманился, пролегла меж бровей морщинка. Артур посматривал на него время от времени. Само существование такого, как Альфред, казалось ему отчасти чудом. Крайне редко можно было встретить людей, от рождения слабых, но сильных духом, пусть даже облечённых властью при этом. Не всё в Альфреде приходилось Артуру по душе: например, король то и дело норовил усадить его за книги — зачем?! сейчас не время! — но тот любил рассуждать, что сделает с королевством после войны. Это утешало Альфреда. Он, и Англия, и люди, им верные, считали, что Бог на их стороне. А всякие сомнения надлежало гнать прочь. Да подальше!       Он помнил, почему в своё время, когда только-только направлялся в Уэссекс, выбрал Альфреда своим королём, и рад был, что не прогадал. Там, где многие, а иногда и Англия, собирались опустить руки, Альфред не сдавался. Хотя сейчас их всех грызли сомнения. Изгои в собственном доме…       Поджав губы, Англия почти открыл рот, чтобы приободрить своего короля, но тут ощутил запах, от которого холодок прошёл по спине.       Запах горелого хлеба.       Они с Альфредом дружно повернулись к пирогам, и в это мгновение воротилась хозяйка. Миг длилось затишье перед бурей. Они сожгли её хлеб! Хозяйка тут же кинулась к прихваткам, еле вытащила раскалённые подставки с пирогами, с грохотом поставила на стол, полыхая гневом:       — Ах ты, пёс ленивый! — обругала короля жена свинопаса, хлопоча вокруг пирогов. — Есть-то горазд, а ни на что не годен! — В сердцах она стукнула ладонью по столу, Артур немедленно вскочил со скамьи и тоже отхватил свою порцию ругани, самое обидное, что справедливой.       — Госпожа, я завтра же восполню вам потерю, — дождавшись тишины, произнёс Альфред, но ту было уже не унять: впустила лентяев на свою беду!..       Ни король, ни его королевство не привыкли следить за едой на огне, ведь это всегда делали слуги. Англия ничуть не удивился, когда в конце концов оказался на улице вместе с горе-королём.       Кто ж знал, что этот конфуз запомнят на века!*       Как же хорошо и спокойно сейчас было. Спокойно было просто лежать в траве, пусть на жёсткой, но родной земле, через которую Англия чувствовал жизнь его людей. Ему даже смутно виделось будущее, хоть он и не мог убежать от мыслей о варварах-северянах. Он не прекратит борьбу.       Он открыл глаза и утонул взглядом в перетекающих одна в другую серых набрякших тучах. Скоро зарядит дождь, наверное, будет идти целый день. Франция, да и другие страны обожали издеваться над этими землями: «Ах, безрадостный край, не знающий солнца!»       — Да кому нужно ваше солнце, — обиженно буркнул Англия.       Поднявшись с травы, на которой лежал вот уже второй час, он быстро осмотрел себя. Одежда, за исключением тяжёлого плаща, застёгнутого на груди фибулой, осталась сухой, несмотря на росу, усыпавшую стебельки зелени. Англия встряхнулся и расправил плечи. Скоро он доберётся до Люденбурга*!       Теперь этот город принадлежал не Мерсии, а Уэссексу. Началось всё с того, что Альфред разослал во все концы страны гонцов, чтобы собрать фюрд* и отвоевать свой дом. Артур усмехнулся, вспоминая, как увязался следом за одним таким посланником и своими глазами увидел, как счастливо вскричал народ, узнав, что его король жив. А ведь король опасался, никто на его призыв не откликнется, лишь Англия не сомневался, за кем в конце концов пойдут англы.       Иначе он сам бы давно позабыл о короле-неудачнике!       Развеселившись, Артур с разбегу перепрыгнул вчерашнюю лужу, а за ней — следующую.       Спустя восемь седмиц после Пасхи у Камня Эгберта в лесу Селвуд, что в Дорсете, собрались воины, и оказалось их достаточно для того, чтобы страх в душе Альфреда ослаб. Англии в тот день не терпелось пойти наконец на войну и показать этим чёртовым викингам, что значит унижать Англию! Кровь у него кипела. Его народ хотел крови данов. Настал черёд Англии смеяться, и они устроили викингам при Этандуне ни много ни мало второй Эшдаун*.       Столько всего произошло! Вместо убийства Гутрума — врага, принёсшего столько несчастий — Альфред поступил по-христиански, помиловал его, но вынудил отказаться от старой веры и принять новую. Англия наблюдал за этим без одобрения, но не мешал, не имел права. Конечно, Гутрум снова оказался предателем! Вот только на сей раз ему пришлось хуже. Причина была проста.       Повторять ошибку с пирогами король Альфред не пожелал. Теперь, когда видел, какое дело в стране для него сейчас было главное, он не бездействовал, а укреплял оборону. Пироги не сгорят!       — Не сгорят, — прошептал Англия, преодолевая ещё одну лужу.       Альфред восстанавливал на римских руинах крепости — бурги, а в них — размещал гарнизон. Стал им и Люденбург. Братья Англии называли его Лондинион, Римская империя в своё время — Лондиниум, а англосаксы основали совсем рядом, тоже на берегах Темзы, конечно, торговый посёлок Люнденвик.       — Баранина! Баранина!..       — Вино!       Англия сейчас мог даже услышать гул разговоров купцов и покупателей, так близко уже был к этому месту. Должно быть, Альфред его уже заждался. Он и правда стал великим королём. Перестраивались старые крепости, оставленные Англии в наследство ещё Римом, и воздвигались новые, на неосвоенных местах. Строились корабли: что-то корабельщики подглядели у викингов, изучив захваченные драккары. Потянулись в королевство по призыву Альфреда и учёные люди. Англия фыркнул. Он умел и читать, и писать, и не нуждался в учителях, но, может, король Альфред не зря пытался усадить его за книги?       Война продолжалась, однако шла на равных.       Англия неплохо себя чувствовал. Не так давно его люди отстояли Люденбург*, так какие тут могли быть вопросы?       Заслышав стук копыт и отойдя с дороги, Артур пропустил мимо всадника в одежде гонца. Кому-то отправили письмо, которое надлежало передать лично в руки. Люди ощущали себя поспокойнее, не то что раньше, когда над Люнденвиком висела угроза налёта северян.       Артур закрыл за собой дверь и подбежал к королю Альфреду, который сидел за столом и сосредоточенно писал какое-то послание.       — Ты меня звал?       — Да, — улыбнулся Альфред и немного погодя, закончив предложение и отложив перо, чтобы не испортить ничего кляксой, посмотрел на Артура. — Хочу тебе кое-что показать.       Поднявшись, король обновлённого Уэссекса подошёл к шкафу у окна, открыл дверцы и взял с нижней полки небольшой резной сундук, в котором, как знал Артур, хранилась переписка с другими королями, элдорманами, эрлами, танами и прочими важными людьми. Он немного подождал, пока Альфред не отыскал нужное письмо, с оторванным уже уголком.       — По правде, я никогда не понимал, почему духи-воплощения соседних королевств носили их имена, а ты не звал себя Уэссексом.       — Я и не Уэссекс… — растерянно нахмурился Артур. Он искал настоящего Уэссекса, но пока безуспешно.       — Да, — Альфред не спеша встал к нему лицом. — У тебя другое будущее. Взгляни.       Он протянул письмо Англии, и Англия взял его. Альфреду написал сам архиепископ Реймсский. Собранный и серьёзный — а ну как король хотел доверить ему важное поручение? — Англия начал было читать, но сразу понял, что дело было не в содержании.       Вовсе не в содержании письма.       Он осторожно выдохнул. Кто бы знал…       Раньше архиепископ Реймсский, один из самых уважаемых людей по ту сторону вод, обращался к королю Альфреду как к королю Уэссекса — так Альфред сам себя величал. Что-то изменилось. Здесь этот человек использовал совсем другие слова.       — Это… только в этом письме? — тихо спросил Артур.       — Нет.       — И только из Реймса?       — Нет. Теперь я понимаю, почему твоё имя — Англия.       Англия прекрасно владел латынью. Он не мог ошибиться в столь простом сочетании слов. Столь простом и столь невероятном — Rex Anglorum, ведь это значило, что король Альфред стал признанным королём англов. И сейчас Артур мог точно сказать, что ещё никогда не чувствовал себя такой счастливой страной. Ничего не говоря, только улыбаясь, он вернул письмо в руки человека, который стал его первым королём.