Карма

Никогда в жизни Жданов не целовал Катерину с таким холодным расчетом. Он целовал её и изо всех сил не терял головы. Потерять её было очень просто — передумав разводиться, Катя вдруг обрела неумелую пылкость, прежде за ней не замеченную. Ласки её рук и губ то и дело сбивали Жданова с его холодно-расчетливого настроя. Стоило ослабить бдительность — и прощайте все перспективы. Просто впереди было еще Очень Большое Дело: телепортировать Катю из кладовки в свою квартиру так, чтобы она не очухалась и не сбежала к папеньке. От платонической высокодуховности их отношений Жданов уже готов был на стены бросаться. Страшно вспоминать, когда у него был последний секс. В декабре. Господи боже, март на дворе. Как низко ты пал, Жданов. Он вел машину так, словно за ним по пятам следовало с десяток гаишных патрулей. Не превышал скорость, не шел на обгон, не трогался на желтый. Идеальный водитель. На длинных светофорах припадал к губам Катерины с длинным поцелуем, на коротких — целовал её руку. Всё, что угодно, лишь бы не рассеялась туманная дымка, окутавшая её взор. Он был паинькой и в лифте, боясь спугнуть свою непредсказуемую жену. И даже терпеливо подождал, пока она наговорится по телефону с родителями. И даже не притронулся к виски, а просто стоял у окна и смотрел на ночной город. Всё в нем вибрировало и звенело, как перед важным экзаменом. Секс, когда-то легкодоступный, бросовый, дешевый, сейчас казался чем-то вроде восхождения на Эверест. Недостижимая высота, которую Жданову предстоит взять. С какого момента его жизнь стала такой сложной? — Кать, — когда она наконец положила трубку и оглянулась на него, опасливо и взволнованно одновременно, он подошел к ней мягко, положил руки на плечи. Слова с грохотом обрушились из его головы в преисподню, и не осталось в этом мире ни одного звука, кроме её имени. — Катюш. Бережно прижимая Катю спиной к своей груди, Жданов скользил губами по её шее, развязывал бесконечные тесемки её блузки, и всё было относительно под контролем до тех пор, пока распущенный ворот блузки не смялся под его пальцами, обнажая округлое, нежное плечо, при виде которого потемнело в глазах. Он подхватил Катю на руки, невесомую и одновременно пригвождающую к земле. Не переставая её целовать, вслепую, Жданов преодолел страны и континенты и добрался, наконец, до кровати. Катя трепетала и дрожала в его руках, но в ней не было ни малейшего сопротивления. И только когда её спина коснулась простыней, на лице вдруг отразился детский испуг, но в глазах… В глазах проступало сияние просыпающейся женщины, и Жданов пошел за этим сиянием, подрастеряв по дороге весь свой богатый опыт, вдруг оказавшись обнаженно-беззащитный перед лавиной самых разных эмоций и ощущений. Он целовал Катину грудь, спускаясь вниз к её животу, уговаривал себя не торопиться, все время напоминал себе, что у неё это самый первый раз, и ему было страшно испортить эту ночь малейшей неловкостью, невольной грубостью, но нежность уже уходила, уступая место бою барабанов в его груди. Сердце стучало, как сумасшедшее, пальцы сводило судорогой, в паху назревал ядерный взрыв, но он всё медлил и медлил, не решаясь перешагнуть последнюю черту. Девочка. Женщина. Катя. Какая-то неприятная мысль царапнула его и сразу улетучилась, когда он наконец вошел в неё. Весь мир сосредоточился в одной пульсирующей точке, накренился, набух и рассыпался миллиардом сверкающих осколков. — Знаешь, — Жданов помолчал, считая пульс Катиного запястья на своих губах, — никогда прежде я не занимался любовью. Она фыркнула. — Великий девственник Москвы? — Нет, Катя, нет. Сегодня я понял, что до этого занимался только сексом. Любовью — впервые. Он перетащил её на себя, поудобнее устраивая на своей груди. Сложив кулачки друг на друга, Катя серьезно и спокойно смотрела на него. — Есть разница? — Огромная, — Жданов приподнял голову, целуя её. Он не мог перестать гладить и обнимать Катю, и эта жажда прикосновений и ласк сушила губы. — Я… Как объяснить словами эту остроту ощущений? Как слепец, который вдруг обрел зрение, он вдруг ясно увидел бессмысленность своей предыдущей жизни и поразился тому, как он мог так беззаботно порхать по ней, даже не понимая, чего именно был лишен. И только один вопрос назойливо крутился в голове, так и норовя перепрыгнуть на язык, но он все отгонял и отгонял его, не желая допускать посторонних в эту постель. Он шептал ей какие-то путаные нежности и снова целовал, мечтая о том, чтобы время растянулось в бесконечность, и ночь покрыла землю на тысячу лет, не меньше. Но стрелки часов продолжали двигаться, и Катя вдруг зевнула, как усталый котенок: — Мне пора домой. — Никуда тебе не пора, — немедленно рассердился Жданов. — Здесь твой дом. Катя села на кровати, подтянув колени к груди. Склонила голову набок. Застенчивая и игривая одновременно, она улыбалась. Изящная линия шеи, обнаженные плечи, прижатое к груди одеяло. Жданову захотелось потянуть за него, вытряхнуть Катю из этого кокона, увидеть её совершенно обнаженной. Но он только вздохнул с сожалением. — А завтра я пойду на работу в твоем костюме? — спросила Катя. — Я притащил тебе целый ворох одежды, — признался Жданов, — от Милко. С завязками, как ты любишь. — А… — Колготки, белье, тапочки тоже. Всё, что ты хочешь. — Мне надо в душ, — свинтила Катерина и, путаясь в одеяле, скрылась за дверью. Жданов упал на сбитые простыни, размышляя о том, как отреагирует Катерина, если он присоединится к ней. В нем плескалась молодая, бурлящая энергия, благодаря которой хотелось то ли пойти вприсядку, то ли пару раз спасти мир. Но больше всего — отправиться за Катей в душ. Он засмеялся, не в силах молча справиться со всем, что происходит с ним. Спокойно. Жданов, спокойно. Тебе некуда торопиться. В офис они приехали в прекрасном настроении и выйдя из лифта обнаружили на респешен женсовет в полном составе. — Сколько Жданова не корми, все равно в лес убежит! — разглагольствовала Светлана, стоя к ним спиной. — Недолго музыка играла! — И не говори, — отозвалась Амура. — Некоторые мужчины физически не способны на верность одной женщине. — Простите? — вкрадчиво спросил Жданов. — Что я опять натворил? Девицы подпрыгнули и обернулись на него. — А это не вы, — сообщила Шура. — Это Жданов из сериала. Он молча протянул руку к Маше, которая что-то пыталась спрятать за своей спиной, и она послушно протянула ему очередной журнал. «Новобрачный Жданов снова принялся за старое», — гласил заголовок. Фото было сделано накануне, во время его визита к Юлиане. Малиновского искусно вырезали из кадра, и на снимке Жданов целеустремленно входил в агентство с букетом подмышкой. В короткой подписи к снимку сообщалось, что не успев жениться, Жданов снова промчался по Москве с цветами для всех своих бывших. Катя, которая заглядывала в журнал вместе с ним, усмехнулась. — В следующий раз, — сказала она, — тебе следует согрешить в особо крупных размерах. А то мне даже неловко за столь невинные похождения своего мужа-ловеласа. Так ты растеряешь всю свою репутацию. Он засмеялся и поцеловал её в макушку. — Постараюсь тебя не разочаровать, любимая. Дамы, сенсация не состоялась, расходимся по рабочим местам. В кабинете Катя небрежным жестом скинула на руки Жданова свое пальто и уверенно уселась в его президентское кресло. — Тебе идет, — признал он, глядя на то, как она вальяжно покачивается в нем. — Итак, господин Жданов, — произнесла Катя, — рассказывайте. Вы соблазнили папарацци? — Прямо в кустах, — ухмыльнулся он, — в которых он засел ради снимков. — Он? Твои широкие кругозоры меня поражают, Андрей. Жданов сбросил оба пальто на кресло и сел на стол возле Кати. — С другой стороны, — ехидно продолжала Катя, — чему я удивляюсь, если лично забирала тебя из «Голубого огонька»? Он расхохотался, вспомнив ту ночь. — Я могу, — мягко предложил Жданов, — доказать тебе прямо сейчас свою гетеросексуальную ориентацию. Его рука коснулась её колена и потихоньку принялась тянуть вверх подол длиной юбки. Катя следила за его действиями с интересом. — А потом, — шепнула она, — ввалится Малиновский и увидит твою жену обнаженной… — Что? — Жданов отдернул руку. — Нет-нет, Екатерина Валерьевна. Никаких шалостей на рабочем месте, не уговаривайте меня. Не будем осквернять храм моды всякими непотребствами. Катя провела ладонью по его столу. — Этот стол, — заметила она, — повидал многое. — Клевещешь ты на честную мебель! Изотова, например, провела куда больше времени под твоим столом, чем на моем. — Ну правда, Андрей. Если все эти публикации — происки кого-то из твоих бывших, то очередь из подозреваемых выстроится от Кремля и до Пекина. — Ты преувеличиваешь, — усомнился Жданов. — Всего лишь до Мытищ. Он наклонился, чтобы поцеловать её, испытывая легкое сожаление о том, что Катя слишком много знает о его прошлом. А он, как оказалось, не знает о её прошлом совсем ничего. Катя, смеясь, сняла с него очки и нацепила их себе на нос. А свои надела на Жданова. Он прищурился. У них было примерно одинаковое зрение. В его очках она стала похожа на Людмилу Прокофьевну из «Служебного романа». — Я разберусь с этими публикациями, Кать. — Можешь не спешить. В конце концов, это удобно. Теперь я всегда знаю, где ты и чем занимался в мое отсутствие. — Катя! — возмутился он. Она встала и взъерошила ему волосы. — Арбайтен, Андрей, — объявила она. — Слушай, а после того, как ты перестал любоваться на моделей по камерам наблюдения в мастерской, то чем теперь занят твой рабочий день?.. — Этого творца мы будем ловить на живца, — заявил Малиновский, без всякого удовольствия разглядывая газету. Он был искренне оскорблен пренебрежением к его персоне. — Прости? — Ты пойдешь на свидание, Жданов. Скажем… с Машей. У неё очень богатый внутренний мир. — Катя! — завопил Жданов. — А Малиновский толкает меня на путь порока. — Ябеда, — осудил его Роман. Дорогая жена просияла. — Какая хорошая мысль, — одобрила она. — Вот до чего мы докатились! — опечалился Жданов. — Андрей пойдет на свидание с Машей, — с азартом проговорила Катя. — Скажем, в какой-нибудь небольшой ресторан, где не так-то легко потеряться, — подхватил Малиновский. — И поймаем того, кто будет их фотографировать, — закивала Катя. — Да не хочу я на свидание с Машей, — запротестовал Жданов. — Я жену люблю. — Надо, Жданов, надо, — похлопал его по плечу Малиновский. — Надо, — поддакнула Катя. Скорбно подперев рукой щеку, Жданов печально посмотрел на эту парочку. — Авантюристы, — сказал он. — Спелись!