Не прикасаясь.

      Сехун бежит. Под ногами шуршат листья, а в голове ураган из мыслей. Он вернулся. Ты должен убежать. Ты знаешь, что он опасен. Сехун испытывал животный страх и ужас. Будто то, что пытался спрятать все эти годы, выползло наружу. О надеялся, что больше никогда не увидит этого человека, но вот он. Стоит там, как ни в чем не бывало. Поэтому Сехун бежит. Он пытался убежать от своей боли, но она побежала вместе с ним. Горло начинает неприятно жечь, а в груди он чувствует острую боль, но если он остановится… если остановится, то… Его хватают за руку. Сехун это ощущает так, будто кто-то вытаскивает его из-под воды. Он отшатывается, пытаясь вырвать руку из крепкого захвата. — Сехун. Успокойся. Это я — Тао. Посмотри на меня, — голос Тао звучит приглушенно, но О все равно слышит его. Он открывает плотно закрытые глаза. Тао тоже задыхается, его грудь быстро поднимается и опускается. Одной рукой он держит Сехуна, а второй упирается в колено. — Тао, — он боялся, что это будет тот человек. — Что произошло, Сехун? Тот человек, он назвался твоим отцом, — Хуан внимательно смотрит на О, после его слов на лице парня читается удивление. Сехун отрицательно машет головой. — Нет. Нет! — О молчит долгое время, прежде чем ответить. — Он тот, кто разрушил меня. Убил меня, — Сехун тихо шепчет, вырывая руку, чтобы закрыть лицо. Его снова начинает мутить. Воспоминания градом сваливаются на него. — Тао, если я тебе расскажу кое-что, ты пообещаешь мне, что ты не отвернешься от меня? Сехун чувствует, что еще немного и он разрыдается, но он упорно сдерживается. Хуан непонимающе смотрит на парня, но кивает. Сехун начинает с самого начала. С того момента, когда он лишился самого ценного. С того момента, когда он последний раз был счастливым.       Отец Сехуна ловит его на руки, когда мальчик с разбегу бежит к нему. — Папа, папа, папа! Ты меня покатаешь? — мужчина улыбается, согласно кивая. — Ты уже такой большой, — говорит он и сажает малыша на плечи. — Совсем большой. — Да, потому что завтра мне четыре, — гордо отвечает Сехун. Отец смеется, идя с ребенком по большому залу. Сехун его смысл жизни. Когда он только родился, то О понял в чем заключается счастье. Мужчина спешил с работы, чтобы поиграть с Сехуном, покупал ему все, что он захочет. Жена на это возмущалась, и просила перестать баловать его. Он любил сына больше всех на свете, даже больше жены. Она это видела, иногда об этом говорила, но он лишь отшучивался, целуя ее в лоб. — Я люблю вас одинаково, — говорил он ей. Хотя это была неправда. Сына он любил намного больше. Сехун заливисто смеется, отец подхватывает его смех. На эти звуки в зал заходит мама. Она недовольно качает головой, говоря, что Се пора спать. — Но мама, — начинает малыш. — Можно еще немного? — Тц, Сехун, уже девять часов, тебе пора спать, — настаивает мать. — Так что давай, беги к себе. Малыш дует губки, но как только отец спускает его, мальчик убегает к себе. — Ох и разбаловал ты его, — она говорит строго, но на лице улыбка. Муж обнимает ее со спины, целуя быстро в шею. — Мне сейчас нужно будет уехать. — Куда? — она напрягается в его руках. — Уже поздно. — Я забыл подарок в офисе. Нужно съездить за ним, — мать Сехуна разворачивается, с тревогой смотря на мужа. — Завтра и съездишь. Зачем сейчас? Там такой дождь, — настаивает на своем она. Мужчина качает головой, улыбаясь. — Хочу, чтобы, когда он проснется, подарок был уже здесь. — Но… — Я быстро, — перебивает он. — Ты даже не успеешь заскучать, — он видит все еще сомнение на ее лице. — Я буду очень осторожен, — добавляет О. — Ладно, — сдается она, но в голосе недовольство. — Будь очень осторожен. — Люблю тебя, — шепчет мужчина на ухо жене. Она обнимает его, утыкаясь ему в шею, вдыхая последний раз родной запах. Он решает зайти посмотреть на сына. В комнате горит ночник в форме грибочка, освещая кровать ребенка. Сехун спит, обнявшись с Виви. Он смешно дует губы во сне. Мужчина улыбается, подходя ближе. Он так быстро растет, О боится, что не успеет сохранить в памяти все эти бесценные моменты. Он целует сына в лоб, мальчик сонно открывает глаза. — Папа? — Я сейчас уеду ненадолго, — говорит он, ероша мягкие волосы на голове Сехуна. — Куда? — Се трет кулачком правый глаз, стараясь прогнать сон. — А ты не почитаешь сказку? — Нет Сехун, но если хочешь, мама почитает, — предлагает мужчина. Но Сехун отказывается, потому что мама не умеет читать так, как это делает папа. — Иди сюда. Сехун садится к отцу под бок, мужчина обнимает сына, целуя в макушку. — Слушайся маму, не капризничай и ложись сейчас спать, хорошо? — мальчик кивает. — Ладно, я поехал. Люблю тебя, — мужчина накрывает Сехуна одеялом. — И я тебя, — проваливаясь в сон, шепчет мальчик. Сехуна будит чей-то плач. Он встает, шлепая босыми ногами по полу. В прихожей сидит мама. Она держит в руках телефон, а по лицу бегут слезы. — Мама? Мамочка, что случилось? — малыш идет к ней. — Почему ты плачешь? Женщина не отвечает, продолжая всхлипывать. — Мам, — зовет еще раз он. — Мама. Он дергает ее за кофту на рукаве. — Мамочка, — мальчик и сам начинает плакать, переживая за маму. — Мамааа! Женщина чуть-чуть приходит в себя, смотря сквозь слезы на Сехуна. — Сехун, почему ты не спишь? — она пытается улыбнуться, но улыбка выходит кривой. — Беги к себе, — она встает со второй попытки, потому что ноги дрожат. — Но мама, ты плакала. Кто тебя обидел? — ребенок вытирает слезы рукавом пижамы с медвежатами. Она снова всхлипывает, прикрывая рот рукой. — Все в порядке, малыш. Иди к себе. Сейчас я приду и уложу тебя, — она целует сына, уходя в ванну, где снова плачет. Сехун сидит в своей комнате, прижимая Виви к себе. Малышу страшно. Мама все еще в ванной, а папы нигде нет. Но спустя десять минут ожидания на пороге комнаты появляется мама. У нее красные глаза, да и сама она бледная. — Малыш, — она очень редко его так называет, лишь когда что-то случилось. — Маме нужно уехать ненадолго. С тобой побудет Чунмен. Они с твоим дядей скоро должны приехать. Она улыбается через силу, губы ее дрожат, как и руки. Ребенок кивает, хотя внутри множество вопросов. Где папа? Почему мама так себя ведет? Почему ему так страшно? Мать подходит к кровати, опускаясь на левое колено. — Малыш, — она долго смотрит на него, а после целует в щеку. Сехун слегка расслабляется. — Все будет хорошо. На этот раз ее улыбка более настоящая, но Сехуна все равно что-то напрягает. Может быть интонация матери. Что-то в этой ситуации было не так. — А где папа? — робко спрашивает мальчик, не смотря на мать. — Твой папа, — слезы снова начинают литься из глаз, она не может рассказать правду. — Все будет хорошо, малыш. Она быстро встает, выходя из комнаты. Через двадцать минут раздается звонок. Он режет напряженную тишину квартиры. Сехун слышит, как голоса доносятся оттуда. Говорит дядя — брат отца, и его мама. Ее голос снова дрожит. Когда голоса стихают, в комнату вбегает Чунмен. Вид у него растерянный. Сехун бежит к нему, обнимая брата за ноги. — Хен, что происходит? Чунмен не знает что ответить. Он знает правду. И он многое понимает. Ведь ему уже семь. Он знает, что такое смерть и, что это больно, а когда умирают близкие, то больнее в миллионы раз, но вот что говорить, он не знает. Чунмен опускается на пол, обнимая младшего. — Все хорошо, — успокаивающе шепчет он. — Я побуду с тобой, пока твоя мама поедет на… Голос его обрывается. Он не может сказать то, что услышал. Опознание тела - звучит ужасно. Это слишком тяжело. Ведь дядя был таким хорошим. Он всегда нравился Чунмену. Поэтому он молчит. — Давай я почитаю тебе сказку. Сехун хочет сказать, что Чунмен не сможет как его папа, но вместо этого молча кивает. Сехун засыпает в 2:15, Чунмен сидит на кровати, бесцельно глядя в темноту. Он думает о том, что же будет дальше. Как с этим справится его младший брат? А тетя? На ней лица нет и кажется она на грани истерики. Утром в доме полно людей. Приехали бабушки с двух сторон. Есть люди, которых Сехун не знает. Он выглядывает из своей комнаты, а когда его замечают, то резко ее закрывает. Ему страшно, потому что папы все еще нет. А у него сегодня день рождения. Что происходит? Чунмен спит облокотившись о кровать Сехуна. Во сне глаза его бегают под веками. Мальчик подходит ближе, трогая за плечо Чунмена. — Хен, — зовет ребенок. Чунмен сразу же открывает глаза. — Что случилось Сехун? Почему ты не спишь? — Я не могу. Так много людей там. Они очень шумные. Хен, а где мой папа? Почему его еще нет? Мен хочет сказать хоть что-то, чтобы успокоить брата, но слова упорно не хотят выходит изо рта. Ситуацию спасает мать Сехуна. Она открывает дверь, заходя к ним. — Малыш, маме нужно с тобой поговорить, — она выглядит не лучше чем вчера, но из голоса исчезли истеричные нотки. — Дело в том, что папа, — голос у нее все же начинает дрожать, несмотря на то, что она выпила огромное количество успокоительных. — Папа не приедет. — Почему? — Папа, он… Он уехал. — Уехал? Куда, мамочка? — мальчик хмурит брови, плотно сжимая губы. Папа не мог уехать. — Далеко, — женщина пытается подбирать правильные слова, но черт возьми, откуда в такой ситуации им взяться. Ведь любимый муж никогда уже не приедет. Его машина врезалась в фургон, что несся слишком быстро по мокрой дороге. Этот чертов фургон, чертов дождь, чертова авария — убили ее мужа. Как сказать об этом сыну, которому только исполнилось четыре… Как, черт возьми? — А когда он приедет? Папа обещал, что мы пойдем кушать мороженое. Чунмен стоящий позади, выходит из комнаты. Это слишком тяжело. Так не должно быть. — Сехун. Папа не сможет этого сделать, — она старается, чтобы ее голос звучал не так резко, но все равно не выходит. Она дышит через нос, пытаясь успокоиться. — Малыш, просто будь послушным сегодня. Мама все позже объяснит. Чуть позже, — женщина обнимает сына, уходя из комнаты. Через день он снова остается с Чунменом, а все взрослые куда-то уезжают. Мама почему-то одета в черное. Сехуна это напрягает. Папа все так и не вернулся. И от этого страшно. Потому что папа всегда был рядом. Проходит неделя, а папы все еще нет. Сехун долго сидит в коридоре, ожидая, когда же вернется папа. Он должен вернуться. Мама ведет себя странно, она все реже смотрит на Сехуна, а ее улыбка меркнет. Мальчик часто видит ее вечером на кухне, она пьет сок из стеклянной бутылки. Много сока. Женщина чувствует, что после тех слов, тем вечером, она умерла. А Сехун, он ни в чем не виноват. Просто он так похож на отца. Слишком похож. Особенно глаза. Точно такие же. Это больно бьет по сердцу, потому что те глаза, в которые она влюбилась в двадцать лет, она больше никогда не увидит. Она плохая мать и она это понимает, но ничего не может поделать с этим. Поэтому снова оставляет Сехуна с няней. А сама убегает в бар, там она подцепит какого-нибудь мужика, и забудет обо всем хотя бы на один вечер, ночь. На утро будет болеть голова, а совесть давить и говорить, что она ужасна. Плохая мать, что ставит свои чувства выше чувств своего ребенка. Но по-другому никак. Иначе она умрет от воспоминаний, что живут у них в квартире. А еще Сехун, который слишком похож. Сехуну одиноко. Из садика его забирает Джиен, она хорошая, но она не мама. И тем более не папа. Мама все чаще где-то пропадает. Она больше не читает ему сказки, и почти не обнимает. Сехун вел себя плохо? Поэтому ушел папа? Поэтому мама его больше не любит? — Виви, я расстроил папу с мамой, поэтому они оставили меня. Что мне делать, Виви? Собака молчит, а вот женщины позади него о чем-то тихо переговариваются. Сехун знает, что подслушивать нехорошо, но он слышит имена родителей, поэтому прислушивается к этим разговорам. — Бедный мальчик. Остался без отца. А ведь он был таким молодым, всего тридцать лет. Когда умирают молодые — это еще тяжелее. Мальчик вздрагивает от их слов. Умер? Он знает это слово. Папа говорил, что когда умирают, то больше ты не сможешь увидеть того, кто умер. Его папа не мог умереть. Ведь он уехал. Сехун расстроенный поднимается домой. Ему снится кошмар той ночью. Он связан с отцом. Папа там умирает, становясь похож на тех мертвецов, что когда-то по телевизору видел Сехун. Отец синего цвета, а из глаз лезут червяки. Мальчик просыпается в слезах и долго еще не может успокоиться. Через месяц после аварии, мама немного оживает. Она даже иногда читает Сехуну, но все также убегает куда-то по вечерам. Но Сехун рад, что она улыбается. Мальчик сидит в своей комнате, рисуя папе. Он не верит тем тетям, они не правы. Папа не мог умереть. Он отправился в путешествие, чтобы привезти им с мамой много сокровищ. Именно это и рисует Сехун. Еще через месяц мама говорит, что скоро с кем-то познакомит Сехуна. Мальчик не хочет ни с кем знакомиться. Он хочет, чтобы папа поскорей вернулся, но он просто улыбается, потому что не хочет расстраивать маму. Его зовут Кан Ын Джин. Это мужчина тридцати пяти лет или около того. Он чуть ниже папы, и улыбка у него не такая. И вообще, он почему-то не нравится Сехуну. Может потому, что он обнимает маму за талию, так, как всегда делал только папа. Сехун прячется за мамой, из-под ресниц смотря на этого мужчину. — Не бойся меня, — улыбается Кан. — У меня есть для тебя подарок. Ын Джин протягивает коробку, но Сехун не берет ее, все также прячась за матерью. — Сехун, — строго произносит мама. — Это не вежливо. Возьми подарок. Она подталкивает его ближе к мужчине. Сехун берет из рук коробку и говорит тихое спасибо, убегая к себе. — Он милый, — говорит мужчина. Она согласно кивает, думая о том, как Сехун примет новость, что Ын Джин теперь будет жить с ними. Они познакомились в одном из баров. Мужчина сразу привлек ее внимание. Тогда она пила уже четвертый стакан виски и искала кого-нибудь на ночь. Он подошел к ней, предлагая свою компанию. Она согласилась. Они разговаривали всю ночь, так и не поехав в мотель. Обменявшись номерами, он проводил ее до дома. Она давно не чувствовала себя такой свободной и отдохнувшей. На следующий день, она получила смс с предложением куда-нибудь сходить. Женщина думала долго, ведь боль о любимом все еще росла в ней. Но она хотела просто забыться. Она согласилась опять. У них все происходило медленно, они потихоньку узнавали друг друга. Она поняла, что начинает влюбляться. Он был хорошим. Внимательно слушал ее, не делал того, чего она не хотела и уделял ей внимание. Много внимания. Дарил цветы и водил в рестораны. Она чувствовала себя снова любимой. Через месяц Кан предложил съехаться. Она рассказала, что у нее есть сын и что недавно потеряла мужа, но он все равно предложил ей это. И она снова согласилась. Сехун не доверял этому дяде. Он его пугал. Может, все дело в том, как он улыбается Сехуну. Что-то темное скрывалось в нем. Сколько бы подарков он не дарил мальчику, но Сехун никак не хотел сближаться. Он боялся. А еще он очень скучал по папе. Сильно-сильно. Мужчина теперь жил с ними. И спал в комнате родителей. Сехуну это не нравилось, но он молчал, потому что маму нельзя расстраивать. Кан покупал все больше подарков Сехуну. И О их принимал, но складывал отдельно ото всех других игрушек. Он не мог объяснить почему так делает. Ему просто было как-то неприятно от того, что они могли смешаться со старыми, с теми, что дарил папа. Мама вся сияла, теперь она целовала Сехуна в лоб, почти как раньше. Но и тут что-то было не то. Она улыбалась сыну, но О ощущал, что что-то не так. Но не мог понять, что именно. Когда наступил сентябрь, Сехун первый раз ощутил холод внутри своего маленького сердца. Именно в тот сентябрь начался его кошмар. Именно тогда мальчик, что дарил улыбку другим, начал угасать. Солнце спряталось за тучи, как и спасение Сехуна. Сехун говорил долго, каждое слово давалось ему с трудом. Он периодически замолкал, чтобы успокоиться. Он не смотрел на Тао, а когда он рассказал о том дне рождения, Хуан ощутил, как внутри все перевернулось. Он в шоке продолжал слушать О, но в голове не хотели укладываться слова. Потому что это ужасно. Сехун заплакал. Они сидели на скамейке, на какой-то остановке. Было холодно, но ни Тао, ни тем более Сехун, это не ощущали. Сехун пытался дышать, но это давалось с трудом. Он не думал, что это будет так трудно, сказать это вслух. Он чувствовал стыд и отвращение к себе. Он снова начал винить себя во всем. Об этом он и сказал Хуану. — Что? — переспросил Тао. Его голос дрожал, казалось, что он и сам сейчас расплачется. — Что ты сказал? Сехун, черт, как ты так можешь думать! В этом нет твоей вины! Китаец сжал кулаки, если бы он знал, что с Сехуном случилось такое, он бы… Если бы он узнал раньше, то… Он бы убил того мужчину. Прямо там. Цзы стал ходить туда-сюда, нервно кусая губы. Ярость и злость росли с каждой секундой. Еще немного и он взорвется. Как? Как можно быть таким? У Хуана просто не укладывалось в голове. А Сехун, как он справился с этим один? А мать Сехуна, куда она смотрела? Тао разозлился еще сильнее, пиная рядом стоящую мусорку. — Тао, — Се позвал его, вздрагивая из-за звука удара. Он уже немного успокоился, слезы не лились из глаз, остались лишь холодные дорожки от них. — Тао, мне уже лучше. Я наверное пойду домой, — Сехун осторожно посмотрел на парня. Хуан его немного пугал. Он чувствовал исходящую злость от него. И это пугало, потому что Тао всегда спокойный и беззаботный. Всегда улыбается и успокаивает своим присутствием, но сейчас он был готов убивать. И хоть Сехун знал, что агрессия направлена не на него, но старый страх диктовал свои условия. Тао резко обернулся, смотря на Сехуна. — Я не отпущу тебя одного, — он говорил серьезно. — Пойду с тобой. Сехун отрицательно махнул головой. Он чувствовал неловкость и все еще стыд. Ему было стыдно, что он свалил все это на Тао. Поэтому он отказался, соврав. — Мне нужно побыть одному. Все будет хорошо. — О улыбнулся, но Тао не поверил ему. — Давай я хотя бы провожу тебя, — настаивал на своем китаец. — Нет, Тао. Я и так доставил тебе много неудобств. — О чем ты? Какие неудобства? — парень хмурится. Что за чушь несет Сехун? — Тао, — более твердо произносит О. — Мне нужно побыть одному. Это было нелегко… рассказать об этом. Но я очень благодарен, что ты выслушал. Спасибо большое, — Тао хочет сказать, что это меньшее, что он мог сделать, но Хун останавливает его рукой. — Правда, спасибо, а сейчас я пойду домой. Я очень устал. Поговорим завтра, — Тао растерянно смотрит на Сехуна, он не хочет его отпускать ни сейчас, ни когда-либо еще. Сехуну нужна поддержка, но взгляд О, останавливает его. — Ладно, — через силу говорит парень. — Позвони или напиши, как доберешься. — Хорошо. Сехун идет домой медленно. Он чувствует себя опустошенным. Он рассказал обо всем, но сердце все еще тяжелое. Ему стало чуть свободней дышать, но на этом все. Остальное осталось неизменным. А еще он. Всю дорогу Сехун вздрагивает, оборачиваясь назад. Боясь, что мужчина преследует его. Перестань Сехун. Это уже попахивает паранойей, — повторял он себе. Добравшись до дома, он стянул с замерзших ног обувь, проходя на кухню. Мельком он бросил взгляд на сумки, что стояли в прихожей. — Мам, а что за сумки у нас в коридоре? — спросил О, смотря на мать, что что-то мешала в казане. — Ты не поверишь, Сехун, — на ее лице играла улыбка. Сехун тоже улыбнулся, хотя в душе чувствовал себя паршиво. — Ты не поверишь, кто вернулся, — все также весело проговорила она. С лица О сошла улыбка, он напрягся. — Кан Ын Джин сегодня приехал, — продолжала мать. — Нет. — твердо произнес он. — Что? — растерянно спросила она, смотря на сына. Ее идеальный брови приподнялись. — Нет. Он не будет здесь жить, — Сехун ощутил дрожь, что прошла по всему телу холодной волной. Он не позволит ему жить здесь. Никогда. Сехун больше не маленький мальчик. — Почему, Сехун? — и тут Сехун заметил что-то в ее глазах, он и раньше видел это, но не мог понять, что это. — Ты знала, — прошептал он, отходя назад. Он ощутил, как огромный ком подступал к горлу, руки затряслись сильнее. — Ты знала о том, что он делал. Она замерла, не моргая смотря на него. И это выражение лица. Да, она определенно знала. — Сехун, я не понимаю, о чем ты, — она попыталась улыбнуться, но Сехун уже все понял. Он не мог поверить, что это правда. Но ощущал, что прав. Она все знала. — Ты все знала. — снова повторил он. — Сехун, я… — Ты знала. И ничего не делала, — его затрясло сильнее, а голова разболелась. Его опять мутило. — Он изнасиловал меня и избивал, а ты плакала, когда он уш… — Заткнись, — закричала она, ударяя ножом о стол. Сехун вздрогнул, отходя назад. Его мать заплакала. И это стало последней точкой. — У тебя нет права плакать, — холодно произнес он. Внутри, то, что его держало, натянулось, скрипя, норовя порваться. Его держала любовь к матери, но прямо сейчас, когда он узнал, что она все знала, то любовь его умирала. Это больно, будто его проткнули насквозь в том месте, где сердце стучало сейчас так быстро. — У тебя его просто нет, — его голос становился все выше и выше с каждым словом. — Его нет, так что перестань притворяться! — он ударил по холодильнику, что стоял слева от него, там осталась вмятина. Мать вздрогнула, начиная всхлипывать, раньше от этого вида, Сехун бы испытал бы боль и нежность к матери, но сейчас, все, что он чувствовал — это презрение и отвращение. — Что я сделал тебе? В чем я провинился? За что ты меня так ненавидишь? — глаза жгло, а лицо становилось мокрым. — За что? Сехун не хотел знать ответы, но ему нужно было задать эти вопросы. Он знал, что ничем невозможно оправдать его мать, но хотел услышать, почему она его предала. — Сехун, ты не понимаешь, — говорит она, все еще плача. — Он спас меня и… Мать говорит что-то еще, но Сехун не слышит. Комната начинает расти и расти, а вокруг все темнеет. Он снова один. Самый дорогой человек предал его. Но почему? Разве она не должна была его защищать? Она же его мама. Тогда почему все так? Сехуну плохо, он хватается за стену. В голове все еще звенит. Он уходит. Мать что-то еще кричит, кажется пытается оправдаться, но Сехуну уже плевать. Он обувается и молча уходит. Больно. Слишком больно. Больнее даже чем тогда, когда он очнулся и обнаружил на себе кровь. Когда умер отец — было больно и страшно. Но сейчас намного хуже. Первая мысль — нужно все закончить. Он устал и разочарован. Все болит. Тошно. Тошно от себя, от матери, от всего этого. Сехун плачет, но тихо и спокойно. Он не пытается остановить слезы. Не пытается хоть что-то сделать. Все кончено? Все кончено. Он тихо идет по дороге, даже не понимая куда он идет. Телефон в кармане вибрирует. Сехун игнорирует. Он не хочет разговаривать или слышать кого-нибудь. Это Тао. Возьми трубку, идиот, — мысль быстро возникает в голове. Он ведь обещал позвонить Хуану. Парень пытается вытащить телефон, но руки замерзли и дрожат. С третьей попытки он вытаскивает его. — Сехун, — слышит он взволнованный голос китайца. — Все хорошо? Ты дома? Сехун хочет соврать, что да, все просто круто. Но вместо этого он рыдает, прикрывая глаза ладонью. Тао на том конце крепче сжимает телефон. — Сехун, что случилось? Где ты? — на Хуана наваливается паника вперемешку с тревогой. — Она знала, — всхлипывает О. — Она знала. Тао, она все знала. Тао молчит. Его сердце болит вместе с сердцем Сехуна. — Я сейчас приеду. Просто скажи, где ты, — быстро тараторит парень. — Пожалуйста, Сехун. — Я, — парень оглядывается, пытаясь понять где он. Оказывается он дошел до мостовой. Неужели он шел так долго? Сколько прошло времени? — Я недалеко от нашего места, — отвечает О. — Хорошо, — Тао накидывает куртку, Бэкхен вышедший из комнаты вопросительно смотрит на него. — Иди туда, где мы обычно играем с Виви и Кэнди, — просит он, ничего не отвечая Бэку, который шепотом спрашивает «что случилось?» — Хорошо, — О вешает трубку. Сехун не понимает, зачем нужно было притворяться. Он не понимает, почему мать так поступила. Зачем она играла? Зачем строила из себя любящую мать, которая беспокоится о своем ребенке. Ведь если она так его ненавидела, то могла просто отдать его родителям отца, которые не раз на это намекали. Но мать предпочла убить его. По-другому это не назовешь. Кто в здравом уме отдаст своего маленького сына в лапы монстра? Правильно, такие же монстры. Он любил мать. Он старался ради нее. Сехун думал, что он во всем виноват, видимо мать считала также. Сейчас он понимает, что это чушь. В чем мог быть виноват четырехлетний ребенок? Вот, что есть? Или в том, что ему нужна забота и любовь? Сехун ощутил тошноту, и в этот раз ему не удалось с ней справится. Сехун попал в точку. Его мать и правда его ненавидела. Она не смогла бы точно сказать, когда именно это началось. Возможно, когда увидела в глазах мужа, который смотрел на грудного Сехуна, ту любовь, которую он никогда не подарит ей. А возможно, когда он умер. Первой ее мыслью было то, что это Сехун виноват. Это были дикие мысли, но она им верила. Ведь муж поехал за подарком для Сехуна. Это были темные мысли, но они ее не отпускали. Женщина знала, что она плохая мать. Очень плохая мать. Но собственный эгоизм не давал в этом признаться себе, она похоронила мысли об этом глубоко. Чтобы никто не узнал, какая она. Она собрала себя по кусочкам с помощью Кана. Нацепила маску доброй мамы и начала жить заново. Возможно, в начале она и любила Сехуна, ведь он был хорошим ребенком, но то черное, что появилось в ней, просто вычеркнуло эти чувства. Ее любовь, которая возникла к Ын Джину, не была нормальной. Это было скорее безумием. Она не могла объяснить, что ей двигало, когда узнав о том, что делает мужчина с Сехуном, вместо того, чтобы выгнать его и спасти сына — она просто закрыла на это глаза. Как закрывают глаза на не идеально стоящие книги. Ведь ничего не случится, если одна книга стоит криво. Да, ничего. Но она могла хоть до бесконечности убеждать себя в этом, но правда была такова, что ее ребенок подвергался насилию, а она ничего не делала. Чувство вины свалилось на нее, как-то днем, когда она складывала вещи Сехуна в машинку. Они были маленькие. Он был маленьким. Ребенком. Ее ребенком. Она заплакала, но ничего делать не стала. Только теперь бралась за всю работу в компании, особенно за поездки, которые означали далеко и надолго. Легче делать вид, что ты ничего не знаешь. Именно так она и поступила.               В этот день, когда прошлое Сехуна решило убить его, Бэкхен терзался сомнениями. С Паком правда было сложно. И с каждым днем уверенность покидала Бэкхена. А еще Тао пришел просто разбитый. Как бы Бэкхен не расспрашивал о том, что случилось, Тао оставался нем. А потом он просто расплакался. Плечи его сотрясались, а руки вцепились в волосы. Он выглядит ужасно. И Бен испугался, не на шутку испугался, что Тао сходит с ума. — Что случилось? Тао, посмотри на меня, — Бэк присел возле Хуана, тот не смотрел на него и продолжал плакать. Бэкхен просто обнял его, подставляя свое плечо. Он просто побудет рядом. Он не знает что случилось, но он просто будет рядом. Когда Тао пришел в себя, то начал набирать О. Когда Сехун ответил, Тао побледнел. Он выглядел ужасно. Бен никогда его таким не видел. Ему стало страшно, когда он вышел из своей комнаты. Бэкхен видел, что друга всего трясет. Но все попытки узнать хоть что-то, были успешно провалены. Тао убежал, так и не объяснив ничего. Бэкхен понял, что если останется один, то точно свихнется. Он позвал Минсока к ним домой, тот обрадовался, что о нем наконец-то вспомнили. Но придя к другу, сразу напрягся. В квартире стояла какая-то напрягающая атмосфера. Бэк выглядел испуганным и отчаянным. — Боги, что с тобой случилось? — спросил Мин, закрывая за собой дверь. — Не со мной. С Тао, — устало ответил парень, уходя на кухню. — Что? Где он? Что-то серьезное? — Минсок пошел за Беном, держа в руках упаковку пива. — Да, что-то серьезное, но я не знаю что. Только понял, что это связано с Сехуном. И все. Потом Тао убежал, — Бен опустился на стул, все еще прокручивая в голове эти моменты. — Да уж, — Ким не знал, что сказать, потому что теперь сам волновался за этих детей. Он был самым старшим из компании, поэтому ощущал ответственность за каждого из них, но часто он не знал, как стоит себя вести в таких ситуациях. Бэк лучше справлялся с таким, но даже он сейчас выглядел потерянным. — Хочешь пиво? — Нет, спасибо, — Бэк начал массировать виски. И тут ему в голову полезли мысли о Чанеле. Прям вовремя, — подумал он. Тебя-то, мне и не хватало, упертый баран Пак. Бэкхен начал погружаться в уныние, пока Сюмин пил холодное пиво. Бен становился мрачнее и мрачнее, но в одну секунду, его лицо просияло. Минсок даже уверен, что он заметил, как лампочка включилась над головой друга. Он встал, также как и Тао, быстро накинул куртку и убежал, забыв закрыть дверь. Минсок остался один в квартире, ничего не понимая. Сегодня явно происходило что-то странное. Просто Бэкхен понял, что прямо перед ним доказательство того, что все установки Пака — просто чушь. Тао и Сехун. Бэк понял, что он буквально ослеп, не замечая этих двоих прямо перед собой. Тао не имел корыстных целей, помогая Сехуну. Его чувства были чисты и прекрасны, а намерения только хорошими. Он любил и ничего не просил взамен. Может Пак сочтет его идиотом, но Бэк уверен — это хороший пример. Он улыбался, как ненормальный, пока бежал до дома Пака. Парень начал набирать его номер, руки заледенели, но Бен не обращал на это никакого внимания, погруженный в состояние эйфории. — Да? — Спустись вниз. — Что? — переспросил Чан. — Вниз спустись. Что тут непонятного? — Окей, — неохотно согласился парень. Они только сели смотреть фильм с Крисом. Ему определенно не хотелось идти на улицу. Там холодно и… Ну в принципе там холодно и этой причины достаточно. — Что тебе нужно? — недовольно начал Чанель, но осекся. Бэк открыл рот, начиная быстро говорить, перескакивая с темы на тему. Не забывая при этом активно жестикулировать. — Ты понимаешь меня? Они доказывают, что не все люди делают что-то из выгоды для себя. Есть и такие, как Тао, который ничего не ждет взамен. Ты понял о чем я говорю? — Бэкхен быстро дышит, потому что всю речь он произнес на одном дыхании. Чанель удивленно рассматривает его, а потом начинает смеяться. Бен хмурится, раздражаясь на этого идиота, который похоже ничего не понял. Но через минуту Пак выпрямляется, с улыбкой смотря Бена. — Это конечно была классная речь, но… Какого хера ты в пижаме и тапочках? — указывая на одежду, спрашивает Чанель. Бэкхен непонимающе осматривает себя. На нем его любимые серые тапочки, которые теперь в грязи, и пижама бело-голубая с милым щенком на коленках. Теперь смеется Бэк. Он так спешил, что забыл обо всем на свете. Ему становится интересно — скольких людей он ошарашил своим безумным видом. Его смех прерывает Чан. — Ладно, — говорит он. — 1:1, Бен Бэкхен. Твоя история интересная, но не убедила меня окончательно. Я понаблюдаю за ними. И тогда, возможно, подумаю еще раз. Бэкхен хочет сказать, чтобы Чанель не лез к ним и ничего не портил, но голос Криса откуда-то сверху, привлекает его внимание. — Почему вы там стоите? Бен, какого черта ты в таком виде? Бегом в дом, — строго командует Ву, закрывая окно. — Похоже тебя пригласили в гости. Пошли, — Пак уходит вперед. Бэк следует за ним. Похоже лед тронулся. Ну или Бэкхен тронулся.               Тао находит Сехуна сидящим возле реки. Уже стало довольно темно. О любуется уходящим солнцем, думая ни о чем и обо всем сразу. Хуан садится рядом. Они молчат какое-то время, пока Сехун первый не начинает говорить. Он говорит отрывисто и тихо. — Я думал о том, что самый ужасный день в моей жизни уже позади… Но… как оказалось, — он бросает взгляд на свои замерзшие руки, что не перестают трястись даже сейчас. — Ма… Она, — быстро поправляет себя Сехун. Он больше не сможет называть эту женщину ласковым словом «мама». — Она, вот кто сломал меня окончательно. Но я уже не боюсь его… их. Это все перестало иметь значение. Будто кто-то снял какой-то барьер, открывая мне глаза. И теперь я могу многое, я чувствую, что справлюсь. Мне конечно все еще страшно. Но только от того, что такие люди, как они существует в этом мире. Я чувствую ужас, когда думаю и понимаю, что я не один. Таких как я много, и многие до сих пор не смогли спастись от этого. Где-то, прямо сейчас, какой-нибудь ублюдок насилует ребенка, и никто ничего не делает с этим. Это ужасно, Тао. Это так больно, — Сехун смотрит на Хуана, что молчит, напряженно думая о сказанном. — Я хотел умереть, — спокойно произносит О. Тао вздрагивает, испуганно глядя на Сехуна. — И ни раз, даже пытался, но меня спасли. Я ненавидел их за это. Но теперь я понимаю, что хуже было бы только мне. Я ничего не изменил бы своей смертью. — Сехун, — Тао вглядывается в лицо О, и видит, что внешне Сехун почти спокоен. Лишь лицо все еще бледное, да и руки продолжают трястись. Но что происходит внутри? Какой там сейчас Сехун? — Я никогда не смогу понять и почувствовать через что прошел ты, но я всегда буду рядом. Сехун хотел поверить этим словам. Правда хотел бы, но не сегодня. — Спасибо, — Сехун опять смотрит на небо, которое совсем потемнело. — Нам нужно домой. Переночуешь у меня, а потом что-то придумаем, — Хуан встает отряхивая джинсы. — Черт, — Сехун поднимается за ним. — Виви, он остался там. Черт. Мне нужно туда, мне нужно… — Стоп. Ты туда не поедешь. Я сам. — Но, Тао, — начинает упрямится О, но Хуан не слушает, отрицательно поворачивая головой из стороны в сторону. — Тогда я поеду с тобой. Посижу в машине. Тао недоверчиво оглядывает Сехуна, ища причины ему отказать, но не находит. Сехун выглядит намного лучше, чем когда Хуан его увидел. Тяжело вздохнув, он кивает. — Хорошо, но ты сидишь в машине. И даже если я долго не выхожу, ты сидишь и ждешь. Парень согласно кивает, и его губы даже растягиваются в улыбке. В машине Сехун пытается понять, зачем ему понадобилось ехать туда. Может, чтобы убедиться, что все это не сон? Что мать и правда его предала? Но скорей всего, он не хотел оставаться один. Не хотел оставаться без Хуана. Да, именно из-за этого. В кухне горит свет, Сехун с трудом проглатывает скопившуюся слюну. Он думал, что страх хотя бы уменьшился, если не пропал, но при виде этого дома все внутри замирало. Он оцепенел. — Я скоро, — кидает Хуан. Тао звонит один раз, нервно сжимая пальцы. Сердце отчего-то колотится как сумасшедшее. Он слышит шаги и дверь открывается. Все происходит за несколько секунд. Он видит этого ублюдка и бьет со всей силы по лицу. А если бы он отпустил Сехуна сюда, то он бы встретился с этим человеком. В голове мелькает радость, но ее быстро сметает гнев. Мужчина держится за лицо, морщась. — Неужели малыш Сехун рассказал о наших играх? — на его лице пренебрежительная ухмылка. — Ублюдок, — Хуан толкает мужчину в грудь, после чего бьет снова по лицу, тот почти не сопротивляется. Цзытао пинает его в колено, от этого Ын Джин падает на пол. И тогда Хуан начинает бить его куда достает. В основном он попадает по лицу. Отдавшись злости, что в нем кипит, Тао сбивает руки в кровь. Его приводит в себя не крик женщины, а смех этого ублюдка. Он смеется надменно и громко. Кровь запачкала почти все лицо Кана. Когда он смеется из-за рта капает кровь, противно булькая. Тао медленно встает, все еще смотря на этого человека. Он жалок, — проносится в его голове. — Я бы убил тебя, но ты этого не достоин. Я уничтожу тебя по-другому, — говорит парень, проходя мимо мужчины и застывшей матери Сехуна. На самом деле, он бы убил его, но лицо Сехуна вовремя вспыхнуло в голове. Тао не может оставить Се одного. Он идет в комнату О, Виви лежит на кровати хозяина, прижимая уши к голове. Тао оглядывает комнату, вспоминая слова Сехуна. Хун сказал, что все нужные вещи лежат на верхней полке в шкафу, а принадлежности Виви на полке возле кровати. Это все, что было нужно Сехуну, ну и фотография, что была где-то на столе. На ней Сехун, отец О и Чунмен. Тао находит все очень быстро. Достав сумку из-под кровати, он кидает все необходимое туда. — Виви, ко мне, — зовет он щенка, тот послушно идет к Хуану. Взяв его на руки, Тао молча проходит к выходу. Мать Сехуна осматривает Ын Джина, тот морщится. Тао чувствует себя мерзко. Его тошнит от этих людей. Хуан открывает заднюю дверь машины, ставя сумку под ноги, а Виви передавая Сехуну. Он замечает разбитые костяшки. — Что произошло? — испуганно спрашивает парень. — Ничего серьезного, — отмахивается Тао, стараясь привести мысли в порядок. Желание убить этого мудака никуда не уходит. — Твои руки в крови. Как это ничего серьезного?! — Сехун притягивает руку Хуана к себе, пытаясь разглядеть повреждение в темном салоне. Прикасаться к Тао уже не страшно, и это радует Сехуна. Хоть что-то хорошее за день. — Сехун, — Тао смотрит на О, задержав дыхание. — Не стоит этого делать. Тебе же… — Все хорошо, я могу прикасаться к тебе, — Сехун смущенно улыбается, не поднимая глаз. — Надо будет обработать, — бубнит парень. Тао улыбается, ощущая тепло. Движения Сехуна аккуратные и даже нежные. Тао приятно, что кореец беспокоится о нем. Мысли об этом на какое-то время успокаивают бурю внутри него. Виви скулит, привлекая к себе внимание. — Тебе тоже нужно внимание? — щенок согласно гавкает. Он запрыгивает на колени к Сехуну. — Да ты ревнивец, — улыбаясь говорит Сехун. Тао смеется, поглаживая Виви за ушком, который пытается на него недовольно рычать. Бэкхен поглядывает на часы, нервно стуча ногой по полу. Тао все еще нет, а на часах двенадцать. Бен начинает кусать кончик указательного пальца, смотря снова на часы, а потом на дверь. Она открывается, впуская ночных гостей. Сехун заходит первый, держа Виви на руках. Выбегает Кэнди, заинтересовано виляя хвостом. Виви начинает вырываться, просясь на пол. Сехун посмеиваясь отпускает его вниз. — Привет, Бэкхен-хен, — говорит О, пока Тао заносит сумку и закрывает дверь. — Прости за поздний визит. — Да ничего. Хотите есть? — О отрицательно машет головой, он не ел почти целый день, но есть совсем не хочется. — Тао, ты хочешь? — спрашивает Сехун, поворачиваясь к китайцу. Хуан тоже отказывается. — Ладно, я наверное пойду спать, — говорит Бен, подходя к Тао. — А ты, потом мне все расскажешь. Я так переживал, — шепчет парень на ухо другу, отстранившись, он улыбается Сехуну, уходя к себе. В комнате у Хуана стоит большая кровать. Она из темного дерева и с большой спинкой, накрыта большим серым одеялом. Прямо напротив двери окно, что выходит на север. Параллельно кровати располагается комод, а над ним, на стене, висит полка. Сехун видит кресло-пуф красного цвета, что стоит в углу слева от окна. Он садится в него, пока Хуан готовит кровать. Они минут пять спорили, кто будет спать на кровати, а кто на полу. Тао победил, поэтому Сехун спит на кровати. О понимает, что усталость, которая накопилась за день, сейчас наваливается на него. Мышцы тянет, а в голове звенит, будто кто-то забыл выключить какой-то электрический прибор. — Ну вот и все, — говорит Тао, разворачиваясь к Сехуну, появляется неловкая тишина. Для Хуана, потому что он наедине с объектом своей симпатии, а для О, потому что чувствует себя обременительным в этой ситуации, ведь Тао так много делает для него. — Прости, что доставил тебе много хлопот, — начинает О. — Нет, нет, все хорошо. Я рад, что могу хоть чем-то помочь тебе, — свет, что горит в комнате, лишь слегка дает разглядеть Хуана, он улыбается застенчивой улыбкой. — Спасибо, — Сехун чувствует нарастающее смущение, поэтому решает спрятаться. Он быстро ныряет под одеяло, укрываясь с головой. Пульс зашкаливает, Сехун хочет все это списать на пережитый стресс. Но глубокого внутри знает истинную причину. — Спокойной ночи, Сехун, — медленно и с нежностью говорит Тао. Он собирается ложиться, когда раздается робкий голос Сехуна. — Тао, у меня есть одна просьба, — О волнуется, и кусает до крови губы. Сегодня он устал. В любой другой день он на это не решился бы. — Можешь посидеть со мной рядом, пока я не усну, — он выглядывает из-под одеяла, Тао кивает, подходя к кровати. Он садится на край кровати. Сехун неловко вытаскивает руки наружу, поправляя одеяло. Парень хочет попросить, или взять сам, Хуана за руку. Потому что ему так будет спокойней. Но молчит. — Ты хочешь что-то сказать? — заметив смятение О, спрашивает парень. На лице Тао появляется робкая улыбка. — Я… Да, то есть нет… — Сехун все еще избегает взгляда, а еще он благодарен, что свет в комнате скрывает его волнение и смущение. — Эм, я, — сердце с каждой секундой стучит все быстрее. — Можно взять тебя за руку? Тао удивлен и рад, он протягивает руку вперед, едва касаясь пальцев Сехуна. О не вздрагивает, как в прошлый раз, зато его рука сразу же покрывается мурашками. Он сам увереннее берет руку Тао в свою. — Спасибо, — еще раз благодарит Се, закрывая глаза, потому что если он посмотрит на Тао, то скорей всего его сердце просто выскочит и побежит по комнате. — Спокойной ночи, Сехун. — этот день был слишком трудным, поэтому Се засыпает почти сразу, как только поудобней устраивается на кровати. А Хуан еще долго смотрит на Сехуна, не желая выпускать его руки. Он понимает, что больше не сможет скрывать свои чувства, как бы он не боялся признаться в них Сехуну, но обманывать его он не может. О и так водили за нос все эти годы, Тао не хочет поступать так же, как они. Поэтому завтра он признается, ну, а пока он может себе позволить немного побыть слабым, и насладиться теплом, исходящим от Сехуна.