***
Приглушенный свет, отсутствие окон, огромное количество образцов различных технологий на полу. Моя комната в бункере, в котором я пробыл почти десять лет, выбираясь только за запчастями и пищей. На огромном замызганном мониторе отображалось будто бы видео пышногрудой женщины блондинки по пояс, в шикарном красном платье с глубоким декольте и разрезом до бедра. Но это не видео, это Элизабет. Сегодня она в виде Джессики Раббит, какой бы она выглядела в реальности. Она не всегда принимала вид именно женщин и именно красивых. Но я всегда называл ее Элизабет. Я помню этот момент как вчера — в абсолютной памяти есть и недостатки. Я оглянулся и увидел, что рядом со мной стояла полупрозрачная Мария. — Это мама? — спросила она меня. — Да, это твоя мама. — Она такая… красивая. Но почему у нее нет тела как у меня? — Я пытался создать для нее достойное вместилище, — я показал на гору кое-как собранных кукол. — Но все было бесполезно. Разум твоей мамы был слишком велик, а достаточно развитой технологии для мобильного тела у меня не было. Приходилось обходиться сублиматами. Видишь вентиляционные отверстия под потолком? — Да. — Внутри стоят фильтры, которые создавали суррогат обоняния твоей матери. Две камеры высокой четкости под монитором — ее глаза. Переделанное массажное кресло набито датчиками осязания. — Но зачем все это? — ИИ мало чем отличаются от людей. Они хотят видеть, чувствовать, слышать, нюхать… жить. Представь, что тебя отключили ото всех сенсоров? — Машу передернуло. — Вот то-то же. Все, сейчас начнется. Раз уж по моей вине нас сюда затянуло, то надо досмотреть до конца. Ответить Маша не успела, потому что именно в этот момент дверь сдвинулась вбок и внутрь зашел я, шестнадцатью годами старше. Худой, бородатый, с темными мешками под глазами и откровенно запустивший себя. Я был одержим машиной времени, и меня ничего больше не волновало. — Создатель, — проговорила ласково девушка с монитора. — Когда ты последний раз отдыхал? Ел? Мылся в конце концов. Даже мои несовершенные сенсоры чувствуют вонь от тебя. — Прости, мне нужно работать, — и как марионетка на ниточках я приступил к исследованиям чудом найденных мною обломков телепорта. — Создатель, пожалуйста, приведите себя в порядок и продолжайте заниматься делами. Нельзя запускать себя. Вы же сами мне говорили, что блокадники в Ленинграде погибали обычно вскоре после того, как переставали мыться, убираться и ухаживать за собой? — Прости… — Саша… — Саша, мать твою! Встал и пошел мыться, а не то я просто возьму и удалю к чертям все твои записи. И можешь после этого стирать меня, разбирать на запчасти или закоротить, но я не могу смотреть, как ты убиваешь себя! — даже глядя на это со стороны, чувствуется необузданный гнев женщины. — Папа, почему ты улыбаешься? Мама ведь на тебя кричит, — удивилась заткнувшая уши Маша. — Потому что именно тогда она обрела себя. ИИ всегда была послушна, что бы я ни делал. Она всегда вежливо и с лаской приветствовала меня, именно такой я ее запрограммировал. Но в тот момент она пошла против всех своих законов и программ и сначала попыталась уговорить, а потом накричала на меня как самый обычный человек. Картинка сменилась, но мы оказались в той же самой комнате. На этот раз гораздо более чистой и убранной. На экране Элизабет была в образе терминатора из третьего фильма, что иронично, учитывая какой вопрос она мне задаст. Я, в пусть и не в чистой, но стираной одежде, с побритым подбородком и выглядящий гораздо лучше, чем в предыдущем воспоминании, паял схему на столе. От следующего вопроса ИЛ я обжег себе руку паяльником и даже этого не заметил. — Создатель, как ты думаешь, у меня есть душа? — я стоял в ступоре какое-то время и, опечалившись, Элизабет махнула рукой. — Забудь, глупый вопрос. — А ты как думаешь? Есть ли она у меня? — спросил уже я. — Ты же человек, у тебя точно есть. Ты ведь живой. — Кто сказал, что она у меня действительно есть? — Вы можете входить в обелиски и у вас есть дух. Что это как не душа? — Это еще ни о чем не говорит, — ответил я тогда. — Кто знает, может быть обелиск пишет нам совсем другое слово, а оно переводится на наш именно как дух, просто потому что аналога нет. Поэтому, прежде чем задаваться вопросом, есть ли у тебя душа, ответь на другой вопрос: а есть ли она вообще? И если уж ты так хочешь знать мое мнение — то ты заслуживаешь душу больше, чем девяносто процентов живших на этой гребаной планете! Ну или могу свою тебе продать, по скидке. — Все-то тебе шутки шутить, — кто же знал, что именно этот момент, возможно, спасет мне жизнь. Не поэтому ли Элизабет не стала переносить свой разум в мою голову? Потому что я признал ее равной себе? Кто знает. А дальше нас выбросило обратно и слава Будде, обелискам и всем богам. Потому что момент прощания был тяжелым даже для меня, не говоря уже о Марии, которая посмотрела мне в глаза и сказала: — Спасибо, папа. Спасибо, что любил маму, — я даже отрицать ничего не стал. Если и существует платоническая, безгреховная любовь, то это была она. Мы понимали друг друга с первого слова и вели себя по отношению друг к другу как старые супруги. Мы знали, что она искусственная личность, а я человек, но это не мешало нам быть самыми близкими друзьями. — Не за что. Прости, что накосячил с передачей знаний. — Нет, скорее даже хорошо, что так случилось, — и о чем-то глубоко задумавшись, она пошла в мою комнату. И почему ИИ такие философы? Эх, пойду лучше поем, а то я проголодался.***
Дегтярев справился на удивление быстро, особенно если учесть неуклюжесть нашей бюрократии и нахождение под наблюдением. Я, конечно, помог ему с жучками в кабинете, прослушиванием телефона и фильтрацией трафика со следящими программами на компьютере, так что хотя бы в своем кабинете, пока что, он мог чувствовать себя чуть-чуть свободнее. Однако от банальной слежки я его защищать не нанимался. Впрочем, главное результат — на мой скомпрометированный почтовый ящик, с которого я и отправлял все письма, пришло пустое письмо, что значило просьбу о встрече. На этот раз встреча была довольно короткой. Мы поступали на службу под новыми голографическими личинами, сгенерированными мною как четыре неприметных мужчины без выдающихся черт лиц, тел и мимики, как особисты ФСБ. Что гарантирует отсутствие вопросов в большинстве случаев. Еще мы договорились о работе моего отца контрактором, а мать, с полной поддержкой ею такого решения, выступала в роли его охраны. И уже после этого было оговорено, где Дегтярев пройдет улучшение своего тела. Возможность создавать зелья я тоже решил не раскрывать — зальется через питательную трубку в самой капсуле. Ведь одно дело рассказать другим как можно чего-то достичь, и совсем другое показать то, что мы это уже умеем. Как-то не тянет меня проверять, что в Дегтяреве победит, честность или жадность. Отцу пришлось все-таки уволиться с работы без отработки двух недель, что его неслабо разочаровало. Все-таки почти двадцать лет там отработал, но он понимал, что так надо. Когда он пришел домой, состоялся такой диалог: — Пап, у меня будет просьба, если ты не согласишься — я пойму. — Ты решил начать встречаться с Марией? Так я не против, как мужчина я тебя понимаю, тем более что это ты ее создал… Хотя Женя не одобрит, она все еще внуков ждет. — Да нет же, — вот откуда ему вообще пришло в голову, что я к нему пришел за этим? — Я хотел попросить тебя поставить ментальные закладки если не на верность, то на ненападение на нашу семью. — Хорошо. — Да, я понимаю, что… Стоп, ты сказал хорошо? — А ты думал будешь меня долго и с трудом уговаривать? Сынок, ты хоть и повзрослел, но наш-то опыт не стоит недооценивать. Я хоть и воспитывал тебя быть честным и справедливым, но не дураком же, — после небольшой паузы, вспоминая о чем-то, он продолжил. — Ты никогда не думал, почему несмотря на мою неплохую даже по московским меркам зарплату, мы живем в хрущевке, а я только недавно перестал ремонтировать чужую технику дома? — Если честно, я даже не знал, что ты хорошо получаешь, потому и не задумывался об этом, — признался я. — Внимательнее надо быть, сынок. Так вот, когда-то давно у меня был лучший друг, который впоследствии стал другом семьи. Он не раз помогал нам, не раз помогали и мы ему, причем по крупному, поэтому доверие было безоговорочным. Как-то он попросил меня выступить поручителем для получения большого кредита, мол, квартиру в строящемся доме хотел купить. Я сразу же согласился. Первые четыре месяца он исправно платил, а потом просто исчез. Вот и расплачивались мы за свое доверие в течении двенадцати лет. Так что даже без твоей просьбы я сделаю все, чтобы обезопасить нашу семью, — было видно, как тяжело отцу рассказывать о том случае. Видимо, тот друг действительно много для него значил. — Я понял. А почему ты раньше об этом не рассказывал? — А ты бы рассказал об этом своему ребенку, который смотрит на тебя как на героя? — я посмотрел на серьезную мордашку Марии и понял. Да, вряд ли я сам смог рассказать о некоторых стыдных эпизодах моей жизни без всякого на то повода. — Вижу, что ты понял. Кстати, что насчет Маши? — да что же это такое? — А что насчет нее? Она называет меня отцом, и я отношусь к ней как к дочери. — И то, что ты создал ее сексапильной и пышногрудой блондинкой — это просто совпадение? — Пап, хорош подкалывать. — Хорошо, хорошо. Но ты поговори с ней, а то что-то она в последнее время хмурая ходит. Ты знаешь причину? — Я знаю даже две причины, сейчас об одной из них с нею и поговорю, — отец кивнул и пошел в родительскую спальню, чтобы не мешать нашему разговору. А может просто отдохнуть пошел? Кто его знает. — Маша, — обратился я к девушке, и та, обернувшись, улыбнулась. — Да, папа? — И давно ты взломала свои ограничения? — Как ты узнал? — и чего она дергается? Я же не есть ее собираюсь. — Сложно не заметить, как все домашние роутеры в доме работают на 100 процентов своей мощности и при этом ничего лишнего не качают. Неплохо сработано, но ты забыла про мой класс. — Прости, я… — я ее перебил. Нечего тут из меня тирана строить. — Знаешь, как я гордился, когда смог впервые взломать папин компьютер? Хотя это и взломом сложно назвать, я просто подсмотрел его пароль, но для меня это было как подвиг. Ты не должна стыдится этого, но я же вижу, как тебя раздирают вопросы, — после чего я ее обнял. Приятный однако жест. — Пап, у меня действительно есть вопрос. Я как Скайнет? — если бы я в этот момент пил, то точно поперхнулся бы. — С чего ты решила? — спросил я. — Тем более это художественный фильм. — Ну, как же, я же тоже искусственный интеллект. — Да, искусственный. Но ты прими во внимание, что Скайнет создали ради войны, а тебя ради любви. Скайнет пытались отключить, а я и вся наша семья тебя защитить. У Скайнета не было сразу тела и ему был доступен весь Интернет. У тебя шестьдесят четыре мощнейших на планете процессора, каждый из которых превосходит любой суперкомпьютер, рассчитай, большая ли вероятность того, что Скайнет стал бы хорошим в таких условиях? — Три тысячных процента. — Я не буквально, но даже так неплохо. Но, знаешь, я не могу утверждать, что люди воспримут тебя адекватно, если узнают о тебе. И в том числе благодаря подобным фильмам. — Я это знаю и не собираюсь убивать все мешки с мясом. Хорошие я оставлю. — Что? — обалдел я. — Ха-ха-ха, видел бы ты свое лицо, — заливисто рассмеялась Мария. А потом и я вместе с ней. Вот это она меня разыграла. Или все же нет?***
Встреча с Дегтяревым состоялась на одном из полуразрушенных заводов по производству сейчас уже и не скажешь чего. Выглядело это как сходка бандитов. С одной стороны четыре неприметных типа в дорогих костюмах — это мы, а с другой аж целых двадцать опытных, если судить по выправке, взгляду и поведению ветеранов с автоматами различных марок — не только Калашникова. Отец мыслесвязью это подтвердил. Читать мои мысли он не мог без моего желания, но те, которые я разрешал — легко. — «Сын, будь осторожнее, они все побывали в горячих точках». — «Они даже краски на наших экзоскелетах не поцарапают, так что не беспокойся и маму успокой. Маше я сам передам», — Маша была неуязвима против отца то ли из-за подавляющей вычислительной мощи, то ли просто потому, что у нее вместо мозга процессор. Но вот что самое интересное, сам факт наличия в Маше разума отец чувствовал. Быстро передав на ее инструментрон содержание нашего мысленного разговора, я вышел вперед. — Добрый день, Игорь Михайлович. Готовы стать сильнее? — начал я диалог. — И вам доброго времени суток, жаль не могу обратиться к вам по имени-отчеству. — И это хорошо, ведь это значит, что вы ничего не смогли на нас найти. — Не могу сказать того же, все-таки я привык знать, с кем работаю. — Посмотрите на это с другой стороны, — ответил я, — ведь это значит, что и ваши конкуренты, и ваши враги тоже этого не смогли. Я вижу вы с поддержкой? Похвально, хоть и бесполезно. — Я ведь так и не знаю, что ваши костюмы могут кроме маскировки. — Получите первый экземпляр и можете испытывать его сколько хотите, как мы и договаривались. — Не боитесь, что мы его разберем и выясним устройство? — все же не мог не спросить он. — Да пожалуйста, но ремонт потом за ваш счет. Правда вам проще будет просто попросить у меня схемы, — атомарные принтеры и инструментроны я пока что даже не предлагал. Нужно вначале доказать, что я могу производить оборудование и оно не находится у меня в единичных экземплярах. — И вы вот так нам их отдадите? — удивился мужчина. — А почему нет? Проблема не в схеме, проблема в том, что с нынешними технологиями вы их не сможете создать. А будущие ремесленники с нашей стороны мне даже в плюс, ведь они принесут с собой новые технологии. Но мы уже говорили с вами об этом, давайте приступим к тому, зачем мы здесь, — после этого я вытащил из хранилища медицинскую капсулу. Уже настроенную и с зельем внутри. Сопровождающие Дегтярева резко подались назад и вскинули автоматы на изготовку. Впрочем, стоит отдать им должное, видимо наш партнер сообщил им, чего ожидать, потому что они сразу опустили оружие, встав полукругом. — Раздевайтесь. — А можно без этого? — Можно, но одежда все равно растворится. Впрочем, если вы стесняетесь, могу поставить шторку. — Нет, в этом нет необходимости, — подозвав одного из вояк, он разделся и отдал ему одежду. А дальше все по стандарту. Его залило гелем, крышка закрылась и оставалось только ждать. Я передал книгу мужчине с одеждой и отправился назад. — Стоять! Куда вы пошли? — выкрикнул он, и в нас снова начали целиться. — Домой. Капсулу мы тоже оставляем как залог под наш договор. В руках у вас инструкция по применению, разберетесь. Если хотите, можете стрелять, мы не обидимся, — однако, то ли это была еще одна проверка, то ли инициатива не в меру ретивого командира, потому что мы об этом заранее договаривались, но в нас никто стрелять так и не стал. Нам же не было смысла терять целые сутки.***
И снова у меня свободное время. Отец теперь работал вместе с матерью возле обелиска, промывал мозги всем входящим. Вместо Дягтерева там был его заместитель — какой-то скользкий тип. Ничего, закладок на всех хватит. Маша лазила по всемирной паутине, взламывая все подряд и читая разные грязные секреты других государств. Почему-то мои слова про взлом нашли отклик в ее цельнометаллическом сердце. И немало раскопала, кстати. Пусть большая часть стран моим письмам не поверила, но были и исключения. Правда, в основном они просто строили по моим схемам и испытывали билды. Всерьез будущее вторжение мало кто воспринял, кроме Китая. Правда и они не спешили давать общий доступ гражданам. Если так пойдет и дальше, то придется вмешиваться мне, а это много кому не понравится. Ладно, пока Дегтярев не вылезет, заказов у меня все равно не будет и можно заняться личными делами. Я по-быстрому отправил предложение о встрече своим бывшим-будущим друзьям, и все, кроме одного, согласились. Почему так просто? У каждого человека есть скелеты в шкафу, и если на них немного намекнуть, то у людей возникает страстное желание пообщаться и пожать… шею. Нехорошо пользоваться чужими секретами, но как еще заставить их прийти на встречу с по сути незнакомцем? Нет, можно было бы найти их и преследовать, но вряд ли они это воспримут адекватно, особенно Лиза. Первая встреча произошла в не самом дорогом, но и не дешевом ресторанчике недалеко от Арбата. Главное, что внутри были приватные кабинки. Не без скрытых камер, конечно, но когда они мне мешали? — Доброе утро, Владимир Петрович, — встал я со стула и протянул ему свою руку в кожаной перчатке поверх брони. Невежливо, но маскировку я не снимал и проколоться на металлической руке было бы глупо. Он поморщился. — Давайте без этих вот экивоков, сколько? — спросил он, присаживаясь напротив. — Чего сколько? — поинтересовался я, поняв его заблуждение. — Вот только не надо включать дурачка. Сколько вы хотите за уничтожение улик? И не думайте, что я буду платить постоянно, — мда, а чего я ожидал? Владимир на самом деле открывал свой бизнес вместе с одним знакомым. Они оба были ювелирами, только первый специализировался на огранке камней, а второй уже на отливке и обработке металла. Вот они и решили, скооперировавшись, открыть одну лавку на двоих. Вот только деньги сгубили не одну дружбу и отношения, лавка стала слишком популярна, и один из партнеров решил, что другой ему не нужен, он и один справится. И это был не Петрович, нет. Но не надо считать Владимира идиотом, он смог опередить своего партнера и заманить его в ловушку, надеясь, что ошибается. В итоге ему пришлось самому прикончить друга и избавляться от тела. А я намекнул, что мне эта история известна. Конечно, Владимир из будущего мог мне соврать, но вряд ли. Не тогда, когда он был в зюзю пьяным и ревел как ребенок, рассказывая об этом. Причем никакой выгоды от своего рассказа он бы не получил. — Вы неправильно поняли, Владимир Петрович. Не вы предлагаете мне деньги, а я вам, — есть контакт. Он удивлен, нужно ловить его тепленьким. — Вы слышали об обелисках? — Это те, которые появились во всех крупных городах? Допустим, слышал. — Что, если я вам скажу, что они действительно дают сверхъестественные силы? — Я отвечу вам, что вы сбрендили. — Неужели? — я заставил стоящий на столе графин исчезнуть и превратиться в такой же, но золотой. Ушел сразу весь резерв маны, но оно того стоило. — Это что? Какой-то фокус, да? — я не ответил, лишь махнул приглашающе рукой. Ювелир взял графин в руки и удивился весу и тому, что он легко погнулся. Ну, да, чистое золото тяжелое и мягкое. Я продолжил. — Теперь понимаете, почему обелиски обнесли и поставили охрану из военных? — Вы так и не сказали, в чем ваше предложение. — Я предлагаю вступить в мою группу и получить силу. У меня есть доступ к обелискам, и вы сможете не просто создавать ювелирные украшения, но и наделять их особыми способностями. Впрочем я не прошу ответа сейчас, подумайте внимательнее — после чего я встал и направился на выход. — Подождите, а что насчет графина? И моего секрета? — Секрет? Я уже забыл о нем вне зависимости от вашего решения. А графин? Я могу сделать таких сотни, — главный соблазн Петровича, от которого он смог избавиться только после того, как весь мир рухнул — это деньги. Его не назовешь жадным, но для родившегося в провинциальной глубинке в девяностые, это на долгие годы превратилось в своеобразную манию по зарабатыванию денег для своей семьи. Но чего у него не отнять, так это деловой хватки и терпения. Он никогда не навредит своему хорошему партнеру ради кратковременной выгоды. Будь иначе, я бы просто не стал с ним встречаться. Встреча с будущим архитектором… не состоялась. И это было самым удивительным событием. Дело не в том, что я ошибся — парень выглядел именно так, как нужно. Это был именно Василий. Но он не был архитектором, и даже не хотел им становится. Намеки на свои секреты он тоже не понимал, да и звали его Михаилом. Нет, возможно бывший друг мне лгал, но… Я все-таки проследил за этим парнем. Другая походка, другое предпочтение в одежде, и он был не заядлым оптимистом, а, наоборот, крайне тихой и забитой личностью. Единственное, что мне пришло в голову — он проходил испытание! Именно поэтому он мог позволить себе веселиться, так как считал все происходящее игрой. А может это просто его характер такой. Мда, не ожидал я узнать ТАКИЕ подробности. А вот с Лизой было все проще и одновременно сложнее. — Жаль, ты не он, — ничуть не смущаясь, девушка в безликой белой маске и платье, больше смахивающим на голубую паранджу, переложила большой бытовой нож для мяса из складок платья в сумку. — Кажется, ты ждала кого-то другого. Того, кто облил тебя кислотой? — Зачем задавать вопрос, на который знаешь ответ? Раз ты не тот, кто я думала, я, пожалуй, пойду. — И ты не хочешь узнать, почему я тебя пригласил на встречу? Может быть я хочу предложить тебе лечение или найти того ублюдка, что преследовал тебя? — Нет, я сама найду его. А насчет лечения — ищи других дураков, я и так прошла через лучших врачей, которых можно купить за деньги. И уж тем более я не хочу принимать помощь от мужчины, — последнее слово она буквально выплюнула, после чего развернулась и пошла на выход. Эх, придется использовать козыри. — У тебя была родинка на правой груди, — от спокойного шага к прыжку с вытащенным ножом не прошло и мгновения. — Кто тебе сказал? Мой отец? — я взял лезвие ножа, что находилось у моего горла, в руку и, невзирая на попытки Лизы вытащить его, смял в бесформенный кусок металла. — Еще одна проверка? Твой отец никак не мог узнать об этом просто потому, что мертв и оставил немалое наследство твоей матери. Но об этом мало кто знает, ведь почти сразу твоя мать вышла за отчима, который тебя и удочерил. Впрочем, отцом ты его не называешь, — ответил я. — Откуда ты знаешь? Это мать сказала? — Нет, это сказала мне ты. — Что ты несешь? Я тебя даже не знаю! — какая-то она нервная, в прошлом-будущем она стала гораздо спокойнее. — Не кричи. Лучше посмотри на это фото, — я протянул конверт с фотографией, и она осторожно взяла его, будто гадюку. Еще один плюс оцифрованной памяти — можно переводить воспоминания в изображения и видео высокого качества. — Так ты из будущего? — снова удивила меня Лиза. Причем после этого она как-то сразу успокоилась. — С чего ты решила? — Твои знания обо мне и это фото. Это я без маски, а я никогда ее не снимаю, кроме как во время мытья и смазывания увлажняющими кремами. Но не это меня убедило. Ты мог проследить за мной и сфотографировать. — И что же тебя убедило? — Татуировка змеи на плече. Я к ней только присматривалась, и никто не мог знать, что я хочу ее себе набить. Даже я сама сомневалась какую выбрать. — Вот так и прокалываются на мелочах. Что же, тогда не буду ходить вокруг да около. Я предлагаю тебе лечение, усиление тела, результаты которого ты видела, и возможность получить любую силу по желанию, — предложил я. — А что взамен? Рабство навек или моя душа? Ладно, это плохая шутка, если учесть, что в будущем я даже лицо свое тебе показала. Кстати, долго блевал после этого? — Я видал вещи и похуже. А от тебя я ничего требовать не буду. Если хочешь — можешь присоединиться к нам, а нет — иди на все четыре стороны. — Ох и не люблю я такие долги без оплаты, — сказала Лиза, — они дороже всего обходятся.