***
— Вы не злитесь на меня? — спросил я у Сильвии, когда мы вышли из штабной палатки. — Давай уже на ты, — махнула она устало рукой. — И на что мне злиться? Я тебя сама потащила с собой, и идею ты предложил стоящую. Скорее даже единственную здравую. — Как это потащила? А как же приказ? — удивился я. — Не было никакого приказа, я просто надеялась, что твоя первая идея не была случайностью или вдохновением, и не ошиблась, — немного помолчав, она вдруг спросила. — Как ты думаешь, какая самая редкая и вместе с тем ценная черта любого солдата? — Опыт, знания? — Нет, смекалка. Опыт, знания, умения — все это приходит со временем, если не лениться. Удача та еще стерва, сегодня она к тебе повернулась лицом, а завтра задницей, и только смекалка либо есть, либо ее нет. Я, как и генералы, вначале думала, что твой экспромт оказался чистой догадкой. Но когда ты умудрился построить пятьдесят инженеров и тридцать наших головорезов, я поняла, что в тебе что-то есть. — Что ж, я польщен. Начнем готовиться к операции? — спросил я, но в ответ увидел покачивание головой. — Нет, ты остаешься здесь. Ты слишком неопытен для столь серьезной операции. И ты слишком ценен. Твой потенциал просто преступно губить, не дав ему раскрыться, — логика говорила мне согласиться. Переждать здесь, дождаться окончания испытания и отправиться домой. Я и так набрал достаточно много знаний и схем, чтобы разбираться с ними несколько лет, особенно с титаном. Но так просто оставить все я не мог, все мое естество твердило, что это не просто неправильно, но и будет ошибкой. — Я не согласен. — Это приказ, солдат! А приказы выполняются, а не обсуждаются! — Я не для того пошел в армию, чтобы отсиживаться за спинами других. Ты предлагаешь мне сидеть тихо в бункере, пока мои товарищи будут умирать на поле боя? — На гаупвахту захотел? Так я устрою! — вместо ответа я взял свой пистолет и вложил ей в руку, направив себе в грудь. — Тогда лучше стреляй. Лучше быть мертвым среди друзей, чем живым трусом и предателем, — да, пусть я и переигрывал, но в последнем предложении я был искренен. Двадцать лет я не жил, я существовал. Я не наложил на себя руки только потому, что случайно открыл метод переноса информации в прошлое во время исследования портальных установок техников. Тогда у меня появилась еле тлеющая надежда все исправить, и этим я жил. Смерти я не боялся, я боялся, что смерть моя окажется напрасной. Видимо, было в моем взгляде что-то такое, чтобы стальная Валькирия дрогнула. — Хорошо, я возьму тебя с нами. Но если ты не будешь справляться, начнешь жаловаться или как-то будешь саботировать операцию, я тебя сама прикончу, это понятно? — Так точно!***
Три дня жуки сидели тихо, и пока все остальные находились в напряжении и ожидании атаки, у меня было чем заняться. Кроме установки на мой экзоскелет системы маскировки и приглушения звуков, обслуживания брони и оружия нашего отряда, а также моего экспресс-обучения разведчика, на котором меня учили правильно ходить, а большему и не успеешь за два дня-то, наконец-то пришли заказанные мною детали. Я-то все боялся и переживал, а Роджерс не глядя подписала все бумаги, что я ей дал. Как раз за день перед операцией они пришли, и я успел снять с них схемы. Только заметив подозрительные передвижения жуков, наш бравый отряд из тридцати рыл отправился одним им ведомым путем в тыл врага. Если в расположении валльхаловцы создавали вид простых и добродушных людей, приятных собеседников и шутников, то сейчас никто не переговаривался. Режим тишины был как в прямом, так и переносном смысле. Мы шли через какие-то овраги, кратеры, редкие остатки лесов и прочие ноголомные места, в которых нас сложно будет заметить визуально. Маскировка — это хорошо, но и она не всемогуща, только оптический и инфракрасный диапазон скрывает. Молчание стало настолько гнетущим, что даже мне, одиночке и интроверту по своей сути, захотелось поговорить. Впрочем, где-то через пять часов ходьбы, бега и ползания в грязи, мы подошли к небольшому холму, на который ловко заползла Роджерс. Как у нее получилось совместить два этих умения, я так и не понял. Осмотревшись, она также ловко спустилась и написала на земле, так как язык жестов я не успел выучить до конца, что в трех километрах от нас жуки и портал. Ждем их отхода, пока что привал. Растянув ноющие от усталости ноги и жуя безвкусный походный паек, я думал о порталах. В прошлой жизни я хотел исследовать их, но доставались мне только искореженные части. Даже их хватило для начала исследований машины времени. Все потому, что техники очень оберегают свои технологии. Они готовы уничтожить десятки тысяч своих сородичей, лишь бы лишняя железяка не попала в руки людей. Все их устройства сложнее тостера снабжены системами самоуничтожения и идентификации. Умер жук? Бум. Подошел человек? Бум. В прошлой жизни мне не удалось повысить свой разум или дух до 30 — очков не хватило, поэтому приходилось все делать ручками. Мои возможности в условиях постапокалипсиса и отсутствия промышленности были крайне ограничены. Система творит чудеса, но и у нее есть правила. Ничего из ничего она создать не может. Из маны? Пожалуйста. Трансформировать с помощью психической энергии? Да ради бога. Или даже конвертируй прану в ману. А если ни того, ни другого, ни третьего нет — соси лапу. Именно из-за порталов нельзя было просто жахнуть по врагу ядерными ракетами и забыть о них. Они-то в свой мир уйдут и портал перенесут, а ты живи на зараженной земле как хочешь. И не важно, технологическим путем была создана червоточина, как у жуков, или магическим, как у драконидов. Уже гораздо позже было выяснено, что нападение монстров — дело рук драконидов, которые открывали порталы в миры монстров и своих химерных поделок, чтобы ослабить противника без особых затрат. Спустя пару часов, во время которых я чуть не задремал, нашел, блин, время, полковник приказала жестами выдвигаться. Много или мало три километра? Если ты летишь на самолете, ты их не заметишь, если едешь на машине — это дело меньше трех минут, идешь пешком — около сорока минут, но когда ползешь по подбородок в грязи и дерьме «рабочих», это кажется вечностью. Правда, системный таймер шлема говорил о часе, благо, что большую часть пути мы умудрились пробежать. Без охраны искажающийся, будто гладь воды, овал не остался. И какой охраны! Я когда увидел, моя первая мысль была — зачем я во все это влез? Три гвардейца, сотня солдат и целая куча турелей выглядели неприступными для нашей команды. Но когда мы подошли ближе, я чуть не заорал от радости. Пусть я не мог захватить под контроль экзоскелеты «гвардейцев», но «рабочих» и турелей мог попробовать. «Я попробую перехватить контроль над ними, мне нужно двадцать минут», — написал я на земле. «У тебя есть пятнадцать. Тревогу не поднимут?» — ответила мне наш лысый командир. «Нет», — дал я отмашку, про себя добавив «надеюсь», и начал сливать ману. Благодаря поставкам и схеме маскировочной и приглушающей звуки систем, я докачал техноманта до 35, плюс десять очков дает мой унимент и получается 45. Это уже что-то. Плюс мана и медитация выросли на два очка каждый, а псимагия на три. Поэтому я выдыхался, медитировал и снова пытался взять под контроль. К окончанию отведенного мне срока, я смог подчинить половину экзоскелетов солдат и треть турелей — у них защита оказалась получше и шанс взятия поменьше. Я знал, что такое количество целей не смогу проконтролировать, так что пришлось взять навык, который был мне полезен и в прошлой жизни. «Ускорение разума — ускоряет когнитивные функции в зависимости от уровня навыка и характеристики разум (пассив). Дополнительно ускоряет когнитивные функции при вложении маны и\или пси на пять минут. Побочный эффект в виде сильной головной боли после применения (актив)». Что самое интересное, ранее активной части навыка я не видел. Что за дискриминация магами и псиониками обычных людей? Тьфу. «Начинай отсчет атаки», — написал я. Полковник кивнула и показала три пальца, два, один. Я активировал ускорение и все вокруг будто стало медленнее, а мое слабое тело реагировало с опозданием. Я почувствовал себя будто связанным тугими эластичными лентами, которые мешают мне двигаться. В тот же момент я изменил у турелей целеуказание «свой-чужой» и, в первую очередь, они расстреляли остальные. Солдаты же выстрелили в своих товарищей по обойме и… взорвались. Так и знал, что у них есть какая-то еще система защиты, которую я не успел найти и выключить. Но это оказалось даже на руку, гвардейцы быстро бы разделались с «предателями», а сейчас у портала воцарился хаос, которым мы не преминули воспользоваться. Скрываться смысла не было, и после первой атаки с нашей стороны мы включили рации. Включилась моя наплечная пушка, засвистели конденсаторы модифицированного на большую мощность плазмагана, цели для каждого бойца подсвечивались отдельно — тактические компьютеры отряда связывали друг с другом и распределяли каждому бойцу мишени так, чтобы и стрелять было удобно, и не палить со всех стволов по одной цели. Если бы не фильтры шлема, то звук выстрела масс-драйверной пушки меня бы оглушил или вообще контузил. Сверхзвуковой удар — это не шутки. И этот же выстрел погасил первую красную точку на моем радаре, буквально располовинив солдата. А дальше я включился в игру. Да, это напоминало компьютерную игру, где ты наводишь прицел на противника, стреляешь и переходишь к следующему. У нас было преимущество в неожиданности, взломе и высоте, так что справились мы достаточно быстро. Почти. И это «почти» было всего двумя гвардейцами, которые успели в начале боя активировать свои силовые щиты и взлететь на репульсорах — первого изрешетили сразу две турели. — Бесполезно, наши снаряды никак не могут пробить их щиты, — заорал Джонсон, заместитель Роджерс. Тот самый массивный бородатый мужик. — Сконцентрируйте огонь на одном! — дала здравый приказ наша командирша, но это было все равно бесполезно. Хуже того, то один, то другой наш боец погибали один за другим, разлетаясь в кровавые клочья под воздействия масс-драйверных пулеметов противника или же превращались в пепел, сжигаемые ослепляющей плазмой. — Сволочи, вы убили Вальтера! — заорал один из самых молодых солдат нашего отряда и помчался вперед. — Уильям, нет! — но было поздно, и он также превратился в кровавые ошметки. — Отступаем! — Отступать бесполезно, они быстрее и сильнее нас, — сказал я, сбрасывая лишний груз в виде турели и оружия и доставая топливную ячейку, созданную мной при помощи кузницы. А я-то надеялся, что не пригодится. Но и выбора не было, сейчас на кону не только успешность испытания, но и моя жизнь. — Так ты все-таки спер одну, — покачала головой Сильвия. — Что ты хочешь сделать? Ты кончишь как Уильям! — Потом меня за воровство под трибунал отдашь. И у меня есть план, прикройте меня, — я уже не слышал приказов Роджерс, потому что кровь начала стучать в моих ушах, а сердце так раскочегарилось, что стало больно в груди. Я бухнул оставшуюся ману в ускорение сознания и взял под прямой контроль экзоскелет, снимая все ограничения. Эти ограничения необходимы чтобы не нанести вреда оператору. То, что может костюм, не может выдержать слабое человеческое тело, тем более мой укрепленный зачарованием костюм. Первый же шаг, поднявший сзади кучу комьев земли, порвал мне связки и переломал кости. Ускоренное сознание чувствовало боль как-то слабо, импульсы слишком медленно передавались от нервов к мозгу, и их интенсивность была слабее. Я рванул так быстро вперед, что мое поле зрения превратилось в точку, центром которой был овал портала. Он не был таким уж большим — высотой и шириной метра в три. Именно поэтому бронетехнику и самолеты жукам приходилось собирать из запчастей уже тут. Иначе они давно привели бы свои аналоги титана и разнесли всех вокруг. Но кто же им даст собирать ТАКОЕ? Тут я с печалью вспомнил свой мир, где техники безнаказанно собирали свои летающие секторные и похожие на гусениц звездолеты. Я бежал всего пару секунд, сзади меня подталкивали взрывы от плазмы и снарядов гвардейцев. Я прямо нутром чувствовал их ненависть ко мне, ведь они не успевали по мне попасть. В зеркальную гладь портала я влетел, но уже без одной руки. Попали все-таки, суки! До конца ускорения оставались считанные секунды. Если я не успею, то просто свалюсь от боли и хорошо, если в беспамятстве, а не помру от болевого шока. Так что я даже не успел осмотреться, увидев только мерзкую рожу какого-то жука, который щелкал жвалами, и металлическую конструкцию вокруг, внутрь которой стройными рядами вливались рабочие и солдаты. Они не ожидали этого, поэтому сразу и не опомнились, чем я и воспользовался, поставив таймер на секунду и рванул назад. И снова я чуть-чуть не успел — схлопнувшийся портал оставил часть моей левой ноги неизвестно где. А дальше я упал в спасительное небытие на грани сознания, видя какое-то сообщение о приобретенной схеме из-за случайно примененного навыка техноманта.***
— Так, что там с нашим героем? — спросил генерал Армии Брамс у ничем не примечательного мужчины среднего возраста в униформе военного врача. — С Шепардом-то? Сейчас все отлично, восстанавливается в регенерационной камере. А вот когда вы мне этот фарш притащили, у меня был только один вопрос, как он еще в живых остался? Ни одной неповрежденной кости, ни одного неповрежденного органа, а конечности вообще в труху! Автодок неделю его собирал, и вот уже как месяц он лежит в медкапсуле регенерируя. — Мне не интересны подробности, как скоро он придет в себя? — рубанул рукой генерал. — В любой момент или никогда. Чисто физически он здоров. — Можно его проведать? — Не вижу никаких препятствий, тем более что одна Валькирия и ее отряд сменяют друг друга по очереди в его палате. Будто у них дел никаких больше нет, — посетовал врач и продолжил. — Прямо по коридору и направо, кабинет 148. — Спасибо, — кивнул генерал и проследовал к названному кабинету. Приложив свой идентификационный браслет к считывателю, он спокойно прошел внутрь — доктор дал ему право на это. Пусть он и один из высших военных чинов, порядок есть порядок. — Сильвия, а ты все тут сидишь? Отдохнула бы, погуляла, два года на фронте была, — увидев внутри знакомую лысую посетительницу, сказал с заботой генерал. Она не была его родственницей, но являлась одной из лучших подчиненных, которую он действительно уважал, поэтому относился к ней почти как к дочери. — Знаете, последние два года я только об этом и мечтала. Что вот приеду домой и оторвусь на полную катушку. А как приехала — так отрезало. Сидела, пила в баре, не чувствуя вкуса виски, и так мне тошно стало. Как я могу тут развлекаться и танцевать после потери половины отряда? Тем более, когда тот, кто спас не только меня и вторую половину, но и весь наш фронт, находится в коме? — спросила с грустью Роджерс. Она не плакала, все слезы вылились еще в первый год ее войны. — Ты же знаешь, что он скорее всего… — Игрок? Да, я знаю это. Я никогда не видела инженера, способного подчинять экзоскелеты сквиблов. Это они скорее могут такое и проворачивали такие фокусы. И более того, я не видела солдата, который может снять ограничители экзоскелета и бежать, невзирая на травмы. Тем более что на такой скорости ни один обычный человек не сможет маневрировать, — у женщины пересохло в горле, и она, выпив стакан воды, продолжила. — А его характер? Его идеи? Смелость? Откуда они у совершенно невзрачного парня, у которого в характеристике со школы написано «Скромен, безынициативен»? В этот момент пациент пошевелился, открыл с трудом глаза и пересохшими губами спросил у мужчины и женщины, которые сразу же повисли над ним: — Где я? Кто вы такие?