Fallout: Equestria. Первый Разведывательный

      Чтобы не мешать Ротвангу лингвист устроилась в уголке, оттуда наблюдая как он возится и настраивает аппаратуру. Иногда он прерывался, устремлял глаза к потолку и что-то бурчал себе под нос.       - Герр Ротванг, - кобылка обратилась к нему на грифонстоунском. - Если я не ошибаюсь всё, что здесь находится, принадлежало покойному Адальштейну?       - Да, - ответил тот переключая тумблеры и внимательно глядя на кинескоп громоздкого аппарата. - Это собственность профессора. Она ему сейчас не нужна и он точно не будет в обиде.       - Я не то имела ввиду. Вы ведь не знаете как работать с камерой сенсорной депривации.       Абиссинец продолжал изучать подписи под тумблерами.       - И ничего не знаете про трансперсональную психотерапию. Я уже не говорю про холотропные методики.       - Вы недооцениваете мой интеллект. Тем более у меня есть справочник, - Ротванг поднял с аппарата с круглым экраном замызганную книгу и потряс ею в воздухе. - И неужели вы сомневаетесь в моей гениальности! Я со всем этим быстро разберусь.       Он вернулся к прерванному занятию, лингвист продолжила следить за доктором. Когда же Ротванг настроил все приборы, он поставил в магнитофон бобину единорожка снова заговорила с ним.       - У меня сложилось впечатление, герр доктор, что вы не разбирались в непонятных для вас приборах, а вспоминали то что знали давным-давно.       - Вам просто показалось, - абиссинец принялся перелистывать справочник. - Вы просто дилетант и ничего не понимаете.       - Куда уж мне до бывшего руководителя Лаборатории одиннадцать.       Учёный с непониманием взглянул на Вересковую Веточку.       - Я никогда не работал в подобном учреждении. На вашем месте я бы прекратил налегать на спиртное, необратимое разрушение нейронов это не шутка.       Несколько секунд кобылка глядела на него склонив голову на бок, пока он шарил за спиной по столу в поисках скальпеля.       - О нет, вы наверное подумали, что я одна из выживших в Когурё. Нет-нет-нет. Я тут не чтобы мстить вам, доктор... А как вы всё-таки попали в эту экспедицию? Вы же с той катастрофы не работаете в «Шторм Индастриз». И это имя, которое вы взяли.       - Вы меня с кем-то путаете.       - Невозможно не узнать того, кто является врагом моего государства. И уберите уже скальпель, моя магия быстрее, чем вы.       Абиссинец бросил скальпель на стол, сунул лапы в карманы халата.       - Хорошо, вы победили. Что вам надо от меня?       Вересковая Веточка встала, сделала шаг вперёд, склонила голову и сказала что хочет высказать своё почтение. Учёный растерянно взирал на неё, он ожидал, что она скорее набросится на него и пырнёт рогом. Он переспросил её, чтобы удостовериться. Лингвист всё с той же холодной улыбкой повторила, что хочет выразить своё почтение одному из величайших умов нового времени. Собеседник поморщился и сказал, чтобы она прекратила эту комедию. Уже с серьёзным выражением лица единорожка повторила, что восхищается его исследованиями тридцатилетней давности.       - Вы следили за мной, - абиссинец повернулся к ней спиной и опёрся о стол на котором лежали медицинские инструменты, в том числе и злополучные скальпели, он смотрел на них не отрываясь.       - Я не верю в совпадения. Это просто случайность. На моём месте мог быть любой другой чонсонец. Это случайность.       - И именно вы являетесь и заявляете, что не хотите меня разоблачать. Что вы восхищаетесь мной.       - Нет, не вами, герр доктор, вы редкостная мразь. Я восхищаюсь вашими исследованиями.       Абиссинец расхохотался после её слов, замолк он когда из камеры депривации раздался тихий стук. Учёный ругнулся, он совсем забыл про пациентку. Передав Вересковой Веточке вторую гарнитуру он сказал, что если она хочет стать соучастницей, нужно чтобы она говорила с кобылкой внутри, сам стал готовить второй бобинный магнитофон для записи.       ***       Вода была настолько солёной, что Элзетэр держалась на плаву, а сама камера настолько большой, что она лежала на спине раскинув ноги в стороны. Звуков снаружи она не слышала, только плеск воды и звук её собственного дыхания, глаза закрывала повязка. Единственным отличием от тех моментов, когда она была мертва было ощущение собственного тела. Но постепенно наркотик смешанный с сахаром начал давать о себе знать. Элзетэр начало казаться, что её тело растворяется, смешиваясь с солёной водой. Она хотела открыть рот и сказать хоть что-то, позвать на помощь, но поняла что рта у неё уже нет, от неё остался лишь мозг, плавающий в воде, в океане безграничного тёмного пространства. В панике она захотела выбраться из саркофага, куда её сунул жуткий двуногий кот. Она была уверена, что на неё снова обрушатся видения чужой жизни. Она услышала стук, который после долгой, как ей казалось, тишины прозвучал подобно грому. Кроме неё в темноте саркофага находился кто-то ещё. Она увидела над собой единорожку плавающую на спине.       - Ты забрала моё тело, - произнесла белая кобылка с засаленной чёрно-красной гривой. - Я отберу его.       Запаниковать Элзетэр не успела, раздался голос кобылы-переводчицы, морда белой пони исчезла.       - Вам не стоит волноваться, Рыбка, - фоном к голосу стал еле различимый непонятный звук. - Сейчас вы в безопасности. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вы контролируете своё тело. Ощутите его. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вы чувствуете его, вы управляете им. Ответьте.       - Да, я чувствую.       - Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вы стоите у лестницы ведущей вниз. Вы видите её? Там есть свет?       Словно по волшебству, после слов кобылки переводчицы в голове Элзетэр возник образ лестницы, прорубленной в скальной толще.       - Да, вижу. Вижу как днём.       - Спускайтесь по ней. Спускайтесь по семидесяти ступеням сна. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.       ***       Вересковая Веточка закрыла раструб микрофона копытом.       - Семьдесят ступеней?       - Я кое-что позаимствовал из эзотерических учений.       - Поверить не могу, что я работаю над тем, чем занимались в Лаборатории одиннадцать бок о бок с доктором Клайн-Рогге.       Наблюдавший за Элзетэр через монитор учёный резко оглянулся.       - Доктором Ротвангом, - тут же сказала Вересковая Веточка и продолжила говорить в микрофон, читая с листка. - Спускайтесь смелее, вам нечего бояться. В конце вас ожидают каменные врата. Откройте их. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. За ними вы найдёте воспоминания той пони. Откройте их.       Элзетэр дёрнулась и вскрикнула. Лингвист спокойным уверенным тоном пыталась её успокоить. Белый единорог продолжала метаться, словно боялась утонуть.       - Мама! - воскликнула она.       Пони и абиссинец переглянулись, а затем учёный кинулся к приборам мониторинга. Голос пациентки звучал плаксиво, как голос маленькой кобылки.       - Мама!       - Успокойтесь. Вдох. Выдох, - лингвист уставилась на учёного, тот помахал лапой, чтобы она продолжала. - С вами ничего не случится, вы в безопасности. Дышите. Вдох. Выдох. Опишите, где вы.       Пони жалобно всхлипнула и снова позвала мать, Вересковая Веточка снова повторила вопрос. Ротванг быстро переключил пару рычагов на аппарате с отверстием проектором на крышке. Над аппаратом возникла полупрозрачная радужная сфера. Увидев её учёный вскрикнул от удивления, проверил выставленные значения и разразился тирадой о грифоньих богах. Элзетэр наконец прекратила хныкать и сбивчиво стала описывать что она видит.       ***       Гигантские хрустальные шпили потухли, десятки пони галопом мчались по улице в одном направлении. Она была маленькой кобылкой которую никто не замечал, она в ужасе металась в толпе, но она не боялась что её растопчут. Она видела как из-за неё погибла мать, она знала, что она самая плохая пони, недостойная прощения. Слёзы застилали взор и только чудом кобылка не попала под копыта жеребца, несущегося против движения перепуганной толпы. Он был в вороных доспехах и был не один. За воинами следовало несколько единорогов в накидках и остроконечных шляпах.       - Тия! - в отчаянии выкрикнула она, когда впереди мелькнула кобылка с белой шкуркой.       Кобылка не услышала её, она взлетела на постамент статуи и попыталась привлечь внимание перепуганных пони.       ***       - Доктор, её нужно вытаскивать!       Элзетэр продолжала метаться в депривационной камере и звала то мать, то какую-то Тию, Ротванг не обращал внимание ни на неё, ни на Вересковую Веточку, которая никак не могла успокоить единорожку. Он таращился на переливающуюся всеми цветами полусферу над аппаратом. Он передвинул ползунок в другое положение, визуализация плавно изменилась, превратившись в сияющий круг. Вересковая Веточка треснула копытом его по спине и только тогда Ротванг обратил внимание на вопящую Элзетэр и паникующую переводчицу. Включив свою гарнитуру он заговорил с пациенткой спокойным голосом, успокоил её, вновь введя её в транс. Он провёл её через врата по ступеням вверх словно дух-поводырь через мир мёртвых. Абиссинец распахнул крышку камеры и с кряхтеньем вытащил наружу только начавшую приходить в себя пони. Переводчица телекинезом схватила с тележки полотенце и бросила его Ротвангу, он замотал дрожащую Элзетэр. Когда он снял с неё повязку, единорог зажмурилась и отвернулась.       - Как себя чувствуете?       - Я-а-а-а-а-а... - пони уставилась на учёного затуманенным взглядом, а затем попыталась дотянуться копытом до его носа.       - Ясно, дозировка была слишком большой. Ей нужно немножко поспать, через пару часов оклемается.       Пони уже лезла к нему с объятьями, на помощь пришла Вересковая Веточка и белая кобылка зависла между полом и потолком в её телекинезе. В сопровождении егерей она отнесла пациентку в свободную каюту с кроватью. Уложив ей и дождавшись, когда Элзетэр уснёт она вернулась к Ротвангу, который опять разглядывал непонятную сферу визуализации.       - Я сказала егерям, что ей нужен покой, один остался караулить её, - Вересковая Веточка подошла к учёному. - Что вас так заинтересовало?       - Это воспоминание, вам ничего не показалось в нём интересным. Она упоминала хрустальные башни.       Лингвист непонимающе взглянула на учёного, тот пошарил по карманам, нашёл сигареты и зажигалку, закурил.       - Представьте себя на её месте. Вы никогда прежде не видели небоскрёбов, но вам нужно их описать, как бы вы их назвали.       - Хм.       - Да, на её месте вы бы назвали их хрустальными шпилями.       - А если всё-таки имелись ввиду хрустальные шпили? Или нечто символическое? Жеребцовое начало там.       - Фройляйн, иногда сигара это просто сигара. Я скорее у вас диагностирую недотрах, чем у неё. Когда она придёт в себя попросим зарисовать что она видела. Я понимаю ваш скепсис, это просто не может быть родовой памятью, она не настолько глубоко «спустилась» во время процедуры. Но вот ещё вам пища для размышлений, - он повернулся к аппарату и висящей над ним полусфере. - Если говорить языком дилетанта это слепок души Рыбки.       - И как дилетант я ничего в этом не смыслю.       Абиссинец ничего не ответил ей, он чего-то ожидал, пони вздохнула и сославшись на свои скудные знания и кобылий интеллект попросила доктора Ротванга, столь гениального и талантливого, поделиться с ней хотя бы крупицей знания, дабы осветить её скудную, убогую жизнь. Учёный расплылся в улыбке, потушил окурок и по привычке бросил его на пол, автоматона-пылесоса здесь не было и некому было убирать мусор.       - Я впервые в своей жизни вижу такие показатели. Согласно всем постулатам морфогенетического поля её душа, - тут он прищёлкнул пальцами, подыскивая нужные слова.       - Говоря языком дилетантов, - подсказала Вересковая Веточка.       - Да, говоря на обывательском уровне, её душа имеет такой потенциал, что просто не может находиться в теле пони. Её тело должно меняться от такого потенциала души, мониторинг заметил небольшие отклонения в обмене веществ у пациента. Но их недостаточно, она должна изменяться и дальше. Или она просто-напросто должна взорваться. Нужно поговорить с её начальником, что-то тут не так.       - И доложить капитану.       - Нет. Пока — нет. Это я всегда успею.       - Так вы расскажите кто такой настоящий доктор Ротванг?       Абиссинец ухмыльнулся.       - Простой нахтцерер работающий в отделе пищевых красителей. У меня примерно неделя-другая прежде чем в «Шторм Индастриз» заметят подлог и этот кожекрылый пегас получит зарплатную ведомость. К тому времени меня тут уже не будет и я начну жизнь с чистого листа. Это возможно и в моём возрасте. Уверен, что этому дикому краю понадобится такой непревзойдённый учёный как я.       - Или будете растить турнепс в деревне.       - Или займусь селекцией и выведу боевую породу турнепса, - поправил её абиссинец. - Но перед уходом я намереваюсь разобраться с чейнждлингами мутантами и этой аномалией над руинами.       - О, лебединая песнь доктора Клайн-Рогге.       - Это предпочтительнее псионического резонанса, уничтожившего пол-города. И больше не произносите здесь это имя.       ***       Пегас заявился в условленный час в кабинет Фрост Натта, где кроме капитана присутствовали лейтенант Нодус и бригадир. Последний был в непромокаемом штопанном дождевике и выгоревшей армейской панаме, в полях которой были рыболовные крючки. До появления пегаса-мусорщика он увлечённо рассказывал об улове. Дома в Гринклифе рыбачить можно было только в специальных водохранилищах и только после сбора всевозможных справок в Roinn Riaracháin, гражданской администрации. Вракс был в восторге от рыбалки, несмотря на то, что большая часть пойманной рыбы имела выраженные мутации.       Появление нового чейнджлинга, причём так разодетого поставило пегаса в затруднительное положение, как и его воинское звание не имевшее у местных эквивалента. Фрост Натт сказал ему, что единорог по имени Рыбка сейчас находится в лазарете в самолёте и доктор Ротванг хочет с ним поговорить. В сопровождающие ему пони отрядил грифона из имперской армии, который ни слова не понимал по эквестрийски.       Пегас вышел из кабинета и благожелательная улыбка исчезла с морды капитана.       - Не доверяю я ему.       - От него армейским обучением за несколько фурлонгов несёт, - добавил Вракс. - Уверен, что он действующий офицер Анклава. Нужно организовать за всей его шайкой наблюдение. У них есть эфирный передатчик?       - Согласно таможенной декларации - да, - ответил Нодус. - Одному из фельдфебелей удалось сфотографировать его.       Фотография и декларация лежали перед Фрост Наттом, запечатлённый на ней передатчик не выглядел как армейская станция, обнаруженная в укрытии пегаса-налётчика.       - Я отдал приказ следить за эфиром, - продолжил лейтенант, бригадир и капитан дружно кивнули в ответ. - Ротванг обещал предоставить заключение по поводу этой Рыбки. Со слов егерей он и лингвист зачем-то потащили её в отсек, где находилось оборудование погибшего Адальштейна.       - Какое такое оборудование?       - Согласно грузовой ведомости некая депривационная камера. Грифон увлекался опытами с изменённым сознанием. Что-то из сферы мозгоправов.       - Подозрительная кобыла. - подвёл итог капитан.       ***       Каламити почуял неладное, когда ему сказали, что Элзетэр сидит не в одиночке и какой-то врач хочет с ним побеседовать. Подозрение только укрепилось, когда грифон привёл его на верхний уровень летающей машины под названием самолёт. В кабинете, пропахшем табаком, его ожидала единорожка бежевого цвета с загнутым рогом и собранной в пучок гривой и двуногое существо похожее на кота в белом врачебном халате. Не раз сталкивавшийся с адскими гончими Каламити не удивился при виде прямоходящего существа, вот только выражение морды у него было мерзким и глумливым. В прежние времена в Пустоши в любом поселении за такую харю могли поломать все ноги. Грифон-сопровождающий вышел из помещения, оставив полковника наедине с пони и котом.       - Герр Ротванг не говорит на эквестрийском, - сказала кобылка и склонила голову. - Моё имя Вересковые Веточки Покрытые Росой Ранним Утром, я переводчица.       Выражение мордочки кобылы с таким длинным именем было отстранённым совсем как у Элзетэр. Ротванг заговорил с ней на языке грифонов, потом указал лапой на дверь, подошёл и открыл её, словно предлагая выйти.       - Герр доктор говорит, что вашей подопечной ничего не угрожает, сейчас она находится в лазарете. Следуйте за нами.       И хотя пегас уже не подозревал неладное, а твёрдо был уверен, что впереди его ждут неприятности, он всё же пошёл следом за странной парочкой. Они спустились на два уровня вниз и это был не лазарет. Элзетэр держали в простой спальной каюте с чейнджлингом-охранником. У Каламити тут же появилась мысль, что внутри сидит чейнджлинг, прикинувшийся Элзетэр. Войдя внутрь он несколько секунд разглядывал сидевшую на кровати белую кобылку.       - Всё в порядке? - наконец задал вопрос полковник.       Подчинённая в ответ кивнула и улыбнулась. В голове пегаса вновь раздался тревожный звонок.       - Что вы с ней сделали? Где настоящая Рыбка?       Каламити пришёл без огнестрельного оружия, его обыскали перед тем как пустить на самолёт, но он ухитрился пронести на борт самодельный нож из куска арматуры.       - За кретина меня держите? - сжимая заточку в крыле Каламити шагнул к коту и пони. - Она никогда прежде не улыбалась, подменили на жука и думали я не замечу.       Лингвист опомнилась раньше учёного, пробурчав: «Чего я боюсь, я же единорог». Но прежде чем она телекинезом обезоружила пегаса, Ротванг схватил её за рог, голубовато-бирюзовое сияние пропало.       - Я думаю нам всем нужно успокоиться, господин Темблвид.       - А ты ещё и по нашему говорить можешь, сука.       - Всё зашло слишком далеко, давайте начнём разговор сначала. Итак, моё имя Ротванг, это Вересковая Веточка и я занимался проблемой вашей подопечной. Я знаю, что она клон в которую загружены воспоминания некоей Охранницы, какого-то героя спасшего мир от некого искусственного божества.       Учёный придвинул табурет и уселся.       - Я понимаю ваши причины держать это в тайне. Давайте сначала поможем Рыбке, согласны?       Немного подумав Каламити спрятал заточку под штаниной. Вся операция была под угрозой, если Элзетэр рассказала ему про «Адулруну». Но на его счастье пони рассказала этому двуногому коту с рожей афериста только часть правды касательно центра «Гиппократ», тамошних машин и своего рождения и ни слова о зебрах-гулях и аванпосте. Самого пегаса волновал вопрос почему единорог так себя ведёт, он прежде не видел, чтобы она радовалась или хотя бы улыбалась. Ротванг достал пачку сигарет, долго крутил её в лапе, рассуждая об основах психиатрии.       - Давайте ближе к сути, я разбираюсь в азах психологии и знаю, что личность формируется у детей до шести лет.       - У вас тоже в ходу эта теория? - ответил учёный. - В Грифонии её продвигал фон Штротт, тупой эндокринолог и выскочка. Но эту его теорию, скажем так, я признаю верной. Так вот, её личность можно считать сформированной и сначала я предполагал, что память Охранницы первоначально выступала как ядро её личности, которое пациент в конце концов вытеснила в бессознательное, сформировав из них Über-Ich и Es. Извините не знаю как это будет на эквестрийском.       - Супер-Эго и Оно, - сказал Каламити.       - Хм. Можно было догадаться. Так вот, я предполагал, что идёт конфликт между этими структурами. Причиной могло быть, хм, даже не знаю, возможно ментальный блок или подавленное воспоминание, приведшее к психозу. Я ввёл вашу подругу в транс, чтобы докопаться до причины конфликта и обнаружил, что у неё в голове гостит ещё одна личность.              После этих слов абиссинец из кармана халата достал сложенный вчетверо листок, развернул и показал полковнику. Нарисованное напоминало набросок широкой улицы с пони, во всяком случае Каламити посчитал, что лучше эти объекты считать пони и над всем этим возвышались две остроконечные башни.       - Мне это ничего не напоминает.       - Это воспоминания принцессы Луны, - сказала до сих пор молчавшая Элзетэр. - Во снах я видела, раз за разом, как она пыталась найти свою сестру. Доктор говорит, что я не Блекджек, что я появилась из памяти этих двух пони.       - Ещё рано что-либо говорить, - добавил Ротванг. - Но могу утверждать, что это воспоминание было особенно травматичным для этой Луны, кем бы она не являлась.       - Я считаю, что не следует трактовать всё буквально, как и в любом любом сне тут присутствует символизм, башни это мужское начало, а побег может обозначать попытку разорвать контакт с отцом.       - Нет! - перебил Вересковую Веточку абиссинец. - Никаких штроттовских символических членов тут нет! Прекратите совать его теорию во все щели.       - Как члены, - кивнула лингвист.       - Одного сеанса Рыбке будет недостаточно, - Ротванг проигнорировал слова единорога. - Нужно вытащить эти воспоминания Охранницы для эмоциональной разрядки и устранения личностного конфликта.       - Считаете что катарсис и терапия ей помогут?       - Катарсис? Это на языке пегасов? Хорошее слово, надо запомнить. Да, я считаю, что терапия ей поможет, иначе её личность в конце-концов расползётся по швам, что приведёт к деменции.       ***       Каламити вернулся в бар с Элзетэр и вид у него был разъярённый. Они сели за стол к капитану и сержантам, командир выложил на стол пачку белых листов.       - Это счёт за лечение, - произнёс он. - Эт кобыла дурная чуть нас всех не сдала, потому шо мелет языком и не думает.       - Какое ещё лечение, шеф? - зебра в непонимании разглядывал текст из непонятных угловатых символов. - Что случилось?       - Психиатрическая помощь случилась, - уже спокойным голосом произнёс пегас. - Там у них на самолёте есть врач с гнусной рожей, но достаточно умный. Он с помощью какой-то процедуры вправил ей мозги. А ещё он сказал, шо сбой в голове у неё произошёл из-за ментального блока. Видать эт была «Чистая доска», херово Нтомби работает.       - И мы должны теперь ему кучу битсов? - спросил Роки Рейсер.       - Да, потому, шо по его словам нужен терапевтический курс. Я условился с ним, шо мы будем в оплату таскать хабар из Сталлионграда. Завтра и займёмся.       Пегас сдвинул шляпу на нос и скрестил передние ноги.       - И закажите мне выпить.       - Я буду виски!       - Ей воды обычной, этой кляче дурной, - сказал полковник.