И я пытался сохранить свои секреты глубоко внутри,
Мой разум будто бы смертельно болен.
Сехун просыпается рано. За окном только встает солнце. Он хочет потереть глаза правой рукой, но понимает, что его держат за руку. Он поворачивает свою голову и видит, что Тао уснул тут. Только он пересел на пол возле кровати, голова его лежит на краю, а рука все еще сжимает руку Сехуна. Ты проспал так всю ночь? Сехуну почему-то хочется плакать. Может потому, что Тао даже во сне рядом. О не хочет будить Хуана, но китайцу нужно поспать нормально хотя бы час. — Тао, — тихо зовет О. — Тао. Хуан морщит нос во сне, но не просыпается. Сехун тянет свободную руку вперед к голове Тао. Но останавливается в паре миллиметрах. Почему мое сердце так колотится? Я же собираюсь просто разбудить его, а не прыгать со скалы. — Тао, — пробует снова О, но теперь аккуратно касаясь головы рукой. На удивление волосы Хуана мягкие. — Тао, просыпайся. Тебе лучше лечь на кровать. Тао опять морщит нос, но на этот раз медленно открывает глаза. Он приподнимает голову, сонно осматриваясь вокруг, останавливаясь на Сехуне. — Ох, — выдыхает китаец. Мозг медленно начинает работать. — Доброе утро, — ото сна голос парня слегка хриплый. Он падает головой вниз на кровать, что-то бубня. На самом деле он старается скрыть смущение. Во-первых, Сехун слишком милый по-утрам. Во-вторых, Тао уснул держа его за руку, и этот факт смущает самого Хуана. Почему я уснул? Чувствую себя идиотом. Китаец ноет внутри себя, проклиная всеми возможными словами. — Тао, ложись на кровать, — в ответ парень говорит что-то неразборчивое, так и не подняв головы. — Я не понимаю, что ты говоришь, — улыбается О. — Я говорю, — резко поднимается Хуан, но так и замирает, потому что видит улыбку О. Такую теплую и нежную. Почему он такой милый? Не думай об этом, ты станешь красный, как помидор, Тао. И так и происходит, Тао начинает краснеть. Он вскакивает, убегая из комнаты. — Скоро вернусь, — кричит Цзы, уносясь вихрем из комнаты. Сехун остается в комнате один, непонимающе смотря на дверь. Ну и что это было? Тао залетает в комнату Бена, запрыгивая на кровать. — Бэкхен, просыпайся. У нас большие проблемы. Ну же, — парень тормошит корейца, сидя уже сверху на нем. — Очень большие проблемы! Бэк отмахивается во сне, стараясь укрыться с головой. — Ну пожалуйста, проснись, — просит Хуан, хныча. — Это очень важно! Бэк что-то бурчит, пытаясь скинуть парня с себя. — Отвали, — наконец говорит Бен. — Но хен, — тянет гласные китаец. — Пожалуйста, это очень важно. — Тао, что может быть важно в… — Бен вылазит из-под одеяла, ища часы глазами. — В пять часов, — недовольно говорит он, смиряя Тао взглядом а-ля «я убью тебя, если это не так важно, как ты об этом говоришь». — Что случилось? — Я смущаюсь Сехуна, — тихо говорит Хуан, пряча взгляд. У Бэка начинает дергаться глаз. — Я тебя убью, — говорит Бен, хватая рядом лежащую подушку, начиная избивать китайца. — Хочешь сказать, ты разбудил меня из-за этого?! — Хен, перестань. Это правда важно, — парень прикрывается руками, прячась от ударов. — Ну хен. — Ты такой идиот, Тао. Ну серьезно. Ты же не маленький, — Бэк делает очень серьезное лицо, вставая с кровати, но как только отходит туда, где его лицо не видит Тао, то улыбается. На этого ребенка нельзя злиться долго. Тем более, он влюблен. — Ну хен, мне нужна поддержка, — Тао подходит к Бэкхену, обнимая его со спины. — Не подлизывайся, — ворчит старший. Тяжело вздохнув, он поворачивается к Хуану. — Ну, что случилось? Тао отходит в сторону на всякий случай, потому что знает, что Бэк скорей всего опять его ударит. Он знает, что прозвучит глупо, но все равно произносит эти слова: — Просто Сехун очень мило улыбается. А я вообще уснул, держа его за руку, а он проснулся и застал эту смущающую картину. И теперь мне так стыдно, хен, — китаец говорит все это, закрыв лицо руками. Он слышит, как Бэкхен сначала издает непонятные звуки, а потом начинает смеяться. Бен думает, что Хуан такой ребенок и все те, кто считают его серьезным парнем — глубоко ошибаются. Потому что этот ребенок переживает из-за вот таких мелочей. — Бэкхен, перестань смеяться, — умоляет Хуан, ведь Сехун может услышать. — Ну хватит, — умоляет парень, пытаясь привести в чувства старшего, который уже сидит на полу, вытирая выступившие слезы. — Ладно, — наконец произносит он. — Пойдем, — Бэк снова бросает взгляд на Тао, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Но заметив осуждающий взгляд, говорит Хуану. — Все, все, я не смеюсь. Пошли, надо накормить гостя. Кухня наполняется запахами жареного яйца и крепкого кофе. Бэкхен стоит у плиты, следя за тем, чтобы ничего не подгорело. Тао сидит напротив Сехуна. Он все еще испытывает смущение, но старается вести себя как всегда. Сехун же медленно впадает в апатию. Вчерашние события крутятся в голове. Он чувствует, как депрессия начинает медленно, но верно наступать. Парень старается отвлечься, найти хоть что-то, за что можно будет зацепиться, но пока не находит. А Бэкхен тем временем решает заполнить тишину, рассказывая о вчерашнем вечере. У него он закончился хорошо. — Пак не такой вредный, как казался в начале, а Крис вообще душка, — говорит он, разливая кофе по кружкам. — Мы очень мило посидели, — Бен опускает ту часть, почему он вообще оказался в «гостях» у них, и сразу переходит к итогу. — Можно сказать, что наша дружба сдвинулась с мертвой точки. Ну или что-то вроде того. — Это классно, хен, — отвечает Сехун, ощущая пульсирующую боль в голове. Она появляется на затылке, переходя к вискам. Его это напрягает, но он просто игнорирует ее. Он старается слушать Бэкхена и главное понимать, что он говорит, но боль не дает этого сделать. О морщится, прикрывая глаза. Рядом сидящий Тао замечает это. — Сехун, — шепотом окликает китаец. Парень открывает глаза, пытаясь разглядеть Хуана, но перед глазами пелена. — Ты в порядке? — обеспокоенный голос Тао немного приводит в себя. — Да, просто немного голова болит, — на лице О появляется слабая улыбка, но Тао она не успокаивает. — Я могу принести таблетки. — Не нужно беспокоиться, — отнекивается парень. — Само пройдет. — Что само пройдет? — интересуется Бэк, ставя на стол две кружки. Одну он двигает к Сехуну, а вторую берет Тао. — Ничего, хен. Все нормально. Но такой ответ не устраивает Бена, ведь он видит, что Сехун бледный, да и глаза его уставшие. — О Сехун, не смей ничего скрывать от своего хена. Так что немедленно говори, где болит, — требует Бэк, но его тон сейчас напоминает строгую воспитательницу в детском саду. Поэтому Тао и Се улыбаются. — Голова болит, но не думаю, что это так серьезно. — Тао, достань нашу аптечку, — просит Бен, пропуская мимо ушей все отговорки О. Хуан покорно выполняет просьбу старшего. Он ставит на стол небольшую коробку. Открыв ее, Бэкхен ищет обезболивающее. Вытащив нужное, он выдавливает пару таблеток на руку, после кладет их на стол. — Вот, выпей, — указывая на маленькие белые горошины. На самом деле Сехун терпеть не может таблетки, слишком много плохих воспоминаний, но сейчас, под пристальным взглядом Бена, он не хочет привлекать к себе больше внимания, поэтому берет в руки ненавистные таблетки, запивая водой, что успел поставить на стол Тао. — Спасибо. — Молодец, — растягивая губы в улыбке, хвалит Бен. Они приступают к завтраку. Сехун есть не хочет, как он и ожидал. Но все равно ест, проталкивая, безвкусную для него сейчас еду. Сехун совершенно перестает слушать Бэкхена и ощущать взгляды Тао, что тот периодически бросает на него. Сехун погружается туда и там опять темно. Даже темнее, чем раньше. А мысли стали злее и ядовитей. Знаешь, это было ожидаемо, — шепчет один из голосов. Ты такой жалкий, так что я не удивлюсь, если все тебя оставят. Прям как твой любимый папочка. Сехун сжимает вилку в руках. Отец не бросал его. Это все бред. Бред. Ну да, и твоя мать тебя не подложила под какого левого мужика, так Сехун? — Простите, — О уходит в ванну. Снова бежишь? Глупо. Ведь все в твоей голове. Поговорим о твоих друзьях? Как скоро им все это надоест? Думаешь, они будут нянчиться с тобой вечно? Чушь. Кенсу встретит хорошего человека и забудет о тебе. Тао в кого-то влюблен, и так же оставит тебя. Чунмен? Не стоит ждать, что он поймет тебя. Ты уже не маленький, Сехун. Ты вырос, и теперь никому не нужен. — Заткнись! — шепчет в пустоту О. — Заткнись, заткнись, заткнись. Он определенно начал бредить, а голос в голове все настойчивей повторял эти слова, как заевшая пластинка. А знаешь зачем он вернулся? Он не наигрался, — голос начинает хохотать. Сехун закрывает уши руками. Это не правда. Все осталось в прошлом. Это не повторится. Именно это парень повторяет себе. Но голос все громче и громче. — Сехун, — Тао стучит несколько раз. — Сехун, как ты? — Все… Все хорошо, — О хватается за кран, быстро включая холодную воду. Он умывается и не смотря в зеркало, выходит. — Все… — Да. Все хорошо, — обрывает он Хуана на полу слове. — Я пойду собираться. Хочу сходить в библиотеку. — Но… Тао не успевает договорить, Сехун уже уходит. Но библиотека закрыта до 9. Тао чувствует нарастающее беспокойство. Сехун не был в порядке. Сехун падал и Тао не знал, что нужно сделать, чтобы остановить его. Признание он решил отложить на следующий день. Сейчас это выглядело бы глупо и неуместно. И крайне эгоистично. Но ты так и будешь тянуть, находя миллионы отговорок. Тао отрицательно помахал головой своим мыслям. Нет, он не будет тянуть. Но расскажет точно не сегодня. Завтра. Обязательно. А пока он придумает, как создать для Сехуна опору. Ведь, если он признается Сехуну, то возможно не сможет быть с ним рядом какое-то время. А если быть точнее, то скорей всего так и будет. Сехун может не просто отшить Хуана, а просто-напросто разорвать связь с ним. Тао почувствовал холод, что пробежал по спине. Разорвать связь. Даже звучит ужасно. Ты готов потерять его? Нет. Но по-другому он не может поступить. Это уничтожит его, а самое главное, что врать Сехуну — это ужасно. Врать, как те люди, что сломали его. Тао так не может поступить. Но кому нужны твои чувства? Тао, очнись! Ты выдумываешь себе все это. Тем более, ничего страшного не произойдет, если он не узнает. Тао мог поверить этим словам, но он уверен, что рассказать Сехуну о своих чувствах будет правильно. Поэтому он запихивает все мысли куда подальше и обещает себе, что разберется с этим завтра. Рядом гавкает Виви, привлекая к себе внимание. — Пойдем, малыш, — Тао вместе со щенком уходят в комнату. Сехун уже успел переодеться. И собирается уходить, он быстро целует Виви в голову. — Увидимся в универе, — говорит он Хуану, уходя. — Увидимся. Сердце Тао разрывается от боли. От боли Сехуна. Когда все уходят, Бэкхен начинает убираться на кухне. Сегодня он мог позволить себе прийти чуть-чуть попозже. А я вообще уснул, держа его за руку. Бэкхен берет в руки губку, наливая моющие. А он проснулся и застал эту смущающую картину. Парень берет тарелку в руку, намыливая ее. Держал его за руку. Бен останавливается, смотря, как густая пена стекает по тарелке прямо в слив. Мысли потихоньку складываются в логическую цепочку. И сейчас он понимает, что Тао и Сехун держались за руки. Тао и Сехун. Сехун, который боится прикосновений. — Какого хрена здесь происходит? — хмурясь, спрашивает он, но ответа не получает. Пока Тао думает о том, как лучше поступить — мысли Сехуна становятся все тяжелее. Они обретают форму, вес, цвет и запах. Пахнут они чем-то гнилым. Будто кто-то забыл вылить воду из вазы с цветами, да и цветы еще там. Правда они давно высохли и их стебли начали гнить, испуская этот мерзкий запах. Перед первой парой Сехун встречается с Кенсу, парень старается вести себя как всегда, но До не так просто провести. — Ты… Какой-то не такой сегодня. Куда ты вчера пропал? Вы с Тао так неожиданно испарились. Я много звонил тебе, — говорит друг. Сехун берет в руки телефон и чуть ли не роняет его. Там море пропущенных. И многие из них от Чунмена. Он совсем забыл про него. — Прости Кенсу, вчера я плохо себя чувствовал, но сейчас все хорошо. Я отойду не надолго, надо хену позвонить. Сехун винит себя за такую забывчивость. Он наверняка заставил брата понервничать. — Сехун, какого черта? Мы же вчера договорились поужинать. Я заезжал к тебе, но твоя мать сказала, что ты у друга. Что происходит? — бесконечный поток слов Мена, заставляет Сехуна зажмуриться. Он делает плавный вдох и выдох. — Все хорошо, — врет О. — Прости. Вчера было много дел в универе. Мы делали совместный доклад с друзьями, поэтому один из них предложил заночевать у него, так как его квартира ближе, — Хун сам удивляется своему голосу, который звучит уверенно и правдоподобно. — Не делай так больше. Твой хен волнуется, — бурчит Чунмен, но в голосе его уже нет беспокойства. Он успокоился. — Тогда, приезжай ко мне сегодня. Поужинаем вместе. — Хорошо, хен, — они прощаются и О отключается. Ему приходится врать. И от этого становится только хуже. А еще ему нужно искать квартиру и работу. И Сехун не представляет, как же собрать себя в кучу и заняться всем этим. — Сехун, — голос До раздается за спиной. — Пора на занятия. О кивает и они расходятся. На третьей паре Сехун чувствует себя еще хуже. Он почти не слышит голос преподавателя, но зато хорошо слышит голоса в своей голове. Твоя мать всегда тебя ненавидела? Или может это произошло спонтанно? Думаю, что нет. Парень сжимает ручку, вдавливая ее в тетрадь. Он трет виски свободной рукой. Она не любила тебя. Она любила твоего отца, именно он хотел детей. Ты был лишь средством для того, чтобы он полюбил ее еще сильнее. Тебя использовали с самого начала. А потом, появился он. И она снова решила добиться любви мужчины через тебя. Ты использованная вещь. Использованный. Использованный. Сехун опускает голову на стол, прикрывая голову руками. Никому не нужный, грязный О Сехун. Тебя выбросили. Ты больше не нужен. Они наверное смеются от души. Ведь они так классно позабавились с тобой. Позабавились, Сехун, ты понимаешь, о чем я? О встает с места, выбегая из аудитории, его провожают недоуменные взгляды преподавателя и студентов. Использованный. Грязный. Отвратительный. Это идеально тебе подходит. Этот голос в голове подчиняет себе, вводя Сехуна в состояние истерики. Он вбегает в туалет. Ему нужно умыться. Дрожащими руками он открывает кран со второй попытки. Хорошо позабавились, — повторяет голос, начиная хохотать. Тебе понравилось? Что, нет? Сехуна второй раз за день выворачивает, на этот раз прямо в раковину. Руки скользят по гладкой поверхности керамики. Как думаешь, ты был единственным? Мне кажется у него было много девочек и мальчиков до тебя, и после. Сехуна охватывает леденящий ужас. Только не это. Только не другие дети. Это ужасно. Ужасно. Лучше пусть он будет один такой, которого выбрал это ублюдок, но не другие. — Пожалуйста, нет. Не надо, — он опускается на пол, забыв выключить воду. — Замолчи. Но это так. Ты не мог быть первым. Он был слишком опытен в этом. В том, как насиловать и избивать мальчишек. — Заткнись, — сквозь зубы цедит Сехун. — Заткнись. Ты скоро потеряешь все. Друзей. Семью и… Ну в принципе, больше у тебя ничего и нет. Хотя нет. У тебя же есть твоя симпатия к Тао. Что станет с ней? — Не надо, прошу. Ему просто жалко тебя, тем более после того, как ты ему все рассказал. Ему наверное противно даже смотреть на тебя. Я уверен, что ты его просто не отпускал прошлой ночью, именно поэтому он остался. Потому что он слишком добрый. Пользуйся на здоровье его добротой, но когда она кончится, то ты останешься один. И тогда, мы (он) придем за тобой, потому что мы (он) всегда рядом. Рядом, Сехун. Сехун ударяется головой об основание раковины. Ему нужно прийти в себя. Он сходит с ума. Его сознание начинает ломаться, то, что он сдерживал все эти годы, разрывает его сейчас. Приди в себя, — этот голос Сехун не слышал очень давно. Это голос отца. Сехун широко раскрывает глаза. Ты не можешь позволить им, разрушать твою жизнь. Ты сильный, Сехун. Отец всегда мог его успокоить, даже когда мальчик падал, сдирая колени в кровь, голос отца приводил его в чувства. И сейчас он выполнял то же самое. Голос отца. Отца, который давно лежит в сырой земле. Я схожу с ума. Нет, просто пытаешься защитить себя. Успокоить себя, поэтому я у тебя в голове. — поясняет отец. Сехун начинает смеяться. Он сходит с ума. Прямо тут, в университете, в мужском туалете. Сходит с ума. Смех становится громче и безумнее. Приди в себя. Немедленно. Иначе ты и правда сойдешь с ума. И тогда никто тебе не поможет. Сехун замирает. Он прав. Чертовски прав. Тогда его мать снова сможет притворяться. Возможно они вместе с этим ублюдком будут навещать его. И… Нет. Сехун этого не позволит. Никогда. Он встает с пола, понимая, что из-за воды на полу, его брюки намочились в некоторых местах. Ну хорошо, что хоть не обмочился, — думает Сехун, и из него снова вырывается нервный смешок, но он быстро подавляет его. Нужно успокоиться. Идеи у Тао всегда возникают слишком неожиданно. И эта не исключение. Хотя это скорее решение, чем идея. Кенсу. Все становится на свои места. Хуан хотел стать дорогим и близким для Сехуна. Хорошим другом, опорой в трудные минуты, но он кое-что забыл. Кое-что важное. У Сехуна уже был такой человек, и есть до сих пор. До Кенсу. Кенсу, который с ним почти с самого детства. Тот кто смог, стать другом для замкнутого мальчишки. Тао было не легко это признавать, но Кенсу намного ближе Сехуну. И возможно именно он, станет тем, кто вытащит О из этого безумия. Ну или хотя бы попытается. Тем более, он был первым другом Сехуна. И было важно, чтобы Сехуном смог раскрыться Кенсу. Рассказать все. Это было важно для обоих. Именно с такими мыслями он направился к Сехуну. Они встретились в библиотеке, где прятался ото всех О. Вокруг него лежало много книг, три из них были открыты перед ним. Он сосредоточенно листал то одну, то вторую. Он был так погружен в это занятие, что заметил Хуана лишь тогда, когда услышал звук скрипа ножек стула по полу. — Привет, — проговорил Тао. — Привет, — тихо отозвался парень, продолжая свое занятие. Тем временем Тао настраивался на серьезный и тяжелый разговор. — Мы можем поговорить? — О чем? — Сехун перелистнул страницу и потер уставшие глаза. — Если это не очень важно, то я хотел бы посидеть в тишине. — Это важно. Очень. Сехун отложил книгу, обращая внимание на китайца. Тот был напряжен, а во взгляде читалось беспокойство и неуверенность. — Что-то случилось? — у Сехуна стали больше синяки под глазами, веки его покраснели от усталости и стресса. — Да, — каждое слово давалось парню с трудом. — Это на счет того, что ты мне рассказал. Сехун напрягся. Он надеялся, как бы наивно это не звучало, на то, что они больше не будут об этом разговаривать. — Тебе стоит рассказать все Кенсу, — продолжил Тао. — Ты можешь этого не делать, но он твой лучший друг. Мне кажется, тебе стоит рассказать ему. Давящая тишина появилась между ними. Сехун думал о том, что он не хочет впутывать в это Кенсу. Но Тао ты впутал. Да, но там была другая ситуация. У Сехуна было шоковое состояние. Поэтому он все рассказал. Если бы он этого не сделал, то в тот день все и закончилось. При других обстоятельствах, он бы никогда… Никогда… Вранье. Рано или поздно, ты бы не выдержал. И рассказал бы об этом кому-нибудь. Просто Тао показался тебе подходящим, тем, кому можно верить. Но вот только вопрос, чем же хуже Кенсу? Ничем. Кенсу замечательный друг. Сехун просто не хотел пускать его в эту грязь. И возможно, только возможно, что он боялся. Боялся реакции Кенсу. Он знал, что Кенсу всегда поймет и поддержит, но та часть его «я», что давно сдалась и просто гнила. Она верила во все, что шептал голос, и именно она боялась, что Кенсу отвернется от Сехуна. Разумной частью Сехун прекрасно понимал, что Тао прав. Но сомнения, что терзали его голову, не хотели отпускать. — Ты можешь этого не делать. Я всего лишь хочу, чтобы ты был в порядке. И даже если ты не расскажешь ему, то у тебя всегда буду я. Он верил Тао. И был благодарен ему за все. За все те слова, за все то время, что они провели вместе. За надежду. — Нет, — Сехун долго молчит, прежде чем произнести эти слова. — Я расскажу. Хуан улыбается, но грустной улыбкой. Почему-то на душе как-то неспокойно. Сехун звонит Кенсу, сообщая о том, что им нужно поговорить. До приглашает его к себе. Он как и Сехун, жил с родителями. Но в последнее время О не часто бывал у них. Были всегда какие-то дела, а потом у семьи До начался ремонт, и им уже было не до гостей. Но недавно они завершили этот долгий и изнуряющий этап в своей жизни. Сехун был взволнован и рад. С домом Кенсу связанно очень много хороших воспоминаний. Он часто приходил к ним, когда они были младше. Но волнение было настолько сильным, что Сехун пару раз забывшись, спотыкается о камень. Но не падает, удержав равновесие. Та больная часть его сознания, что так дико устала, снова твердит о том, что нужно просто уйти. Уйти и забыть. Не нужно тревожить Кенсу этим. Не нужно. Именно эта часть Сехуна пыталась покончить с собой. Именно она сейчас сходит с ума. О чувствует, как раскалывается надвое. То темное и гнилое, что когда-то появилось в нем, сейчас достигает своей высшей точки. Тревога не проходит ни на минуту. Она становится все сильнее. Он ждет, что что-то произойдет. Что угодно. Он уже дошел до дома, где находилась квартира До. Но нерешительно стоит возле подъезда. Парень то отходит, то подходит к двери. Так и не решившись зайти. Но внутри головы Сехуна есть не только та темная часть. Есть и та, что старается спастись. Та, что хочет жить, любить и побеждать. И благодаря ей, Сехун все же поднимается наверх. Он звонит, через пару секунд дверь открывается. На пороге мать Кенсу. Они очень похожи. Такие же добрые глаза и нежное сердце. — Здравствуйте, — кланяется О. — Сехун, милый, как давно ты у нас не был. Проходи скорей, — она пропускает его в квартиру. — Ты наверное замерз? Там сейчас очень холодно. Я пойду поставлю чайник, а ты пока подожди в зале, хорошо? — парень кивает, осматриваясь. Изменилось многое. Они полностью поменяли стиль на более светлые оттенки. Повсюду доминировал бежевый и белый. Выглядело уютно. — Ты уже здесь, — Кенсу выходит из комнаты, что раньше была кабинетом отца. Господин До — адвокат. — Мы могли бы пройти к тебе? — Сехун начинает потеть, он чувствует, как липкий пот стекает по спине. — Да, конечно, — Кенсу заходит обратно в кабинет, который теперь стал его комнатой. Она намного больше старой. Ничего не осталось от рабочего места господина До. Теперь в комнате стояла кровать в левом углу. Справа располагался рабочий стол Кенсу с компьютером. И кресло, которое так было нужно Сехуну. Он садится туда, потому что понимает, еще немного и он бы свалится. Ноги стали ватными и тряслись. Сехун проходит взглядом по комнате, но не для того, чтобы получше рассмотреть изменения, он просто тянет время. Когда он уже начинает выпадать из реальности, Кенсу машет рукой перед лицом. — Сехун, — зовет он парня. — Ты хотел поговорить. — Да. Да, хотел, — О растерянно смотрит на Кенсу. Он думает, как стоит начать. С чего вообще начинают такие разговоры? Что-то вроде «Погода хорошая, а еще в детстве меня изнасиловали. И представляешь, моя мать оказывается об этом знала». Скажи хоть что-нибудь, Сехун. Кенсу начинает волноваться. Он и так будет волноваться, — отвечает мысленно парень. — Я… — в горле пересыхает. — Я… Я говорил тебе, да и всем, что не помню, почему боюсь прикосновений, — До кивает. — Это не так. Я врал. Я все помню. Все. И очень хорошо. Но я хотел забыть об этом, потому что это разрушает меня, прямо сейчас. Кенсу ждет, пока друг заговорит снова. Сехун очень волнуется: все время трет руки, смотрит по сторонам, часто дышит. — И… — О ощущает, будто кто-то перемешивает его кишки рукой. — И я хочу рассказать тебе, что произошло со мной. — первый раз за весь разговор Сехун смотрит на друга. — Когда мне было почти четыре, мой отец умер — эту часть ты знаешь, — Кенсу снова кивает, он понимает, что сейчас узнает что-то очень плохое — это видно по глазам Сехуна. По его речи. — После его смерти ма… Она долго горевала, пока не нашла мужчину, — О опускает голову, вцепившись руками в волосы. Дышать все труднее. — Мужчину, который начал издеваться надо мной. Вначале он избивал меня за все и ничего. Потом… Сехун встает, подходя к окну. Оно открыто, поэтому парень высовывает голову, жадно хватая воздух. — Сехун, — Кенсу делает один шаг вперед, но на этом останавливается. О сильно трясет. — Потом, — не поворачиваясь, но уже закрыв окно, продолжает Хун. — Потом он начал приставать ко мне. Он просил сделать ему приятно, чего я никогда не делал, за что получал все больше ударов. Он никогда не заходил слишком далеко, — нервный смешок все-таки вырывается наружу. — Пока мне не исполнилось восемь. В тот день, на мой день рождения… — у Сехуна жжет глаза, но никаких слез, если бы он повернулся, то он бы увидел, что его лучший друг, который всегда собран и почти никогда не плачет, сейчас находится на грани истерики, а слезы не перестают литься из глаз. — Он изнасиловал меня и исчез. Я должен был испытать облегчение, но все что я чувствовал — это пустоту. — Мальчики, вот ваш чай, — весело говорит мама Кенсу, открывая дверь в комнату. Сехун разворачивается, видя бледного, ревущего Кенсу. — Давайте я возьму. Большое спасибо, — быстро говорит О, в горле скребет так, будто кто-то поводил наждачкой. Кенсу не шевелится, так и смотря туда, где стоял Сехун. — У вас все хорошо? — спрашивает женщина, хмуря лицо. — Какая-то тяжелая атмосфера тут. — Все хорошо, просто мы спорим насчет аниме, а вы ведь знаете, что для Кенсу это всегда слишком серьезно, — улыбается Сехун. Если бы мама Кенсу осталась хотя бы на секунду, то она заметила бы, что голос Сехуна дрожит и звучит неестественно, но она согласно кивает и закрывает дверь. — Кенсу. Парень не поворачивается. Сехун на самом деле очень удивлен тем, что он не впал в истерику. Очень удивлен. Возможно это связано с тем, что он уже рассказал об этом Тао, а может из-за состояния друга. Кто-то должен сохранять спокойствие, и сейчас это почему-то Сехун. — Кенсу, — О подходит к другу, и решается взять за руку его. Он сжимает крепко руку Кенсу, которая сейчас холодная, но потная. — Кенсу. До медленно моргает, опуская глаза на руки. Он переводит шокированный взгляд на О, кажется то, что Сехун сам взял его за руку, удивляет его больше, чем признание. — Сехун, — сквозь слезы шепчет парень. — Прости. — Что? — внимательно всматриваясь в лицо Кенсу, спрашивает О. — Прости, что сделал недостаточно. Что был не хорошим другом, что не смог увидеть насколько тебе плохо. Прости. — Кенсу, что ты такое говоришь! Если бы не ты, меня бы давно не было. Ты, тот кто держал меня здесь. Ты. Так что перестань болтать чушь, — у Сехуна даже хватает сил на улыбку. — Я могу обнять тебя? — Прости, я пока могу только так. Но думаю, скоро я смогу сделать что-то большее, если не умру от всех этих событий, — Сехун смеется, а До хмурится. — Не говорит так. Мы справимся, все вместе. У тебя есть я и Тао, а еще Чунмен, — Кенсу замолкает, щуря глаза. — Ты ему еще не говорил, да? Сехун отрицательно машет головой. Он думал об этом, но пока не готов. Слишком рано. Чунмен всегда был очень резким, если дело касалось близких. — Расскажу позже. Я не готов сейчас. На самом деле, мне было нелегко решиться рассказать тебе. Но Тао сказал, что это важно, рассказать именно тебе, — О прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Тао знает? — Кенсу удивлен, но не сильно, потому что между этими двоими давно появилась особенная связь. Так что ничего удивительного, что именно Хуан узнал первый. — Как давно? — Я рассказал вчера, потому что… Потому что встретил того человека. — Что? — На самом деле, вчера много чего произошло. И, — Сехун устало трет виски, высвобождая руку из ладони Кенсу. Он разворачивается, опять подходя к окну. — Моя мать — она все знала. — голос Сехуна становится безжизненным. — Что? — повторяет парень. — Из-за этого я ночевал у Тао. И я просто не знаю, что мне делать. — Мы должны его посадить, — твердо произносит До. О поворачивается к Кенсу, смотря на него растерянно и неуверенно. — Но это невозможно. У нас нет доказательств. Да и даже если бы были, то я не уверен, что справилюсь со всем этим. Ты же знаешь, как проходят такие дела. Твой отец адвокат и… — Вот именно. Он нам поможет, мы сможем, — Сехун останавливает речь друга. — Нет. Только не твой отец. Я не хочу впутывать его в это. Нет, Кенсу. — Но, — парень смотрит на Сехуна, который уверенно глядит ему в глаза. — Ладно. Оба решают закрыть эту тему на какое-то время, переключаясь на что-то нейтральное. Мягкий свет проникает в комнату, касаясь стола. На кухне тихо тикают часы, но в тишине, которая сейчас царит в квартире, их слышно отлично. Тао поглядывает на Кэнди, что лежит мордочкой на животе Виви. У них полная идиллия. Не то что у Тао, который целый день на нервах. Он много раз набирал Сехуну сообщения, чтобы спросить как он. Все ли хорошо прошло? Но все сообщения были стерты. И вот Хуан снова набирает текст, и конечно же стирает. Он волнуется, что слишком надоедливый. Да он хочет заботится о Сехуне, но всему есть предел. И парень не хочет переходить черту. Раздражать О не входило в его планы. — Почему у тебя такое лицо, будто ты решаешь проблемы вселенского масштаба? — задает вопрос Бен, проходя к шкафу, где у них хранились всякие сладости. — Может так и есть, — бурчит Хуан. — Ну да, ну да, — говорит Бэк, забравшись почти весь в шкаф. — А вообще, я хотел поговорить на счет вчера. Нашел! — победно кричит парень, вытаскивая на свет что-то в яркой упаковке. Кажется это сладкий батончик. — Хен, ты же сказал, что не будешь пока есть сладкое. — Не переводи тему, и вообще это Минсоку. Мы с ним пойдем гулять. Этот придурок ноет, что мы его совсем бросили. И если честно, то так и есть. И мне это не нравится. Так, а теперь рассказывай, — в глазах у Бэкхена загораются огоньки. — Бэкхен, твое рвение иногда меня пугает. И я не могу тебе рассказать все. Только часть. Это не моя история, — хмурится Тао. — Ладно, давай свою часть, — нетерпеливо ерзает на стуле Бен. — Сехун поругался с матерью. Бен ждет продолжение, но Тао молчит. Бэк скептически изгибает бровь. — И все? — Хуан кивает. — Тао, ты ужасный рассказчик, — парень разочарованно вздыхает. — Что, и больше вообще ничего не расскажешь? — китаец кивает. — Ужас. Вот и будь хорошим хеном. Ты к этим детям всей душой, а у них тайны. Ну и ладно. Бэк продолжает и дальше болтать о том, какие ужасные у него младшие. И что он вообще скоро поседеет. Хуан закатывает глаза. Этот хен невыносим. Но после он вспоминает о том, что собирался уходить. Он встает, потрепав Тао по голове и уходит. Тао снова остается один. И мысли опять заполоняют голову. Для себя он решил, если встреча с Кенсу прошла хорошо, то он постарается рассказать Сехуну о своих чувствах. А если нет, то… Раздается звонок, Виви поднимается на лапы, убегая к двери. Тао уходит вслед за ним. Сердце начинает быстро стучать. Он скользит рукой по ручке, открывая. — Там холодно, — говорит О, проходя внутрь. — Очень. Он выглядел вымотанным. Непослушными руками парень снимает верхнюю одежду, щенок крутится вокруг его ног. — Скучал, малыш? — Виви гавкает, подпрыгивая на месте. — Я тоже. Тао тоже скучал. Намного сильнее, чем щенок. На самом деле Хуан чувствует себя собакой, которая преданно ждет своего хозяина. Но Тао готов ждать и быть преданным. Потому что это Сехун. С глазами полумесяцами, когда улыбается. С улыбкой, что проникает в каждую клеточку. Потому что Тао любит Сехуна все сильнее и сильнее. И то, чего так боялся Сехун, никогда не произойдет. Тао не сможет презирать и ненавидеть О. — Ты голоден? — Я поел у Кенсу. — Как все прошло? — китаец мысленно бьет себя по лбу. Не нужно было спрашивать, если бы Сехун захотел, он бы рассказал. — Все прошло… Эм, сносно, наверное, — Сехун неловко смеется, проходя в зал. Бэкхена нигде не видно, поэтому О расслабленно выдыхает. Ему бы сейчас хотелось побыть одному. Эти дни выматывают его очень сильно. — Он поддержал тебя? Все точно нормально? — Тао садится на диван, смотря внимательно на парня. Ему важно знать, стал ли Кенсу тем самым человеком. — Да, все хорошо. О садится рядом. Все что он хочет — это спать. — Кенсу хороший, — зевает О. — Тебе бы поспать, — замечает Хуан. — Думаю, чуть позже. У меня еще много заданий на завтра, — отнекивается Сехун. Тао не знает, стоит ли говорит сейчас. Конечно стоит. Это же гениально, Тао. Сехун пришел после очередного стрессового разговора и тут ты со своим «люблю». Чудесно. — Черт, — Тао опускает голову, вплетаю одну руку в волосы. — У тебя что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает О. — Нет. Ничего такого. — Тао, мы разве об этом не говорили. Ты можешь рассказать мне о том, что с тобой происходит, — мягко улыбается Се. Не могу. Не могу, Сехун. Ведь я так боюсь потерять тебя. Видя растерянный взгляд Тао, О берет его за руку, теперь это делать так просто. Будто не было тех лет, что он пробыл один в своей клетке. Благодаря Хуану, это он делает без страха. Сехун такой красивый и домашний. Сердце Тао сходит с ума. Любовь переполняет его, принося боль, что растекается по венам. Он крепче сжимает руку Сехуна. — Я люблю тебя, — срывается с губ Тао.