Первый король

      Альфред и его люди приняли Англию как своего. Война продолжалась, но временами дела шли даже неплохо: Альфред умел договариваться, хотя зачастую треклятые язычники нарушали слово, данное на христианских мощах. Англия мог только презрительно фыркать. Но однажды пришлось им даже платить, чтобы убрались восвояси! Англия был возмущён!       — Разве не можем мы прогнать их раз и навсегда, Альфред?!       Король только вздыхал. Роптал народ. Ужель король не мог придумать что получше, чем откупаться от угрозы, с которой должен бороться? Об этом судачили тут и там до тех пор, пока страшная буря не разбила о прибрежные скалы викингов флот, шедший в поддержку Гутруму — одному из предводителей данов. Англия ликовал. Как бы там ни было, опечаленный вестью, Гутрум в Уэссекс не лез, Альфред об этом позаботился! И начался почти спокойный, безмятежный год. Небеса благоволили, с урожаем всё ладилось, хоть к зиме, конечно, и стало сложнее. Артур отдыхал душой, расслабленный, гулял по землям своего королевства, веселился на ярмарках и участвовал в деревенских забавах. Уэссексу не было нужды в ополчении. Даны сидели в других частях британской земли.       Так и настала пора мессы Христовой. В церквах да церквушках собирался народ, а король Альфред с Англией и приближёнными отправился в имение, что в Чиппенгеме. Оно было украшено к праздникам, а столы ломились от яств, и Англия, как и в прошлом году, и в позапрошлом, и в год до него, внутренне дрожал. Столь важный день! Не просто Рождество Христово, а и Йоль — ночи самые могучие древнего календаря. Зима обступила со всех сторон, и ей надо было дать бой.       Одиннадцать раз поднялось и опустилось солнце. Начиналась самая важная, двенадцатая ночь, во тьме которой скрывалась невидимая грань между старым временем и новым.       Пусть же всё теперь будет иначе! Пусть еда не заканчивается, а солнце не гаснет, пусть будет больше смеха и света!       Люди вокруг шумели, стучали кружками, пели, плясали, никто не замолкал. Артур за двенадцать дней перепробовал всё, что предлагалось, даже дотянулся до эля, пока король Альфред на него не смотрел, беседуя с витенагемотом. Народ наслаждался, наслаждался Артур, но при этом ощущал и смутную тревогу — поглядывал на окна, на двери, на ворота, выходил наружу вдохнуть холодный воздух, относил друзьям что-нибудь вкусное, возвращался под крыло своего правителя, справлялся о его самочувствии, поглядывал снова на окна…       А потом распахнулись ворота.       Альфред вскочил из-за стола. Музыка стихла, раскрылись двери, внутрь ворвался ледяной ветер, а вместе с ним — хохот дана и норда. Часть свечей погасла. Артур метнулся к окну, нашёл взглядом дозорных — мертвы, застрелены, прямо в глаза! У всех остальных оружия не было. Не в такие дни, не в такие ночи. Не в ночь на день Крещения. Вслед за Альфредом поднялись из-за стола другие. Тишину нарушал топот викингов по каменной и деревянной частям пола. Англия медленно повернул голову в сторону Норвегии и Дании.       — Как… — задохнулся Альфред от ярости.       Гутрум ухмыльнулся сквозь бороду:       — Спроси у своих подданных.       Англия вздрогнул.       Вперёд вышло несколько мудрейших из витенагемота, тех самых, которым не нравились действия короля против церкви. Альфред тяжело, согнув спину, опёрся кулаками о стол. Начался разговор, злой, подлый, насмешливый, и, может, было хорошо, что Англия не мог в него вникнуть. Враг. Пришёл. В такое время. Сейчас. Англия задыхался. Он шире распахнул глаза, словно проснувшись, когда его схватили за шкирку и дёрнули к викингам, почти что швырнули, да так, что он не удержался на ногах.       — Держите, ваше.       Норвегия и Дания расхохотались, а за ними, поняв, на кого смотрят, загоготали и взрослые викинги. Кроме Гутрума. Тот просто смотрел. Англия немедленно вскочил на ноги — он убьёт их! убьёт! — и почти отступил, стоило Гутруму сделать шаг в его сторону.       — Нет, — вышел к Артуру его король и обратился к конунгу викингов: — Забирай королевство, коли так хочешь, вместе со всеми предателями. Но не тронь его, меня, мою семью и моих слуг. Я объяснил тебе условия.       Замёрзшая грязь хрустела под ногами при каждом шаге. Ветер дул в лицо непрерывным потоком, заталкивал в глотку дыхание, забирался под плащ ледяными порывами. Англия не чувствовал пальцев. Рядом снова раздался тяжёлый, сиплый кашель. В груди всколыхнулось беспокойство… Зима на британских землях вела себя непредсказуемо, но почти всегда сулила непогоду. Тем более надвигался вечер. Англия, цепляясь за капюшон, который ветер так и норовил сорвать, огляделся по сторонам. Надо отыскать место для ночлега, и Англия обратился за помощью к феям. И вот уже из-за ближайших деревьев показались искорки мягкого золотистого света.       Люди, злые, безумно уставшие, которые брели небольшим отрядом, поражённо замерли. Тишину разбил кашель — хрипящий, безудержный, и Англия крутанулся на месте:       — Альфред!       Он подбежал к своему королю, испуганно подпрыгнул, когда тот рухнул на колени, и вцепился ему в плечи, пытаясь поддержать, пока его сотрясал приступ. Схватившись за живот, Альфред, потомок Эгберта, человек, которому Англия принадлежал по закону, корчился от боли. Его добивал холод. Добивала зима. Болезнь в его груди расцвела и вытягивала из него соки. А всё из-за них!       — Предатели… Предатели! — Англию колотило от злости при одной только мысли о том, как в последний день рождественских праздников, в период возрождения жизни, в самую священную из ночей Йоля! — друзья обернулись врагами собственной страны.       Они бросили Англию викингам под ноги. Норвегия и Дания за плечом у Гутрума от души повеселились…       Только благодаря Альфреду Англия стоял сейчас здесь, слабый, опять побитый, сгорающий в беспомощной ярости. Викинги жаждали его захватить и навязать свои законы, чтобы Англия был у них в услужении, поклонялся диким божествам Севера, стал таким же бесчестным пиратом — порождением дьявола! Спасением на сей раз стала подлость Гутрума. Враги, с которыми можно договориться — ещё одна порода предателей.       — Альфред! — позвал Англия, цепляясь за него, и почти в панике, смешанной с гневом, оглянулся на мгновенье на обессиленных слуг. Подобные этому приступы случались с королём время от времени. Остро воспринимать их продолжал только он, его страна, да его маленькая дочь Этельфлед. — Вставай. Вставай! Мы скоро дойдём…       Кашель стал слабее. Затем вовсе прошёл. Альфред медленно разогнулся и со слабой благодарностью посмотрел на Англию — простого мальчишку-чудо, подаренное этому миру Господом ли, римскими ли богами, верой ли друидов, сейчас было неважно. Но едва ли Одином с его шайкой убийц… Эти чувства показались Англии собственными, и он, запутавшись, отшагнул от короля, которому помогала встать Этельфлед.       — Идёмте, отец…       — Да, — тяжело выдохнул Альфред. — Ещё немного — и Этелни будет перед нами.       Если бы они все были более бдительными, этого бы не произошло. Горечь жгла на языке. Англия стоял, уставший, разозлённый, растерянный, наблюдая, как приходит в себя его король. Беда обрушилась откуда не ждали. Люди, с которыми Альфред разделил рождественскую трапезу — витенагемот, совет мудрейших! — восстали против него, и хоть Англия с самого начала предчувствовал несчастье, он ничего не смог сделать. Даны под предводительством Гутрума покинули Глостер и незаметно подобрались к Чиппингему на юге. К Англии в Чиппингем ворвались викинги! Давно надо было понять, что священные для христиан дни ничего для язычников не значили!       Бледная, словно зима, Этельфлед обратила взгляд на Англию и позвала:       — Артур.       Артур вздрогнул.       — Идём.       Чуть погодя она добавила голосом твёрдым, как камни друидов:       — Пока ты с нами, бой ещё не окончен.        «Именно», — подумал Англия. Это было непривычное чувство, но вид у семилетней Этельфлед был такой, что Англия сразу ей поверил. Они продолжили путь на Этелни — местность на Тоне, притоке реки Паррет. Эта местность напоминала остров посреди болот и лесов Сомерсета, оттуда было непросто выбраться, но ещё сложнее — до неё добраться, если не знать дороги. А Англия знал свою территорию лучше кого бы то ни было.       Он будет драться. Он обсуждал это дело с Диумом, воплощением Мерсии, и с Анстилисом, душою Нортумбрии, но ничего не вышло. Они уже сидели под данами. Уэссекс был последним оплотом сопротивления. Альфред — последним свободным королём. Англия — последней независимой страной. Как Дания ругался, как возмущался, как много спорил со своим предводителем, когда тот решил, так и быть, отпустить Альфреда и горстку его англосаксов! Норвегия только фыркал. Англия бы сейчас позубоскалил, если бы забыл, как посмеялись оба северянина над его унижением.       Впереди ждало Этелни.       Начался снегопад. Ветер бросал снег из стороны в сторону, устилал белым холодом землю, и впереди вместе со снежинками метались хрупкие искорки фей. Король Альфред, его дочь Этельфлед и их слуги доверились Англии и лукавым духам — его друзьям. Надо было найти ночлег, спастись от врагов, вьюги, хищников! Найти еду! Викинги вышвырнули их вон зиме на растерзание. На глазах вскипели злые слёзы. Снова. А ну не реветь! Никакого проку от этого! Подбежав к ближайшей фее, Англия узнал, куда их ведут, обернулся на людей, на миг поджал губы и открыл рот, чтобы крикнуть, позвать за собой, приободрить…       Снега становилось всё больше. Под ним пряталась грязь, прятался лёд, прятались острые камни. Этельфлед начала хныкать, кто-то из слуг упал, но поднялся: иного выбора не было. Феям непогода была нипочём, они с ветром дружили, почти танцевали, когда он кружил их в маленьких вихрях снежинок. Англия не отводил от них взгляда. Они не забыли о помощи. Стоило повернуть пару раз — и под ноги легла узенькая тропка, тут и там пересечённая корнями деревьев, словно ступенями — лестница. Альфред как будто ощутил себя лучше, ускорился, а с ним и все остальные. Англия побежал вперёд самым первым. Дорожка… Феи… Священная роща… Несколько крупных дубов, под одним из них был чёрный провал, куда Англия, ничуть не колеблясь, прыгнул. Там он обнаружил очаг. Нужны были только дрова.       Возможно, тогда они и спаслись.       — Я знаю Сомерсет не хуже вашего друга, — говорил королю Этельнот, элдорман Сомерсета, поглядев на Англию.       — Его зовут Артур, — улыбнувшись, король Альфред представил его. — Я и сам вначале не верил, что бывают создания столь необычные. — Артур приосанился. Ещё бы он был обычным! — Вы говорите, Сомерсет труднопреодолим для того, кто не знает его подлых ловушек.       — Можете мне поверить.       — И лёд не подскажет несведущему, где путь неопасен…       — Верно.       — И местные реки не любят корабли вроде драккаров.       — Им по душе корабли вроде моего, — улыбнулся элдорман Этельнот, вновь погружая весло в речную воду.       Он лично правил лодкой, чтобы на деле показать королю, что ни в чём не солгал ему. Следом шли остальные судёнышки. Они держали путь к сердцу болот. Англия сидел на банке рядом со своим королём и присматривался то к Этельноту — уж не предатель ли перед ним? — то к коварным водам вокруг, не по-доброму чёрным этой зимой. Вода здесь текла медленно, ленясь, переваливалась волна на волну. Скоро холода станут сильнее, пойдёт ещё больше дождей, сугробы от воды стают, а лужи замёрзнут до гололёда. А им всем надлежало готовиться к войне!       — Пока я с вами, бой ещё не окончен. — Англия повернулся к людям лицом и отдельно посмотрел на Этельфлед. Та уже забыла, что когда-то сказала. — Нам надо будет подготовиться! Я не хочу!.. — задрожал он от воспоминаний. — Не хочу…       …лежать у ног данов.       — Этого не повторится, — тихо ответил Альфред и в сердцах стукнул кулаком по колену: — Я не позволю им разорять наши земли безнаказанно!       Англия вздрогнул. Альфред нечасто повышал голос: в конце концов, это требовало сил, а у него их было не так много, как у человека здорового. Он не казался могучим королём, сейчас и вовсе был королём-изгнанником, но чёрта с два Артур его бросит! Он найдёт для него соратников, поможет заново собрать войско, будет участвовать в войне наравне со взрослыми, и никто не скажет, что Артур — всего лишь ребёнок! Пусть и ребёнок, зато бессмертный!       «Я бессмертный. Я не умру, чёртовы даны! Слышите?! Вы — пожалеете!»       Раскрасневшись от яростных мыслей, Англия почти вскочил, но король, перехватив его за пояс, усадил обратно. Точно, они же сидели в лодке. Элдорман Этельнот едва заметно покачал головой. Он не мог устроить своего господина и его ближайших людей у себя дома надолго, но предоставил ему во владение один из центральных островов — Этелни, достаточно крупный и защищённый со всех сторон стихией. Дикая местность, но она подходила. Она располагалась как раз между королевскими имениями Уэдмор и Эллер.       Началось строительство крепости.       Временное укрытие Альфред и Англия нашли у Этельнота, а сырьё для нового дома им предлагала природа. Шли дни, полные тревоги. Камень за камнем рождалась твердыня, совсем небольшая, не навсегда, но надёжная. Войска других элдорманов Альфреда прикрывали Этелни с севера и запада, но этих сил всё равно не хватало для возвращения хотя бы Чиппингема.       «Я смогу», — думал Англия, стоя на земле Этелни и глядя на построенный временный дом.       Как выяснили люди Этельнота, Уэссекс считал короля Альфреда мёртвым. Альфред ответил на эти вести спокойствием, по крайней мере внешним, только лицо его стало более хмурым. Артур наблюдал за ним и как будто перенимал его настроение.       Однажды вечером он спустился на кухню, где поварятами правила главная кухарка, и подошёл к кипящему котлу с похлёбкой, чтобы взять одну порцию для короля. Кухарка, заметив его, попыталась отогнать, но остановилась, когда узнала:       — Ты — Артур, верно?       — Да! — сделал он важный вид.       Кухарка — немолодая уже, сухопарая женщина со светлыми почти до белизны, но не седыми волосами — хмыкнула и погрозила ему пальцем, как всякий взрослый, которому не нравилось поведение Артура. Она набрала в плошку ароматной похлёбки и поставила на стол. Благодарно кивнув ей, Англия собрался было взять плошку и унести, как она хлопнула его ложкой по руке, аж фыркнула от возмущения и, не успела почти истаявшая свеча погаснуть, принесла поднос. На плоской тарелочке, что уже стояла на нём, лежали ровные куски сыра и пара булочек, а над чашкой курился дымок. Это был целебный травяной настой, рецепт которого кухне выдали лекари Этельнота. Кухарка поставила плошку на поднос и только затем отдала его Англии.       — Альфред, — позвал он своего короля, поднявшись к тому в покои.       Альфред сидел в кресле у камина, собранного по римской технике, и смотрел в огонь, но спокойной эта картина Англии не показалась. Он, не издав ни звука, приблизился к Альфреду и, когда тот посмотрел на него, молча протянул поднос с едой. Король улыбнулся. Бледный, измождённый, вечно погружённый в думы о своём королевстве. Он принял поднос и аккуратно устроил его на столе возле кресла.       Англия тоже посмотрел на огонь. Бесконечно живой, колдовски подвижный, яркий в полумраке комнаты, он завораживал и при этом навевал тревогу.       — Ты что-нибудь чувствуешь? — негромким голосом спросил Альфред.       Ответ он услышал не сразу. Англия зябко обхватил себя за плечи, хотя было тепло.       — Я чувствую, что окружён врагами.       — Тебе холодно.       Англия ничего не сказал, продолжая тонуть взглядом в огне. В какой-то момент языки пламени стали казаться людьми, они перепрыгивали с места на место, стремились наверх и исчезали. Однажды и Альфред исчезнет. Исчезнут все, и им на смену придут другие — и ужасные, и замечательные. Но для этого надо было перво-наперво выжить. Англия не хотел угодить данам в слуги. Только не теперь, когда он перестал жить как бродяга.       — Иди ко мне, Артур, — ласково обратился к нему Альфред.       Повернувшись к нему, Артур приблизился и забрался к нему на колени, почувствовал такие непривычные, по-отечески тёплые объятья и вдруг подумал, что ему хорошо. Ему. Здесь. Хорошо. Даны не давали покоя, во многих местах начался голод, сам Англия ослаб, похудел, его одежда износилась, а еда, которой питались они с королём и его приближёнными, была далека от той, каковой достойна знать. Но кое-что стало Артуру совершенно ясно: только с этим королём он испытал новое, необычное чувство родства, нашёл… приют.       Дом.       Ужин они провели вместе. Уже за столом, король было собрался отдать суп воплощению своего королевства, но получил отказ. Артур не хотел объедать кого-либо, к тому же ему показалось на миг, что это не был поступок от сердца. Наверное, любой бы попытался окружить страну самым лучшим, чтобы та его не предала?.. Вдобавок это Артур угощает! В зале больше никого не было, а заглянувших пару раз слуг король Альфред жестом отослал прочь. Там, где слуги, там и слухи. Наверняка теперь все знали, что сейчас Альфред не хотел кого-либо видеть.       — Знаешь, — негромко начал Англия, — я говорил с Мерсией и даже до Нортумбрии добрался…       Альфред устало-спокойным взмахом руки остановил его.       — Не за ужином, — пояснил он. Англия хмыкнул:       — Ну, я всё равно не сказал бы ничего полезного. Они сдались.       — А такой упрямый, как ты, не сдастся? — улыбнулся король Альфред, и подначка сработала, Артур аж подпрыгнул на стуле:       — Никогда! — Приняв важный вид, он скрестил руки на груди и заявил: — Я согласен поговорить, если они опустят оружие, но я не стану молиться их богам, что бы они ни сделали!..       В ответ прозвучал тихий смех. Англия почувствовал, как у него горят щёки. Он больше ничего не говорил — ни когда Альфред ответил, ни когда потрепал его по волосам, ведя себя вроде как и не по-королевски. Впрочем, их еда тоже была не для знати. Англии довелось попробовать всякое, включая стряпню старших братьев, но никогда его ужин не проходил так. Наречённый Артуром в честь легендарного хозяина Экскалибура, он скитался от племени к племени, от дома к дому, от королевства к королевству и мог разделить трапезу с другими людьми, если те были не против, но тепла в груди он не чувствовал. Только как к своему народу.       А бывает, оказывается, и вот так. ____________________________________ Я никогда ещё не писала исторические комментарии или заметки к своим фанфикам, так что, по правде, чувствую себя странно, а ещё — не ждите многого XD Зимой 877/878 г. Гутрум — один из военачальников викингов-данов, участник датского вторжения в Британию (865-878), — выступил из Глостера на юг к Чиппингему, где засел в тот момент Альфред Великий и, сговорившись с некоторыми из окружения англосаксонского короля, вышвырнул его вон. Собственно, Альфред стал изгнанником в собственном королевстве и обосновался на Этелни, что в Сомерсете. Этельфлед — его дочь, на тот момент семилетняя. В будущем она сыграет немаловажную роль в истории раннесредневековой Англии, будет вполне себе участвовать в военных походах. Скорее всего, это влияние её отца — Альфреда Великого, и её мужа — Этельреда Мерсийского, элдормана Мерсии. Договор между Альфредом и Гутрумом — моя выдумка. Это нигде не подтверждено. Правда потерялась в веках давным-давно. Витенагемот — по сути, совет при правителе. Я не знаю тонкостей, но в витенагемоте были представлены интересы аристократии и военного сословия, что было в те времена одним и тем же, и духовенства. последний день рождественских праздников, в период возрождения жизни, в самую священную из ночей Йоля — христианство и язычество в Англии тех лет причудливо переплетались. Диум(а) — имя мерсийского епископа, ирландца по происхождению, который был отправлен в Мерсию в 653 г.