"Изольда"

— Дом требует ремонта, Мисс Лидия! — Нагло и вместе с этим услужливо произнес толстяк в дорогом, но все же совершенно безвкусном костюме, — Время этого старика не пощадило, сами понимаете! Однако Вам очень даже повезло: старые хозяева готовы уступить Вам значительную сумму, лишь бы избавиться от этой каменной обузы. Вы делаете им огромную честь, своей покупкой, Мисс Лидия. Ах, что это был за дом всего каких-нибудь двадцать лет назад! Громадные мраморные лестницы, высокие потолки, великолепный сад… Высокая стройная блондинка лет сорока пяти, более известная как единственная дочь покойного бизнесмена Густава Шваген-Вагенса — Госпожа Лидия, совершенно не обращала внимания на бессмысленную болтовню своего агента. Ей действительно хотелось, чтобы этот никчемный потный бестолковый человек оставил её в покое, однако, ничто уже не могло омрачить этот долгожданный день. Дело было сделано — договор подписан, теперь Лидия Шваген-Вагенс — новая хозяйка пустующего розового особняка на окраине самого элитного района города. Её агент не соврал, когда-то этот дом приковывал к себе десятки скучающих взглядов случайных прохожих, и был, пожалуй, заветной мечтой каждого второго семьянина в этом городе. Теперь от былого величия розового особняка остались лишь неясные воспоминания и черно-белые снимки. Насколько нам известно, дом был построен в начале прошлого столетия одним известным итальянским архитектором, и вполне мог стать обителью для какой-либо небедной семьи с дворянскими корнями, но, к сожалению, эта участь его миновала. Дом сменил множество случайных владельцев, пережил войну и нескольких президентов, но все же одиноко пустовал уже более двадцати лет. Ровд — строгий чопорный, сильно постаревший дворецкий, был крайне удивлен, когда после смерти Сэра Густова, Госпожа Лидия первым делом приказала узнать цену этой древней никому ненужной громадины. Однако на самом деле Ровда волновал иной вопрос: оставит ли единственная наследница Шваген-Вагенс старого дворецкого при его должности? Ведь он уже не мог в полной мере справляться со своими прежними обязанностями. Уходить на заслуженный отдых или искать другую работу Ровд не хотел, он отдал большую часть жизни служению этой тающей на глазах немецкой семье. К счастью, Лидия после смерти отца не решилась что-либо менять в собственном доме. Таким образом, в огромном поместье Шваген-Вагенс осталось только три души: дворецкий — Ровд, юная служанка — Кейти, и сама хозяйка. Приобретение дополнительной жилплощади, а также вложение в крайне убыточную недвижимость — старик считал пустой тратой фамильных денег, но может быть из-за страха оказаться на улице, или же из-за трепетной любви к его «маленькой Лидии», Ровд не решился возражать наследнице. Вот и сейчас он лишь равнодушно смотрел со стороны, как высокая блондинка с неописуемой нежностью и восторгом касалась пыльных стен здания, не жалея бархатных белых перчаток. Розовый особняк на улице Шолд не всегда был «розовым». В те времена, когда Лидия была совсем еще ребенком, это высокое здание, стоящее прямо напротив дома семьи Шваген-Вагенс, ни чем не отличалось от других скорбно-серых конструкций в их маленьком городе. Более того, там жила отвратительная маленькая одноглазая старушка-аристократка, с помутившимся рассудком, что до дрожи пугала маленьких брата и сестру. Лидия отчетливо помнила, что эта одноглазая соседка с острыми вязальными спицами была, чуть ли ни главным ночным кошмаром её недолгого детства. К счастью или нет, старушка благополучно отдала Богу душу, и особняк напротив — оставался пустым и безжизненным долгие годы. Однако все в нашей жизни может измениться. Весть о том, что злополучный дом, наконец, купили — принесли рабочие, в спешке покрывающие серое здание нелепой нежно-розовой краской. Помнится, отец семейства был целый день особенно груб и раздражителен — Густава явно не устраивал тот факт, что совсем рядом появятся новые живые люди, которые будут говорить, смеяться и ходить, нарушая его покой одним своим существованием. Лидия же была совершенно равнодушна к происходящему, маленький Себастиан с подростковым любопытством бросал восхищенный взгляд на очередной объект изменения в их тихом городе, о матери и говорить было нечего. Дом менялся на глазах, и с нетерпением ожидал новых хозяев. Это было вполне обычное летнее утро понедельника, солнечное и прохладное. Лидия, с детства любившая спать с открытыми окнами, в тот день сильно об этом пожалела. Непривычный громкий и развязный хохот заставил девушку открыть глаза. К огромному розовому дому, одна за другой, подъезжали высокие, набитые доверху всякой всячиной, грузовые машины. Доносился отчетливый лай собак, веселые детские голоса и взволнованные просьбы нового хозяина: — Что же вы делаете, друзья мои? Что же вы делаете?.. Это ведь не просто фортепиано, а фортепиано моего сына! Вот у тебя, парень есть дети? Дочка?! Счастливый, у тебя есть твоя родная дочка! Прошу вас, друзья, несите инструмент аккуратнее, ведь если вы его как-нибудь повредите, вы расстроите не меня, старого дурака, а моего дорого сына! Вот так, вот так гораздо лучше!.. Управитесь раньше, получите сверхурочные, а тебе я дам вдвойне — купишь дочери новую куклу! — Ребята! Бросьте эту рухлядь к черту, и я поставлю каждому бутылку вина! — Возразил чей-то молодой сильный мужской голос. — Ах, так! — Моментально отозвался другой, — Тогда я буду разжигать камин твоими книгами, братец! Лидия буквально потеряла дар речи, наблюдая из окна немыслимую для их строгой улицы картину: два чернявых высоких парня бегали взад перед, весело передразнивая друг друга и смачно ругаясь, большая белая собака юлила меж ними, наивно предполагая, что её вот-вот возьмут в игру. Неподалеку стояли, сидели, лежали дети помладше, в тот день Лидии показалось, что их было очень много. У входа в дом стояли две смеющиеся женщины: одна — тучная старушка с большой корзиной цветов, другая — очаровательная брюнетка средних лет с двухлетней девочкой на руках. Лидии действительно показалась, что она никогда ранее не видела женщины красивее и утонченнее. Позже она, конечно же, заметит и мимические морщины на этом загорелом лице, и выдающую вперед пухлую нижнюю губу, но сейчас в дорогом фиолетовом платье со смело открытыми плечами и милейшей из шляпок — Миссис Северини была эталоном женщины. Лидии удалось оторвать восхищенный взгляд от новой соседки, когда один из бегущих парней неуклюже свалился в грязную лужу, под рев оглушительного, но такого доброго семейного смеха. Блондинка лишь брезгливо поморщилась, быстро задвигая темные шторы. Выйдя через пару минут в коридор, Лидия заметит младшего брата, с улыбкой умиления наблюдавшим за происходящим за окном. — Хм, тебе следует тратить собственное время на нечто стоящее, Себастиан. Интересно, твой новый друг тоже валяется в грязи, как глупое животное? — Надменно произнесет девушка, ожидая от брата какого-либо ответного выпада. Бледный белокурый подросток, даже не оборачиваясь в сторону старшей сестры, молча, уходит прочь, оставляя Лидию в гордом одиночестве. Весь следующий день уже прошел по вызубренному сценарию: унылый завтрак с семьей, занятия в частной школе, лекции в консерватории, бессмысленная беседа с робкой матерью и обязательная игра для отца. Лидия, как всегда рада, что этот долгий день, наконец, подошел к концу. Расслабленно скидывая серый халатик на пол, девушка с весьма задумчивым видом примеряла свои однотипные сине-серые наряды, выбирая что-то, что могло скрасить завтрашний день. Она с гордостью расчесывала длинные светлые волосы, что-то напевая, вертелась у зеркала, с улыбкой глядя на свой еще девичий обнаженный бюст. Обычно, все эти интимные женские процедуры поднимали ей настроение. Вдруг, лицо девушки исказилось необъяснимым ужасом, нет, это был не маленький подростковый прыщик на её бледном лице, а нечто такое, в чем Лидия никогда не признается даже самой близкой подруге. В окне напротив — горел свет, более того за девушкой все это время наблюдали два наглых черных глаза. Все эти годы дом соседей пустовал — и юной Лидии даже в голову не могло прийти, что надо было закрыть шторы. Бледная как смерть она еще пару дней будет смущенно бродить по дому, боясь снять с себя даже колющийся черный свитер. Однако встреча с теми наглыми черными глазами повторилась вновь. Лидия как обычно равнодушно била по клавишам в гостиной, ощущая на себе испепеляющий взгляд строгого отца, даже не скрывая, что буквально отбывает повинность. Вдруг за окном послышались отголоски той же пьесы, что минуту назад исполняла девушка. Лидия с легкостью сумела рассмотреть знакомый юношеский силуэт, пару черных глаз и наглую улыбку ненавистного соседа. — Что ж, несмотря на то, что этот молодой человек принимает грязевые ванны, он исполняет Шуберта куда лучше, нежели моя родная дочь. — Желчно протянет Густов, покидая гостиную. Блондинка грустно опустит глаза, и, проклиная соседского мальчишку, со скрежетом опустит тяжелые шторы вниз. Лидия точно не помнит дня, недели и даже месяца, когда с ней приключилась эта глупая розовая история, в которой Энзо Северини, сыграл, чуть ли не главную роль. День ото дня розовый дом, и загадочная, веселая, счастливая жизнь в нем все больше манили блондинку. Не было часа, чтобы там не смеялись, не спорили о чем-то с улыбкой. Не было дня, чтобы из соседских окон не доносилась другая, чужая, но все же прекрасная легкая музыка. Лидия ненавидела этот розовый дом, смеялась в разговорах с родителями, над неподобающим образом жизни несчастных соседей, но в тайне каждую ночь мечтала войти в него полноправной хозяйкой, купить не только стены и крышу, но и то недоступное их семье незамысловатое счастье. Так вышло, что Энзо, любитель грязевых ванн, оказался с девушкой на одном факультете в Консерватории. Так вышло, что этот болван был в нее влюблен. Лидия не за что бы на свете не согласилась принять ухаживания наглого итальянца, если бы не уникальная возможность — своими глазами увидеть розовый дом изнутри и убедиться в реальности этой семейной идиллии. Но к несчастью для бедной девушки, все оказалось еще лучше, чем она предполагала! Очаровательная Миссис Северини — красавица и мать семерых детей, поражала Лидию своей искренностью, смелостью и веселостью. Она, также как её мать свято верила в Бога, но верила как-то легко, радостно. Миссис Северини наряжалась в Церковь как на праздник, слушала священника с улыбкой, изредка утирая слезы умиления и счастья. Она как-то иначе, нежели мать Лидии, любила своего мужа — пыталась во всем ему перечить, смеялась над ним, заставляла ревновать, но в жизни не взглянула на другого мужчину. О различиях между маленьким добрым заботливым Мистером Северини и Густавом Шваген-Вагенсом говорить было нечего, у Лидии, при одной этой мысли наворачивались слезы на глаза. Все семеро детей в розовом доме отчего-то жили весело и дружно, братья и сестры, несомненно, дразнили друг друга, но как-то ласково по-доброму. Старшая сестра Энзо — Катэрина своенравно носила мужскую одежду, курила табак и заводила с Няней постоянные атеистические споры. Ах, разве кто-нибудь решился бы запретить ей это? По возвращении домой, Лидия задыхалась в темных чопорных комнатах и с трудом жевала надоевшую овсянку. Все её мысли были так далеко, в этом прекрасном розовом доме, подле Энзо, который оказался очень милым молодым человеком и многообещающем певцом. Лидия прекрасно знала, что отец не допустит романа своей дочери в столь юном возрасте, поэтому у бедных влюбленных был один единственный час, после занятий в Консерватории. Себастиан в это время мог гулять со своим другом-бродягой, меж братом и сестрой возникло негласное сотрудничество, они сами того не подозревая, прикрывали спины друг друга. Энзо вполне лояльно относился к подобным запретам в семье Лидии, и никогда ни на что не жаловался. Он вообще был очень сострадательным, чувственным, жизнерадостным парнем, способным вызвать улыбку на лице любого человека. О его наглости и находчивости в Консерватории знали не понаслышке, несчастный дурак все время находился на волоске от отчисления, из-за своих неуместных шуток в адрес преподавателей. Лидии в такие минуты было ужасно смешно и стыдно одновременно. Однажды, на свадьбе старшего брата Энзо, того самого, что мечтал бросить фортепиано парня на улице, Лидия ловила на себе вопросительно-веселые взгляды. Так на хмурую блондинку смотрели чаще, нежели на счастливую невесту. — Отчего это, твоя многочисленная родня, не сводит с меня глаз? — Злилась Лидия, поправляя хорошенькое голубое платье, — Я, что как-то не так выгляжу? Слишком не по-итальянски?! — О нет, ты выглядишь прекрасно, — Смеялся брюнет, его вообще очень умиляли всплески гнева своей подруги, — Просто отнесись к этому по-философски. Они смотрят на тебя, не как на Лидию Шваген-Вагенс, тьфу, язык сломать! А как на мою невесту. — На твою, кого?! — Резко воскликнула блондинка, — Ч-с-чего они это взяли? — Я сам им сказал. — Что?! Зачем?! — Ну, это ведь — правда. — Улыбнулся Энзо. — Я.Не.Твоя, Невеста! — Почему? Я думал, ты в курсе, что я намерен на тебе жениться, Лиди. Тем более, если ты не забыла, я уже видел тебя без… — Энзо хотел её поцеловать, но получил локтем в живот. — Ты сумасшедший! Ты! Я не соглашалась выходить за тебя замуж! — Испуганно твердила блондинка. — И что? Я вот уверен, что любая девушка в этом городе станет моей, если я этого захочу, — Засмеялся Энзо, — Даже ты, злая белокурая стервочка. Тем же вечером, возвращаясь домой, девушка так серьезно скажет парню: — Только, пожалуйста, пусть у нас будет розовый дом, как у твоих родителей. Энзо мило улыбнется и мечтательно добавит: — Розовый дом? Ха-ха, какая глупость! Ну да черт с ним, пусть будет розовый, оранжевый, зеленый — мне все равно! А знаешь, можно ведь будет каждую комнату выкрасить в один определенный цвет… Лидия лишь грустно смотрела на парня, нет, он так ничего и не понял. Перед сном девушка весело накинет на плечи белую простыню, и повяжет на голове кружевную занавеску. А из нее бы получилась невеста куда лучше, чем на той итальянской свадьбе? И куда счастливее… Изменения в Лидии не могли не заметить домашние. В её гардеробе стали появляться яркие, красочные вещи, которые были бледной девушке очень даже к лицу. Жаль, отец запрещал своей дочери надевать что-то действительно красивое вне дома. Однако один семейный ужин перечеркнул все. — Что это? — Резко спросил Густав у недоумевающей блондинки, — Я спрашиваю тебя, Лидия, что это такое на твоей руке?! Девушка резко побледнела, смущенно пряча маленькое серебряное колечко, на своем тонком пальчике. — Кто дарит тебе такие подарки?! — Энзо… — Девушка точно знала, что молчание может разозлить отца еще сильнее. — Ах, Энзо! Этот идиот, что возится в грязных лужах?! Зачем ты приняла его кольцо, несчастная? Тебе не стыдно, при живом отце разгуливать со всяким сбродом?! — Энзо — не сброд! — Возразила девушка, — Он из приличной семьи, и ты это хорошо, знаешь отец. И, он позвал меня замуж и я согласилась!.. Себастиан едва не подавился супом, мать выронила серебряную ложку на стол, Ровд застыл на месте с подносом — повисло гробовое молчание. — Аха-хах, — Злобно рассмеялся Густав, — Замуж?! Аха-хах, и она согласилась! Дочка, ты сведешь меня в могилу своими шутками… Хех, а я ведь наивно думал, что хотя бы моя старшая дочь унаследует мои мозги. Но нет! Какая досада, двое детей и оба никчемные идиоты, как в музыке, так и в жизни! — Густав, прошу тебя, она ведь девушка… — Попыталась возразить мать. — Вот именно, что она девушка! — Прокричал отец, хватая дочь за левую руку и вытаскивая из-за стола, — Она должна понимать, что все её слова и поступки отражаются на нашей семье! — Густав резко и больно стащил маленькое колечко с руки юной Лидии, — Ахах-хах, а кольцо то серебряное! Ровд, ты только взгляни, любая ложка в моем сервизе стоит дороже этого кольца! Он на тебе экономит, дура! Лидия со слезами на глазах выбежала вон из столовой, даже не замечая того, что Себастиан, несмотря на угрозы отца, пустился ей вслед. — Лидия, послушай, я понимаю, как тебе больно! — Так неожиданно по-доброму произнес мальчик, — Поговори с отцом еще раз! Он ведь любит тебя, он разрешит тебе быть с Энзо… — Нет, нет, нет! Никогда не разрешит! — Плакала девушка за дверью, — Не будет свадьбы, и розового дома тоже не будет! Проваливай отсюда, Себастиан, мне не нужна твоя помощь! Я ненавижу тебя! Мальчик испуганно отойдет от двери, Лидии просто нужно побыть одной. Поздно вечером девушка с совершенно спокойным решительным лицом смело скажет Ровду: — Мой убогий брат каждый вечер гуляет с этим бродягой, что обошел его на экзамене. Я думаю, ты не хуже меня знаешь, как распорядиться этой информацией. — Эй, привет, красотка! — Весело бросит Энзо, встречая девушку в коридорах Консерватории, — Я тут видел у твоего братишки огромный фингал под глазом. Что случилось, кто обижает? — Откуда мне знать, — Мрачно отзовется Лидия, пряча виноватый взгляд, — Он каждый день шляется у помойки, может быть, подрался со стаей бомжей за кусок хлеба. — Хех, смешно! — Улыбнется итальянец, — Вообще ты зря на него сердишься, хороший парень, талантливый — далеко пойдет! — Отец узнал, куда он ходит каждый вечер. — Неожиданно признается Лидия, ей просто не хотелось ему врать. — Что? Откуда? — Удивился Энзо, — Это ведь не ты ему сказала, правда?.. — Даже если и я, то что?! Энзо грустно улыбнулся и обреченно вздохнул. — Знаешь, я ведь думал ты другая, не такая, как о тебе все говорят. — Мягко протянул он, — Я был уверен, что в тебе есть что-то светлое. Прости, Лидия, боюсь — не сойдемся мы ни в зеленом доме, ни в красном, ни в розовом. Блондинка лишь озадачено усмехнулась. Да ладно? Он еще придет, на коленях будет умолять Лидию простить его! Через пару недель Энзо неожиданно столкнется с Себастианом в коридоре, мальчик видимо его ждал. — Да как ты мог так с ней поступить? — Резко воскликнет блондин, грубо толкая высокого парня маленькой слабой рукой, — Я видел, как Лидия тебе кольцо отдала! Трус! Она, между прочим, страдает! Энзо лишь, молча, потупит взор и как-то неловко улыбнется. — Ничего, твоя сестра не будет долго страдать, я уверен. — Грустно протянет итальянец, — Ты хороший парень, Себастиан. Хочешь совет? Вали из своей сумасшедшей семьи, а лучше — смени фамилию. Лидия об этом разговоре так и не узнает. Через два месяца Энзо Северини уедет стажироваться в Рим, насколько мне известно, он до сих пор поет там, в оперном театре. Через полтора года, розовый дом вновь будет выставлен на продажу. Странно, но жители в нем надолго не задерживаются. -..так вот, Мисс Лидия! — Резко обратится агент к своей клиентке, — У меня есть одна знакомая бригада рабочих — мастер на мастере! Они всего за пару месяцев смогут возродить этого старика к жизни, за приемлемую сумму, между прочим. — Хм, как мило, — Злобно бросит женщина, — А ваша бригада может разнести этот дом в щепки, к завтрашнему утру? Я плачу любую сумму. — Эм… Да, конечно, только вот зачем? — Растерялся толстяк, — Зачем ломать дом, если его можно восстановить и жить со всеми удобствами? — Кто вам сказал, что я хочу жить здесь? — Усмехнулась блондинка, — Это ведь теперь мой дом, верно? Я имею законное право снести его с лица земли! Думаю, на улице Шолд, прекрасно бы смотрелись его руины, на счет администрации города не волнуйтесь! Я сумею провернуть все так, что это место войдет под охрану ЮНЕСКО. Агент испуганно примолк и скрылся с поля зрения Мисс Лидии. Ровд тяжело вздохнул, с горечью глядя на женщину. Та вновь усмехнулась, и чуть ли не со слезами на глазах спросила: — Разве я многого хочу, милый Ровд? Я ведь каждый день, на протяжении всей моей жизни смотрела на стены этого мерзкого розового дома! Я просто хочу однажды проснуться и не увидеть этих стен! — А может быть, вы хотите, чтобы он их никогда более не увидел? Женщина буквально ощетинилась. — Что за бред ты несешь? Прошло почти тридцать лет! Не смеши меня, Ровд, ты знаешь, у меня аллергия на твое злое чувство юмора. Розовые стены падают одна за другой. Лидия Шваген-Вагенс не смогла стать счастливой, значит, другие тоже не имеют на это право.