Карма

Глядя на то, как Катя сосредоточенно раздает совету директоров черные папки с отчетом, Жданов запоздало подумал, что хотя бы Ромку нужно было предупредить. Но они с Катериной так были напуганы собственным планом, что хватило бы простого «да вы спятили», чтобы отступить назад. Катя время от времени бросала на Жданова короткие вопросительные взгляды, убеждаясь, не передумал ли он. Жданов широко ей улыбался. У него было отличное настроение: страх, давящий на плечи в последние месяцы, исчез, появился лихой азарт и жажда схватки. — Ну что посмотрим, что вы там сочинили на пару с нашим общим другом, — принимая из Катиных рук папку, заявил Воропаев. — Все хорошо! Не сомневайся. С сочинениями у меня всегда было все в порядке, — отозвался Жданов дежурно. Желание набить Сашке морду как-то ушло на второй план. Может быть, позже. Катя положила на стол последнюю папку и, подумав, села наискосок от Жданова, так, чтобы видеть его. — Прежде, чем вы откроете эти папки, — начал он очень спокойно, — я должен предупредить вас, что увиденное может повергнуть вас в шок. Но это только кажется пугающим. На самом деле, так было нужно для сохранения целостности и благополучия компании. Приступим. Восемь черных папок открылись одновременно. Жданов в свою не смотрел — он и так знал, что там увидит. Страницу из «Экономического вестника» с уведомлением о том, что компания находится в залоге. Он смотрел на Малиновского — как вытягивалось его лицо, и на смену изумлению приходила паника. Жданов подмигнул ему доброжелательно, и Ромка, отложив папку, скрестил руки на груди. «Я умываю руки», — означал этот жест. Обиделся, что его не позвали в песочницу. — Что это? — спросил Воропаев. — Чистосердечное признание? — Это — защита от дурака, — пояснил Жданов любезно. — То есть, от тебя, Сашенька. — Ты заложил Зималетто? — спросил отец. Пока еще спокойно. — Отдал её в руки компании Никамода, — согласился Жданов. — Я опасался того, что после отмены свадьбы Александр решит распродать компанию. И мне нужна была страховка, что он не сможет это сделать сразу. Полугода вполне достаточно, чтобы собрать сумму, необходимую для выкупа его акций. — Кроме того, — сказала Катя, — информация в «Экономическом вестнике» играет нам на руку. Она отпугнет потенциальных покупателей акций. Кому нужно вкладываться в компанию, чьи активы под арестом? — Это всё равно что палить из пушки по воробьям, — нахмурился отец. — Что вы несете, — вмешался Воропаев. — Вы просто потеряли компанию из-за бездарного руководства, а теперь все сваливаете на меня! — С компанией всё в порядке, — беззаботно отмахнулся Жданов. — Она находится в надежном месте. Что-то спрашивали Кира и мама, Урядов и Милко, но Жданов был сосредоточен сейчас на двух людях — отце и Воропаеве. Ну и еще вполглаза приглядывал за Малиновским, чья обида всё нарастала. — И давно ты стал Нострадамусом, Андрюша? — спросил Александр. — Откуда ты знал, что я решу продать акции, если я сам еще об этом не знал? — Ну, а что ты еще мог сделать после отмены свадьбы? Ты же такой предсказуемый, Сашка. — Подождите, — сказала Кира. — Андрей заложил компанию, чтобы помешать Саше продать акции… Когда это случилось? — В конце прошлого года. Жданов смотрел на Катю, и боль Киры отразилась на её лице, как в зеркале. — Ты уже тогда, — спросила та, — знал, что отменишь свадьбу? — Прости меня, — Жданов прямо взглянул в потемневшие, полные крупных слез глаза женщины, которую когда-то любил. — Поверь, это было самое сложное решение в моей жизни. — Я шила платье и готовила приглашения, а ты знал, что ничего этого не будет? Знал и молчал? — Мне очень жаль, Кира. — Жаль, — повторила она надтреснуто. — Тебе жаль. Так просто? — Да потому что тебе не надо было с ним связываться, — желчно сказал Воропаев. — Разве не видно, что Андрей просто подонок, болван и бабник? Он никогда ни на ком не женится, Кира! Он просто не способен на взрослые поступки! — Это очень спорное решение, Андрей, — вмешался отец. — Если ты хотел оставить компанию в семье, то я не вижу в таком поступке никакого смысла. У меня только один вопрос: кому принадлежит Никамода? — А я скажу, — процедил Александр. — Компания Никамода принадлежит Екатерине Пушкаревой. — Моей жене. Они сказали это одновременно, и наступила столь оглушительная тишина, которую Жданов много раз пытался добиться от вечно болтающего совета. У Ромки глаза превратились в светящиеся квадраты, как будто Жданов заявил, что уходит в монастырь. Не удивились, что характерно, три человека: отец, Кира и Милко. Кира поверила сразу — это было понятно по резко дернувшемуся её рту, по тому, каким некрасивым, асимметричным вдруг стало её опрокинутое, жалкое лицо. — А я знал, — нарушил тишину Милко, — а я знал, что я гений. Как только Пушкарева стала носить наряды от Милко, Андрюша сразу и на ней женился. Никто не устоит перед моими шедеврами! Ты их теперь не снимай никогда, — обратился он к Кате, — а то он тебя мигом бросит! — Сегодня что, первое апреля? — растерянно спросила мама. — Это шутка, такая, да? И она посмотрела жалобно на отца, словно ожидая, что он сейчас рассмеется. — Вот как, — отец не был склонен к веселью, но и разгневанным не выглядел тоже. — Что-то такое я и подозревал. — Жданов женился на Пушкаревой? — голос Александра прозвучал слишком громко, и за дверью что-то со звоном обрушилось. Или Клочкова уронила поднос с кофе, или сама раскололась вдребезги. — Андрюша, это самая неудачная сделка в твоей жизни! Ради каких-то акций какой-то компании ты охомутал себя с этой мымрой? — Еще одно слово — и я тебя ударю, — очень спокойно предупредил его Жданов. — Ты говоришь о моей жене. И Воропаев впервые в жизни ему поверил. Даже челюсть потер, словно уже получил в неё. — О какой жене, Андрюша? — спросила мама. — Мы что, в XIX веке живем? Что еще за тайные браки? — Мы-то нет, — впервые заговорил Малиновский, — а вот Катюша — вполне может быть. Он закашлялся, ища свой голос. — Так что? Можно поздравить молодых? — у Ромки был такой вид, словно он сам не верит в то, что несет. — Может, приступим к финансовому отчету, — сказала Катя твердо. Она выглядела неправдоподобно спокойной, и Жданов тихонько побаивался обморока. Но нет. Кажется, обходилось. На Катю посмотрели все так, будто она начала плясать канкан на столе. — Когда… — Кире не хватило воздуха и, отдышавшись, она попробовала снова: — когда это случилось? Она сегодня прямо как производственный календарь. — Шестого января, — вместо Жданова ответила Катя. — Мы решили не афишировать это событие, чтобы… никого не нервировать. В конце концов, это наше личное с Андреем дело. И никого оно не касается. — А я была в Лондоне и верила, что все у нас еще наладится, — безжизненно произнесла Кира. Она встала, покачнулась, и Милко подхватил её. — Я позабочусь о ней, — пообещал он встревоженной Маргарите. — Вы тут… продолжайте. Семейные мелодрамы — не мой жанр. — Это не мелодрама, это фарс! — Воропаев вскочил вслед за ней. — Я все равно продам эти акции, но не вам! Не вам! Я подам на вас в суд за экономические махинации! Вы у меня окажетесь за решеткой! Все будете за решеткой! Вслед за ним как-то незаметно бочком испарился Урядов. Малиновский пометался взглядом между дверью и Ждановыми, но любопытство победило, и он остался в кресле, пытаясь прикинуться фикусом. Отец без всякого интереса полистал финансовые отчеты, волшебным образом отредактированные Катериной. Плачевное состояние компании было там сильно смягчено, и долг Зималетто перед Никамодой не выглядел таким душераздирающим. Также как и счета обеих компаний. — А другого выхода не было? — раздраженно спросил он, отбрасывая папку. — Например? — кротко спросил его Жданов. — Андрей, это какая-то сверхъественная глупость! — Глупость во имя любви, — быстро ввернул Малиновский. — Вы действительно женаты? — мама в документы даже не пыталась смотреть. — Из-за компании? Андрюша, ты женился по расчету? — Марго, — попытался успокоить её отец. — Я женился потому, что женился, — сказал Жданов и улыбнулся. — Мам, всё хорошо. Отлично даже. — Как может быть всё отлично… Какой-то тайный брак, какая-то фальсификация… Где вы живете? — У меня, — быстро ответил Жданов, — конечно, у меня. Где нам еще жить? Малиновский снова закашлялся. — Как вы могли так поступить с Кирой? Бедная девочка… Это жестоко, жестоко! Катя встала и принялась осторожно собирать папки. — Я могу идти? — Сядьте, — велела мама. — Пожалуйста, — поправил её отец. — Перестаньте, — Жданов вскочил и, приобняв Катю, поцеловал её в висок. — Иди, любимая, я тут сам разберусь. Она прижалась к нему на крохотное мгновение, ища поддержки и утешения. Кивнула. Малиновский, поняв, что деваться ему некуда, поминутно оглядываясь поплелся за ней. — Ромка, — окликнул его Жданов, — не доставай мне Катерину расспросами и комментариями. Малиновский закатил глаза. — Пойду соберу то, что осталось от Вики. Когда Жданов добрался до Кати, она безучастно сидела в своей каморке, включая и выключая свет настольной лампы. — Ура? — спросила она уныло. — Мы всех победили? — Как сказать. Мой отец собрался звонить завтра вашему. — Этого я и боялась. Катя помедлила, прежде, чем включить свет снова. — И что теперь будет? — спросила она из темноты. По их расчетам, негодующие Павел и Маргарита должны были просто улететь в Лондон, и всё продолжалось бы по-старому до того дня, пока Катя не получила бы свой развод. Знакомство родителей друг с другом не предполагалось. Уж слишком в разных мирах жили Ждановы и Пушкаревы. Какая дремучая наивность. Жданов наклонился и включил лампу. Присел перед Катей на корточки. — Есть два варианта. Первый: мы отправляем ваших родителей в какой-нибудь санаторий. — Они не поедут. — А моим мы скажем, что поедут. Уехали уже даже. Нет их в Москве. — А второй? — Мы во всем признаемся вашим родителям… Ну любовь, порыв страсти, внезапный брак. Собираем чемодан, и ты переезжаешь ко мне. — Вы. — Мы? — Мы будем бежать до самой Монголии, где нас встретят танки. Это всё никуда не годится, Андрей Павлович. — Мы скажем, что вы беременны. Тогда ваш отец… — Оторвет вам голову. И все мои проблемы сразу решатся. — Мы сами уедем в санаторий, а к тому времени, как вернемся, ваш папа уже… — Все еще будет на танке. — Ну что вы со мной всё время спорите, — рассердился Жданов. — Вы уже выбрали себе фотографию? — спросила Катя. — На свадебное фото? — оживился он. — На надгробный памятник. Жданов засмеялся, встал, вытащил Катю из её кресла и сел в него сам. А Катерину усадил себе на колени. Она пискнула, но он сказал строго: — Да не съем же я вас! — Что вы сказали своим родителям? — Что я молчал о своей свадьбе, чтобы не травмировать Киру. Она близкий для меня человек. Но… моя любовь к вам была столь велика, что и тянуть с браком я не мог. А то бы вы ушли к Малиновскому. — Врете! — Так и сказал! Она улыбнулась неуверенно. — Андрей, — дверь распахнулась и вошла мама. Вспыхнула. Катя вскочила. — Мы с отцом уезжаем в отель, — сухо сказала мама. — Нам надо обдумать произошедшее. Это какой-то сумасшедший дом! Она смотрела на Катю внимательно и изучающе. — Я провожу вас, — Жданов чмокнул Катю в нос, — дождись меня. Поедем домой вместе. — Послушайте, — Катя встретила его в дверях. Схватила за пиджак и втащила внутрь. — Я всё придумала. — Правда? — Завтра мы скажем вашим родителям, что вы мне изменили, и я от вас ухожу. — Ничего подобного. — Мы отложим развод до окончания процесса Никамоды против Зималетто, но наши отношения закончены. — Ни за что на свете. — Поэтому нашим родителям нет никакой причины знакомиться друг с другом. — Никогда в жизни. — Вы меня не слушаете, — воскликнула Катя. — И не буду. Что это за фантазии, Катенька? С какой стати мне изменять вам? — Это очень правдоподобно. Жданов едва не выругался. А чего ты хотел? В твою неверность даже твои собственные родители легко поверят. — Одевайтесь, мы едем к вашим родителям. — Послушайте же, — Катя преградила ему дорогу. — Надо просто отвлечь в ближайшие дни ваших родителей от моих. — Как? — Давайте положим вас в больницу. — Психиатрическую? — Соматическую. — Кать, ну тогда мои родители вообще никогда из Москвы не улетят. — Мы скажем им, что мои родители не знают о нашей свадьбе, потому что считают вас неподходящей партией и думают, что я замужем за Зорькиным! — Перестаньте выдумывать себе неподходящих кавалеров. Жданов поднял Катю, чтобы переставить в сторону, но как-то завис в этом состоянии. Смотрел на неё снизу вверх, любуясь на сердитые линии губ. Она терпеливо болталась в воздухе, слишком озабоченная, чтобы обращать внимания на всю эту эквилибристику. Дверь снова распахнулась. Кира. Почему сегодня все врываются без стука? Он поставил Катерину на пол. — Да, Кирюш? — спросил как можно мягче. — Я хотела поговорить… но не могу. Не могу в это поверить. — Правда не можешь? Кира смотрела на него очень долго, прежде, чем тихо закрыть за собой дверь. — Допрыгались, — обвинила его Катерина. — Бегите теперь за ней! Что же за день-то такой. — Андрей Палыч! — Елена Санна ему явно обрадовалась. — Выздоровели? — Выздоровел. Спасибо за морс, — Жданов подумал и поцеловал Катиной маме руку. Она улыбнулась. — Мать, Катюша пришла? — раздался голос Валерия Сергеевича. — Пришла, да не одна. — С работой на дом? — Хуже, — звонко крикнула Катя, — с начальником! Жданова немедленно отправили мыть руки и усадили за стол, и он заметил рожицы, которые корчит ей Зорькин. Мол, этому-то что здесь надо? Есть Жданов очень хотел. Нервный был денек. — Смотри, как наворачивает, — с удовольствием сказал Валерий Сергеевич жене. — Один поди живет. Дома кормить некому. — Один, — пригорюнился Жданов. — Жил. Теперь-то буду жить с Катей. Она пнула его под столом. — Да и вы так уже живете, — разворчался Валерий Сергеевич. — На этой работе своей. Всё у вас какие-то командировки, ночные смены… — Как — с Катей? — ахнула Елена Санна. — Понарошку, — пояснил Жданов. — Видите ли в чем дело. Мои родители почему-то уверены, что мы с Катей женаты. — Женаты! На работе! — Как вы сказали? — Елена Санна едва не уронила графин с компотом. Жданов у неё этот графин забрал и поставил на стол. — Не понял, — сказал Валерий Сергеевич. — Вам шлем нужно было надеть. Мотоциклетный, — подсказал Зорькин. — Что же вы без шлема-то с такими разговорами. — И почему ваши родители в этом уверены? — Ну, они в Лондоне живут. Языковой барьер, — предположил Зорькин. Теперь Катя пнула его. — Они так думают, — сказала она, — потому что мы с Андрей Палычем им так сказали. — Кать, ну сегодня же не первое апреля, — осудил Валерий Сергеевич. — Что за детские розыгрыши! — Понимаете, Андрея Палыча шантажируют, — сказала Катя. — Вот так поворот! — снова вмешался Зорькин. Мало его Катька пинала. Жданову очень хотелось взять пирожок с тарелки, но момент вроде бы был не подходящий. — Как шантажируют? — Елена Санна села рядом, подперев щеку рукой. Приготовилась слушать захватывающую историю. — Шантажируют — значит, есть за что, — нахмурился Валерий Сергеевич. — Ну ты же знаешь этих новых русских, — сказала Катя, и Жданов все-таки сцапал пирожок с тарелки, пользуясь таким неожиданным определением. — Вечно у них проблемы из-за денег. Богатые тоже плачут, и все такое. — Ты, Катюха, не винти. Ты давай ближе к делу. — Александр Воропаев угрожает забрать свою долю акций, если Андрей Павлович не женится на его сестре, Кире Юрьевне. — Ну так пусть женится, делов-то. — Не могу, — сказал Жданов. — Жениться по расчету мне не позволяют твердые моральные принципы и строгое воспитание, полученное в детстве. — А Катя-то наша при чем? — спросила Елена Санна. — Да, — поддакнул Зорькин. — При чем тут наша Катя? — Катя — единственный человек в этом мире, кто мог мне помочь. Она честная и умная, самоотверженная и… самая лучшая на свете. — Это правда, — крякнул Пушкарев, — но что-то мне не нравится, как вы тут соловьем разливаетесь. — Я сказал своим родителям, что не смогу жениться на Кире, потому что уже женат на Кате. Всё. Жданов, ты приплыл. Сейчас тебя будут убивать. — И они поверили, что наша Катя вышла замуж за такого пижона? — с глубоким недоверием спросил Валерий Сергеевич. И расхохотался. — Мать, ты слышишь, какие анекдоты дети травят? Байки из склепа! Нет, этим балбесам во дворе ты хорошо вмазал, но чтобы сразу замуж! Замуж, Андрей Палыч, еще надо заслужить! А ты тут прыг-скок, и сразу в мужья захотел. — Ну не сразу. Мы с Катей все равно решили пожениться, просто немного позднее. Когда вы, Валерий Сергеевич, убедитесь в том, что я достоин вашей дочери. Мы… любим друг друга. — Мда, — тяжело посмотрел Пушкарев на Катю, — никого более приличного не нашлось? — Не так уж я его и люблю, — открестилась от Жданова Катя. — Я еще думаю над его предложением. — Но мои родители об этом не знают. Они думают, что Катя уже вышла за меня. — Бред, — резюмировал Зорькин. — Они хотят встретиться завтра с вами, — сказала Катя и положила Жданову еще пирожок. В качестве утешения за недавнее предательство. — Вот что, деятели, — заговорил Валерий Сергеевич. — Я не знаю, что вы там мутите, но я участвовать в этом не собираюсь. И Катерине не позволю. Пушкаревы такими махинациями не занимаются. — Не занимаемся. Категорически! — согласилась с ним Катя. — Пап, а вот ты завтра так и скажи Павлу Олеговичу. Что тебе наши шуры-муры не нравятся, и встречаться ты с ним не будешь. Пусть знают, где Пушкаревы зимуют. — Я так и скажу, — загремел наконец Валерий Сергеевич. Долго он собирался. — А как ты вообще во все это ввязалась, Катерина, ты мне потом отдельно расскажешь. А с Павлом Олеговичем встретиться надо. — Вообще не надо, — возразила Катя. — Пусть своего сына сам воспитывает. А мы за Ждановых не в ответе. — Но он же так и будет думать, что ты… за него… Да невозможно! — Подумает-подумает, да и улетит в свой Лондон. — Да почему невозможно-то? — себе под нос пробормотал Жданов. — Нет, Катерина, так нельзя. Серьезным людям пудришь мозги… — А если Воропаев убьет Андрея Палыча? — вдруг спросила Катя. — А он уже угрожал. — Да пусть убивает, ты-то здесь при чем? — А Пушкаревы своих начальников в беде не бросают. — Этому твоему начальнику, надо просто взять розги, да и всыпать! Что это за игры такие дурацкие! — Кать, — Елена Санна погладила её по руке. — А тебе Андрей Палыч действительно предложение сделал? — Три раза, — заверил её Жданов. — Знай наших! — Пап, ты просто скажи завтра Павлу Олеговичу, что тебе некогда с ним встречаться… — Я из-за тебя врать не буду! — Я буду, — Елена Санна налила компот по кружкам. — Я сама завтра поговорю с отцом Андрея Палыча… — Разговорчики в строю! — Кать, а что вы будете делать, когда на самом деле решите пожениться? Ну если Ждановы думают, что вы уже… — Да, Кать, что мы будем делать? — тоже заинтересовался Жданов. — Ты за этого хлыща замуж не пойдешь! И родителям его никто врать не будет! — Пушкарева, врубай тяжёлую артиллерию, — прошептал Зорькин. — Ну пааааап, — и Катя, как по команде, залилась слезами.