Fallout: Equestria. Первый Разведывательный

      Каламити ожидал, что Элзетэр поставит между ними и «портными» барьер. Единорог вместо этого выстрелила магическими зарядами вверх и обрушила часть потолка, отрезав их как и от опасности, так и от пути к отступлению. И тут на них обрушился барабанный бой, тогда на площади он казался громким, теперь же он был просто невыносимым, казалось, что всё здание трясётся. Грифон открывал клюв, но ничего не было слышно, он указал когтистой лапой на двери напротив и полковник кивнул. Они оказались плотно закрыты, но проблемой для них это не было, у отряда была взрывчатка и единорог с кучей боевых заклинаний. Подорвав двери они ворвались в гигантский зал-амфитеатр с потолком-куполом. Он располагался в самом центре здания и должен был быть важным в жизни пони Сталлионграда, вроде пегасийских амфитеатров древних городов-полисов. Свет шёл из световых люков и круглого отверстия в центре потолка - вверх через всё здание проходила световая шахта.       Но ни инженерные идеи, ни размер амфитеатра, ни его тусклая красота, ни толпы мертвецов в орхестре заставили пегаса и его товарищей обомлеть. Нисходящие ступени мест для зрителей занимали барабаны соединённые с машинами. Сотни цилиндров с натянутой на них кожей. После вылазки Каламити задавал себе вопрос почему в городе было так много машин и роботов, но было мало останков солдат той древней войны. Страшная догадка пришла, когда он разглядел работающие механизмы, бьющие в барабаны. Среди валов, цепных передач, ротаторов, сочащихся маслом насосов, рычагов виднелись черепа и кости. Души погибших были заключены в оболочки из металла и кости, чтобы вечно выбивать ритм гимна для их хозяина Некроманта. Спорадический барабанный бой заставлял вибрировать не только сам амфитеатр. Он отдавался болью в груди и будто перекручивал и рвал кишки, сжимал в холодной хватке сердце, а за барабанами, как фон пегас расслышал, или ему только почудилось, колокольный набат.       Трупы пони и зебр, иссушенные, почти мумифицированные, переломанные и скрепленные ржавой колючей проволокой и частями собственного оружия набросились на живых. Пол под копытами нежити превратился в частокол бетонных шипов, пронзив первые ряды. Выиграв немного времени Элзетэр попыталась создать вокруг их отряда пузырь и поднять всех в воздух, но пузырь просуществовал несколько секунд, а заклинание левитации рассыпалось снопом белых искр. Грифон легонько стукнул её кулаком по шлему, привлекая внимание и ткнул пальцем в центр амфитеатра, потом пошевелил пальцами, изобразив ходьбу. Полковник и остальные сцепились с мертвецами в ближнем бою, только благодаря собственной расторопности и заторможенности нежити они избегали ударов ржавыми клинками и штыками. Пони вгляделась в пустое пространство, вокруг которого топтались оставшаяся нежить, потом взглянула ещё раз и увидела. Оно опускалось из светового тоннеля и занимало собой пустое пространство. Прошедшей ночью грифон оккультист обучил её не только парочке магических трюков и поделился знаниями о Великом Искусстве, но и рассказал о башнях и почему они были важны для магов древности. В основе каждой из них находилось нечто, что являлось «краеугольным камнем», магическим аналогом души. У этой башни, пусть и сотворённая Некромантом, тоже имелась душа, что служила мостом между реальностью и Тамбелоном.       Используя все известные заклинания Элзетэр прорубала себе и остальным дорогу через толпы мертвецов, большая часть заклинаний не срабатывали из-за близости к магической аномалии - сердцу башни. Бласт и Думиса умудрились несколько раз подставиться под ржавое оружие нежити, но раны не были серьёзными. Зебра вообще радовался, что сейчас их противник не неведомые магические твари, а живые мертвецы, мало чем отличавшиеся от гулей. Элзетэр ожидала, что когда они окажутся внутри аномалии всё будет похоже на ощущения от дальней телепортации: солоноватый привкус во рту, секундное замешательство. Под грохот барабанов они влетели в магическую аномалию.       Барабаны смолкли.       Никаких ощущений не было, всё выглядело так, словно сменили кадр и они оказались точно в таком же амфитеатре, только тут не было ни машин, ни умертвий. Всё вокруг было слишком странным, реальным и нереальным одновременно. Слишком чётким. Бетонный пол, сводчатый потолок, сам амфитеатр лишь выглядели таковыми. Старались быть этими объектами из реальности, но они были лишь формой без идеи. Контуры заполненные цветом. Военврач быстро достал перевязочные пакеты, обработал и перевязал раны на ногах и боках как себе, так и капитану. Он до сих пор радовался стычке с живыми мертвецами. Но его радость исчезла, когда Грифон распахнул резные двери и они оказались на улице.       Неба не было как и звёзд, и светила. Серый холст заменял его, высокие башни упирались в него шпилями. С контрфорсов вниз глядели горгульи, скалящиеся в пароксизмах идиотического счастья. Столь же реально-нереальные дома различных форм, цветов, архитектуры громоздились неровными рядами надгробий по обе стороны брусчатой улицы с фонарями. Зубчатые крыши готических соборов перемежались островерхими крышами колониальных жилищ и староэквестрийскими, с односкатной крышей. В тёмных окнах их что-то мелькало, возможно это был тусклый свет уличных фонарей, света которых было недостаточно, чтобы разогнать полумрак. Город застыл на границе дня и ночи в полусумраке.       Улица не была пуста, по ней бродили тени, казавшимися объёмными, но остававшимися при этом плоскими. Отряд встал кругом, готовый отразить любую опасность. Грифон же спокойно уселся прямо на тротуар и разочаровано потряс перевёрнутую флягу.       - И был городок из картона и краски, - пробормотал Роки Рейсер, разглядывая небольшой сад из заводных деревьев. - Из жести были сады и куклы глядели из окон, да, и звали всё погостить.       В кроне одного дерева сидел заводной механизм - череп жеребёнка в латунной оправе. С жужжанием он перебирал лапами по костяной ветви, а из раструба раздавалась птичья трель.       - Тут нет направления и границ, можно пройти несколько лиг, но ты останешься в Тамбелоне. А на них не обращайте внимания, это души мёртвых, которых Некромант превратил в жителей этого места.       - И где нам искать колокол?       Будто отвечая на вопрос пегаса до них донёсся отдалённый колокольный звон. К нему присоединился ещё один колокол, затем третий, ещё и ещё, превратившись в перезвон. Было в нём нечто странное, не пугающее или тревожащее, а скорее навевающее тоску. Каламити встряхнул головой.       - Пока шлемы на нас набат нам не страшен. Нужный нам колокол помогут найти обереги. Но это лишь полдела, в колокол недостаточно просто позвонить, нужно сделать это, когда часы будут бить полночь.       - Почему не сказали об этом раньше?       - Вы были бы против, сэр, - ответила за него белая единорожка. - Часы находятся в крепости Некроманта. Мне нужно попасться его слугам, они отведут меня внутрь.       - Я тоже сдамся им, - сказал грифон. - Некромант не упустит возможности заполучить в коллекцию и аликорна, и члена OTLO. Мы подадим сигнал, когда переведём часы.       - Ясно, - недовольным тоном ответил Каламити. - У нас в запасе два часа, плюс-минус полчаса?       - Да, а потом защита шлемов начнёт отказывать.       - Точка эвакуации?       Кампхаус передал пегасу кусок мела, тот сразу спросил не волшебный ли он. Оказалось, что обычный. С помощью него нужно было нарисовать дверь, не просто прямоугольник, а именно дверь. И только после того, как они ударят в колокол.       ***       Над Тамбелоном никогда не восходят светила, здесь нет звёзд. Это место лежит вне пределов реального мира, но здесь есть свет, тусклый, рассеянный. Словно пробивающийся через плотный облачный покров, как это было раньше на Пустоши. Элзетэр прокручивала в голове воспоминания Блекджек о Цезаре, она пыталась вообразить Некроманта, рыцарь-оккультист не описывал его, но постоянно произносил одну и ту же отговорку, что город и его хозяин неотделимы. Они прятались в арочном проулке, стены из кирпича и камня покрывали побеги вьющегося растения, стена напротив, по соседству с лавкой, была облеплена древними афишами. Чем дольше она разглядывала полосатые выцветшие изображения, тем крепче становилась мысль, что она смотрит на цирковые афиши. Стоило ей подумать об этом и узоры выцветших букв на афишах сложились в слова о некоем тревожном цирке. За пыльным стеклом лавки была видно только плешивое чучело обезьяны под стеклянным колпаком, а рядом армиллярная сфера инкрустированная драгоценными камнями и затянутая паутиной, в самом центре сидел паук в окружении коконов. Его тонкие лапки оканчивались типографскими литерами Вывеска с вычурными буквами поначалу никак не складывалась в читаемую надпись сколько единорожка ни разглядывала её. В очередной раз буквы выстроились в более менее-понятное название «Лавка утраченных чаяний». Кобылке показалось, что дверь слегка, еле заметно, приоткрылась.       - Вот они, - отвлёк её голос Кампхауса. - Приготовься бежать по моей команде.       Прежде чем Элзетэр увидела их, она услышала неритмичный перезвон бубенцов. По улице вниз спускалась процессия, которую возглавляла деревянная одноосная повозка в которую был запряжён скелет грифона. За повозкой шествовали «портные», позади них и перед повозкой ковыляли живые мертвецы в шутовских нарядах, увешанных бубенчиками. Кто это был при жизни пони не могла понять, во всяком случае у них было четыре ноги. Они дёргались в лихорадочной пляске и колокольчики дребезжали в такт движениям. Головы их заменяли фонографы, которые проигрывали детский смех. По бокам от повозки вышагивали две неимоверно высокие двуногие фигуры с гигантскими птичьими черепами вместо голов, укрытые драными плащами, они держали в лапах длинные шесты или посохи на вершинах которых были ухваты с шипами - шейные ловушки.       Укрытые тенью грифон и пони наблюдали за шествием во все глаза. Когда процессия миновала переулок, Кампхаус придвинулся ближе к Элзетэр.       - Это были арбитры. Тут, в Тамбелоне, они не могут прятаться на границе восприятия.       Он как фокусник из-за уха достающий битс, быстро вытащил из кармана небольшой камешек и выскочил на улицу. Оккультист попал точно в голову плетущемуся последним мертвецу. Камешек угодил в механизм головы-фонографа, валик застопорился, из раструба донёсся один единственный вскрик, а затем оживлённый магией труп принялся бестолково бегать кругами. Процессия замешкалась, «портные» перебирали ножами-ножницами и выкрикивали абсурдные фразы. Грифон расправив крылья издал клич, привлекая к себе внимание процессии. Расторопнее и умнее прочих оказались арбитры, выставив перед собой свои орудия они бросились к Кампхаусу. В пару прыжков он снова оказался в проулке рядом с Элзетэр. Дверь в лавку ещё немного приоткрылась, там в темноте что-то было. Перед глазами кобылки вспыхнули непонятные рунические символы, она не знала язык грифонов, но поняла их смысл - опасность. Она опомнилась, когда грифон схватил её за ворот рубахи и встряхнул.       Улепётывая вслед за ним по кривой улочке единорог оглянулась, дверь лавки была плотно закрыта.       ***       Над Тамбелоном никогда не восходят светила, здесь нет звёзд. Но никто не смотрит на наверх, так как улицы этого города, что простёрся отсюда и до пределов воображения, полны поразительных чудес.       Каламити с остальными в боевом построении крался по проулкам, они избегали больших улиц, где кроме теней и «портных» были и другие странности. Один раз они наткнулись на гиппогрифа, в грудной клетке которой голосами оперных див говорили заводные птицы. Она была не-мертва, в горло её был встроен механизм с инерционными пружинами. Она проводила притихших солдат заплаканными невидящими глазами. Механические сады с костяными деревьями со стеклянными листьями, солнечные часы, сочащиеся тенями и мертвецы, превращённые в диковины, попадались на пути, пока отряд солдат продвигался по улочкам Тамбелона. Кампхаус расплывчато объяснил как обереги помогут в поисках колокола, они должны были отреагировать определённым образом. Автоперо кровоточило, предупреждая о врагах, военврач, которому оно досталось, теперь не знал куда его деть. Только благодаря ему они смогли ускользнуть от мешка на ходулях и толпы солдат нежити, что крутились у него под ногами. Прочие реликвии ещё никак не реагировали.       Чтобы отвлечься от окружающих кошмаров Бласт принялся рассказывать историю крышек «Сарсапариллы» с синими звёздами, об охоте за довоенным сокровищем, к которому они должны были привести, и тех, кого алчность довела до убийств. Дойдя до завершения истории он осёкся, наклонил голову в одну сторону, в другую.       - Что такое, капитан?       Он снял с шеи мешочек с крышками, приложил его к шлему.       - Сэр, мне кажется, что они... Они говорят, босс, полковник, сэр.       Забрало шлема скрывало его морду, но голос у него был напряжённый, он передал мешочек Каламити. У шлемов не было отдушин для ушей, пегас как и земнопони приложил его к шлему. Тихие металлические голоса звенели, одновременно бормоча и перебивая друг друга. Но чаще всего они повторяли одни и те же фразы.       - Это души убитых за эти крышки, сэр, - голос здоровяка сержанта был полон суеверного ужаса.       - Они твердят, что нам нужно налево, - командир протянул ему мешочек, жеребец с большой неохотой его взял, но на шею не стал вешать.       - Неплохо, - протянул военврач. - Что-то вроде оккультного эквивалента маркеров ПипБака, только с голосовой поддержкой.       - А тебе, полосатой заднице, видно не привыкать, - Роки Рейсер не мог удержаться от замечания. - Для вас это нормально - запихивать души в предметы.       - Ты слишком часто упоминаешь мой круп. Он тебя привлекает?       - Заткнитесь оба. Это приказ.       Башня со стрельчатыми окнами-бойницами и узкими башенками нависала над улочкой, где они остановились. В обычной ситуации пегас решил бы взлететь, добраться до крыши и оттуда осмотреть город. Но серые небеса были опасны не меньше, чем улицы. Там наверху, на крыльях из меди и кожи, парили соглядатаи, очередные полумеханические полумёртвые творения Некроманта. Вход в башню охраняла нежить вооружённая копьями, прямоходящие с латунными масками-рылами, они тикали как часы, маслянистые отблески тускло светились на их кирасах. Каламити и Бласт подкрались к стражам и без особых трудов разобрались с ними. Они вдвоём вошли в башню, оставив снаружи сержантов как часовых. Каменная спиральная лестница не выглядела слишком надёжной и не желая проверять так ли это пегас взмыл вверх, к самому люку. Приоткрыв его и убедившись, что вокруг башни никто не летает, он наконец выбрался на открытую арочную площадку, покрытый патиной гигантский безъязыкий колокол висел над ним. Открывшийся перед Каламити городской пейзаж заставил его позабыть о колоколе. Вокруг него простиралось море крыш и везде были колокольни. Город не лежал в горизонтальной плоскости, он поднимался вверх подобно чаше, а башня в которой находился сам пегас была на её дне. Разглядывая Тамбелон с высоты он надеялся, что мешочек с крышками был достаточно магическим, чтобы указать им путь.       Новость о странной геометрии города капитан Бласт воспринял спокойно, по сравнению с душами пони. Привязанными к бутылочным крышкам в этом действительно не было ничего пугающего. Он приободрил командира, уверив, что они найдут колокол и отправят Некроманта с его городом куда подальше. Сержанты даже не обернулись, когда командир отворил дверь в вышел наружу, только Роки чуть повернул голову, словно боялся отвести взгляд.       - Сэр, он возник как только вы ушли, - быстро произнёс Роки.       Они целились в пыльную витрину магазина, что находился как раз напротив входа в колокольню. Будь Каламити в любом другом месте, он посчитал бы, что просто не заметил этого покинутого пыльного магазина. Но сейчас он был в Тамбелоне и когда он с капитаном входили внутрь никакого магазина тут не было. Чары шлема отреагировали на появившуюся из ниоткуда лавку предупреждающими оранжевыми рунами. Вывеска над дверью гласила: «Лавка утраченных чаяний».       - Сначала дверь была закрыта, но когда она оказывалась вне поля зрения начинала открываться.       - Шлем вам тоже что-то втирает, сэр, когда вы глядите на дверь? - спросил Думиса. - Не хочу оказаться правым, но это может быть трансцендентная или оккультная угроза. Ещё немного потусуемся с этим грифоном и я буду понимать весь его бред.       - Ждём приказа, сэр.       - Отступаем, не демаскируя наш маршрут, огонь не открывать.       - Мы сразу за вами, сэр, - отозвался военврач. - Будем на неё таращиться, пока вы уходите.       - Не вздумайте геройствовать.       - Главное нам не моргать одновременно.       Они пятились от лавки следом ка Бластом и Каламити, сконцентрировав всё внимание на двери. И без зачарованных шлемов было очевидно, что по ту сторону двери что-то скрывалось и оно точно не было дружелюбным.       - Эй, Роки, - обратился к товарищу военврач. - А почему ты заголосил тогда, как кобыла? Ну там, с портными. Ты же вроде как рейнджер, вы же отчаянно смелые.       Земнопони не ответил.       - Я не ради издёвки, правда. Скорее я должен был орать, я вообще нежный и ранимый.       - Я же говорил, что люблю троттингемскую литературу.       - Это связано?       - У отца большая библиотека, она досталась ему в наследство, настоящие бумажные книги, а не электронные. Я на дверь, глянь - там нет поворотов?       Зебра обернулся, улочка по которой они отступали через несколько ярдов поворачивала, о чём он и сказал сержанту.       - Значит настоящие книги? Небось стоят целое состояние.       - Возможно. Среди прочих писателей мне нравился Аллан Пони.       - Ворон? Да читал, прикольно.       - Почитай тогда «Сердце-облечитель», прикольно не будет. Отец запрещал мне в детстве читать определённые книги.       - Понимаю, запретный плод и всё такое.       Они добрались до поворота, полковник и капитан уже свернули за угол.       - Вот так я и наткнулся на другого писателя - Хуфарда Лавкарта. Он писал о всяких космических невыразимых ужасах. Его герои или ехали крышей, или были пожраны космическими тварями. И этот Тамбелон, и эти твари напомнили мне о его рассказах.       - Как хорошо, что я в детстве комиксы читал.       Улочка повернула, как только лавка скрылась из виду жеребцы услышали как с треском распахнулась дверь, дробный перестук металла о булыжник приближался. Не сговариваясь сержанты бросились в галоп и даже обогнали старших офицеров. Вскоре и они догнали земнопони и зебру, нечто выбравшееся из лавки не отставало от них, металлический перестук настигал четвёрку.       ***       Ракета вылетела из бокса на мобильной платформе, оставляя за собой белый шлейф. Доктор Ротванг и лейтенант Нотум проводили её взглядами. В будке управления место было только для одного и чейнджлинг стоял снаружи на площадке.       - На этом всё, господин доктор?       Кот покачал головой, он щёлкал переключателями и следил за показаниями на циферблатах. Лейтенант немного подождал и снова задал вопрос. Учёный закатил глаза, потом скорчил радостную морду и терпеливо разъяснил, что ему нужно проконтролировать полёт ракеты. чтобы она не отклонилась от курса и чтобы запуск зонда прошёл в штатном режиме.       - Вы не доверяете мне, господин лейтенант? Неужели вы думаете, что я, оставленный без надзора, тут же начну запускать запускать ракеты и бомбить... Допустим бомбить Хуффингтон.       - От вашей конторы можно ожидать любого безрассудного поступка.       - Я оскорблён вашим недоверием. Я же не какой-то безумный учёный, я самовлюблённый учёный.       Ничему не ответив ему чейнджлинг всё же улетел, возможно по более важным делам.       - Посмотрим как вы тут будете без меня.       Пробормотав это Ротванг вытащил из кармана пачку перфокарт, выбрал одну и вставил в щель приборной панели. Автомат зажужжал, обрабатывая полученную команду, учёный закрыл дверь кабины и потёр лапы. Он следил за появляющимися на чёрном экране строчками когитаторного шестнадцатеричного кода. Другой любой на его месте ничего не понял в череде чисел и символов. Ротванг видел в коде высоту, скорость ветра, поправку на отклонение по азимуту, состояние двигателя. Через несколько минут реактивный снаряд должен был войти в стратосферу в верхней точке, на самой границе с мезосферой и там выпустить зонд. Метеорологические ракеты никогда не запускали так высоко, двигатель мог просто заглохнуть на такой высоте или же баллон зонда мог не наполниться астерием.       - А вы зонд запускаете?       Ротванг дёрнулся и оглянулся, следя за показаниями приборов он не заметил как дверь открылась. Розовая единорожка в спецовке с интересом таращилась на экран.       - У меня мама была метеорологом.       - Да-да, хорошо. А теперь иди отсюда. Кыш-кыш. Не мешай взрослым заниматься важными делами.       - Но я...       - Иди приставай к другим. Вон иди к тому... Своему жеребцу и занимайтесь, чем вы там занимаетесь.       - Я всё дяде расскажу, - насупившись произнесла Тэки и захлопнула дверь.       Повернувшись обратно к монитору абиссинец передёрнул плечами. Обещание кобылки нажаловаться Враксу он выкинул из головы, когда ракета успешно доставила зонд в заданную точку точно над хронопотоком магической аномалии. Данные с зонда начали поступать незамедлительно прямо сюда в комнату управления, а отсюда на когитатор, по кабелю. Автомат пересылал по тому же кабелю обработанную информацию и выводил результаты вычислений на монитор справа от учёного. Целая бухта толстого многожильного кабеля предназначалась для фронтовой телефонии, за спасение жизней двух егерей бригадир разрешил учёному использовать всю бухту. Но ни бригадир, ни капитан Фрост Натт не знали, что зонд не только должен был снимать показания с аномалии. Тайком от начальства абиссинец установил на аппарат излучатель с вилкой Амана. Он не собирался совершать необдуманных поступков, как в молодости, он хотел провести пару аккуратных опытов, чтобы разобраться с аномалией и вникнуть в её суть.       - Чем ты занят? - голос был категоричным и требующим незамедлительного ответа.       В кабину управления заглядывала грифона. Ротванг не ответил, он вперился в неё красноречивым гневным взглядом. Но она продолжала глазеть по сторонам как ни в чём ни бывало.       - Вон отсюда, как там тебя звать.       Грифон-рыцарь тут же расхорохорилась, словно ожидала этого. Перья на голове у неё встали торчком, распахнув дверь она приняла боевую стойку.       - Ты бросаешь мне вызов, иноверец?       - Ты мне мешаешь. Иди побейся головой об самолёт или с кем-нибудь подерись. Только не приставай. Вон пошла. Или я нажалуюсь бригадиру, а он скажет твоему начальнику.       Авацина грохнула дверью.       - Мог просто сказать, что очень занят, говнюк, - абиссинец услышал её бормотание.       Заблокировав дверь Ротванг вернулся на место и уставился на монитор.