Like You Need it to Survive

Долгая поездка на машине прошла в тишине. Мэри вела, Гарри сидел рядом с ней, Джон и я разместились сзади. Джем и Полли ехали за нами в его машине. Никто не говорил. Марта сказала нам, что отец быстро сдавал: его органы отказывали один за одним. Врачи не думали, что он переживет эту ночь. У Джона подрагивали колени. Он держал меня за руку и пристально смотрел в окно. Хочу чертову сигарету. Все горячее, мокрое, запах, мама, я столько плакал. Я был так напуган. Все, что я знал… исчезло. Я отмахнулся от воспоминаний и сосредоточился на том, что поглаживал руку Джона, записывая свой поток сознания кончиком пальца на тыльной стороне его ладони. Вот бы у меня были ручка с бумагой… и сигарета. Обратно на парковку, снова в лифт. Мы добрались до реанимации, а Марта вбила код для входа в палату. Я шел рука об руку с Джоном. — Серьезно? Он тоже идет? Разве это не семейная ситуация? — огрызнулся Джем, глядя на меня такими же, как у Джона, глазами. Я выдержал его взгляд. У Джона перехватило дыхание. — Джеймс, оставь свое мнение при себе. Он наш брат, — зашипела Марта. — Да я просто сказал. Подумай о том, чего хотел бы отец. — Я побуду здесь, — я сжал руку Джона, выдавив из себя тонкую… улыбку? Я прикусил губу. Время и место, Гамильтон. — Подержишь? — упавший духом Джон передал мне свою сумку. — Без проблем. Я буду здесь, — я встал на цыпочки и чмокнул его в лоб. Семья Лоуренсов скрылась за дверью, а я плюхнулся в твердый стул в комнате ожидания. Мне же можно порыться в его сумке? Конечно. Он не расстроится. Я достал его скетчбук и чернильную ручку — оказывается, что в его сумке можно копаться тихо (уверен, он бы удивился) — и открыл пустую страницу, не обращая внимания на все мои образы, которые он нарисовал. Я записал весь поток сознания, который вот-вот разорвал бы мне голову. Ну, он и головная боль от никотина/кофеина. Мне не хотелось уходить на случай, если я ему понадоблюсь, а значит, в ближайшее время не будет ни сигареты, ни кофе. Завибрировал его телефон, звонок. В два часа ночи? Может, не брать? Ай, к черту. Я вытащил телефон. Багет. Я с усмешкой покачал головой и ответил, чтобы не создавать панику — Джон наверняка ему уже написал. — Салют, Лафайет, — поздоровался я. — Александр, bonsoir, с Джоном все хорошо? Он написал мне SOS. — Oui, oui, Джон в порядке, его отец… кажется, эта ночь последняя. Лафайет вздохнул. — Merde. Как там его семья? Его брат? — Джем? Да, он что-то с чем-то. — Когда я встретил его в школе, я всеми силами души старался не говорить ему «casse toi!» каждый божий день. Он такой мудак, а отец у них был ещё хуже. — Ага, — я рассмеялся. — Как тебе Южная Каролина? — Она другая. — Совершенно. Я бы не остался в Америке. Я знал, что должен здесь жить, только когда приезжал в Нью-Йорк в старшей школе, но в доме Джона мне не место, к тому же, там такая влажность! Что будет с моими волосами! Я засмеялся. — Не-а, я готов вырваться из большого яблока в любой день. Его тон сменился на серьезный. — Ты позвонишь мне, когда?.. — Позвоню. — У тебя есть мой номер? — Ага. — Удачи тогда, спокойной ночи. — Пока, Лафайет. Я спрятал телефон и продолжил писать. Тикали часы, большая стрелка уже описала целый круг. Ещё немного и я буду должен Джону новый скетчбук. Наконец, тяжелые автоматические двери распахнулись, и вышел Джон, сразу находя меня. Я встал, чтобы обнять его, не обращая внимания на свой рост, ещё одну причину, по которой я успокаивал его хуже, чем он меня. Он зарылся подбородком мне в плечо. — Да? — мягко спросил я. Не хотел казаться слишком уверенным. — Да, — его плечи вздрогнули. — Мне жаль, Джон, — я сжал его крепче, пытаясь удержать его. Он плакал мне в шею. — Он был таким дерьмом. И все кончилось. Больше не будет избиений. Не будет криков. Не будет ненависти, но, но нет и его. Полли и… я просто… Что мы будем делать? Джон отстранился и вытер слезы. Из дверей вышла плачущая Полли. Те же волосы, откинутые за спину, те же кудри, те же длинные ресницы, слипшиеся от слез. Джон обнял её, меняя выражение лица, он действительно был миротворцем. Следующим вышел Гарри. На его лице была едва заметная маска злости. Он обнял Полли с другой стороны, и братья образовали круг, собравшись в триаду и шепча друг другу слова успокоения. Я сел обратно в стул и стал ковырять свои джинсы, касаясь ноги Джона своей, напоминая, что я здесь, я люблю его и я готов попытаться поддержать его, когда он закончит поддерживать их. Они обнимались минут двадцать, пока не пришла Марта с Джемом, который обнимал её за плечи. Она выглядело изящно даже с красными от слез глазами и собранными в растрепанный хвостик волосами. Джон разорвал круг, чтобы они могли присоединиться, и Марта прильнула к нему. Джем бросил на меня взгляд через плечо. Я ответил натянутой улыбкой, время и место, Гамильтон, успокойся. Я терпеливо ждал, пока они придут в себя, и вытащил телефон, чтобы написать Лафайету. Все закончилось. Он в порядке? Ну… наверное… его братья странные. ЛОЛ. Ты в порядке, mon ami? Ага. Джон и Марта отстранились первыми. Джон снова нашел мою руку, и мы пошли к машине. — Я хочу поехать с Джоном, — Полли повисла на нем с другой стороны. — Ну конечно, — оскалился Джем. — Джеймс, ради Бога, — зашипела Марта. — Я поеду с Джемом, — предложил Гарри, разрушив напряжение. Мы разошлись по парковке. — Прости, Алекс, ты не против поехать спереди? — Джон обнимал сестренку, все ещё утешая её. Я улыбнулся ему и сел рядом с Мартой. Она положила руки на руль, поморгала, выдохнула и пристегнула ремень. Полли громко плакала на заднем сидении. Джон помог ей пристегнуться и сел посредине, чтобы крепко её обнимать. Я молча посмотрел на него в зеркало заднего вида. — Я… их всех нечем кормить, — пробормотала Марта. Не знаю, говорила ли она с собой или со мной. — Надо заехать в магазин. Божечки. — Я могу пойти, — тихо предложил я. — Я не могу заставить тебя пойти, Александр. — Мне не трудно, — вздохнул я, стараясь не опускать глаза, когда услышал, как она опять всхлипывает. Я не мог видеть, как Джон и девушки плачут с обеих сторон. — Спасибо. Просто, эм, немного яиц и сыра. Джон, ты до сих пор не ешь мясо? — Не-а, — послышался его срывающийся голос с заднего сидения. Как будто за миллион миль. — Эм, ага, яйца и сыр, молоко, ещё можешь взять колбасу или бекон, что угодно для нас, мясоедов, какой-нибудь выпечки, фруктов. Боже, это так много. Тебе точно не сложно? — Абсолютно. Мы ехали ещё какое-то время, пока не добрались до магазинчика Пиггли Виггли? Господи Иисусе, забери меня обратно в Нью-Йорк, вы серьезно назвали магазин именно так? Какого нахер черта? Джон передал мне свою карту. — Пин-код 1754. Я взял карту и повторил Марте список: — Я туда и обратно. Яйца, сыр, молоко, мясо, выпечка, фрукты? Она кивнула. — Да. Спасибо, Александр. Я вышел и нашел тележку, протолкнул её сквозь двери… Пиггли Виггли и начал скупаться. Я нашел большую дыню и арбуз, взял чернику, поскольку видел, как вчера её ел Джон, направился к выпечке, захватил полдюжины пончиков и разных булочек, теперь обратно к молочке и мясу, нужны фунт бекона, палка колбасы, два галлона двухпроцентного молока, 3 десятка яиц и большая пачка сыра. Я понятия не имел, достаточно ли я купил. Как вообще можно прокормить восемь людей? Я едва могу прокормить себя. По дороге к кассе я остановился и взял коробку «Кокоа Паффс», вспомнив радостное открытие: это не только мои, но и его любимые сухие завтраки. Я расплатился, пока кассир задавал слишком много дружественных вопросов. Я ввел пин-код Джона — 1754 — и забрал пакеты. Джон вышел из машины, чтобы помочь мне загрузить все. — Спасибо, — он забрал карту и невинно чмокнул меня, сжав мою руку, когда мы разошлись в разные стороны от машины. Мы были в пятнадцати минутах езды от дома. Когда мы наконец-то приехали, солнце уже выглядывало из-за деревьев. Джон и я занесли покупки в дом. Марта достала кастрюли и сковородки, но Джон нежно отогнал её. — Сестренка, мы все сделаем. Иди проветрись, — он снова её обнял. Мы услышали, как Дэвид нежно прощался с ней и Элли в гостиной, говоря что-то о длинном дне в офисе. Я вытащил все из сумок и стал ожидать дальнейших приказаний. — Окей, можешь подать… — контролирующий ситуацию Джон обернулся и увидел среди покупок на кухонном островке свои сухие завтраки. Его запавшие глаза тронула улыбка. — Да? — плоско спросил я. Не делай из этого событие, да, я сделал милое дерьмо, иногда я так делаю. — Да, прости, можешь порезать фрукты? Давай я подам тебе нож, дощечки вон там в тумбочке. Я улыбнулся и повиновался. — Твой акцент меня убивает, — я взял нож из его рук. — Всего день, а я как будто и не уезжал. Он ещё на неделю останется, когда вернусь. Лаф тоже все время меня стебет. — Ну, теперь я тоже буду, — я вонзил острый нож в арбуз. Как вообще резать арбуз? Джон начал жарить яйца, бекон и колбасу, сморщив нос, когда сковорода начала шкварчать. Я продолжал кромсать арбуз. Он поставил рядом со мной чашку кофе. Джон сел на стол и стал болтать ногами, наблюдая за мной — ждал, пока еда приготовится. — Милый, какого черта ты делаешь с этим бедным арбузом? — Эм, я режу его, чтобы у нас на завтрак были свежие фрукты, — я старался звучать убедительно. — Спасибо, любовь моя, но давай я лучше покажу тебе, как. — Нет, у меня все получается, — я крепче сжал нож и откромсал кусок от дыни. — Видишь, все нормально. Джон улыбнулся, спрыгнул со стола, сократив расстояние со мной, и приобнял меня за талию, уткнувшись в меня носом. Я оперся на него, пока резал, чтобы было удобнее. Он отстранился, чтобы помешать яйца и перевернуть мясо, а затем дал мне большую миску для фруктов. Когда завтрак был готов, мы стали накрывать на всю семью, расставляя большие блюда и миски на кухонном столе, за которым вчера ужинали. Джон достал бумажные тарелки и пластиковые стаканчики для молока и сока. Он созвал всех за стол. Мы сели и молча уставились на еду. — Может, помолиться? — спросила Полли. Она переоделась и заплелась. — Ты хочешь? — спросила Марта. — Наверное, стоит. Мы молились после мамы. Марта улыбнулась. — Джон? — она показала на него вытянутой рукой. — Ты за старшего. Я почувствовал твердую традицию дома Лоуренсов: независимая и самоуверенная Марта позволила Джону занять свое место. Джем хихикнул. — Давненько Бог не слышал твоего голоса. Я заставляю его обращаться к Богу каждую ночь, мудила. Я ухмыльнулся своей внутренней шутке и принял выражение лица, соответствующее серьезности момента. Мы взялись за руки — я держал руки Марты и Джона. Джон молился с уверенностью человека, который высидел множество обеденных молитв. — Боже, спасибо тебе за то, что послал нам пищу, которую мы собираемся есть. Спасибо тебе… Боже, за то, что собираешь семью вместе в трудные времена, за то, что мы можем вместе прочувствовать нашу любовь и найти мир друг с другом и с тобой в дни грядущие. Он с Мартой сжали мои руки, и над столом раздалось «Аминь». Гарри первый положил себе яиц и фруктов и взял пончик из коробки. Он сломал невидимую стену, и мы все стали накладывать еду. Марта приготовила тарелку для Элли, которая жадно ела, протягивая мне через весь стол обслюнявленные пончики и пожеванные фрукты. Я улыбнулся малышке, которая подняла голову, чтобы посмотреть на меня, и взял хлеба. — А кто его искромсал? — фыркнул Джем, взяв арбуз. — Я. Я решился ответить, слегка выпятив грудь — мне надоело уходить от перепалок и спускать ему с рук его ремарки, зная, что для Джона значат моменты, когда он нас осуждал. — Джеймс, — Марта покачала головой, прищурив темные глаза. Джем закатил глаза, утратив боевой дух, и буркнул себе под нос: — А я думал, педики хорошо готовят, раз так хотят встать на место женщин. Джон сжал кулаки под столом. Я сжал его колено и встал, чтобы налить себе ещё чашку кофе. — Кому что положить, пока я стою? Джон заговорил, отвлекаясь: — Детка, можешь принести бумажные полотенца? — я взял кофе и подал ему рулон. — Спасибо, дорогой. — Не за что. Джон демонстративно положил себе больше фруктов и стал есть, глядя на Джема. Остаток завтрака прошел в молчаливом напряжении. — Мне так жаль, — прошептал Джон, пока мы убирали кухню. — Все в порядке. — Нет, он такой мудак. Копия отца. — Теперь я понимаю, почему ты переехал. — Ага. Не мог терпеть это дерьмо каждый день. На кухню зашла Марта. Она накрасилась, уложила волосы и надела длинное летнее платье. За её юбку цеплялась Элли. — Надо поехать в церковь, договориться с пастором. Я поеду с маленькой мисс, но беру телефон с собой на случай, если я тебе понадоблюсь, Джеки. Спасибо, что приготовили завтрак и прибрались, — она подошла, чтобы обнять Джона, и он чмокнул её в щеку. — Петси, а почему ты не оставишь малышку? Тут полно «Больших людей», которые за ней присмотрят, а у тебя и так полно работы. — Ты уверен? Она непослушная. — Я почти с ней не вижусь, — взмолился Джон. — Ладно, ладно. Позвонишь, если тебе что-то понадобится. Пока, малышка, побудь с Джоном, мама тебя любит, — она наклонилась, и та обхватила маму руками. — Пока, Петс, — он протянул Элли руку, пока я вытирал стол. — Ты серьезно сделал отсылку к «Властелину колец»? — ухмыльнулся я, когда Марта ушла. — А? — он нахмурил брови. — «Большие люди»? А ребенок тогда хоббит? — Ох, а ты заметил. Я пожал плечами. — Я начитан. Я налил ещё чашку кофе и присоединился к Джону с ребенком в гостиной. Он достал её игрушки и распластался на полу, пока Элли играла с мягкой черепахой. Я сел в кресло и стал раскачиваться, закрыв глаза и попивая кофе. Маленькие ручки на моем колене заставили меня открыть глаза. На меня смотрела Элли, мусоля во рту палец. — Привет, малышка, — я улыбнулся и протянул ей руку. Она засмеялась и убежала. Джон её позвал. Элли достала из сумки книжку, побежала ко мне, положила её мне на колени и заползла мне на руки. — Книжка, да? Вот такие девочки мне по сердцу. Почитаем? Джон, подержи, — я протянул ему чашку и усадил ребенка на колене, открывая книгу. Джон нахмурился в чашку, обиженный тем, что я нравился Элли больше него. Я зачитал первую страницу: — Если дать коту кекс… видишь котика? Да, молодец, это котик… он захочет посыпать его чем-то, если дать ему посыпку, он может рассыпать её на пол… О-оу!.. от уборки ему станет жарко, так что нужно дать ему купальник… Ну, это уже совсем абсурд, котам не нравится вода, да, Элли? — я продолжил читать, поглядывая на Джона. Его гримаса смягчилась, и теперь он смотрел, как я читаю, слегка наклонив голову. Когда я закончил читать, Элли захлопала в ладоши и забрала книжку, показывая на картинку с котом. Я поставил её на пол. — Так, карапуз, иди поиграй с дядей Джоном, ибо мы перешли в часть дня под названием «Гамильтон уже двенадцать часов не курил и как минимум три раза за день еле сдерживался, чтобы никого не убить», — сказал я легко и весело, создавая контраст со значением своих слов, и забрал свою чашку у Джона. Я постучал пачкой сигарет по бедру, вышел на крыльцо и сел на качели. В кровь поступила доза сладкого-сладкого никотина. Я уставился на красную точку. Мой ребенок был бы уже в младшей школе. Элайза стала бы такой хорошей мамой для маленькой девочки вроде Элли. Может, нашего ребенка даже звали бы Элли, сокращенно от Элизабет? Мы могли бы назвать её Рейчел в честь моей матери. У меня должно быть все это. Я стряхнул пепел с сигареты и снова затянулся, раскачиваясь на крыльце. Я отогнал от себя такие мысли: сейчас я счастлив с Джоном, все идет лучше, чем должно, лучше, чем я того заслуживаю. В стеклянную дверь постучала Элли, присосавшись ртом к двери. Я помахал рукой и выдул дым. У меня могло это быть. Ребенок. Который любил бы книжки. Джон охватил её и поднял на руки. Она удивленно захихикала. Он дюжину раз поцеловал её пухленькую щечку и показал на меня. Я слышал, что он говорил, сквозь дверь. — Кто это? Это твой друг? Это Александр? Он очень классный, правда. И я тоже сильно-сильно его люблю. Слушая его, глядя на него, я почувствовал, как у меня перехватывает дыхание и увеличивается сердце как минимум в два раза. Я чертов Гринч, и мое растущее сердце — бред. Я пыхнул сигаретой и помахал им. Может, у меня ещё был шанс? Я встряхнул головой, прогоняя мысли. Не заслужил. Джон раскачивал её из стороны в сторону и то поднимал, то опускал. Её длинные темные кудряшки раскачивались, пока она стучала кулаками в дверь, требуя моего внимания. Джон держал её за щиколотки, прикусив губу, и ухмылялся, блестя глазами. Но… возможно.