The light behind her eyes

— Леви.       Парень сонно продрал глаза и уставился на стоявшую в дверях подругу. — Что случилось, Трис? — Мне… приснился кошмар. — Снова?       Девочка коротко кивнула. — Иди сюда, — Леви жестом подозвал ее к себе, и Беатрис легла рядом. Он заботливо укрыл ее одеялом и нежно обнял. — Вот так. Можешь не рассказывать мне о кошмаре, потому что, каким бы он ни был, он тебя больше не достанет. Я позабочусь об этом.       Беатрис уткнулась носом ему в плечо и тихо засопела. — Спасибо. — Трис, давай скорее! — Постой, Леви! Ты слишком быстро бежишь, я не успеваю за тобой! — Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем!       У входа в темный подвал Беатрис остановилась. Леви непонимающе посмотрел на нее. — Трис? — Там темно и страшно, — неуверенно произнесла она. — Ты боишься темноты?       Девочка кивнула. Он подошел к ней, взял за руку и, улыбнувшись, посмотрел в глаза. — А теперь?       Она отрицательно покачала головой. — С тобой не страшно. — Хорошо. Пошли? — Ага. — А у тебя есть мечта, Трис? — поинтересовался Фарлан. — Есть, но… Я не хочу об этом говорить. — Да брось! Здесь же только я и Леви — все свои! Выкладывай давай. — Ладно, — она смущенно усмехнулась, и ее взгляд внезапно сделался мечтательным. — Я хочу увидеть звезды. — Звезды? — уточнил Леви. — Ага. Говорят, ночью их много-много на небе. А есть еще падающие! Я слышала, на них загадывают желания. — И что бы ты загадала?       Беатрис на секунду задумалась. — Чтобы мы все были счастливы.       А ведь она их так и не увидела… Звезды…       И уже больше никогда не увидит.       Возможно, она и сама станет звездой на небе. Самой яркой. И будет светить каждый вечер, напоминая ему о прожитых вместе годах и о совершенной ошибке, навсегда погубившей его и забравшей ее жизнь.       Я не смог ее спасти, не смог — вот и все, о чем думал сейчас Леви, сидя за каменной решеткой своей темной камеры. И чем больше он об этом думал, тем паршивее и больнее становилось на душе. Ему на секунду пришла мысль о том, чтобы утопить эту боль в алкоголе — пойти в бар, напиться вдребезги — чего он никогда не делал, но тут же отогнал эту мысль. Какой в этом толк, даже будь он не за решеткой? Если уж даже время — три дня — не смогли заглушить эту боль, то что уж говорить о спиртном. Оно здесь точно не поможет.       Жгучие слезы капали на пол и на кулак, сжимавший заколку. Леви так и не избавился от нее — не хватило сил. Ведь это все, что осталось от Беатрис. Помимо воспоминаний, но они не были материальны. Их нельзя ощутить, невозможно потрогать или хоть как-то почувствовать. Воспоминания только причиняют боль. Хотя… при взгляде на эту заколку становилось не легче.       Он до сих по не мог забыть реакцию остальных. Изабель, практически никогда не плакавшая, разрыдалась как младенец. Фарлан до самого его ухода сидел на месте неподвижно, уставившись стеклянными глазами в пол. Ян плакал тихо, его не было слышно — только было видно, как слезы текли по его лицу. Джеки отреагировал примерно также, как он сам в первые секунды, но не так громко и не так отчаянно.       Они потеряли близкого и дорого им человека. А он потерял целый мир. — Леви.       Парень вздрогнул от неожиданности, замер. Он услышал голос. — Леви.       Он встал с места с огромными глазами. Нет, этого не может быть. Должно быть, почудилось с горя. — Леви.       До боли знакомый голос. Больное сердце забилось чаще, и он рискнул посмотреть.       Перед ним стояла Беатрис. Целая и невредимая. В белой рубашке не по размеру и красных штанах. С кудрявыми волосами и доброй, искренней улыбкой. — Трис… — он двигался в ее сторону медленными и неуверенными шагами, как будто она могла исчезнуть в любую секунду от одного его вздоха или выдоха. — Ты… жива? — Конечно я жива. Я ведь здесь с тобой. — И ты больше не уйдешь от меня? — Нет, никогда. Я не нарушу наше обещание.       Теперь Леви был совсем близко к ней. Ее лицо было таким живым, голубые глаза ярко блестели тем самым необычным светом, уголки губ расплылись в искренней улыбке.       Она жива. Беатрис жива.       Она не погибла, ведь она сейчас здесь, рядом с ним.       В глазах Леви загорелась слабая надежда. Она тут, стоит прямо напротив него и улыбается. Именно ему.       Он протянул руку в надежде коснуться ее лица. Ему хотелось почувствовать ее, убедиться, что это правда.       Однако рука почувствовала лишь воздух. Она исчезла.       В первую секунду Леви не понял, что произошло. Как это возможно? Беатрис ведь только что была здесь! Куда она пропала?       Осознание пришло тут же.       Это было иллюзией. Видением. Игрой его больного воображения. То, что он сейчас увидел было не реальным — ему просто это привиделось, потому что он хотел это увидеть.       Леви упал на колени и закричал. Беатрис… его сокровище, маленький лучик света, который он берег для себя, который хотел оградить от этого злого и жестокого мира.       Но реальность беспощадна. И весь этот мир был беспощаден. ///       Беатрис резко села на месте, проснувшись от очередного кошмара, и почувствовала острую боль в боку.       Она растерянно огляделась вокруг. Это место было незнакомо ей. Где она? Чей это дом? Что это за место? Как она сюда попала?       Обрывки последних событий постепенно начали складываться в общую картину. Она вспомнила, как погналась за Леви, сражалась с титанами, а потом…       Что было потом? Тут ее память обрывалась. Беатрис помнила, что слышала чьи-то разговоры, но о чем они были и муже кем происходили она не помнила.       Так или иначе, а ей нужно было отсюда выбираться. — Я бы не советовал тебе вставать.       Беатрис испуганно взглянула на вошедшего. Мужчине было около тридцати. У него были соломенного цвета волосы и темно-зеленые глаза, смотревшие на нее с искренней заботой, добротой и сочувствием. — Я, конечно, зашил твою рану и забинтовал ее, однако должно пройти немного времени, прежде чем ты полностью восстановишься.       Несмотря на простое и добродушное лицо, Беатрис по-прежнему ему не доверяла. Внешность бывает обманчива. — Кто вы такой? — Николас Филд. Я доктор. — Где я нахожусь? — Стена Сина, северный район Стохеса. — Как я здесь оказалась? — Я проходил мимо вашего вернувшегося из экспедиции отряда совершенно случайно. Тебя уже записали в мертвые, но ты еще дышала. Сэр Эрвин Смит дал добро и разрешил забрать к себе на лечение. — Эрвин, значит… — задумчиво пробормотала Беатрис и тут же внезапно спохватилась. — Леви! Где он? — Кто, прости? — Извините, — девушка смутилась. — Это мой очень близкий друг. — Ясно. Просто я на днях слышал одну историю. — Какую? — Одного молодого человека из Легиона Разведки посадили в тюрьму. Говорят, поскольку он поднял руку на капитана отряда, а это считается нарушением закона. И звали его похожим именем.       Беатрис удивленно похлопала глазами. Не верила. — Тот, кого посадили за решетку… зовут Леви? Вы уверены? — Да. Абсолютно точно.       Беатрис отвернулась от него и уставилась на свои руки. Несколько капель невольно скатились по щекам.       Леви в тюрьме. Под арестом. За решеткой. — Он бы никогда так не поступил! — в отчаянии воскликнула она. — Я знаю! Он бы ни за что не поднял руку на капитана отряда! — Газеты пишут другое. — Я не верю в это!       Она негромко заплакала. Нет, это все неправда. Невозможно. С Леви такого не могло произойти. Ведь он ни за что на свете не пошел бы против короля и поднял бы руку на солдата из Легиона Разведки. — За что… с ним так? — Мне очень жаль, — глаза доктора были полны сочувствия. — Насколько мне известно, это не окончательное решение. Через четыре дня состоится военный суд, на котором точно станет понятно, казнят его или нет. Главным председателем будет главнокомандующий Дариус Закклай.       Девушка вздрогнула. — Генерал Закклай? — Именно. Единственное, мне неизвестно, публичный ли это суд или закрытый. — Четыре дня… — Беатрис задумалась, лихорадочно продумывая план действий. — Я успею к этому времени восстановиться и начать ходить?       Николас окинул девушку внимательным взглядом. Бинты у нее были не только на боку — на лбу, местами на обеих руках. Осознав, о чем спросила, Беатрис смутилась. Похоже, на оптимистичный вариант рассчитывать не стоит. — Восстановиться — да, но вот ходить — сильно вряд ли, — заключил он. — Для начала стоит выяснить, публичный или закрытый. Как только это станет понятно, можно будет подумать и о твоих физических возможностях.       Сказать или нет? Беатрис гложили сильные сомнения, но иного выхода не было. Если она не скажет об этом, то, возможно, упустит свой единственный шанс его спасти. — Дело в том, что я внебрачная дочь генерала Закклая.       Николас замер. Затем медленно обернулся и посмотрел на нее испуганными и слегка настороженными глазами. — Тебе не следовало мне об этом говорить. — Просто мне показалось, что Вам можно доверять. — Можешь быть уверена, мне можно. Просто ты сама в очень большой опасности, и это кардинально меняет все дело. — Я знаю, о чем Вы. — Я понимаю, почему ты сказала мне об этом. Как тебя зовут? Извини, забыл спросить. — Беатрис. — Послушай, Беатрис. То, что ты собираешься сделать, очень рискованно. — Если так я смогу спасти Леви, то я пойду на это. — Они могут убить тебя на месте. — Этого не произойдет. Генерал хочет оставить мою смерть втайне, чтобы не было большой шумихи. Если я первая заявлю об этом публично, перед всей судейской комиссией, он не сможет ничего сделать — иначе станет понятно, что он убийца.       Николас Филд тяжело вздохнул, мысленно признавая ее доводы и аргументы достаточно исчерпывающими. — Ты ведь понимаешь, что последствия будут необратимыми. Даже без убийства. Люди — и, даже возможно, твои друзья и сам Леви — будут воспринимать тебя совершенно по-другому. Взгляды сильно изменятся. — Да, я понимаю. Но я готова рискнуть ради него.       Доктор грустно и в то же время ободряюще улыбнулся. — Ты невероятно храбрая. У меня бы не хватило смелости пойти на такой шаг. Поэтому я помогу тебе, чем смогу.       Глаза девушка загорелись надеждой. — Спасибо. — И, прежде всего, выясню формат.